Глава XXII. Тени преисподней
Когда я пробирался через густую чащу, вновь охватило тревожное чувство, что поблизости находится кто-то чужой. Ощущение то ещё! Головные волосы вдруг разом зашевелились; напряжённую спину сковало мучительным холодком; мириадами забегали ледяные мурашки; кровь разом застыла в жилах; неслышное сердце, наверно, остановилось – так сделалось жутко. Похожего страха я не испытывал никогда – как будто меня обняла сама костлявая смерть.
Не понимая истинную причину, я тупо остановился и начал прислушиваться. Повсюду слышались весёлые птичьи трели, стрекотания насекомых, редкие звериные рыки да их же сосредоточенные сопения. Вдруг! Сзади я уловил чуть слышимое шуршание и мысленно ощутил, как (некто!) неимоверно быстро сближается.
Телесные мышцы словно схлестнуло глубоким ступором, но мешкать не стоило ни единой секунды. Собрав всё запредельное мужество, я обернулся назад – и… увидел, как стремительно приближаются два красные огонька, очень напоминающие дьявольские огни. Дополняя пришедшееся сравнение, показалась удлинённая мохнатая морда, увенчанная длинными, торчком поставленными, ушами – всем озлобленным видом она напоминала верного служителя преисподней.
Суеверный ужас, невольно охвативший взбудораженный мозг, не смог победить той несгибаемой воли, что достигалась года́ми усиленных тренировок. Когда сатанинское отродье, приближаясь к лицу, открыло вонючую пасть (где сияли огромные острые зубы), я инстинктивно сгруппировался, схватил озлобленное чудовище за верхнюю челюсть (правой рукой за верхнюю, левой – за нижнюю) и резко дёрнул, разрывая звериную морду. Животное, оказавшееся самым обычным волком, лишившись смертельного хвата, жалобно заскулило, поджало понурый хвост и, раздосадованное, отбежало в сторонку.
Однако радоваться было достаточно рано. Вслед за первым я увидел, как подлетает нечто подобное. Не позволяя приблизится, верно рассчиталась бросковая траектория и последовал хоро-о-оший пинок, угодивший (носком туфли) прямо в животную глотку. То страшное потрясение, уверяю, вряд ли кто выдержит – точно так же случилось и с кошмарным чудовищем. Оно плюхнулось на бренную землю, не в силах вздохнуть.
Но и тот не оказался последним. Почти одномоментно на меня накинулся третий. Пока я атаковал второго сородича, мохнатый «призрак» спокойно приблизился едва не вплотную и весом могучего тела сбил меня с ног. Когда наносился гортанный удар, единовременно извлекался заблаговременно взведённый ТТ. Падая вместе с рычащим волком, обеими руками (в том числе и вооружённой), я прочно схватился за косматую шерсть, на шее, возле звериной морды, не позволяя вцепится в моё незащищённое горло. Далее, применился эффектный приём – перекатывание назад, через собственную голову, с удержанием захваченного противника. Уф! Я оказался сверху. Прижимая вражескую тушу к земле свободной ладонью, подставил заряженный пистолет под нижнюю челюсть – и… убийственно выстрелил.
Как же возблагодарил я Господ Бога да личную прозорливость, что не включил оружейный предохранитель. Стоило чуть замешкаться, и всё бы закончилось. Да, да, не успел я подняться, а различил два новые огонька. Судя по сегодняшним выстрелам, в магазинной обойме осталось четыре патрона, а сколько было волков – точно никто не знал. Поэтому я вознамерился выстрелить не раньше, чем увижу оскаленный рык, то есть наверняка.
Так я и поступил. Застрелив четвёртое животное, убил ещё двух. Напоследок у меня оставался один пригодный боеприпас. Можно, конечно, перезарядиться, но требовалось хоть какое-то спокойное время. Внезапно! Всё стихло. Воспользовавшись коротенькой передышкой, я извлёк истраченный магазин и, начинив его запасными патронами, остался дожидаться продолжение жестокой атаки. К счастью, ничего уже не последовало.
Не убирая заряженного оружия, я проследовал дальше, пока не вышел, успокоенный, на проезжую часть. Ночью найти её вовсе не трудно: транспортный шум услышишь издалека. Попутно подумал, что правильно посоветовал Чистякову дожидаться в охотничьем домике и что надо бы с первой же телефонной будки вызвать службу спасения «911». Отыскав быстроходный «бьюик», я с приличной скоростью отправился дальше.
Весь оставшийся путь, вплоть до американского штата Техас, я проделал без значимых затруднений. По дороге я делал короткую остановку – укрался в придорожном лесу, где провалялся без осязаемых чувств ровно четыре часа. Меня интересовал Порт-Артур округа Джефферсон. Въехав на городскую окраину, на первой заправочной станции удачливо выяснилось, что прокатная фирма «Renting a car» находится прямо передо мной, в пяти минутах ходьбы. Я бросил чистяковское авто на отстранённой заправке, а сам направился к ней.
Глава XXIII. Контора Стивена Брауна
Захолустная контора, явно неперспективная, представлялась отдельной площадкой и доходила периметральным размером до пятнадцати Га; она огораживалась отнюдь не сплошным забором, изготовленным из металлической проволоки. За невысокой оградой, на пыльной земле, виднелись расставленные в беспорядке американские автомобили; все они видали печальные виды. Невдалеке от открытого въезда располагалось непрезентабельное строение, напоминавшее, скорее, дощатый сарай, чем респектабельный офис – ничего иного поблизости не прослеживалось. Предприятие, похоже, являлось убыточным, и дела его давно захирели.
Беспрепятственно проникнув на незакрытую территорию, я направился к единственному строению. Оно представлялось изрядно обшарпанным, размещенным на общей площади, не превышавшей двадцать пять метров квадратных; покатая крыша отображалась треснувшим шифером; входная дверь, до нижней половины, изготовлялась филёнчатой, а с верхней оказалась выполненной под оконную раму. Беспрепятственно очутившись внутри, я внимательно осмотрелся: две стены, противоположная и правая, остались почти глухими (единственное, последняя имела сбоку шершавую дверцу, очевидно ведшую в подсобные помещения); противоположные направления (где-то с полметра от пола) предусматривали сплошные оконные рамы, прерывавшиеся единственным входом; справа находился старенький офисный шкаф; напротив – покосившийся письменный стол. За неизменным атрибутом любой нормальной конторы гордо восседал угрюмый хозяин.
Передо мной возник нестарый ещё человек, переваливший сорокадвухлетний, натурально зрелый, порог; частично полысевшая седовласая голова неплохо гармонировала со значительно ожиревшей краснорожей физиономией (видимо, он очень любил хмельные напитки?); из-под узких щёлочек век выглядывали наглые, убеждённые в личном превосходстве, серенькие глаза; приплюснутый нос напоминал скукожившуюся картошку; влажные толстые губы периодически чмокали. Неброская одежда представлялась бежевой, изрядно потрёпанной рубашонкой (она перетягивалась яркими, пёстрого цвета, подтяжками) да серыми, напрочь сальными, брюками; на коротких ногах наблюдались тёмные сланцы – чисто по-американски они мирно покоились на столе. По всему выходило, что человек тот, чванливый, сложившейся жизнью очень доволен.
– Я Семён Борисов, представитель торговой организации, – представился я не собственным именем, – могу ли я видеть хозяина?
– Он перед Вами. Стивен Браун, – назвался хмурый владелец, указывая на незанятый стул, расположенный строго напротив. – Чем могу быть полезен?
Воспользовавшись почтительным предложением, я деловито присел, а чтобы не показаться невежливым, так же как он, удобно расположился ногами на главной офисной принадлежности. Слегка, лишь движением дугообразных бровей, подивившись нахальной бесцеремонности, ленивый хозяин скупо продолжил:
– Вы русский?
– Если честно, – призадумался я, – поставленный вопрос интересен и мне самому. Ответив как-то определённо, боюсь ввести Вас во вредное заблуждение. Ежели моя этническая принадлежность не слишком важна, можете считать меня кем угодно.
Ещё больше удивляясь избранной манере ведения разговора, Браун грубовато спросил:
– Чем я всё-таки Вам обязан?
– Стану очень признателен, – перешёл я к насущному делу, – если ты, «жирная задница», соберёшь ноги в руки, заведёшь сноровистый автомобиль и вместе со мной прокатишься к Олегу Туркаеву – туда, где он находится со всей разнузданной бандой. Обещаю, в положительном случае, я слегка тебя оглушу, покрепче свяжу, а когда успешно закончу, то́тчас освобожу.
– Что будет, ежели я откажусь? – снимая грязные ноги, промолвил впечатлительный Стив.
Повторяя хозяйский манёвр, я честно ответил:
– Предам тебя самым бесчеловечным пыткам.
Чтобы не оставалось ни малых сомнений о моих серьёзных намерениях, я, дерзкий, привстал и жёстким, едва ли не металлическим кулаком ударил сомнительного оппонента в картофельный нос, чем ненадолго отправил в мир удивительных сновидений.
Как только тот отрубился, я принялся осматривать конторские помещения «в поисках подручных средств связывания». Заодно убедился, что, посторонних, в ней никого не имеется; кстати, их прямое отсутствие позволяло надеяться, что неожиданных сюрпризов не будет. Ничто не наполняет сердечным восторгом, как привлекательная находка. То же случилось со мной, когда обнаружился полюбившийся «скотч». Накрепко привязав Брауна к наиболее надёжному стулу, я поставил его посереди просторной комнаты. Далее, с помощью обычной воды да нашатырного спирта, найденного в аптечке, привёл несговорчивого хозяина в реальное чувство.
– Сразу же объясню, – перешёл я к сути конкретных претензий, – настроение у меня сегодня паршивое: я очень долго ехал и практически всю дорогу не спал, то есть смертельно устал. Ты должен поверить на́ слово, что в утомлённом состоянии я делаюсь страшен. Чтобы не допустить болезненных телесных увечий, я предлагаю зачесть, что долгое время ты геройски держался, но потом, под натиском немыслимых пыток, не выдержал и сломался. В итоге мы сэкономим две важные вещи: моё время и твоё здоровье. Ну так, как?
Взяв плоскую отвёртку, я медленно её покрутил, нетерпеливо ожидая, какое решение примет упёртый владелец. Очевидно, тот не осознал серьёзности прискорбного положения [наивно предположил, что живёт в стране цивилизо-о-ованной (а может, и по каким иным, вообще необъяснимым, соображениям?)] и ответил в излюбленной американской манере:
– Fuck off.
Смысл неприличного выражения являлся сугубо понятным. Конечно, я нисколечко не обиделся; нет, меня смутило другое: он выбрал тактику ведения переговоров, следуя наибольшим сопротивлением. Избранное положение вещей меня, естественно, не устраивало. Я подошёл к нему спереди и чётким движением вонзил стальную отвёртку в правую половину груди. Неторопливо покручивая, повторил недавний вопрос, но, правда, намного короче:
– Где находится Олежек Туркаев?
Стивен явно не подготовился к крутому повороту событий и, отчаянно завопив, принялся извиваться – попытался освободиться от пронзившего грузное тело острого инструмента. Я думал, он окажется более стойким, но Браун запричитал:
– Хорошо, хорошо, я всё расскажу.
– Вот это другое дело, вот это деловой разговор, – ласково подзадорил я раненого владельца, недоумевая, почему я раньше не использовал столь эффективный способ «развязывать языки», – и где, ты говоришь, находится мистер неуловимый гангстер?
– В общем, – проникся «доверительным отношением» господин бандитский прислужник, – он знакомый моего ближайшего компаньона – я знаю его только поэтому.
– Допустим. Что дальше?
– Сейчас они находятся на заброшенной авиабазе, времён Второй мировой войны, милях в десяти по южному направлению.
– Чем они занимаются? – продолжал я учтиво допытываться.
– Даже не представляю: в детали не посвящали. Просто два с половиною дня назад ко мне приехали трое: мой компаньон, Туркаев и ещё один русский. Они сказали, что нужен допотопный автомобиль, не особо приметный, который, если чего, не слишком и жалко.
– Как звали третьего русского?
– Он приехал с авторитетной рекомендацией – для меня её более чем достаточно. Поэтому настоящего имени я не спросил, арендованную машину, по их же просьбе, нигде не оформил.
– Странно, одного не представили, – недоумевал я совсем не по-детски, – а с Туркаевым познакомили?
– О! Это страшный, до жути пугающий, человек. Он привёз из России около сотни отпетых гангстеров, и все они находятся на том секретном аэродроме.
– Чего поделывают?
– Готовят какое-то серьёзное дело, – разоткровенничался податливый Стив, – крупномасштабную международную операцию.
– Ты чего не с ними – дело, наверное, прибыльное?
– Я в преступные схемы особенно не суюсь – стараюсь чтить американский закон! Однако и с преступным миром рассориться тоже не собираюсь, поэтому и оказываю им меленькие услуги, не связанные с открытым вмешательством.
– Как на авиационную базу по-тихому проскользнуть? – перешёл я к технической части. – Есть ли достойное ограждение, выставленные посты, или, точнее, какая существует охрана?
– Пробраться можно без особых проблем. Ограда не целостная. Хотя и изготовлена из колючей проволоки, но почти по всей окружности имеет солидные повреждения; в некоторых местах они такие, что на танке свободно проедешь. С другой стороны, если туда попадёшь, то обратно навряд ли выйдешь.
– Что так?
– Там столько вооруженных людей, – высказал мистер Браун личное мнение, – что всё равно на кого-то наткнёшься и тебя непременно сцапают.
– Возможно?.. – сказал я, раздумывая, что чем больше в одном месте вооруженных людей, тем проще средь них затеряться, вслух же спросил: – Как местные власти реагируют на несчётное бандитское сборище?
– Во-первых, никто ничего не знает: всё держится в строжайшем секрете.
– Что во-вторых?
– Тут самое интересное… Военный аэродром выкупился моим прямым компаньоном. Чтобы попасть на частную территорию, в американском государстве нужны весомые основания.
Горделивое изречение являлось чистейшей правдой. Пускай хоть иностранный легион формируется у тебя под боком, но, если они находятся на частной собственности, никуда с неё не выходят, не совершают явных противоправных поступков, в Соединенных штатах никому и в голову не придёт предъявлять им необоснованные претензии. С точки зрения правовой морали неглупые бандиты выбрали правильное, то самое, место.
– Ладно, вроде бы всё понятно, – предполагая заканчивать, я подводил неутешительные итоги, – как мы с тобой расстанемся?
– В смысле? – задался нормальным вопросом подраненный автовладелец.
– Как нам поступить, – развивал я тревожную мысль, – чтобы о нашей милой беседе не узнали ни твой компаньон, ни тем паче Олежек Туркаев? Если, скажем, я наберусь банальной глупости и оставлю тебя в живых, то стоит мне только отсюда уйти, ты моментально кинешься подробно докладывать – я правильно рассуждаю?
– Я же ведь связан?! – настаивал мистер Браун, выдавая чистокровного гражданина Америки.
– Что помешает тебе развязаться, едва я уйду? Или, может, в твоей загнившей фирме не бывает других посетителей?
Он не нашёлся, чего разумно ответить. Я продолжал:
– Давай так: я вызову тебе медицинскую помощь, а ты пообещаешь остаться скромным, сохранишь нашу близкую дружбу в строгом секрете, – это устроит?
– Вполне, – пообещал воспрявший американец.
Покидая контору мистера Брауна, я слабо надеялся, что он сдержит мужское слово; но делать нечего – не убивать же его ради тупого молчания? Чёткую информацию, где найти подлеца Туркаева, я получил; а уж как ей распорядиться – дело служебной гордости. Тем более что всё равно я стремился в бандитский стан, а судя по последним событиям, Олежек был в курсе моих ретивых намерений ничуть не меньше, чем я.
Глава XXIV. Западня
Вернувшись на пригородную заправку, я расспросил болтливого продавца и подробно узнал, как проехать на бывшую лётную военную базу. Тот имел приятную наружность молодого человека (лет двадцати трёх – не больше), не отягощенного бременем жизни; худощавый стан заканчивался ровненькой головой, украшенной длинными, едва ли не женскими прядями; овальное лицо выглядело привлекательным и сияло зелёно-голубыми глазами. Неброское одеяние составляло белую рубашку, с короткими рукавами, да синие, чисто американские, джинсы; на рыжей жилетке красовался отличительный «бейджик», представлявший Теда Спенси. Парень оказался излишне словоохотливым и непринуждённо делился всеми подробностями; в приморском городке они распространялись со скоростью прибрежного ветра. Первым делом я попытался выяснить, не обманул ли меня измученный Стивен Браун.
– Послушай, приятель, а правда ли, здесь, неподалёку, есть секретная военная база?
– Нет, ничего похожего и рядом нет, – честно ответил служитель торговой промышленности. – Есть некий захудалый аэродром, оставшийся со времён войны; его давно забросили, а располагается он милях, наверное, в десяти – если двигаться к югу.
– Почему его не используют? – продолжал я увлечённо допытываться.
– Не знаю. Нет, наверно, великой необходимости.
– Там что, совсем никого не бывает?
– Постой, – немного подумав, ответил Спенси, – около двух недель назад в ту сторону стали наезжать какие-то странные люди – они показались мне до крайности подозрительными.
– Что доблестная полиция? – задал я наиболее очевидный вопрос. – Как к ним относятся местные полицейские – вдруг там подготавливается крупномасштабный теракт?
– Мы живём в капиталистическом государстве, – привёл логичный довод сообразительный собеседник, – здесь всё продается и всё покупается. Я думаю, намаслили «мохнатую лапу» – на «левые» передвижения глаза и закрыли. Лишь бы в подвластной округе было спокойно, а та-а-ам… если чего и случится, виноватых быстро найдут. Как и всегда.
– Как же нормальная профилактика, – недоумевал я от расхлябанной деятельности, – ведь лучше предотвратить, чем собирать потом несчётные трупы.
– Вопрос не ко мне, – справедливо заметил смекалистый юноша, – я в чужое дело любопытный нос не сую: не касается тебя – вот и не дёргайся.
Американскому, поистине капиталистическому, замечанию возразить было нечем. Подтвердив брауновские сведения, я начал собираться в дорогу. Сел в захваченный «бьюик» и отправился по южному направлению. По пути пришлось немало поразмышлять, как бы разгадать бандитские планы. На ум не приходило ничего хоть как-то осуществимого. Единственная мысль, имевшая возможность успешной реализации, – это захватить какого-нибудь гангстерского «бойца», вывести его в безлюдное место и «любезно» потолковать. Вариант показался мне осуществимым, наиболее привлекательным, поэтому, не доезжая до секретной базы примерно два километра, я бросил «отжатый» автомобиль, а дальше пошёл пешком; приходилось двигаться в стороне от проезжей части. Через несколько минут открылся удивительный вид законсервированного военного аэродрома, брошенного со времён Второй мировой войны.
Поднявшись на холмистое возвышение, я пристально изучил былую воздушную гавань. Взлётная территория ограничивалась корявым забором, составленным из порванной металлической сетки; она протягивалась на расстояние два километра в длину да километра полтора в ширину; на ней имелись две продольные полосы́; попутно устанавливались девять полусгнивших деревянных ангаров, друг отступавших от друга на одинаковых интервалах; за ними виднелись расставленные в шахматном порядке подсобные помещения. Возле неказистых домиков в беспорядке разбрасывались различные легковые автомобили; в ближайшей самолётной стоянке виднелось несколько военных, подспудно накрытых грузовиков. Вокруг сновали гражданские люди, выполнявшие какие-то, неизвестные мне, обязанности.
Я обратил внимание, что один садится в машину и собирается отъезжать. Подарок щедрый? Конечно, второго такого невозможно себе представить. Спустившись с возвышенного пригорка, я побежал к личному транспорту с максимальной скоростью, на какую оказался способен. Когда я подбежал к быстроходному «бьюику», вражеский автомобиль, который планировалось преследовать, удалился в сторону города; он отъехал на приличное расстояние и распознавался лишь по клубившейся пыли.
К счастью, движение не виделось интенсивным, что помогло не потерять преследуемый объект насовсем. Догнал я наивного водителя, ничего не подозревавшего о страстном намерении душевно с ним побеседовать, как раз на окраине Порт-Артура. Въехав на городскую окраину, тот особо не углубился, а остановился у приличного двухэтажного мини-особняка. Он вышел наружу и неспешно проследовал внутрь. В его руках находился некий бумажный пакет, который придерживался прочно прижатым к груди – наверное, важная передача? Не чувствуя каверзного подвоха, я тупо предположил, что навестился один из американских коллег Туркаева, и набрался несоразмерной наглости – зайти без надлежащего приглашения.
Предвкушая познавательную беседу, я подошёл ко входной двери. Она осталась не заперта, что соответствовало моим недобрым намерениям «проникнуть бесшумно». Я потянул за наружную ручку – дверная створка спокойно открылась. Я осторожно вошёл. Как только сзади раздался негромкий хлопок, я понял, что очутился в сплошной темноте. Обычных спичек не оказалось, а все шпионские примочки остались в России: с ними в Америку всё равно бы не допустили. Я пожалел, что ретиво поторопился и не подумал захватить с собою карманный фонарик. Минуту пытался чего-нибудь рассмотреть, но ничего не увидел. Вдруг! Прямо за мной послышался характерный звук, как запирают дверную личину. Одновременно зажёгся яркий электрический свет и осветил прилично обставленную нехилую залу. Все оконные проёмы наглухо занавешивались чёрными, напрочь непроницаемыми, шторами. Людская мышеловка захлопнулась. Внутреннее помещение наполнились озлобленными бандитами; их безобразные рожи сияли ожесточённым презрением. Я понял: «Моя песенка спета, и вряд ли мне дадут выйти отсюда живым».
Когда я заходил, в густом полумраке никого не увидел – очевидно, они прятались в неосвещённых от входа тёмных пространствах? Проделать несложный трюк случилось совсем нетрудно: парадный холл имел внушительные размеры; высокая мебель сдвигалась, чтобы образовывать шкафные укрытия; глухая лестница, ведшая на второй этаж, тоже предполагала заднее невидимое пространство. После того как доступ светового дня прекратился, прятаться дольше не выдавало разумного смысла, и они повыходили на середину; одновременно зажглось и светлое электричество.
Я сделал привычный замах, намереваясь выхватить «тульский токарев», но «шаловливую» ручонку «вежливо» остановил стоявший сзади здоровый амбал. Не сочтя за особый труд, он извлёк безотказное оружие сам. Никто не сказал ни единого слова. Не дали поговорить и мне. Сразу, всем скопом, осатанелые злодеи набросились на меня – а было их человек эдак двадцать, и нисколько не меньше. Какой бы спецназовской подготовкой меня не напичкали, против несоразмерного количества сил я всё равно бы не устоял. Единственное, что я успел предпринять, во-первых, хорошенечко двинул локтем заднего любителя чужого оружия (попал ему точно в пах), во-вторых, преступнику, нападавшему спереди, выровнял лицевую поверхность, вдавив выпиравший нос поглубже в черепную коробку.
Далее, я почувствовал мощный удар, направленный по затылку. Возьмусь предположить, то не был мужской кулак, а что-то гораздо серьёзнее. Потом я сумел отразить три или четыре передних атаки. Кому-то, видно, страсть как надоело вести активные боевые действия, и я ощутил, как правая стопа отрывается (чем-то?) от пола и уводится в сторону. Естественным результатом явилась потеря стойкого равновесия. Я попытался резко сгруппироваться, чтобы остаться стоять на ногах; но тут… нескончаемые тумаки, пинки и затрещины посыпались сразу со всех сторон. Понятное дело, сбили с ног, а оставив в лежачем положении, настойчиво требовали у мятежной души покинуть грешное тело, нещадно постукивая твёрдыми ботиночками по бренному туловищу, хотя и мускулистому, но всё-таки не железному.
Ребята выглядели бывалыми и отлично знали преступное дело. Так и не давая безвольной жертве опомниться да занять хоть сколько-нибудь стоящую позицию, они уверенно орудовали ножными конечностями. Криминальные выродки доставляли мне нестерпимые ощущения, а под конец и вовсе погрузили в невесомое состояние полной прострации; я снова окунулся в обрывочные воспоминания…