Отель у переправы

– Не могу.

– Боитесь?

Она как-то хитро и очень печально улыбнулась. Я ждал, что услышу объяснение невозможности лететь на самолете, но так ничего и не услышал.

– Мы сможем сегодня куда-нибудь сходить? – спросила она после минутного молчания.

– Если не боитесь сырости, то можем. У вас есть что-нибудь от дождя?

– От дождя?! – не поняла она. – Но ведь его нет!

– Вы не правы. Он идет. Моросит. Здесь часто идут такие дожди. Природа словно потеет, покрывается испариной. Между прочим, при таких осадках промокнуть можно больше, чем при обычном дожде. Разве Вы не чувствовали, когда шли в ресторан, что лицо постоянно мокрое?

– Да, было такое. Приходилось постоянно его вытирать.

– Вот! И все тело промокает. Так у Вас есть плащ, сапоги?

– Откуда?! Нет.

– Не беда. Я дам вам дождевик. А вот с сапогами будет труднее. У вас какой размер ноги?

– Тридцать восьмой.

– Хорошо, поищу.

Я уже наелся и сидел только потому, что мы болтали. Катя же еще и не притронулась к завтраку, а цедила только апельсиновый сок.

– Катя, когда Вы хотите начать?

– Да хоть сейчас!

– Нет. Давайте, я пойду, все приготовлю для вас, а вы пока подкрепитесь. Я зайду за Вами через пол часика. Пойдет?

– Да. Можно даже и раньше.

– Ну, раньше не обещаю, но постараюсь все найти за это время. Приятного аппетита! – Я встал и, оставив Катю завтракать, вышел из ресторана.

На территории кроме названных мной жилых домиков и административного здания, имелись еще и подсобные помещения, так, конечно, была трансформаторная, бойлерная, прачечная, складской дом, в котором хранилось всё, что требовалось в гостиничном хозяйстве. Туда-то я и пошел, расставшись с Катей. Открыв с трудом, разбухшую дверь, я почувствовал запах сырости и залежалых вещей. Помню, что подумал о необходимости, когда выглянет солнце всё там перебрать и высушить. Дождевики висели на крючках, полиэтиленовые, разных цветов и размеров. Я выбрал, как мне показалось, подходящий, свернул его и положил рядом. С сапогами пришлось сложнее. Как я ни старался разобраться в их размере, никак не мог найти место, где он был указан. Пришлось мне выбирать на глазок и на мою ногу. У меня сорок первый, поэтому я выбрал те сапоги, что были малы, но не настолько, как самые маленькие. Закончив с выбором прогулочного инвентаря для Кати, я закрыл помещение и решил зайти к себе, поскольку в ресторан я не надевал ни свои сапоги, ни дождевик, сняв их после прогулки к морю.

На все про всё я затратил минут двадцать, поэтому у домика номер тринадцать остановился, когда Катя еще не вернулась. Она появилась только через пять минут. Я увидел ее быстро шагающей и съежившейся от сырости тумана, опустившегося внезапно на крыши отеля и редкие, пока что очень молодые кроны деревьев. Туман еще не был плотным, как молоко, а создавал пока только впечатление, что облака отяжелели от влаги и просели до земли. Или даже больше, он напоминал дым десятков сигарет, выкуренных в закрытом помещении, который, словно слоеный пирог у не очень опытной хозяйки, в некоторых местах – толще, в других – тоньше.

– Вы уже ждете меня! А я засиделась. Так не хотелось выходить в сырость. Не подумала одеться потеплее перед завтраком. Простите за вынужденное ожидание, – обезоруживающе улыбнулась Катя.

– Да всё нормально. Я только подошел. «Вот дождевик и сапоги», – я протянул ей полиэтиленовый сверток и пару резиновых сапог. – Но вот за размер не отвечаю. Выбирал на глаз.

– На вид мой размер. Ничего даже если будут чуть больше! – она приняла от меня вещи, и кивнула мне головой на дверь домика. – Пойдемте в дом. Нечего здесь торчать Вам. Пока я переоденусь, вы подождете в доме.

Я покорно прошел за ней. Девушка открыла дверь своим ключом, и первая вошла внутрь. Ничего нового внутри помещения я не увидел. Все было стандартно. Одно только меня вновь озадачило. Обычно там, где останавливаются женщины полно всяких разбросанных шмоток, различной косметики, конфет, расчесок и прочих бытовых принадлежностей слабого пола. У Кати я не заметил ни одной из этих штучек. Заинтересовавшись этой странностью, я попытался взглядом найти тогда чемодан или какую-нибудь дорожную сумку, потом стал искать хотя бы дамскую сумочку побольше, но ничего кроме маленькой сумочки, той, что была с ней в ресторане, я не увидел.

Катя, встав посреди комнаты, задумалась. Потом что-то решив для себя, махнула рукой.

– Не буду переодеваться. В джинсах удобно. Рубашка с длинным рукавом. Если сверху будет еще и дождевик, то будет очень тепло, – она развернула полиэтиленовый плащ и надела его. Усевшись на кровати, девушка скинула мокасины и, взявшись за сапоги, натянула их на ноги. – О, чудо! Они как раз! У Вас хороший глаз! Тютелька в тютельку! Я готова. Идем?

– Пойдем. Сколько у нас времени?

– Весь день. Правда, я не могу без еды. Завтрак, обед и ужин – обязательные процедуры в моей жизни. Люблю покушать. Понимаю, что в моем возрасте надо уже следить за собой. Но пока ничего не могу с собой поделать!

– Да бросьте! У Вас замечательная фигура и следить за ней пока нет необходимости, – честно заявил я на её неприкрытое кокетство. Конечно, она прекрасно знала, что является обладательницей очень красивых форм, но, как и всем женщинам, ей, видимо, тоже требовалось вербальное восхищение ее красотой.

Вдруг завибрировал мой телефон. Я достал его из кармана, извинившись перед Катей. Звонила Маша с ресепшен, просила зайти. На мой вопрос, нельзя ли всё решить по телефону, она ответила отрицательно.

– Катя, извините, я оставлю Вас на пять минут. Подождете?

– Конечно! – легко согласилась она.

Я оставил свою гостью и быстрым шагом почти побежал на ресепшен. Дело оказалось пустяковым и практически разрешилось само, без моего участия. Татьяна Сергеевна – сменщица Маши опоздала и не перезвонила. Прошел час, как должна была произойти смена, но никого не было. Но буквально за минуту до моего появления сменщица, пожилая женщина, приехала на работу. Её привез муж, у которого в дороге пробило колесо, и они задержались, меняя его. Позвонить женщина не могла, так как в довершение ко всему забыла телефон дома.

Пожелав Маше хорошего отдыха, а Татьяне Сергеевне легкого дежурства, я вернулся к ожидавшей меня Кате. Она стояла на веранде и ждала меня. Я поднялся к ней.

– Ну, я готов.

– Очень хорошо, пойдем!

Мы вышли в туман и сырость. Катя закрыла за собой дверь, но на ключ запирать не стала. На мой вопрос, отчего она не заперла домик, девушка отмахнулась, заявив, что брать у неё нечего и вряд ли найдутся воры среди постояльцев отеля. Я пожал плечами. В конце концов, это дело каждого гостя и не в моих обязанностях следить за этим. Конечно, в случае кражи, у отеля могут возникнуть неприятности, но они больше моральные, чем материальные. Полиция, допросы, обыски, – всё это отрицательно сказывается на имидже отеля. Поэтому, все отельеры, во всем мире, хотя и заявляют во всеуслышание, что не несут ответственности за пропажи, тем не менее следят за сохранностью вещей постояльцев.

Вода чавкала под тяжестью наших тел, обутых в резиновые сапоги. Песочная почва не успевала впитывать небесную влагу, и кругом стояли лужи, большие и маленькие. После нас в песке оставались глубокие следы. Обернувшись, я полюбовался картиной дождливого приморского дня. Мне показалось, что кто-то сфотографировал мой отель в режиме сепия. Краски, которыми обычно наполнены эти виды в солнечную погоду, куда-то исчезли. Серое, свинцовое небо, черно-белые дома, деревья и даже трава потеряла свой неизменный в это время года зеленый цвет. Впереди шумело море. Его серо-коричневые волны с грохотом разбивались о песчаный берег и откатывались обратно.

– Пойдем к воде, – тихонько попросила Катя.

– Хорошо, – согласился я и мы стали спускаться с дюны на пляж. Зонтики там были собраны, а шезлонги сложены в одну большую стопку, так как в ближайшее время загорающих и плескающихся посетителей гостиницы не ожидалось.

Мы подошли к самой воде. Ветер здесь даже усилился несмотря на то, что мы спустились с дюны. Я невольно закрыл глаза и подставил лицо под брызги разбивающихся волн. Так мы простояли минуты две. Девушка стояла рядом и молчала. Внезапно Катя, будто решившись на смелый шаг в неизвестность после долгой борьбы, обернулась ко мне и бросилась мне на шею. Её дыхание было прерывистым, словно она только что пробежала метров сто.

– Милый, любимый, родной… как я соскучилась по тебе… я не могу больше сдерживать себя! Прости меня! – она стала осыпать меня горячими и влажными поцелуями и сжимать в своих объятиях.

Я стоял, опустив руки по швам и ничего не понимал. Что с ней произошло? В своем ли она уме? Что она говорит? Я не отстранялся, но и не отвечал на ее горячие поцелуи. Она, почувствовав, что я ошеломлен, легко оттолкнула меня.

– Прости!

– Я ничего не понимаю! – пробормотал я.

– Забудь! Или… нет… потом, через некоторое время ты всё поймёшь… А сейчас забудь. Я не должна была… мне нужно было сдержаться!

Катя потихоньку отходила от меня, маленькими едва заметными шажками, пятясь назад. Потом она развернулась и бросилась прочь. Я не побежал за ней. Я был растерян и не мог собраться с мыслями. Что произошло? Почему она кинулась на первого встречного мужчину? Что означали её слова? Стоя на берегу неспокойного моря, я невольно сравнил разыгравшиеся внутри меня чувства с раскинувшейся у моих ног стихией.

Возможно, Вам не совсем понятно мое волнение. Но разве часто вам на шею бросаются красивые и совсем незнакомые женщины? Может быть, если вы артист известный фанатки готовы на всё, но, если вы обычный человек? Думая о случившемся, я испытывал смешанные чувства, но признаться, мне было приятно. Еще бы! Я ведь мужчина и такая легкая победа! Постояв еще с полчаса и выкурив не одну сигарету, я так ничего и не понял. Вздохнув еще раз глубоко и печально, я вернулся в отель. По пути Катю я не встретил. Я вообще никого не встретил. Все постояльцы сидели по домам, а мой персонал незаметно работал. Ресторан, убравшись после завтрака, готовился к обеду. Консьержки тайно убирались в свободных номерах, готовя их к приему новых гостей. Охранник на въезде, скучая и сонно зевая, равнодушно и бесстрастно следил за проезжающими вдалеке от его будки автомобилями.

Я зашел в свой домик и упал на кровать. Закрыл глаза и пролежал так несколько минут. В моей голове прокручивались кадры произошедшей совсем недавно довольно драматичной, но совершенно непонятной сцены. Силясь проникнуть в её тайный смысл и постигнуть её истинную причину, я, тем не менее, наслаждался этими все-таки ещё и приятными воспоминаниями. Чтобы хоть как-то успокоить себя, я встал и прошел на кухню, где на столике стояла открытая бутылка хорошего французского коньяка. Наполнив пузатый бокал наполовину, я сделал большой глоток. Тепло разлилось по всему телу, обжигая сначала глотку и грудь, а уж потом дотянувшись до самых кончиков пальцев и мочек ушей.

В дверь тихонько постучали. От неожиданности я вздрогнул. Но стук был настолько тихим, что я не поверил своим ушам и напрягся, вслушиваясь в тишину, как это делают моряки на подводных лодках. Через несколько секунд стук повторился. Я подошел к входной двери и распахнул ее. На пороге стояла Катя и улыбалась.

– Я ждала вас, но не дождалась, поэтому решила сама зайти за вами. Так мы пойдем сегодня куда-нибудь? Или вы заняты? – в её голосе я не услышал ни нотки беспокойства или неловкости. Её голос, тембр, интонация не выдавали внутреннего беспокойства. Руки не дрожали, взгляд был спокойным и прямым. Глаза не бегали по сторонам, пытаясь что-либо скрыть. В общем, она вела себя так, словно ничего не произошло, не было ни пылких объятий и горячих поцелуев, ни недавнего постыдного побега.

– А я подумал, что Вам не очень хочется со мной гулять…

– О, нет! Я как раз с большим удовольствием!

– Но вы так быстро куда-то убежали…

– Нет! Я никуда не убегала! Я просто вспомнила, что оставила телефон в номере и поэтому поспешила. А вы видели, как я бегу?

– Хм…ну, да…

– Да?…

Я подумал, что ей неприятен весь этот разговор, и она делает вид, что не понимает меня, поэтому сменил тему. В конце концов, потом она сама расскажет всё, правда, если посчитает нужным, а если нет, то и пытать, и расспрашивать бессмысленно.

Я быстро надел сапоги и накинул дождевик. Катя уже была облачена в походный костюм, принесенный мной ранее. Мы вышли на дорожку и вновь направились в сторону пляжа.

Вдруг серое небо разорвалось в клочья. Сквозь вату облаков на землю упал тонкий солнечный луч. В том месте, где он прожег свинцовые небеса, моментально зацвел кусочек голубого неба. Его синева преобразила все кругом. Трава моментально окрасилась в зелень, красные крыши домиков приобрели свой настоящий цвет, а море, которое мы увидели впереди, серое и неприятное еще секунду назад, засияло сказочной лазурью. Легкий ветерок шуршал нашими дождевиками и с трудом поднимал пряди волос.

– Как красиво! – невольно восхитилась Катя.

– Да, порой только один луч способен преобразить жизнь! – согласился я с ней.

Катя остановилась и посмотрела на меня очень внимательно. Молчание продлилось несколько минут. Я тоже молча смотрел на нее, не понимая её реакции на мои простые слова. Наконец она медленно произнесла.

– Вы думали об этом, прежде чем сказали?

– О чем? О том, что луч преображает действительность?

– Да. Что один луч света способен изменить жизнь.

– Ну, я всегда стараюсь, прежде чем что-то сказать, подумать.

– Это понятно. Но Ваши слова тронули меня до самого сердца. Они очень глубоки. Они сродни классической русской философии и литературе.

– Хм… оказывается я очень глубокий мыслитель… и страшно, и приятно, – попытался пошутить я, все еще не понимая стоящего рядом со мной человека.

– Я не шучу. Ведь если задуматься, то действительно, один луч Солнца меняет все кругом. Серость превращается в радугу! Так и человек, если он светел, как луч Солнца, то вокруг него радость и счастье! Он превращает жизнь в удовольствие, наполняет её смыслом.

– Возможно…

– Александр, а Вы такой?

– Какой?

– Ну вы приносите людям счастье?

Я задумался. Не люблю я эти бытовые философские беседы. Они всегда казались мне фарсом, игрой, любованием собой. В них, в этих беседах, я всегда ощущал явную фальшь. Люди как могут, убеждают своих собеседников в своем превосходстве над другими. Я, скорее, человек замкнутый в себе и не выставляющий свои чувства на показ. Возможно, поэтому, я ценю в людях не слова, а поступки.

– Нет. Я людям счастье не приношу. И вообще, я считаю, что счастье принести человеку нельзя. Это не вещь. Оно не материально, поэтому принести его кому-то невозможно. Только сам человек может сделать себя счастливым. Критерии счастья не описаны. Сегодня я счастлив, а завтра нет. Что сделало меня несчастным? Даже я не скажу. Просто вчера я ощущал себя счастливым, а сегодня все мне не нравится, и я несчастлив… нет, я не приносил и не приношу никому счастья. Я не луч света, если вернуться к моим же словам.

– Вы очень строги к себе. Я Вас знаю всего ничего, но мне очень приятно находиться рядом с вами. Что-то в вас есть такое, что умиротворяет окружающих. Рядом с вами спокойно и, я бы сказала, безмятежно.

– Спасибо. Оставайтесь, я вас не гоню, – улыбнулся я.

– Красиво все-таки! – Катя махнула головой в сторону моря. Волны с шумом разбивались о берег, а вдалеке вспенивались барашками.

– Да. Я люблю смотреть на море.

– И я.

Налетел ветер. Его сильный порыв заставил нас сделать шаг назад. Катя не ожидала этого, и мне пришлось поддержать её рукой.

– Но сегодня вы вряд ли уедете. Переправа не будет работать. Поднялся ветер. Волны высокие. Так что готовьтесь снова ночевать у меня.

– Я готова и даже боюсь себе признаться, что рада.

– Вот и славно. Пойдем дальше?

– Да! А куда теперь?

– Мы находимся в уникальном месте. С точки зрения природных явлений и с точки зрения истории. Я говорил вам, что недалеко от нас есть так называемый грязевой вулкан? Нет? – Катя покачала головой. Странно, а мне казалось, что я ей о нем рассказывал. Тогда я сказал: – О! Полуостров этот довольно глубоко врезается в море, правда оно в этих местах не очень глубокое. Горы здесь, как вы заметили, отсутствуют, но, тем не менее, в наших краях можно встретить континентальные, морские, открытые, погребенные, а также затухшие и действующие вулканы. Всего в районе их насчитывают около тридцати. Один из них как раз находится совсем рядом с отелем. Его называют местные Тильдар или Голубая балка. Кратер этого вулкана около двадцати метров в диаметре и несколько метров глубиной, он полностью заполнен сульфидной иловой грязью. Медики говорят, что эта жижа обладает лечебными свойствами. Благодаря физическим свойствам грязи, в вулкане просто невозможно утонуть. Грязь в вулкане постоянно обновляется, каждый день из глубин поступает ее довольно много, поэтому она, никогда не теряет свои лечебные свойства. Грязь из вулкана с собой брать не разрешается, но многие идут на хитрость и не смывают ее в море и душе, а снимают и помещают в какую-либо тару и таким образом увозят с собой. Вот Вам на заметку маленькая хитрость, если Вы тоже захотите взять лечебную грязь с собой.

– Александр, вы словно экскурсовод!

– Не первый год здесь, поэтому выучил уже все наизусть, – рассмеялся я. – Ну, что, пойдем к вулкану?

– Конечно!

– Мы, конечно, можем вернуться в отель, взять машину и проехать к вулкану, но мне кажется, что пешком будет намного полезней, – сказал я.

– Значит, идем пешком. Далеко?

– Нет. С километр.

– Отлично. Идем.

Мы поднялись и, перевалив через дюну, вышли на хорошо протоптанную тропу, ведущую к вулкану. Идти было легко, легче, чем, когда мы шли к морю. Как и везде, песочная почва довольно быстро впитывает влагу, становясь сухой. Это, конечно, не глиняные просторы среднерусской равнины. Правда, песок еще пружинил каждый шаг, но нога в нем уже или еще не утопала. Я шел сначала впереди, а Катя чуть сзади. Вскоре она поравнялась со мной и взяла меня под руку.

– Можно? – спросила она.

– Не возражаю, но мы не уместимся вдвоем на узкой тропинке.

– Ну и пусть. Мы же в сапогах. Нам это не страшно.

Я промолчал, согласившись.

– А какие исторические места в этом районе? Вы еще упомянули историю, —спросила любознательная гостья.

– Эти места были заселены с древности. Еще в доисторические времена здесь уже проживали люди. Между прочим, высококультурные цивилизации. О многих мы совсем ничего не знаем… Настолько они древние! Письменных свидетельств они после себя не оставили, и мы не знаем о них ровным счетом ничего. Но вот древняя живопись, так называемые петроглифы и архитектурные памятники во множестве напоминают нам о них. Ну, во-первых, это дольмены. Вы слышали о них?

– Что-то каменное, непонятно что…

– Ну, где-то что-то вы слышали. В разных точках земного шара они различаются. Так, скажем, на Мальте они одни, на Северном Кавказе – другие. Здесь они представляют собой тоже каменные сооружения, но другие по форме. Кроме того, эта земля знала более поздние цивилизации. Знала она Скифов, Сарматов, входила в Боспорское царство, которое противостояло великой Римской империи. Интересующемуся человеку здесь совсем не скучно.

– Вы мне покажите что-нибудь?

– Если у вас будет время и если вы захотите.

– Значит, договорились.

В тот день мы сходили только к вулкану. Погода вновь стала портиться, солнце, изредка выглядывающее из-за всё еще плотных туч, скрылось окончательно. Серость вернулась в этот мир. Заморосил дождик. Постояв на пригорке и посмотрев на него сверху, Катя твердо решила сходить к нему в хорошую погоду. Принять грязевые ванны стало её ближайшей целью.

Часа в два женщина проголодалась, как она меня заранее и предупреждала. Впрочем, её голод совпал по времени с возникновением у меня забытых дел. Мне позвонила Татьяна Сергеевна и попросила подойти на ресепшен – меня разыскивал инспектор санэпиднадзора. Я совсем забыл о том, что в первые дни, каждого месяца тот приходил ко мне за назначенной данью. Я попросил его подождать меня и вместе с Катей мы пошли в отель.

Глава 3

Вечером того дня мы встретились в ресторане, вернее перед рестораном. Катя стояла шагах в десяти от двери. Дождя не было, но всё одно было пасмурно и ветрено. Она стояла и ёжилась, пряча щеки и лицо в джинсовую куртку, которая вряд ли могла согреть их.

– Привет, а я ждала вас, правда, недолго, минут десять, – извиняющимся голосом произнесла красивая женщина, когда я подошел вплотную к ней.

– Катя! Зачем?! Почему не внутри? Вам же холодно!

– Я боялась, что вы не заметите меня. А здесь точно не пройдете мимо.

– Пойдемте скорее внутрь! Вы заледенели, – я аккуратно обнял ее, почувствовав, как она дрожит, и мы вместе вошли в дом. Катя не отстранилась и не попыталась освободиться от моего объятия.

Как ни странно, но в зале ресторана почти все места были заняты. Свободными оставались три столика, один из которых мы занимали утром на завтраке. Катя сразу его заметила и устремилась к нему.

– Вон свободный столик! Наш утренний.

– Да, вижу.

Мы прошли к своему столику и, устроившись, сделали заказ. Я сейчас уже не помню, что мы ели, впрочем, это и неважно. Из спиртного я выбрал бутылку красного местного вина, которое отель закупал у моего знакомого винодела в не очень больших количествах и которое пользовалось спросом у ценителей этого напитка. Цены тот не завышал, но вино было отменного качества, причем год от года оно получало какие-то награды и медали местных конкурсов, подготавливаясь к более значительным мероприятиям.

Я сразу разлил густую ароматную жидкость по бокалам. Мы чокнулись.

– За что выпьем? – спросил я.

– Давайте за наше знакомство, – предложила Катя, всматриваясь в наполненный бокал. – Какое оно густое, и какой удивительный цвет.

– Да, вино очень неплохое, попробуйте. Его вкус ничуть не хуже внешних качеств.

– Так вот, – начала женщина, сделав глоток. – О! Оно и впрямь хорошее!

– Да, мне оно тоже нравится, – согласился я.

– Знаете, в жизни происходят вещи, о которых ты вовсе не думаешь. Не ожидаешь, что они случатся. Но именно такие вещи часто становятся приятными подарками. Я сейчас говорю о нашей встрече. Я ведь не ожидала, что встречу здесь Вас. Я ехала с мыслью переждать шторм. А вот сейчас хочу, чтоб он продлился еще и еще.

– Спасибо, – я немного смутился. – Но если завтра переправа наладится, то вы уедите, и больше не вспомните о сегодняшнем дне.

– Вы не правы. Завтра я еще не уеду.

– Даже если закончится шторм?

– Да…давайте выпьем на брудершафт и перейдем на «ты»…, – предложила Катя.

– С удовольствием, – я подлил в бокалы вина. Мы еще раз чокнулись, потом выпили и поцеловались.

– На «ты»? – спросила она.

– Договорились, вроде.

– Здесь бывает живая музыка?

– Каждую субботу и воскресенье. Местные исполнители играют и поют. Но сегодня будний день.

– А просто музыка, не живая, играет иногда? Я смотрю, в отеле вообще нет телевидения!

– Почему? Телевизоры стоят в каждом номере.

– Стоят, только нет никаких каналов!

– Это так. Такова политика отеля. Никаких «зомби ящиков»! Клиент может смотреть фильмы и музыку, но ни новости, ни аналитические программы на территории отеля он не увидит, – объяснил я, не раскрывая пока, что отель и есть я. Я пришел к такому решению после того, как понял, что телевидение несет в себе угрозу психике человека. Мало того, что ежеминутное вкладывание в головы граждан взглядов правительства вредит умственному развитию, оно еще мешает полноценному отдыху. Разве отдых не подразумевает отдых от всего внешнего раздражения. К примеру, даже в советские времена люди любили полное уединение. Скажем рыбалка – дикий отдых на природе. Ни чего кроме природы. Так и здесь, возле моря, человек должен наслаждаться природой, а не новостями и политикой. Мозг должен отдыхать. Рассуждая таким образом, я отказался от трансляции всех каналов телевидения. В номерах, однако, я поставил телевизоры, но рядом с ними была установлена коробочка, в которой лежали флешки с различными фильмами и музыкальными концертами. Гости могли в любое время устроить просмотр фильма, но были лишены возможности смотреть полноценное телевидение. И, между прочим, никто не жаловался! Через день два ломка информационного голода проходила, и люди всецело отдавались природе, тому, ради чего они приезжали.

– А я поддерживаю такую политику! – не задумываясь, сказала Катя. – Но ведь есть wi-fi и мобильная связь. Любой жаждущий может воспользоваться интернетом.

– Да, здесь отель бессилен. Помните классику: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих»! Если человек наркозависим, ему трудно помочь. В наше время нет человека, у которого не было бы какого-нибудь мобильного устройства. И, конечно, он очень просто может им воспользоваться. Я тут на досуге думал предложить отелю забирать на время отдыха все мобильные у своих гостей, но пока молчу. А как ты думаешь? Это возможно? Смогла бы ты обойтись без своего мобильного устройства?

– Я? Легко! – засмеялась Катя. – Просто у меня его нет.

– Как нет? – удивился я.

– Очень просто! У меня нет никакого телефона, ни простого, ни сложного. Я не пользуюсь этими достижениями нашего века.

– А как же вы поддерживаете связь со своими родственниками и друзьями? – если честно, я был поражен. Я впервые встретил человека, не пользующегося мобильной связью.

– У меня нет родственников…, – в её глазах промелькнула постоянная, но хорошо скрываемая боль.

– А друзья? Как вы связываетесь?

– С божьей помощью и с помощью телепатии, – грустно улыбнулась девушка. Я понял, что она не хочет больше разговаривать на эту тему.

Мы выпили еще, и тема коммуникаций была забыта. Вскоре я заказал вторую бутылку того же вина. Я предлагал сменить марку и попробовать какое-нибудь другое, но Катя настояла на том, что мы пили. Как она объяснила, смешивать напитки очень опасно, и может вызвать в последующем головную боль. Ко всему прочему, ей очень понравилось вино.

Разговор наш лился неспешно, каких только тем он не касался. Мы обсудили кулинарные способности шеф-повара ресторана. Обсудили климатические условия, на которых взращивался виноград, из которого изготовлялось это замечательное вино. Я вспомнил, как из-за объявленной в стране компании по борьбе с пьянством, чиновники брали под козырек и бездумно, безжалостно вырубали ценнейшие сорта винограда, которые сотнями лет культивировались в этих краях. И вот только сейчас, только благодаря энтузиазму бессребреников винодельческий бизнес начал хоть как-то развиваться.

Я не стал расспрашивать Катю о причинах ее поездки на остров. Мне показалось. Что еще не пришло время. Я был уверен, что скоро она сама мне все расскажет. Итак, она о многом мне поведала. Вскользь она даже обмолвилась, что у неё был ребенок, правда, почему был, она пока не сказала. Видимо произошла какая-то трагедия, но что именно я не узнал. Как только я чувствовал, что ей неприятно о чем-то говорить, я сразу же менял тему.

Через полтора часа мы сидели в ресторане уже одни. Все гости отобедали, и персонал ресторана с нетерпением посматривал на часы.

– Наверное, нам пора… – сказала Катя, посмотрев по сторонам и не заметив больше никаких посетителей кроме нас.

– Да, мы засиделись, – подтвердил я, взглянув на часы.

– А хотите мы продолжим? Скажем в моем номере… – неуверенно предложила Катя. Вино на нее подействовало, и она разгорячилась, расслабилась и была, казалось, совершенно раскованной.

– Я с удовольствием.

– Тогда пойдемте!

– Хорошо, минутку. Нам же еще бутылочка не повредит?

– Нет, конечно!

Я подозвал официантку и попросил её принести еще одну бутылку красного, предварительно открыв ее. Бокалы были в каждом номере. А вот штопор не полагался. Видимо, все работники ресторана очень спешили закончить работу и убежать домой к своим семьям, потому что уже через три минуты на нашем столе стояла открытая бутылка. Я рассчитался за ужин, и мы вышли из ресторана. Уходя, я оглянулся и заметил, как быстро наш столик был приведен в изначальное состояние пустоты и порядка.

– Сколько я должна? – спросила Катя, когда мы вышли на воздух.

– Нисколько. Ты была моей гостьей.

– Ладно, но следующий ужин за мной!

– Договорились, – согласился я.

На юге сумерек почти не бывает. Солнце садится, и мгновенно начинается ночь. Я посмотрел на небо. Рваные тучи еще висели кое-где, но черный глубокий небосклон уже нависал над головой, искрясь миллиардами больших и малых звезд. Густое скопление млечного пути делило небо почти ровно пополам. Такую картину можно увидеть только за городом, вдали от цивилизации. Именно ночью, когда смотришь на небо, ощущаешь себя пылинкой в этом огромном мире. Именно эти ощущения и пытались передать зодчие католических храмов. Ведь кто мы перед Богом – живой прах, лишь созданный им по подобию своему. Мы должны бояться Его и ощущать себя ничтожными перед Ним. И все эти чувства должны овладевать нами в храме Господнем. Немыслимо высокие своды служат для этой цели. Они и есть небеса. Они уменьшают нас нашими глазами. А мы букашки под ними. Акустика и величественные звуки органа. Они принижают нас нашими ушами.

Катя обняла меня за талию и прижалась теплым телом. В правой руке я держал открытую бутылку вина, а левой попытался ответь ей и положил руку на её плечо.

– Хорошо, – мурлыкнула Катя. – Тепло и спокойно…

– Ты не передумала? Может, ты хочешь спать?

– Нет, мне спать совсем не хочется. Я хочу быть с тобой. Пойдем.

– Идем.

Так, обнявшись, мы медленно пошли к домику номер тринадцать. Никто нам на пути не повстречался. Все постояльцы уже сидели по домам. Их, в отличие от нас, ни погода, ни звезды, ни свежий морской воздух не радовали.

Войдя в дом, Катя поставила два бокала на низенький столик, взяла у меня из рук бутылку красного и, налив в них понемногу вина, взяла один из них.

– Я хочу выпить за тебя.

– Почему за меня? – удивился я.

– Есть в тебе что-то такое, – она подошла вплотную ко мне. Ее лицо и волосы коснулись меня. Не успел я почувствовать прикосновение ее щеки, как наши губы слились в поцелуе. Я стоял, опустив руки, и со стороны был похож на полного идиота. Еще бы! Красивая женщина не просто заигрывает, а не скрываясь жаждет близости с тобой, а ты даже приобнять её боишься.

– Кать – только и смог сказать я через минуту, оторвавшись от ее губ.

– Что? Почему ты так себя ведешь? – удивилась она. – Что тебе мешает расслабиться? Я? Я не нравлюсь тебе?

– Нет! Что ты! Ты мне очень нравишься! Просто я не ожидал. И потом, не в моих правилах пользоваться некоторой беспомощностью человека.

– Ты о моей беспомощности?! – девушка, а ее тело было молодым, словно девичьим рассмеялась. – Саша, ты и вправду считаешь, что я сейчас нахожусь в беспомощном состоянии?! О! Надо будет как-нибудь показать тебе, какая я бываю в беспомощности!