Глава IX. Проблемы начинаются
Чтобы сэкономить «дельное» время, я добирался к туркаевскому салону на безотказном такси. Удачно поймав быстроходную «Волгу», я без проблем добрался до нужного места. В осиное гнездо зашёл, как раз когда начался обеденный перерыв и когда во всех помещениях находился один лишь менеджер по продажам. Он скучал, одиноко посиживая в просторном фойе.
– Я, наверно, не вовремя? – обратился я к вынужденному зеваке и сам заключил: – Все на обеде?
Молодой человек отличался приятной наружностью; возрастной порог достигнул двадцать три года; круглое, совсем ещё юношеское, лицо выдавало хорошее воспитание; белокурые волосы, добрые голубые глаза, худое телосложение и элегантный костюм только подчеркивали первоначальные убеждения. Разбираться я в людях умел и посчитал очевидным, что он являлся именно тем, кем и представился. Согласно нехитрому заключению, получалось, что никакого отношения к преступной деятельности Туркаева он в общем-то не имеет. Нагрудный «бейджик» выдавал типичного представителя торговой промышленности и чётко обозначал: «Дмитриев Максим Владиславович».
Чтобы его получше расположить, я рассказал недавно слышанный анекдот:
– Иду я как-то вечером по безлюдному, вообще пустынному, парку. В густой темноте разглядел, что впереди идёт смазливая девушка. Она оглянулась и пошла немного быстрее. Я тоже ускорился. Она побежала, и я повеселее засеменил. Она закричала, а я заорал. Не знаю, кто нас преследовал, но было, ну! очень страшно».
Оценив забавную шутку, молодой человек сделался так любезен, что разрешил подняться на третий этаж, к хозяйской приёмной. Я обратил внимание, что и прелестная секретарша отсутствует тоже. Не придавая особенного значения, лишь поразмыслил, что кушать обязаны все, даже похожие на ангела ошеломительные брюнетки. Мысленно вспоминая прекрасную Катеньку и улыбаясь в душе, я полистал автомобильные каталоги, мной же вчера и оставленные. На всякий случай (в надежде, что, уходя, босс оставляет незапертым кабинет), я подергал массивную дверь. Ожидания наивные нисколько не подтвердились, и я погрузился в неувлекательное занятие.
Время тянулось до ужаса медленно, и я размышлял, как обставлю причину дотошного посещения. Что меня давно уже раскусили и что я преступным ребятам, как кость, застрявшая в горле – виделось очевидным и хорошо понималось. Но! Я решил ломать комедию до конца, пока не прибудут уполномоченные оперативники. Мне подумалось, что, едва вернётся Туркаев, я выложу ему, мол, посоветовался с маститыми компаньонами, и они меня убедили «в срочном порядке заключить договор на поставку любых иномарок». Автомобильное направление, по общему мнению, занимает лидирующие позиции, и пренебрегать им крайне бездумно. Тем самым я рассчитывал, что, если Олежек не хочет играть по навязанным правилам, то самое время поставить меня в прямую известность. Убивать меня в людном месте они, естественно, не решаться, да и я кое о чём позаботился и прихватил безотказного «тульского токарева». Поэтому всё равно потребуется некое время, чтобы придумать, как поскромнее избавиться от слишком уж «надоедливой мухи».
Думая дальше, я попробовал допустить, что они не заглотили явно представленную наживку и продолжат изображать добропорядочных бизнесменов. В чувствительной памяти тут же всплыл вчерашний уход из жизни Игорька Караваева, безвременный и нелепый, – и я отогнал абсурдную мысль. Почему-то казалось, что развязка замысловатой истории наступит сегодня. Кто возлежит на щите, а кто пойдёт за лавровым венком – мы это ещё посмотрим.
За попутными размышлениями незаметно пролетел обеденный час, и циферблатные стрелки перевалили часовую отметку «четырнадцать». Пятнадцать минут я тупо ждал, но по прошествии получаса нетерпеливо заёрзал. Не в силах спокойно сидеть, забродил по внутренним коридорам да торговым павильонам; но, кроме представительного Максима, мне никто не встретился вообще.
Он сам недоумевал: куда же все подевались? По его смущённым речам выходило: нечто примерное случалось и раньше – кто-нибудь вечно задерживался с обеда. Но чтобы все сразу?! Подобных вещей на памяти не всплывало, хотя работал он ни много ни мало, а ровно два года.
– Мне всегда хоть кто-нибудь помогает, – сетовал несведущий менеджер, – никогда я не оставался совершенно один.
Несвязные мысли походили на сущую правду: за время бесплодных блужданий никто мной так и не обнаружился.
– Как же ты один уследишь за всем торговым процессом? – продолжал допытывать я. – Ведь у вас же три этажа и несколько вместительных залов.
– Не знаю, что и ответить?.. Детальных указаний сегодня не поступало. Я надеюсь, что серьёзного ничего не случилось, и рано или поздно все снова объявятся.
– И я надеюсь, – невесёлые сомнения захватывали всё больше и больше. – Может, возможно хоть как-то связаться с Туркаевым, или с очаровательной секретаршей, или с кем-то ещё? Позвонить да обстоятельно выяснить: что же всамделишно происходит?
– Можно послать на пейджер короткое сообщение; но мне прибегать к подобного рода вольностям ни разу не приходилось – не тот допустимый уровень, – скромно заметил молоденький собеседник.
Я ещё пытался предположить, что туркаевские бандиты (хоть кто-то?!) вернуться, и списывал внезапное «испарение» на некие бандитские обстоятельства, спорные трения, никак не связанные с валютными махинациями. Тем временем часовые стрелки уверенно заскочили за пятнадцать часов.
И тут! Настойчиво запросилась разумная мысль, сидевшая в подсознательной глубине; она неугомонным дятлом постукивала в обоих висках – просилась открыть мыслительную дорогу. То странное ощущение, неявственная тревога, посетившая с раннего утра, понемножечку прояснялось. Всё отчетливей понималось, что меня разыграли как глупого мальчика и что Туркаев со отъявленными молодчиками пытаются скрыться так далеко, как их потом никак не достанешь. Получалось, в начальной гонке я уже проиграл.
– Во сколько они ушли? – поинтересовался я между делом.
– Как и обычно, в час дня, – последовало вполне откровенным ответом.
Теплясь последней надеждой, я тут же спросил:
– На чём поехал Туркаев?
– Как и обычно, на собственном БМВ, – искренне признался Максим, – только за рулевое управление уселся он сам: нанятый водитель не пришел на работу. Наверное, снова напился?
Как бы он смог прийти, если кто-то Игорьково тело настолько утяжелил «горячим свинцом», насколько оно напрочь разучилось самостоятельно двигаться. Не желая особо распространяться, я решил оставить неискушённого продавца в счастливом неведении. Сверх того, прочь меня подталкивала одна настойчивая идея, хотя и не гениальная, но всё-таки не последняя…
Глава X. И снова Алиев
Выйдя из вражеского автосалона, я поспешил в петербургское управление, продвигаясь так быстро, как только умел. Всю дорогу, оценивая странное поведение Тоцкого и анализируя непривлекательные события, я сеял страшные подозрения. Мне очень хотелось потребовать у Дмитрия подробный отчёт, но во время пути я напрочь переменился и вознамерился действовать чуть-чуть по-другому. Около половины пятого я зашёл в головное милицейское здание. Сидевший на вахте молоденький сержантик сразу меня признал.
– Что-то забыли? – беспрепятственно пропуская, спросил он на всякий случай.
– Всё с тем же вопросом, – не найдясь, что можно ответить разумно, нехотя бросил я.
Не удостоив детальными объяснениями, я поднялся наверх и направился напрямую к Угару. Как и следовало ожидать, его на месте не оказалось. Никто не представлял, куда он мог деться. Что ж, придётся заручаться активной поддержкой новых знакомых Зарубало и Лисина. Застать их тоже не получилось, и я решил идти к Руслан Магомедовичу. Время нещадно натягивалось, и хорошо представлялось, что теряются драгоценные минуты, которые постепенно обрастали «украденными» часами. По роду деятельности заместителю «убойного начальника» выходить из управленческих помещений вовсе не полагалось, поэтому я, к превеликой радости, нашёл Алиева в кабинете.
Как оказалось, операцию по захвату Туркаева «успешно» перенесли на завтрашний день: якобы потребовалось внести существенные корректировки и тщательно всё спланировать. Об оном, в течении ещё двадцати минут, доводил до меня озабоченный подполковник. Перебивать его? Сугубо бессмысленно: привело бы к негативному отношению. Мне оно явилось бы крайне невыгодным. Единственное, в ходе подробного разъяснения я про себя отметил, что нисколько не удивлён натянутой волоките. Сказать по чести, в милицейских структурах стали чаще перестраховываться, не говоря уже о вездесущей коррупции.
Когда Руслан Магомедович наконец-то закончил, я принуждённо проговорил:
– Можете не торопиться: завтра брать будет некого.
– Как так?! – всерьёз удивился главный оперативник. – Куда же все денутся?
– Правильнее, наверно, заметить – делись.
– Не понимаю? – продолжал Алиев естественно поражаться.
– Всё очень просто, – констатировал я сложившийся факт, – в тринадцать часов вся банда Туркаева покинула салонные помещения, оставив там несмышленого желторота, расселась по быстрым машинам и умчалась в неизвестное направление.
Я не стал распространяться, что скоротечное бегство случилось после моего посещения милицейского управления. В первую очередь, что сейчас требовалось, – это заручиться поддержкой местных оперативников, получить компьютерный доступ и выйти на всевидящий спутник. Как я уже говорил, во мне теплилась маленькая надежда, что приставленный маячок остаётся на месте, на бандитском «бумере». Вдохновлённый, я произнёс:
– Неплохо бы определить, где находится Туркаев сейчас?
– Но как? На оперативно-розыскные мероприятия потребуется немалое время.
– Я прекрасно всё понимаю, – продолжал я гнуть практичную линию, – вот только не долее, как позавчера, я прикрепил к машинному бамперу одно современное средство слежения, или простой маячок.
– Так, – начинал понимать сообразительный подполковник, – что зависит от нас?
– Совсем немного. Будьте любезны, предоставьте мне «выход в открытый космос» и обеспечьте через системный компьютер устойчивой связью.
– Устроить можно.
Алиев самолично проводил меня в технический кабинет и предложил полную свободу оперативных процессов. Я не преминул воспользоваться заманчивым предложением. Быстро нашёл, где находится подсаженный маячок, а по полученным координатам легко определил последнее нахождение. Оно оказалось на частном аэродроме, расположенном недалеко за городскими пределами.
Чтобы туда добраться, даже с сверкающими мигалками, потребовалось бы не меньше полутора – двух часов, поэтому я предложил влиятельному милиционеру сделать примерно следующее:
– Передайте, пожалуйста, в ближайший районный отдел, чтобы под любым предлогом задержали вылеты со взлётного поля. Какие придумать причины? Учить вас не буду. Теракт, чума, да мало ли существует весомых поводов не дать разрешения на срочный отлёт.
Расторопный подполковник связался по телефону с неким Виктор Петровичем и отдал ему неоспоримое указание:
– Санкционируйте запрет всех вылетов, планируемых с частного аэродрома в Отрадном.
– Можно ли выяснить истинную причину? – поинтересовался алиевский собеседник.
– Придумайте сами. Часа на три – не более. К вам выдвигается специальный агент московской ФСБ, по имени Георгий Бестужев. Он вам всё разъяснит, как прибудет, прямо на месте. Если, конечно, сочтет это нужным, – не упустил он хорошей возможности, чтоб не съязвить.
На офицерскую колкость я ничуть не обиделся (вышел из детского возраста), а простодушно ответил:
– Приношу Вам тысячу благодарностей, чаша моей безмерной признательности настолько полна, насколько и передать невозможно. Я так понимаю, задерживать туркаевскую банду вы больше не собираетесь?
– Нет убедительных оснований, – смущённо ответил Алиев. – Огнестрельное оружие? Его он, наверное, скинул – если энергично пустился в бега. Знаешь ли, выглядеть полными идиотами не очень-то хочется – и так последнее время над нами все надсмехаются.
– Отлично! Получается, мне просить больше нечего – дальше шурую на собственный страх и риск, – на последних словах я покинул начальничий кабинет.
Выйдя наружу, я сразу поймал такси. Во время пути энергично продумывал различные подходы, способные помочь в разрешение неординарных событий. Получалось плохо, ничего определённого в чумную голову не лезло – совсем! Чем в одиночку противопоставить целой армии жестоких бандитов? Да ровным счётом ничем. Как рассудил Алиев, для законного задержания хоть кого-то из шайки Туркаева, и действительно, оснований никаких не имелось. Мои свидетельские показания, в связи со служебной заинтересованностью, объективно навряд ли воспримутся. Отягощённый тяжёлыми мыслями, я приближался к назначенной цели. Не представляя, как себя повести, прекрасно осознавал, что весь силовой перевес окажется на стороне отпетых преступников. Если я попаду к ним в ярые руки, трудно представить, что со мной приключится. Печальная перспектива вовсе не улыбалась, то есть я ни в коем случае не собирался отдаваться на растерзание злодейским молодчикам. Нужно срочно искать приемлемый выход!
Лихорадочно перебирая разнообразные варианты, я натолкнулся лишь на единственную, мало-мальски стоящую, идею. По прибытии на отдалённый аэродром (в зависимости, что придумал Виктор Петрович – чуму или теракт) я надеялся (под видом одного из полицейских сотрудников) проникнуть на каждый борт самолетов. На каком-то из них могли находиться разыскиваемые преступники. Не обладая точной информацией (собираются они куда-то лететь?), я всё же надеялся, что каверзные намерения тактически просчитал, – не то зачем мог понадобиться частный аэродром, не в гольф же играть? Когда они обнаружатся, я намеревался где-нибудь спрятаться. Далее, вместе с ними долечу до их конечного пункта. Что я буду делать впоследствии – так далеко я уже не заглядывал, как и обычно, предпочитал разбираться прямо по ходу.
Ещё я переживал за миловидную Катеньку: я и мысли не допускал, что она окажется активным членом преступной банды. Наиболее вероятной версией, конечно, предполагалось, что её ввели в типичное заблуждение, а она, в силу природного простодушия, не понимает, с кем имеет конкретное дело. Прискорбное обстоятельство, озвученное болтливым таксистом (что её привёз скоропостижно почивший салонный хозяин), ничего ещё не доказывало. У них могли возникнуть дела и с негодяем Туркаевым. Чего-то не поделив, как часто бывает, они могли разойтись в разрозненных мнениях – со всеми вытекающими губительными последствиями. В общем, девушкина судьба заботила меня нисколько не меньше личной: я думал, она находится в руках отъявленных отморозков. Те же, несомненно, замышляют в отношении неё чего-то недоброе.
В расплывчатых помыслах я добрался до милицейского отдела, расположенного в Кировском районе Ленинградской области. Сразу проследовал к начальнику РОВД. Меня встретил Борисе́ Виктор Петрович лично и любезно пригласил пройти в кабинет. Не нужно быть прозорливым провидцем, чтобы догадаться о причинах предупредительной лести, а стоило вспомнить, откуда поступил недавний звонок. Представление федеральным агентом тоже в дополнительных рекомендациях совсем не нуждалось. Оценив подобострастный настрой, я понял, что «шилокрутить» можно свободно, – отдавать любые указания, не сомневаясь, что их мгновенно исполнят.
Подполковник Борисе являлся лысеньким человеком, достигшим сорокалетнего возраста; круглое лицо лоснилось мясистым жирком; тучное туловище указывало на образ жизни, скорее сидячий, чем на активный; хитрые серые глазки выдавали закулисного интригана, способного разом определить, как вести себя и в том и в ином положении. Не удивительно, что он дослужился до занимаемой должности.
Не желая разочаровывать в важности назначенной миссии, я выполнил приветственный ритуал и перешёл к актуальному делу:
– Виктор Петрович, очевидно ли, что Вам поступило управленческое задание – задержать свободные вылеты, предполагаемые с частного аэродрома в местечке Отрадное?
– Да, озвученное распоряжение имеется и выполняется в лучшем виде, – отвечал угодливый начальник отдела, – в течении последнего времени не допущено ни единого вылета.
– Отлично! – воскликнул я. – Какая причина?
– Выдана стратегическая дезинформация, что обнаружены холерные возбудители.
– Превосходно!
Сметливый руководитель помог найти приемлемый выход, как мне, неузнанным, проникнуть на борт самолёта.
– Сколько планировалось сегодняшних вылетов? – развивал я навязчивую идею.
– На вечернее время намечалось всего-то навсего три.
– Хорошо. Значит, поступим так… Берём сколько необходимо сотрудников, а с ними меня; одеваемся в защитное снаряжение и постепенно все их обследуем.
– С какой-то определённой целью? – поинтересовался учтивый полковник.
– Без обид, но основную затею узнать не придётся.
– Понимаю… очередная секретная операция.
– Вот именно! И чем меньше Вы про неё прознаете, тем больше вероятный успех.
– Что нам делать в самолётных салонах? Может, чего поискать? – продолжал выпытывать занудливый офицер.
– Нет, искать ничего не нужно. Необходимо выполнить основные проверочные мероприятия и спокойно уйти.
– Для чего тогда вся видимая инсценировка?
– Когда я пойму, что оказался на месте, я тупо отстану. Возвращаться за мной не надо, как будто ничего не случилось и никто из ваших людей не пропал.
– Понимаю, оперативное, типа, внедрение.
– Совсем даже не типа.
– Когда начинаем? – задал Борисе основной вопрос, который ожидался больше всего.
– Прямо сейчас. Отдайте корректные распоряжения и то́тчас же выступаем.
Глава XI. На борту самолетов
Специальной группой, в составе семи сотрудников, мы поднялись во внутреннее пространство первого самолета. Поскольку аэродром считался частным и предназначался к прогулочным рейсам, постольку строгих правил, как, например, в солидных компаниях, на нём не предвиделось. Суда являлись маломестными, билеты бронировались заранее, поэтому на всех трёх бортах немногочисленные пассажиры давно находились внутри и занимали положенные места. Им объяснили, что задержка временная, не более трёх часов, и они решили переждать её в удобных салонах.
Их ленивое поведение оказалось мне только на руку, и я рассчитывал повстречаться с подопечными злоумышленниками. Мы нарядились в армейские ОЗК, натянули защитительные противогазы, в результате чего хоть малая вероятность, что кто-то меня узнает, полностью исключалась: в бутафорских одеждах все выглядели целиком одноликими. В однотипном облачении можно спокойно встретить любого желанного персонажа, не опасаясь остаться разоблаченным.
Возглавлял исследовательскую группу молодой капитан, едва-едва достигший возраста лет двадцати девяти; плотное телосложение сочеталось с ростом чуть выше среднего; привлекательное лицо казалось овальным и выделялось карими глазами и чёрными густыми усами; тёмно-русые волосы, уложенные короткой причёской, завершали командирский портрет. Звали его – Сергеев Роман Александрович.
Дотошно обследуя первый борт, я обратил внимание, что там находятся три семьи, собиравшиеся перелететь до Чёрного моря. Они имели вид состоятельный и совершенно не походили на отмороженных личностей. На всякий случай мною осмотрелись все подсобные помещения, а также грузовые отсеки. Ничего, что могло заинтересовать, обнаружить не удалось. Во время проверочного мероприятия, уставшие пассажиры выказывали злое негодование, что было нисколько не удивительно.
– Что за дела? – произнёс представитель первой семьи, сорокалетний худощавый мужчина с приятным лицом, одетый в синие джинсы и серый свитер с цветастым орнаментом. – Почему запретили проплаченный вылет?
– Граждане, уважаемые, пожалуйста, успокойтесь, – ответил старший оперативной группы, похрюкивая в защитном скафандре, – стандартная процедура. Если у вас всё в надлежащем порядке, вы незамедлительно отправитесь в путь. Вы же не хотите лететь, да мучиться тягостными сомнениями, что у вас, возможно, экологические проблемы?
– Довод вроде бы убедительный, – вставил второй, молодой парнишка, лет двадцати пяти, с роскошной каштановой шевелюрой, облачённый в тренировочный костюм фирмы «Nike», – однако хотелось бы выяснить, что вы конкретно ищете?
– Если найдём, узнаете обязательно.
Процедура «не отыскания холерного возбудителя» заняла минут, наверное, двадцать. Похожую операцию проделали и с другими двумя самолетами. На следующем борту нас встретили двенадцать обаятельных шлюшек, направлявшихся в Будапешт. Все они оказались как на подбор. Им бы поучаствовать в элитном конкурсе красоты, и я сильно засомневался, что какой-нибудь из них отдалось бы отдельное предпочтение. Никогда не устану поражаться, что «лучшие» всегда предпочитают покинуть горемычное государство и ищут счастливого рая за рубежом. Неужели в российской стране даже сногсшибательным проституткам не платят достаточных денег, которых они вполне заслужили? Хотя не исключалась здоровая конкуренция; естественно, смазливая красотка, обладающая великолепными формами, желает продавать себя подороже.
С отвлечёнными размышлениями я проходил по второму борту. От них меня оторвали весело щебетавшие красивые пассажирки. Глядя на нас, они принялись непринуждённо хихикать:
– Какие чудесные слоники, хи-хи, – хихикнула хорошенькая блондинка и озорно подмигнула неотразимой брюнетке.
Глядя на неё, я хорошо понимал, что испытывали беспечные моряки, пленяемые морскими сиренами. Я нисколько не сомневался, что она, как и другие попутчицы, долго по оказанию эскортных услуг работать не будет и быстренько выйдет замуж за богатого иностранца; по сути, именно за обеспеченными женихами они, предприимчивые, всем скопом и устремлялись. Некоторым удавалось устроиться в личной жизни, другим, наоборот, приходилось вовсе не сладко. Но у каждого человека определённое предназначение, и приходится отрабатывать всю негативную кармы, которую заслужил.
Я подивился бредовым мыслям, отвлеченно наполнявшим шалую голову; они безответственно отвлекали от действительной миссии. Прелестные девушки, не стесняясь, продолжали шутить, заигрывая с милицейскими представителями. Соблазнительные проказницы вводили тех в немаленькое смущение, и мне казалось, что даже через защитный костюм отчётливо наблюдалось, как нестерпимо они краснеют.
– Что, мальчики, не дадите нам померить слоновьих костюмчиков? – развлекалась всё та же белокурая жрица любви; она оделась в короткое платье и постоянно меняла положение восхитительных ножек, эффектно перекидывая одна на другую. – Если обнаружится какая злая инфекция, то мы, безупречные, рискуем основательно заразиться. По-моему, это немного несправедливо – вы не считаете?
– Мы, наверное, согласимся обслужить вас чисто бесплатно, – вторила ей жгучая брюнетка, заученным движением перебрасывая роскошные волосы; попутно она расслабила грудную шнуровку, оголяя роскошные формы, – вы ведь не откажете нам в милой любезности?
Соблазнительные слова вызвали деви́чий взрыв хохота, а у милицейских товарищей большое смущение; однако они продолжали планомерно работать, искусно делая вид, что усердно занимаются отысканием зловредных микробов. Я тем временем, как и в первом случае, обследовал весь самолетный салон – от кабины пилота и вплоть до хвоста; не забыл осмотреть подсобные помещения, а также грузовой да технический отсеки. Прискорбное дело, ни Туркаева, ни Катеньки, ни лиц иных, походивших на членов преступной банды, нигде не присутствовало. Приходилось сворачиваться, так и не достигнув положительных результатов.
На борту третьего самолёта людских пассажиров не было вообще: он был зафрахтован как рейс грузовой и заполнялся оцинкованными контейнерами, очень напоминавшие армейский «груз двести». Как указалось в накладных документах, в них перевозились замороженные омары, которые направлялись в стольный город Москва. Я предположил, что в плотно закрытых ящиках очень удобно кого-то перевозить. Бешено заколотилось смятенное сердце, подозревавшее, что туркаевские планы успешно раскрыты. Сделалось больше чем ясно: под видом ракообразных, сверху надёжно прикрытая, вся его преступная «шобла» решила скрыться из-под негласного, но зоркого наблюдения.
При положительном исходе появлялся отличный повод для доставления бандитской группы в городской участок «Отрадное». Причина? Навряд ли лихие хлопцы, передвигающиеся хитрющим способом, затевают хоть что-нибудь доброе. Поэтому любого, кто обнаружится в законсервированных контейнерах, свободно можно содержать под стражей дня два (а при большом желании даже и три) – без наступления негативных последствий. Да, их кратковременная задержка явилась бы лучшим исходом всего предприятия. Государственные доллары уехали бы в Америку, а там уж можно не опасаться, что с ними чего-то случится.
Вдохновлённый, я начинал обследовать третий летательный борт, самонадеянно предвкушая, что успешно переиграл Олега Туркаева.
Возмущённый владелец (маленький полный мужчина, лет пятидесяти пяти, с короткой седой причёской, серенькими глазами, полным лицом, чмокавшими губами, одетый в серый, с дорогим отливом костюм) всем грубоватым видом на законопослушную личность нисколько не походил. Хотя его можно понять: он сетовал, что вскрытый груз нещадно испортится.
– По какому праву вы задержали проплаченный вылет? – грубил категоричный торговец омарами. – Вы не имеет права! Имущество частное, а соответствующие сертификаты имеются в полном порядке. Я запрещаю прикасаться к скоропортящемуся товару.
Злобное начало лишь усилило теоретическое предположение и очень не понравилось сотрудникам милиции участка «Отрадное». В лице старшего группы, придерживаясь выбранной интонации, они сделали бесспорное заключение:
– Никуда не денетесь! Придётся чуть-чуть подождать. Если у Вас возникает неуёмное желание познакомиться с правовыми нормами, мы с готовностью конфискуем подозрительный груз.
– Думаю, мы не наведём излишних кошмаров, – как мог, я сгладил возможный конфликт, намереваясь закончить без длительных проволочек, – мы просто досмотрим каждый контейнер, убедимся, что омары перевозятся свежими и тотчас же удалимся. Если Вы будете любезны и предоставите закончить начатую работу, то минут через двадцать получите взлётное разрешение.
– Я буду жаловаться, – пробурчал смущённый толстяк, а махнув согласной рукой, разрешил закончить подробный осмотр.
Я поспешил его осадить:
– Ваше полное право.
Расставив все точки над литерой «И», мы поочередно вскрыли все обнаруженные контейнеры; в них находились… замороженные омары. Приближаясь к последнему ящику, меня охватило недоброе ощущение, что и на последнем самолёте мы никого не найдём. Пока осмотрели двадцать три ящика, полное количество имевшихся на борту, я все более озадачивался, не понимая, куда подевались Туркаев со всей многочисленной бандой. После неудачных поисков зарождались справедливые опасения, что в чём-то я ошибся и что хитро выделанные преступники отправились – неизвестно куда!
Смятенные мысли неловко смущали, и я начинал понимать, что готов провалить излишне ответственное задание. Я страшно негодовал, ругал себя за черепаховую медлительность и требовал любыми путями собраться, действуя на упреждающее опережение.