Однозначные истории

Тузы на мизере
хроника времен демократического
самостроя

Действующие лица:

Свистюков, Апашляев, Кикозов – депутаты полусреднего звена.

Джон-Пьер-Вильгельм – кронпринц Галапагосский; находится проездом.

Амбрэ и Коррифан – его советники.

Милиционер – страж в законе.

Незнакомец – боливийский шпион; притворяется парагвайцем.

Незнакомка – никому не знакомая женщина.

Дубощепов – истинный патриот, сын своего отечества.

Шалман Абрек-заде – специалист по шашлыкам, фундаменталист по убеждениям.

Бездействующее лицо:

Homo in machina – человек в машине.

Место действия – природа.

Время действия – московское.

Сцена I

Уикенд. Провинция. Костер на берегу реки. Шалман Абрек-заде сидит перед огнем, нанизывая мясо на шампур. Неподалеку – раскладной столик, за которым играют в карты Свистюков, Апашляев и Кикозов. Свистюков в светлом летнем костюме, Апашляев в майке и бриджах, Кикозов в одних трусах. Все трое при галстуках и депутатских значках (у Кикозова он приколот на галстук вместо булавки). На дальнем конце поляны виден легковой автомобиль непонятной марки, в котором спит человек, положив голову на руль.

СВИСТЮКОВ (тасуя карты). Сейчас четвертого найти – и пульку расписали бы.

АПАШЛЯЕВ. Так позови Шалмана и всего делов.

КИКОЗОВ. Он не пойдет, ему играть не позволяет вера.

АПАШЛЯЕВ. Жена, что ли? Вот стерва!

КИКОЗОВ. Может, этот согласится? (кивает на человека в машине)

СВИСТЮКОВ. Он спит и не проснется до конца.

АПАШЛЯЕВ. А мне что удивительно: такой хороший день – и ни души вокруг.

КИКОЗОВ. Прекрасный день. Слышь, лебеди чирикают. Природа…

АПАШЛЯЕВ. Не слышу ни хрена (разворачивает газету). В Москве опять какой-то съезд.

СВИСТЮКОВ (сдавая карты). Или все тот же.

АПАШЛЯЕВ. Кто их разберет. (открывает следующую страницу газеты, читает заголовок) «Миллионеры вылезают из подполья»… Интересно…

КИКОЗОВ (задумчиво). Я тоже мог бы стать миллионером, имей я миллион.

СВИСТЮКОВ. Оно понятно, а попробуй без него.

КИКОЗОВ (задумчиво). Без миллиона не получится, наверно.

АПАШЛЯЕВ. Зато мы многое имеем в личном плане – было бы здоровье…

КИКОЗОВ (наливает водку). Здоровье депутатов!

СВИСТЮКОВ. Козырь крести.

ВСЕ ТРОЕ (хором). Дураки на месте!

Чокаются, пьют и заразительно смеются. Над лесом поднимается туча ворон.

Сцена II

Там же. Из-за кустов на левом краю поляны выходят Незнакомец и Незнакомка. Они увлеченно беседуют.

НЕЗНАКОМКА (смеясь). Вы, шведы, все такие славные – я просто умираю.

НЕЗНАКОМЕЦ. Я, между прочим, парагваец.

НЕЗНАКОМКА. Кто бы мог подумать?! Вы к нам по линии поп-стоп?

НЕЗНАКОМЕЦ. Нет, я по линии Маннергейма и дальше гидропланом через Ладогу.

НЕЗНАКОМКА. Ах, гидроплан? Я сразу поняла, что вы по части гидро. Сейчас их столько развелось в наших краях, повсюду рыскают, у всех такие планы – я просто умираю…

НЕЗНАКОМЕЦ. А вы могли б не умирать? Так, просто для разнообразия.

НЕЗНАКОМКА. Не бойтесь, вся я не умру. Вы любите портвейн?

НЕЗНАКОМЕЦ. Еще бы не любить!

НЕЗНАКОМКА. Тогда давайте выпьем из горла – это экзотика, как раз для иностранцев.

Незнакомец отпивает из горла, Незнакомка доканчивает бутылку и бросает ее через голову в реку.

НЕЗНАКОМКА. Попала! Попала! Ура! (хлопает в ладоши)

НЕЗНАКОМЕЦ. Вы прекрасны совсем без извилин, как сказал бы поэт Пастернак.

НЕЗНАКОМКА. От Пастернака я прямо без чувств! (замечает народных депутатов) А это кто здесь? Вроде как пикник…

СВИСТЮКОВ. Глядите, вон четвертый объявился.

АПАШЛЯЕВ. И пятая.

КИКОЗОВ. Распишем пулечку, славяне?

НЕЗНАКОМЕЦ. Йаг талар интэ рюска.³

АПАШЛЯЕВ. Не понял каламбур…

СВИСТЮКОВ. Чего тут понимать! Играем на валюту.

КИКОЗОВ (к Незнакомке). Вы тоже с талерами или с переводом?

НЕЗНАКОМКА (возмущенно). Как вам не стыдно говорить такие вещи! Разве не видите – я женщина.

ДЕПУТАТЫ (возбужденно). Женщина!!!

Все трое набрасываются на Незнакомку. Та нехотя сопротивляется. Из-за кустов на правом краю поляны выходит Милиционер.

МИЛИЦИОНЕР. Стоять! Молчать! Руки за голову!

Все замирают.

Сцена III

Те же и Милиционер.

МИЛИЦИОНЕР. Составим протокол. Все будут отвечать по очереди и по строгости закона. (подходит и садится за раскладной столик, замечает бутылку водки) Та-ак, обстоятельства отягчаются… Небось еще какой-то самопал.

СВИСТЮКОВ. Что вы, сержант, казенного разлива.

МИЛИЦИОНЕР. А вот, сейчас проверим… (наливает в стакан, пьет) Гм, действительно, казенная… (закусывает огурчиком) Та-ак, обстоятельства смягчаются. (достает из планшета протокольный бланк) Теперь к формальностям. Мотивы нарушения порядка?

СВИСТЮКОВ. Здесь нарушений не было в помине. Мотив, конечно, был, но самый благородный – мы совершали бдительный поступок при задержании шпионского агента. Порукой в том мой депутатский знак…

АПАШЛЯЕВ и КИКОЗОВ. И мой! И мой!

МИЛИЦИОНЕР. Тогда другое дело. Агентов столько развелось в наших краях – повсюду рыскают, у всех такие рожи… Ну, стало быть, который?

ДЕПУТАТЫ. Вот он самый.

Показывают на Незнакомца.

МИЛИЦИОНЕР (внимательно его разглядывает). Типичный.

АПАШЛЯЕВ. Думал нас подкупить, загибал про какие-то талеры.

НЕЗНАКОМКА. Мы пили с ним «Далляр»…

НЕЗНАКОМЕЦ. Этто йэст нишчефо… этто кляйн каламбургер…

КИКОЗОВ. Ишь как шпарит по-нашему – сразу видать, что обучен.

МИЛИЦИОНЕР. Сейчас еще не так заговорит. Мне эта агентура не впервой.

Достает из кобуры пистолет.

НЕЗНАКОМЕЦ. Ты чё, начальник, сдвинулся маленько по фазенде? Карамба! Доннерветтер! Тусан йевлар!⁴ Я в чистом виде мирный парагваец!

МИЛИЦИОНЕР. Тьфу, паразит, как быстро раскололся – неинтересно даже.

КИКОЗОВ. Смерть шпионам!

НЕЗНАКОМЕЦ. Но я пока еще ни в чем не виноват! Имеете вы что-то против парагвайцев?

МИЛИЦИОНЕР (подумав пять секунд). Я ничего не имею «за».

АПАШЛЯЕВ. Кончай болтать, в расход его, чучмека!

МИЛИЦИОНЕР. Расстрельные дела не любят суеты. Не верещи под руку.

Наводит пистолет на Незнакомца.

НЕЗНАКОМЕЦ. Аа-а, мусорная вонь! (рвет на груди футболку) Стреляй! Но пасаран! Смотрите все, как умирает кабальеро!

МИЛИЦИОНЕР. Сейчас. Сейчас… один момент.

Старательно целится.

СВИСТЮКОВ. Стреляйте, дружище.

ВСЕ (в нетерпении). Ну! Ну! Давай! Жми собачку!

Милиционер продолжает целиться. Незнакомец поет шведский национальный гимн и совершает резкие телодвижения, чтобы затруднить прицел.

МИЛИЦИОНЕР. Молчать! Стоять! Руки за голову!

Все замирают. Звучит выстрел. Незнакомец падает как подкошенный.

ВСЕ (одобрительно). Козырно вдарил! Поделом!

АПАШЛЯЕВ (к Милиционеру, с видом знатока). Это какой у вас калибр – двадцать четвертый или разрывной?

МИЛИЦИОНЕР. Это пока что табельный, системы «шпалер». Но в будущем году мне обещали разрывной. Такого вот калибра… (показывает) Со штыком.

ВСЕ (изумленно). Ай-ай-ай!

АПАШЛЯЕВ (трогая пистолет пальцем). Вы в муху со скольких шагов?

МИЛИЦИОНЕР (уклончиво). Это смотря какая муха и чьи шаги.

СВИСТЮКОВ. Да вы, я погляжу, стрелок не промах!

МИЛИЦИОНЕР (скромно). Случалось, попадал.

КИКОЗОВ. А что, сержант, не расписать ли пульку? И водочки…

МИЛИЦИОНЕР. Пожалуй, но чуть-чуть. Я все-таки при исполнении. Как говорил Суворов, пулька – дура…

КИКОЗОВ. А подкидной – дурак.

Все заразительно смеются.

МИЛИЦИОНЕР (показывает на человека в машине). А это еще кто?

АПАШЛЯЕВ. Он спит.

МИЛИЦИОНЕР (подозрительно). А почему?

СВИСТЮКОВ. Почти всегда вообще.

МИЛИЦИОНЕР (подумав пять секунд). Случается и так.

НЕЗНАКОМКА. Эй, посмотрите, сюда едет пароход!

Сцена IV

Там же. К берегу подходит большой парусный катамаран, грубо сколоченный из бальсовых бревен.

ШАЛМАН АБРЕК-ЗАДЕ (взволнованно бегая вдоль кромки воды). Шайтан! Шайтан! Аллах акбар!

С катамарана бросают трап и попадают им по голове Шалмана Абрек-заде. Тот падает и замолкает. По трапу на берег сходят Джон-Пьер-Вильгельм, Амбрэ и Коррифан.

АМБРЭ (официозным голосом). Прошу приветствовать согласно этикету Его Высочество кронпринца Галапагосского, Гельголандского, Ян-Майенского и прочая-многажды-прочая!

Депутаты церемонно кланяются, Милиционер берет под козырек, а Незнакомка срывает в траве одуванчик и подносит его Джон-Пьер-Вильгельму.

НЕЗНАКОМКА. Высочайшему господину прынцу – наш полный привет!

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ. Йаг такар эр.⁵

Амбрэ целует даме ручку, Коррифан шаркает обеими ногами.

СВИСТЮКОВ (дипломатично). Прошу отведать с нашего стола.

Достает из-под столика еще одну бутылку водки, наливает полный стакан и угощает кронпринца. Тот благосклонно пьет и закусывает одуванчиком.

ДЖОП-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ. Дэт смакар бра натурлигтвис…⁶

Амбрэ и Коррифан тут же срывают по одуванчику и начинают их жевать, демонстрируя удовольствие.

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ. …мен йаг вил крэкас.⁷

Амбрэ и Коррифан выплевывают одуванчики, демонстрируя отвращение.

НЕЗНАКОМКА (хлопая в ладоши). Ах, что за прелесть эти шведы, что за прелесть!

КОРРИФАН. Какие в жопу шведы! Мы – галапагосцы.

АМБРЭ (официозным голосом). Его Высочество находится проездом!

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ (растерянно озираясь). Где-где я нахожусь?

КОРРИФАН. Хер знает. Вроде где-то здесь.

АМБРЭ. Мне сообщили, что как раз в этих местах возможна боливийская засада. У них повсюду партизанские посты. Повысим бдительность…

Труп Незнакомца вздрагивает и незаметно отползает в заросли. С противоположного конца поляны появляется Дубощепов. Он в белой косоворотке и фуражке с лаковым козырьком, штаны его закатаны до колен, ноги босы.

Сцена V

Те же и Дубощепов.

ДУБОЩЕПОВ. Кого я вижу! Наши депутаты! И наша милиция при них!

МИЛИЦИОНЕР. Ага, еще один. Уж я их убиваю, убиваю, а их не убывает, паразитов. Один момент… (проверяет обойму)

АПАШЛЯЕВ. Мне вот что удивительно – день вроде не из лучших, и место тихое, а сколько здесь народу!

СВИСТЮКОВ. Не отвлекайтесь, карты всем сданы. Сержант, садитесь здесь.

Депутаты и Милиционер рассаживаются вокруг стола, берут карты и разглядывают их с глубокомысленным видом.

ДУБОЩЕПОВ (подходя ближе). Товарищи избранники, как твердый патриот и верный сын отечества на конченых началах, я прибыл оказать на вас поддержку со стороны трудящего народа и строго вас призвать…

КИКОЗОВ (прерывает его). Что, водки хочешь?

ДУБОЩЕПОВ. Как же не хотеть? По своей сути я противник алкоголя, но в смысле водки, как глубокий патриот и стопроцентный неамериканец, я проявляю политическую гибкость…

Выпивает предложенный стакан, причмокивает и занюхивает рукавом.

КОРРИФАН. Ишь как прогнулся! Одобряю это дело.

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ (восхищенно). Какой патриотический порыв! Какая глубина! Столь верный сын отечества и нам не помешал бы… У нас есть в штате должность патриота?

КОРРИФАН. Она вакантна. Наш последний патриот сбежал через галапагосско-боливийскую границу. Ему там предложили должность диссидента на грантовом окладе.

АМБРЭ (к Дубощепову). Послушайте, мой друг, у нас в придворном штате вакансия открылась. Не потянете глубоким патриотом?

ДУБОЩЕПОВ (самодовольно). Уж мне ль не потянуть! Один вопрос ребром не в бровь, но в тему: скажите, а страна у вас богата?

АМБРЭ. Судите сами. Статистическим порядком мы занимаем первое-второе место в мире по нефтяным пятнам на живую душу, включая черепах, пингвинов и козлов, имеющих галапагосское гражданство.

ДУБОЩЕПОВ. Неслабый плюрализм, хотя слегка смущают граждане-козлы: как бы они не взяли вашу власть в свои копыта… Однако вдохновляют нефтяные пятна.

АМБРЭ. Еще бы! Только в прошлом месяце отправили на экспорт два нефтяных пятна: одно в Австралию, другое в Антарктиду.

ДУБОШЕПОВ. Да, широко живете.

АМБРЭ. Жалоб нет, и жалобных книг тоже. У нас такая жизнь: с утра до вечера купаемся в грязи, которая считается лечебной, едим грибные щи с аперитивом и поражаем боливийских регулярных партизан на почве брани, большей частью нецензурной. Касательно трепещущих проблем: мы разрешаем их без промедленья единовластным и прямым голосовоплем в сугубых рамках поголовного консенсуса.

ДУБОЩЕПОВ. Мне это нравится – у вас есть взгляд на вещи. И демократия как будто налицо. Скажу вам сразу без зазренья угрызений, что человек я кардинально беззаветный и не чураюсь никакой работы, поскольку никто никогда все равно не заставит меня ее делать. Мой критерий конкретно во всем: либо так, либо этак, но больше никак, разве только от случая к случаю и потихоньку. Говорю это как верный сын и большой патриот моей новой страны – как бишь она зовется?

АМБРЭ. Со временем запомните. Так значит, по рукам?

Они бьют по рукам. От края поляны, застегивая на бегу ширинку, возвращается ненадолго отлучавшийся Коррифан.

КОРРИФАН. Мой принц, засада! Мы окружены! В кустах я только что столкнулся с боливийцем. Хитер, подлец, – лежит как будто мертвый, я на него поссыкал, он – молчок…

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ. Аврал! Отдать с концом швартовы! Ищите и свищите всех наверх! Готовьте бумеранги и остроги! (с энтузиазмом) Мы примем бой!

АМБРЭ и КОРРИФАН (без энтузиазма). Покой нам и не снится…

ДУБОЩЕПОВ (устремляясь за ними). Эй, мужики, а где моя каюта?

ДЖОН-ПЬЕР-ВИЛЬГЕЛЬМ (к остающимся на берегу). Не поминайте лихо, камарады, чтобы его не разбудить. (команде) Все по местам, у кого они есть! Сбросить балласт! Открыть боевые кингстоны! Полный вперед! Сарынь на кичку!

Оркестр на палубе играет шведский национальный гимн, под звуки которого катамаран отчаливает.

Сцена VI

Там же. Катамаран уплыл. Шалман Абрек-заде по-прежнему лежит на берегу. Депутаты играют в карты с Милиционером. Незнакомка рвет на поляне одуванчики и сплетает из них петлю.

СВИСТЮКОВ. Я пас.

МИЛИЦИОНЕР. Угу.

АПАШЛЯЕВ. А этот, как его… на конченых началах – куда он делся?

КИКОЗОВ. Я пас.

СВИСТЮКОВ. Он эмигрировал.

АПАШЛЯЕВ. Уже? Вот молодец!

МИЛИЦИОНЕР. Успел, однако.

КИКОЗОВ. Ясно, все там будем.

МИЛИЦИОНЕР. Угу.

КИКОЗОВ. Шалман, кажись, накрылся.

АПАШЛЯЕВ. А с ним и наши шашлыки.

КИКОЗОВ. Он, помнится, хотел подзаработать, чтоб съездить за бугор к святым местам…

СВИСТЮКОВ. У них так принято, у фундаменталистов.

За кустами в глубине поляны, никем не замеченный, проходит Незнакомец, сгибаясь под тяжестью портативного торпедного аппарата.

АПАШЛЯЕВ. Я пас.

МИЛИЦИОНЕР. Я так и сяк.

СВИСТЮКОВ. Это у вас фамилия такая – Такисяк?

МИЛИЦИОНЕР. Тогда я пас.

СВИСТЮКОВ. Вам пасовать уже нельзя. Играем мизер. Что там в прикупе?

МИЛИЦИОНЕР (вскрывает прикуп). Тузы.

АПАШЛЯЕВ (сочувственно). Не подфартило.

КИКОЗОВ (сочувственно). Дело дрянь.

СВИСТЮКОВ. Блюстителям сегодня не везет. (к Милиционеру) С вас триста рваных.

МИЛИЦИОНЕР. Просто бред какой-то – он не годится даже в протокол.

КИКОЗОВ. Хотите отыграться?

МИЛИЦИОНЕР. Я на службе. Патронами возьмете? Табельные, не хухры-мухры. (достает из кармана пригоршню патронов) А кстати, где шпион, которого я шлепнул? Мне всяко надо отчитаться, сдать труп, составить докладную…

Все растерянно озираются.

КИКОЗОВ. Он исчез.

СВИСТЮКОВ. Как ветром сдуло. Может статься, сержант, вы промахнулись?

МИЛИЦИОНЕР. Исключено. Я опытный стрелок.

НЕЗНАКОМКА (подходя с одуванчиковой петлей в руках). От опытных стрелков я вся без чувств! (накидывает петлю на шею Милиционеру) Какая прелесть!

МИЛИЦИОНЕР. Молчать! Стоять! Ноги за голову!

АПАШЛЯЕВ. Мы вроде депутаты, а не акробаты.

КИКОЗОВ (к Милиционеру). Тебе бы подлечить менталитет, а то, не ровен час, задвинешься по службе.

МИЛИЦИОНЕР. Ах, вот как! Получите!

Бросает патроны в костер и убегает прочь. Патроны один за другим взрываются.

ВСЕ. Ах! Ой! Атас! Я ранен! Мы погибли!

Общая паника. Постепенно пальба стихает. Вяло дымит разбросанный костер. Пауза.

АПАШЛЯЕВ. Уф, вроде пронесло.

КИКОЗОВ. И меня тоже. Жаль, нету запасных трусов.

СВИСТЮКОВ (оправляя костюм). Играем дальше?

КИКОЗОВ. Но сначала выпьем.

Нетвердой рукой разливает по стаканам водку.

НЕЗНАКОМКА (восторженно). Прикольный фейерверк, такой огонь – я просто умираю… (падает и умирает)

АПАШЛЯЕВ (Кикозову). Ей не наливай.

КИКОЗОВ. Понятно. Все там будем.

СВИСТЮКОВ (тасуя карты). Сдаю на дурака.

КИКОЗОВ. Сдавай на всех.

АПАШЛЯЕВ (кивая на человека в машине). А этот давит массу, хоть бы хны.

СВИСТЮКОВ. Зато потом проснется, исполненный сил и вообще.

КИКОЗОВ (скептически). А силы-то откудова возьмутся, если он дрыхнет без еды-питья и хоть какого-то полезного движения? Этак недолго и дистрофиком проснуться…

С излучины реки доносится звук мощного взрыва. Все вздрагивают.

АПАШЛЯЕВ. Кто там еще бузует? Может, наш сержант?

КИКОЗОВ. Таки надыбал где-то разрывной.

СВИСТЮКОВ. Знать, дослужился, шпалер ему в талер!

АПАШЛЯЕВ. Взгляните на Шалмана.

Очнувшийся Шалман Абрек-заде стоит на коленях, лицом в сторону костра.

СВИСТЮКОВ. Сейчас завоет. С ним это случается частенько – навроде приступа.

Шалман Абрек-заде, нараспев читая молитву, совершает намаз.

КИКОЗОВ. Фундаментально завывает.

СВИСТЮКОВ. А мне всегда тоскливо от их песен.

КИКОЗОВ. Он за бугор хочет свалить, чтобы к святым местам поближе. Как это называется – джи-хадж?

СВИСТЮКОВ. Навроде этого.

АПАШЛЯЕВ. Я тоже бы не прочь свалить, пусть даже не к святым.

КИКОЗОВ. Дык нам оно не к спеху. Чем здесь не жизнь? Пока мы в дамках, нам все по фиг.

СВИСТЮКОВ. Мы – люди, избранные из народной массы, чтоб улучшать свою жизнь на местах.

КИКОЗОВ. Авось еще улучшим.

СВИСТЮКОВ. Непременно… (шлепает колодой) Готово, козырь прежний.

АПАШЛЯЕВ. Сперва заправимся.

Депутаты поднимают стаканы.

КИКОЗОВ. Здоровье наше!

ВСЕ ТРОЕ. Будем! Будем! Будем!

Чокаются, пьют, заразительно смеются. Шалман Абрек-заде продолжает распевать молитву. Человек в машине бездействует. Издалека, постепенно усиливаясь и заглушая все прочие звуки, доносятся крики ворон.

1990

Культура случая
хроника воздушного инцидента

Все шло строго по графику. Рейсовый самолет одной вроде бы солидной авиакомпании на оптимальной высоте и соответствующей скорости перемещался в воздушном коридоре над территорией одной вроде бы демократической страны. Сто двадцать три пассажира самолета возвращались домой из краткосрочной туристической поездки и с жадным интересом читали на лету свежую отечественную прессу. Десять других пассажиров безучастно дремали в своих креслах, возвращаясь из долгосрочных командировок. Еще двое пассажиров были гражданами страны, только недавно вступившей на демократический путь развития. Каждый из них имел по круглой бороде, оранжевому тюрбану на макушке и пакету жевательных леденцов за щекой – на случай приступа воздушной болезни. Кроме того, у них имелся один огромный барабан типа «том-том», зарегистрированный в таможенной декларации как древний гонг типа «там-там», поскольку законами страны, в которую они летели, ввоз том-томов предусмотрен не был, тогда как ввоз там-тамов был этими законами предусмотрен и даже всячески поощрялся. Справка об антикварности музыкального инструмента позволила иноземцам не сдавать его в багаж, а пронести в салон, купив для того два дополнительных места. Итак, самолет летел.

Одновременно с этим далеко внизу, на территории одной вроде бы демократической страны, мятежная антиправительственная группировка готовилась к боевым испытаниям только что полученной по тайным каналам новейшей трехступенчатой ракеты класса «земля-воздух». Группировка состояла из непримиримых фанатиков, фашиствующих феодалов и одурманенных пропагандой малограмотных крестьян. Предводителем у них был невменяемый уголовник. Ракета имела уникальную головку самонаведения, реагировавшую на запах авиационного топлива. Ее привезли в разобранном виде из дальнего далека на верблюдах, которые страшно устали, потому что в этих горах совсем не было еды (и воды там не было тоже). Ракета готовилась к старту.

Международный воздушный коридор, в котором летел рейсовый самолет вроде бы солидной авиакомпании, пролегал неподалеку от границы с одной псевдодемократической милитаристской страной. Руководители этой страны пришли к власти вопреки воле народных масс, не считались с мнением мирового сообщества, грубо попирали свою собственную конституцию и всячески поощряли в войсках нездорово-агрессивные наклонности. Как раз в это время в воздушном пространстве псевдодемократической страны у самых ее границ барражировал истребитель-перехватчик заокеанского производства, ища к чему бы такому придраться и как бы чего перехватить. За каждую провокацию летчики получали премию в твердой валюте и персональное благословение местных служителей культа. Истребитель выискивал цель.

В рейсовом самолете вроде бы солидной авиакомпании сто двадцать три пассажира со все возрастающим интересом продолжали читать свежую прессу, где говорилось о небывалом расцвете альтернативной культуры и об успешно подписанном совместном коммюнике. Десять пассажиров спали. Дружелюбные стюардессы разносили минеральную воду. Атмосфера была спокойной и располагающей до тех пор, пока ее не начали радикально портить люди в оранжевых тюрбанах. Они вдруг извлекли из недр своего том-тома антикварный станковый пулемет типа «пом-пом» и, от натуги плюясь жевательными леденцами, покатили его по проходу в сторону пилотской кабины. Некоторые из пассажиров забеспокоились, но стюардессы выказали завидное присутствие духа, продолжая как ни в чем не бывало разносить минеральную воду. Тем самым панику удалось предотвратить. Пассажиры вновь углубились в чтение. Самолет летел своим курсом.

Между тем далеко внизу члены мятежной антиправительственной группировки как раз закончили приготовления к пуску новейшей ракеты класса «земля-воздух». Предводитель банды, невменяемый уголовник, был изначально далек от всякой культуры, совершенно не умел видеть альтернативу и за всю свою жизнь не прочел ни одного совместного коммюнике. Поэтому он безжалостно навел ракету в небо, где пролетал рейсовый самолет вроде бы солидной авиакомпании, и с идиотским хохотом нажал на гашетку. Ракета взяла старт.

В это самое время истребитель-перехватчик с опознавательными знаками одной псевдодемократической страны, подстрекаемый с земли своим безответственным и недальновидным руководством, вошел в чужое воздушное пространство и с провокационными целями приблизился на расстояние сорока метров к рейсовому пассажирскому самолету вроде бы солидной авиакомпании. Достигнув предусмотренной эксплуатационными характеристиками скорости, ракета отделила первую ступень. Двое в тюрбанах продолжали катить пулемет к пилотской кабине. Дружелюбные стюардессы начали собирать пустые стаканчики из-под минеральной воды. Ракета отделила вторую ступень, и в этот самый момент пилот перехватчика, нагло ухмыляясь в микрофон, на ломаном иностранном языке приказал экипажу лайнера немедленно сменить курс и приземлиться на территории одной псевдодемократической страны. Пока пилоты лайнера молча переживали эту неприятность, люди в тюрбанах наконец докатили пулемет до кабины и, просунув дуло внутрь, на еще более ломаном иностранном языке потребовали развернуть самолет и лететь в третью страну, по всем параметрам абсолютно недемократическую. Пилоты лайнера продолжали молчать, но их переживания усилились.

Новейшая ракета класса «земля-воздух», полученная по тайным каналам мятежной антиправительственной группировкой, самонаводилась на цель по запаху авиационного топлива. В тех случаях, когда у ракеты была возможность выбора, она, естественно, выбирала топливо лучшего качества. Псевдодемократическая страна, чей истребитель-перехватчик находился в сорока метрах от рейсового самолета вроде бы солидной авиакомпании, славилась исключительно высоким качеством своих нефтепродуктов. Летчик не успел катапультироваться.

Когда поблизости произошел взрыв, и лайнер сильно тряхнуло, люди в оранжевых тюрбанах сразу подумали, что это взорвалась адская машина, подброшенная в багажный отсек их заклятыми врагами в зеленых тюбетейках. Но вышло так, что у адской машины, действительно подброшенной в багажный отсек, в результате встряски за пять минут до взрыва заклинило стрелки антикварного часового механизма, и она не сработала вовсе. Однако двое в тюрбанах этого знать не могли. Посему они, бросив пом-пом, в панике достали из том-тома два парашюта, открыли переднюю входную дверь и выпрыгнули из лайнера. Расторопные стюардессы мигом закрыли за ними дверь, дабы не создавать дискомфорта остальным пассажирам.

Несколько минут спустя парочка в оранжевых тюрбанах благополучно приземлилась на пустынном горном плато, где среди голых скал безуспешно пытались пасти голодных верблюдов члены мятежной антиправительственной группировки – все, как назло, в зеленых тюбетейках…

А рейсовый самолет вроде бы солидной авиакомпании продолжил полет строго по графику. В салоне царила спокойная и располагающая атмосфера. Сто двадцать три пассажира оживленно обсуждали только что прочитанную свежую прессу. Проснулись десять пассажиров, возвращавшихся из долгосрочных командировок, и попросили пить. Все запасы минеральной воды уже были выпиты, но стюардессы сумели так дружелюбно ответить возжаждавшим десятерым пассажирам, что те мигом заткнулись, отпали на спинки кресел и вновь погрузились в сон.

Им снилось то, на чем они сэкономили деньги: пляжи, бунгало, коктейли под пальмами, яхты, шезлонги, рулетки, блэкджеки, полупоклоны официантов, кубики льда в хрустальных бокалах и девушки – стройные, темноглазые, в демократичных донельзя купальных костюмах.