Пятый мир

– Мы подумаем, – пообещала Элайна, переглянувшись с Мирэллом. – Года через два.

– Когда мы с твоей матерью поженились…

– Ох, прошу тебя, не нужно, – замахав на отца руками, взмолилась Элайна. – Всем прекрасно известно, что Редж родился только через семь лет после брака, а до этого вы работали со своими картинами.

Гориан неодобрительно нахмурился, но возразить было нечем.

– Ну и когда же я увижу ваш новый проект? – сменил он тему. – Ты даже не зарегистрировала работу в реестре. А без этого жалования за картину вам никто платить не будет.

– Я знаю… – Элайна помедлила, подбирая слова. – Но пока рано отправлять отчёт Альферсу. Половина работы изображена только в карандашных набросках.

Пожалуй, лишь Мирэлл мог заметить, что этот разговор вызывал у Элайны даже больше нервного напряжения, чем предшествующие расспросы о детях, учитывая, что речь шла о незаконной копии Тэрры, которую они прятали от губернатора. Работу над картиной они начали чуть больше года назад, но сложность проработки и масштабы самой вселенной оказались так велики, что говорить хоть о каком-то более или менее жизнеспособном результате было рано. Элайна собиралась рассказать отцу о своих намерениях, когда возможно будет предсказать вероятные результаты их дерзкой задумки объединения Новой Тэрры с основным миром. До этого мгновения она намеревалась держать весь проект в тайне как от губернатора, так и от остальных, опасаясь их реакции. Насколько было известно Мирэллу, она не посвятила в подробности даже лучшую подругу, а Вероника, в отличие от большинства знакомых, обладала весьма гибким мировоззрением и, скорее всего, отнеслась бы к идее с интересом.

– А куда, кстати говоря, запропастился твой непутёвый младший брат? – покрутив головой, спросил Гориан. – Я думал, что он будет с вами.

– Мартин встретил друзей и болтается где-то с ними, – Элайна чуть выдохнула, расслабляясь. – Они, к слову, собираются завтра утром уехать на охоту.

– Накануне праздника? – посуровел губернатор.

– Он обещал вернуться к солнцестоянию.

– Тоже мне охотник, – раздражённо буркнул старик, качая головой. – Помяни моё слово, этот безалаберный лоботряс однажды отстрелит свою безмозглую голову на этих своих выездах.

– Ты чересчур строго судишь его, отец, – миролюбиво улыбнулась Элайна. – Мартин умён и талантлив. Дай ему немного свободы, и он ошеломит тебя.

Мирэлл с ироничным удивлением глянул на супругу, которая буквально десять минут назад сама ругалась на младшего брата, но благоразумно не стал ей об этом напоминать.

– Свободы! – Гориан фыркнул, стукнув тростью по мостовой. – Ему нужна не свобода, а кнут. Ума не приложу, как передавать Печать Тысячи Мостов столь незрелой личности.

– О, ну хватит тебе ворчать, – его дочь весело сощурила голубые глаза. – Поверь, через пару лет он будет вполне готов стать куратором Тэрры.

– С таким темпераментом он не будет готов и через сто лет, – не желая уступать, отрезал Гориан. – Это же ключ ко всем мирам! А этот юный остолоп и с ключами от дверного замка через раз справляется!

– Почему бы нам не переместиться поближе к столам? – деликатно вмешался Мирэлл, поняв, что спор грозит затянуться до следующего Зимнего Праздника. – Судя по запахам, там начали подавать горячее.

– Отличная мысль! – радостно подхватила Элайна, увлекая мужа и отца вверх по улице к длинным столам, накрытым угощениями, за которыми уже рассаживались горожане. – Я весь день мечтаю о том рагу с персиковым соусом. Отец, ты его не пробовал? Говорят, на вкус просто сказка!

Она принялась рассказывать о запланированных ко дню солнцестояния блюдах, перечисляя ингредиенты и особенности приготовления, и губернатор наконец впал в относительно благодушное состояние, слушая беззаботный щебет дочери. Мирэлл тихо выдохнул, размышляя, как им теперь сбежать от сурового тестя, но тут проблема разрешилась сама собой, когда на полпути к стендам с угощениями Гориан заметил кого-то в толпе и, пробормотав что-то вроде: «только его мне не хватало», весьма резво для хромающего направился в противоположную сторону, ловко затерявшись в толпе. Элайна проводила отца недоумённым взглядом.

– Что это с ним?

Поняв причину столь поспешной капитуляции, Мирэлл взял жену за руку, ускоряя шаг.

– Только не смотри направо, – шёпотом предупредил он.

– А что…

– Элли!

– Ох нет… – простонала она, – ну почему кругом столько моих родственников?

Пока Стармонт размышлял, насколько грубо будет взять жену в охапку и броситься бежать, к ним уже подошел Реджинальд, сияя важной улыбкой.

– Приятно знать, что даже вы, пара затворников, выбрались в город, – объявил он, потирая друг о друга зябнущие на морозе руки.

– Мирэлл участвовал в проекте декорирования к празднику, – чопорно напомнила Элайна. – Странно было бы не посмотреть, что из этого вышло.

– Да-да, я слышал, – Реджинальд бросил невыразительный взгляд на свояка. – Неплохо сработал.

– Даже отец оценил, – похвасталась его сестра.

– Он здесь? – Эмберхилл огляделся. – Я всё утро его разыскиваю.

– Кажется, он кого-то встретил и ушёл поздороваться, – Мирэлл дипломатично не упомянул, что губернатор сбежал, только завидев старшего сына.

– О, ну перехвачу его позже, – махнул рукой тот, поднимая воротник отороченного мехом пальто, чтобы укрыться от стылого ветра. – Вы ведь ещё не были у смотровой башни?

Супруги синхронно покачали головами, понимая, что от собеседника им теперь не отвертеться. Ни одна живая душа в городе ещё не избежала мучительно долгого и скучного разговора о проекте укреплении городских стен, которым занимался Реджинальд. Стармонт серьёзно подозревал, что, будь это в его власти, братец Элайны водил бы всех жителей по периметру города в принудительном порядке, чтобы те полюбовались результатом его работы. Но так как этого сделать он не мог, приходилось третировать родственников и знакомых. Больше всего доставалось Гориану и, безусловно, Веронике как его жене – в последний раз, навещая Элайну, та и вовсе заявила, что, если Реджинальд ещё хоть раз потащит ее смотреть на смотровые башни, она сбежит от него к своим родителям в другую провинцию. Даже Гориан, который поначалу весьма положительно отнёсся к идее укрепления городских стен, уже слышать об этом не мог, шарахаясь от сына, как от осенней лихорадки.

Обзаведясь новыми жертвами, Реджинальд пустился в очередной подробный пересказ работ, затрат, материалов и своих дальнейших планов, пока Элайна и Мирэлл обречённо брели за ним прочь от ярмарки к городским воротам. Чем дальше они отходили от центральной площади, тем тише и безлюднее становилось на улицах города и тем сильнее ощущалась зимняя стужа. У самых ворот, даже не взглянув на них, весело болтала группа из четырёх охранников со стаканами глогга и мешочком имбирных пряников. Военные из северных провинций так себя на дежурствах не вели, из чего можно было заключить, что это местные гвардейцы. Накануне праздника Зимнего Солнцестояния северяне, служащие в Амрисе, возвращались в родную провинцию, но обычно к этому моменту к ним уже прибывали новые отряды. Мирэлл обернулся к брату Элайны, который, как один из правящих лордов, теперь отвечал за безопасность города.

– А где отряды северян?

Реджинальд досадливо скривился, на мгновение став очень похожим на отца.

– Всё этот идиот, Лейтен, – процедил он. – Я просил увеличить число солдат, а для их подготовки и транспортировки требуется больше времени, что очевидно. Но Юнатан, кретин, естественно, этого не учел, и слишком поздно направил на север сообщение. В итоге новый взвод прибудет только через неделю, – Реджинальд сердито цокнул языком. – Тоже мне – лорд вооружения.

– Но это ведь не страшно? – спросила Элайна.

– Амрис должен быть защищен, – отрезал её брат. – По крайней мере, работы по укреплению окончены.

Они как раз подошли к лестнице на смотровую башню, и все трое остановились у чёрной, как обсидиан, стены. Большую часть времени занятые картинами, бытом и обучением Мартина, супруги редко выбирались в город и уж тем более не ходили наблюдать за строительством стен, поэтому так близко они увидели их впервые, а непрекращающиеся рассказы Реджинальда о процессе строительства вежливо пропускали мимо ушей.

Элайна медленно провела пальцами по гладкому камню.

– Какой необычный, – заметила она. – Что это за материал?

– Чёрный габбро, – Эмберхилл тут же приосанился. – Крепчайшая порода. Везли от самой южной провинции.

– Не знала, что на юге есть такие горные породы, – удивлённо протянула его собеседница. – И он такой гладкий…

– Даже не спрашивай, во сколько мне обошлась добыча и обработка, – предупредил её брат. – Таус, лис проклятый, меня чуть до нитки не обобрал со всеми работами. Но оно того стоило.

– Могу представить, – протянула та. – Но, Редж, Амрис ведь воздушный город из серебра и белого камня, здесь находится колыбель Тэрры и источник жизненной энергии всех пяти провинций. А с этими чёрными стенами мы теперь выглядим со стороны, как какая-то цитадель смерти.

– Вот только ты не начинай, – проворчал Эмберхилл. – Вы с отцом будто сговорились критиковать все мои решения.

– Я не критикую, – миролюбиво улыбнулась Элайна. – Просто высказываю свою точку зрения. И, думаю, к отцу нелишним было бы и прислушаться, ведь пока пост лорда гарнизона не перешёл к тебе, именно он отвечал за безопасность города.

– Элли, он, быть может, в этом и разбирается, но эти стены, – он обвел широким жестом чудовищное сооружение, возвышающееся над их головами, – многократно усилили защиту города. Их ни одно осадное орудие не пробьёт.

– М-м-м… А что, Амрис когда-то подвергался осаде? – отстранённо и будто невзначай уточнила Элайна, бросив хитрый взгляд на собеседника.

– Нет, конечно, но лучше убедить всех, что столица Центральной Провинции хорошо защищена, – убеждённо сказал тот.

На это Элайна ничего не ответила, только иронично глянула на Мирэлла, чуть расширив глаза в напускном ошеломлении. Ещё минут тридцать Эмберхилл водил их вдоль стены, рассказывая о толщине укреплений и бойницах, периодически сбиваясь на досадливое ворчание о холоде. В конце «экскурсии» он заставил их подняться на смотровую башню, откуда открывался восхитительный вид на простирающиеся к западу от города территории Центральной Провинции. После этого он наконец опомнился, сообразив, что в это самое мгновение по ярмарке ходит забытая им Вероника, и, если он сию же секунду не поторопится, то, вероятнее всего, спустится в город новоиспечённым холостяком. Торопливо свернув показ, он поспешил обратно к главной площади, оставив супругов любоваться закатом.

Элайна облокотилась локтями о широкую каменную ограду, осматривая раскинувшиеся за городской стеной леса и равнины, укрытые мерцающим снежным покрывалом. Вдали виднелись небольшие деревушки и извилистое русло замёрзшей реки.

Обняв жену за талию, Мирэлл мягко коснулся губами её виска.

– Может быть, поедем в путешествие? – вдруг предложил он.

– У нас же целая куча дел, – Элайна вздохнула. – Да и Мартина сейчас не оставишь. Он должен окончить обучение.

– Да, но потом? – настаивал он, неожиданно увлечённый собственной спонтанной идеей. – Как только зацветут картины, и твой брат получит Печать Тысячи Мостов. Помчимся в погоню за вдохновением? Объедем все провинции…

– Или отправимся на юг к морю… – мечтательно прошептала Элайна.

– Поднимемся на северные горы…

– Наведаемся в восточный институт и посмотрим новейшие разработки.

– Отдохнём от твоей семьи.

Она тихо засмеялась, положив голову ему на плечо.

– Звучит заманчиво.

– Значит, по рукам?

– По рукам.

Облака расступились, и над их головами раскинулся свод озарённого предзакатными красками неба. Мирэлл, наблюдая в умиротворённом молчании, как край солнечного диска почти коснулся горизонта, крепче прижал к себе Элайну, согревая её в своих объятиях от порывов морозного ветра. В городе за их спинами зажглись разноцветные огоньки, с ярмарочной площади слышался шум голосов, смех и задорные переливы музыкальных инструментов.

Жизнь в это мгновение не могла бы стать ещё лучше.

Глава 13. Поезд в никуда

Экспрессы отбывали каждые четыре часа, и маршрут их проходил почти через всю страну, завершаясь в приморском городе. Многочисленные буклеты, которыми перед поездкой запаслась Габриэлла, обещали живописные виды и уютные городки, где она планировала останавливаться на день или два, после чего продолжать следовать на юг следующим поездом. Первый, согласно расписанию, должен был отправляться с центрального вокзала столицы рано утром, и она едва на него успела, практически запрыгнув в отходящий состав.

Когда станция осталась позади, и Габриэлла, бросив на сиденье рюкзак с вещами, уютно расположилась у окна, она наконец выдохнула свободнее, глядя на проплывающий мимо город. Сердце колотилось как сумасшедшее, то ли от бешеной спешки, то ли от волнения. Впервые в жизни она была предоставлена сама себе: рядом не было ни Феликса, ни других стражей, впереди ждал незнакомый и практически чужой мир, а в качестве сопровождения у неё был только крайне опасный демон… который, к слову, так и не объявился. Последний пункт не сильно тревожил – в характере Алистера было показаться, когда он сам сочтёт нужным.

Габриэлла с жадным интересом наблюдала, как столица за окном сменяется серо-белыми лесами и небольшими городками, и чем дальше она уезжала, тем слабее становилось удушающее чувство несвободы, преследовавшее её последние месяцы. Постепенно пейзажи начали казаться однообразными, и, заскучав, Бертран открыла путеводитель, сверяясь с запланированным маршрутом, когда ощутила на себе чей-то взгляд. Подняв голову, она просияла приветливой улыбкой.

– Ну надо же, великий демон смог выкроить для меня немного времени.

Расслабленно покачивая мыском сапога в такт стуку колёс, Алистер удивлённо поднял брови, не сводя с неё насмешливых алых глаз.

– Разве мог я обмануть твои ожидания?

Габриэлла хмыкнула и, вытащив из рюкзака стопку пестрящих красочными фотографиями буклетов, подалась вперёд. Демонстрируя спутнику все места, где планировала побывать, она то и дело сбивалась, цитируя особо интересные абзацы из путеводителя. Алистер слушал, не перебивая, только улыбался всё шире, словно её энтузиазм невероятно его веселил. Постепенно непрерывная болтовня Габриэллы сменилась более спокойным разговором, за которым незаметно пролетел целый час. В динамиках раздалось объявление об остановке, и поезд начал замедляться, подъезжая к станции. В предвкушении поглядывая в окно, за которым начинался снегопад, Габриэлла застегнула пальто и обмотала шею шарфом.

Небольшой провинциальный городок, в котором они оказались, не особенно изобиловал достопримечательностями, но даже прогулка по незнакомым мощёным улочкам казалась Габриэлле достаточно увлекательным времяпрепровождением. Заглядывая по дороге в сувенирные лавки и небольшие магазинчики, она обзавелась несколькими небольшими презентами для Феликса, парой тёплых перчаток и пакетом со свежей выпечкой. Весь день она бродила по узким улочкам заснеженного города, заглянула в пару музеев, а за ужином в маленьком кафетерии с видом на узкий шпиль церкви решила, что утром отправится дальше. Алистер следовал за ней без всяких возражений. Заложив руки за спину, он расхаживал по городу с безразлично-скучающим лицом, порой отпуская комментарии касательно непримечательной архитектуры и тоскливых пейзажей. Габриэлла пропускала слова демона мимо ушей. Ему тут, возможно, и правда смотреть было не на что, а для неё любая новая обстановка казалась чем-то сверхъестественным. Когда на город опустились сумерки и улицы осветились бледно-оранжевыми фонарями, Габриэлла сняла номер в небольшой частной гостинице неподалеку от станции, на пороге которой распрощалась с Алистером. Демон не уточнил, куда собрался на ночь глядя, а Бертран решила не спрашивать, чтобы не показаться слишком назойливой. Но мысленно понадеялась, что, оставив демона маяться от скуки без присмотра, не обнаружит по утру полыхающие руины города.

Она так и не узнала, где Алистер пропадал всю ночь, но в условленное время тот ждал её на станции, заложив руки за спину и раскачиваясь с пятки на мысок. Глядя на него – высокого и худого, пугающе бледного в этой яркой, старомодной одежде и с неизменной ухмылкой, обнажающей ряды клыков, Габриэлла подумала, что не заметить подобную личность в серой массе обычных людей просто невозможно. Тем не менее все вокруг вели себя так, словно ничего противоестественного в его облике не было. Она и раньше это замечала, но никогда не задавалась вопросом – почему столь выделяющийся внешний вид не привлекает внимания. Разве он не выглядел странно?

Пока они ждали поезд, Габриэлла то и дело бросала на Алистера любопытствующие взгляды, гадая, не грубо ли спросить напрямую. Тот, если и заметил её задумчивую молчаливость, никак это не прокомментировал. В итоге Габриэлла решилась на расспросы, только когда они сели в экспресс, снова расположившись друг напротив друга.

– Почему никто, кроме меня, не замечает, что ты необычно выглядишь?

– Люди предпочитают не видеть того, что не вписывается в рамки привычной действительности, – спокойно отозвался Алистер, почти повторяя слова Феликса, когда тот разъяснял ей особенности их работы. – Как они не замечают заражённых и стражей, так не замечают и меня.

– Но стражи для людей всё равно что призраки, – размышляла Габриэлла. – А тебя-то они прекрасно видят.

– Видят – да, – согласился тот. – Вопрос в том, что именно.

Бертран, помедлила, обдумывая его слова.

– Хочешь сказать, ты используешь что-то вроде ментальной иллюзии? Или обмана зрения?

Алистер иронично сощурился, наслаждаясь её недоумением.

– Иллюзия едина для всех, на ком её используют. Никакой изюминки. Мысленное отражение куда изобретательнее, – заметив вопросительный взгляд, демон решил пояснить: – Моя внешность для окружающих является итогом их собственного восприятия. Если ты попросишь десять человек описать меня, они все дадут совершенно разные характеристики.

– Но никто не примет за демона?

– О да.

– Ты используешь это осознанно? – подперев рукой подбородок, Габриэлла с интересом разглядывала собеседника. – Или это что-то вроде, хм, встроенного режима? Как у стражей?

– Когда как, – он весело усмехнулся.

– Любопытно…

Слова Алистера задали мыслям неожиданное направление. Люди видели искажённых, но принимали не за монстров из ночных кошмаров, а за диких животных. Показания выживших очевидцев разнились: кто-то рассказывал об огромном гризли, кто-то – о тигре, а кто-то вообще был убеждён, что в поезд ворвалась стая волков. Случай в кафе и вовсе объяснили взрывом газа, хоть некоторые и твердили, что видели там аллигатора. С рациональной точки зрения звучало это совершенно бессмысленно. Впрочем, если следовать версии, что человек не способен опознать обитателя другого измерения, даже столкнувшись с ним нос к носу, и разум просто подменяет необъяснимое на что-то привычное, то версии о животных – просто следствие установленного миропорядка.

Но… что если была иная причина?

Габриэлла никогда не задумывалась о том, какому миру принадлежали искажённые. Чем вообще они являлись? Материальным воплощением тени, захватившей и трансформировавшей человеческое тело? Но какой в этом смысл? Тени жили инстинктами, не обладая чувствами или самосознанием. Форма их мышления была слишком примитивна. Захватывая носителя, они преследовали лишь одну цель – питаться жизненной энергией. Искажённые вели себя иначе. Все их действия были пропитаны безумием, яростью и болью. Чей же разум преобладал в этих существах? Теней? Или человека?

И не существовало ли кого-то третьего? Того, кто дирижировал этим жутким представлением, создавая искажённых и управляя ими? Используя нечто наподобие мысленного отражения, которое и не позволяло людям уловить истинный облик искажённых.

Габриэлла тряхнула головой, усмиряя разошедшуюся фантазию. Всё это уже походило на какой-то дикий, сюрреалистичный заговор. В конце концов, кому нужно создавать таких существ? И для чего? Кому такое вообще под силу? Нет, причина должна крыться в самом промежуточном измерении и необъяснимых всплесках энергии. Это, по крайней мере, звучит разумно. А размышления о таинственных злых гениях следует оставить, пока она не начала шарахаться собственной тени.

– Так значит, – вспомнив об их разговоре, протянула Габриэлла, – лишь я вижу твой истинный облик, потому что знаю, как ты выглядишь, и на меня эта твоя иллюзия не действует? – Алистер кивнул, довольно улыбаясь. – А для остальных ты обычный человек.

– Более чем обычный. Посредственный.

Габриэлла с весёлым удивлением изогнула брови.

– Мне слышится презрение в твоих словах.

– Нет ничего хуже посредственности, – с жёсткой категоричностью заявил Алистер.

Габриэлла собиралась сказать что-то ещё, но тело вдруг охватил парализующий холод. Воздух наполнился едким запахом аммиака и плесени. Лишние мысли разом оборвались, и Габриэлла резко вскинула голову, скользя взглядом по вагону. Поезд, вздрогнув, пришёл в движение, мимо проходили пассажиры, рассаживаясь по своим местам. Чувство могильного холода становилось всё сильнее. Он приближался. Приподнявшись, Габриэлла сосредоточилась, расширяя область поиска, пока не увидела то, что искала – заражённый. Судя по виду, близок к финальной стадии: осунувшееся лицо походит на восковую маску, движения заторможенные и неповоротливые, белёсые глаза слепо таращатся в одну точку.

– Вот чёрт, – сквозь зубы процедила она.

Не нужно было даже заглядывать в промежуточное измерение, чтобы догадаться, что по ту сторону сидит неслабая тварь.

Алистер наблюдал за Габриэллой, продолжая безмятежно улыбаться. Он даже не взглянул в сторону одержимого, только вопросительно изогнул бровь, когда Бертран с тяжёлым вздохом упала обратно на своё сиденье.

– Полагаю, твоя работа тебя нашла, – иронично заметил он.

– Недолгий вышел отпуск, – Габриэлла вытащила из кармана мобильный телефон.

– Почему же?

– Одна я с такой тенью разобраться не смогу, – она нашла в справочнике номер Феликса и коротко взглянула на демона. – Нужны охотники. И мне стоит вернуться в штаб с докладом…

Когда она почти нажала кнопку вызова, на экран телефона неожиданно лёг стальной коготь. Габриэлла вскинула вопросительный взгляд на Алистера.

– Прежде чем ты осуществишь задуманное и тут начнётся вечеринка стражей, ответь мне на один вопрос, – неторопливо протянул демон, ничуть не разделяя её тревог.

– Что за вопрос? – нетерпеливо спросила Габриэлла, то и дело оглядываясь на заражённого в другом конце вагона.

– Для чего тебе это?

– Прошу прощения? – она нахмурилась, не уверенная, что правильно его поняла.

– Ты на отдыхе, дорогуша, – улыбчиво напомнил Алистер. – И тот одержимый – не твоя забота. Пока ты не войдешь в промежуточное измерение и не вступишь в бой, тень для тебя не угроза. Так почему бы не оставить всё как есть? Ты просто сойдешь на следующей остановке и забудешь о нём.

Габриэлла уставилась на собеседника так, словно он вдруг заговорил на непонятном языке. Даже говоря это, он продолжал улыбаться.

«Есть ли в этом мире хоть что-то, способное стереть улыбку с твоего лица?» – широко распахнув глаза, подумала она.

– Но человек погибнет, – не веря, что приходится это объяснять, прошептала та.

– И что с того? – безразлично хмыкнул демон. – Все когда-нибудь умирают.

– Но не так! – подавшись вперед, с жаром выдохнула Габриэлла. – Не когда я могу это предотвратить.

– Однако ты не можешь, – тихо постукивая когтем по экрану её телефона, заметил Алистер. – У тебя для этого недостаточно сил.

– Поэтому я собираюсь вызвать охотников, – всё ещё не понимая, почему она вообще должна втолковывать столь очевидные вещи, процедила Габриэлла.

– И что будет потом? – поинтересовался собеседник. – Сюда заявится отряд спасателей, разведёт балаган и нарушит все твои планы – и всё это только ради того, чтобы убить одну единственную тень. Что это изменит?

– Одна жизнь будет спасена. На одну тень станет меньше.

– Их тысячи, радость моя, – он склонил голову к плечу, расплываясь в змеиной усмешке. – Скажи, ты когда-нибудь задумывалась о том, насколько бессмысленно то, чем ты занимаешься?

– Но я должна…

– Кому?

– Что?

– Кому ты это должна?

Габриэлла в безмолвном ступоре смотрела на Алистера, чувствуя, как дрожит рука, в которой она сжимала телефон. Первым воспоминанием после перерождения стал Зал Посвящения, где она очнулась, лишённая памяти о прошлой жизни и даже не знающая собственного имени, и встреча с Феликсом и Жаклин. Они рассказали ей о тенях и стражах, объяснили цель её новой жизни и важность этой миссии. После этого она просто следовала указаниям и училась сражаться, не задавая вопросов и не сомневаясь в смысле собственного существования. Не задумываясь, должна ли она это делать.

Как он мог? Как мог вот так просто заявить, что всё это не имеет смысла? Что она не должна этого делать? Что ничего не изменится? Как он мог просто взять и поставить под сомнение весь смысл её жизни?

И что за гадкое чувство шевельнулось в сердце, отбрасывая чернильную тень сомнения на то, во что Габриэлла всегда искренне верила?

– Если бы все стражи рассуждали как ты, некому было бы бороться с тенями, – сузив глаза, прошипела она, ощущая, как следом за растерянностью и обидой приходит жгучее негодование. – Мне дана новая жизнь, чтобы поддерживать баланс в этом мире. Чтобы оберегать его от разрушения. И ты сейчас предлагаешь мне закрыть глаза, заткнуть уши и притвориться, что я никому ничего не должна?! – она резко отдернула руку в которой держала телефон, собираясь позвонить Феликсу. – Если для тебя все стражи – это просто сборище клоунов, сражающихся с ветряными мельницами, а за мной ты увязался, просто чтобы заморочить мне голову и взглянуть, как рухнет этот карточный домик из моих убеждений и идеалов, то катился бы ты туда, откуда пришёл.

Габриэлле могло показаться, но на одно короткое мгновение ей померещился проблеск удивления в алых глазах, которое, впрочем, быстро сменилось упоённым торжеством. Алистер словно был рад её вспышке гнева. Ждал её. Улыбка демона стала шире. Внезапно он молниеносным движением выхватил телефон из рук Габриэллы и плавно поднялся на ноги, бросив трубку на сиденье.

– Должен признать, ты умеешь быть убедительной, ангел мой, – довольно мурлыкнул демон и… исчез.

Габриэлла замерла, озадаченно моргая. В первую секунду она подумала, что он и правда ушёл, но затем ощутила едва уловимое движение воздуха, будто кто-то прошел мимо неё. Кто-то… невидимый. Мысленно ахнув, Габриэлла закрыла глаза, перемещая сознание в промежуточное измерение, чтобы убедиться в собственных подозрениях. И когда её со всех сторон обступил серый сумрак, а очертания вагона поблёкли и потеряли чёткость, она осознала, что, кажется, очень многого не знала о демонах. Алистер был там. Похожий на стремительную алую вспышку, он атаковал тень с такой невероятной скоростью и силой, что та даже не успела его заметить. Алистеру потребовалась всего пара секунд, чтобы разорвать связь между тенью и жертвой, и ещё секунда – чтобы одним ударом увенчанной когтями руки обратить потустороннюю сущность в облако рассыпающегося пепла.

Габриэлла забыла, как дышать. Она продолжала стоять на месте, глядя на силуэт Алистера. В этот миг он и сам казался ей частью этого измерения: когти на перчатках и его волосы были будто сотканы из плотного тумана, а края брусничного сюртука плавно покачивались, словно демон находился под водой. Почувствовав на себе взгляд, Алистер обратил к ней мертвенно-бледное лицо, растянув губы в хищной усмешке. Габриэлла едва успела моргнуть, как демон уже оказался в шаге от неё, склонившись в шутливом полупоклоне. Рубиновые глаза пылали потусторонним огнём и жестоким, диким восторгом, но Габриэлла не могла оторвать от него взора, напуганная и заворожённая одновременно.

«Да кто же ты такой?»

Она не успела озвучить свои мысли. Алистер протянул руку, обхватывая её запястье холодными как лёд пальцами, и в следующий миг они оба вернулись в материальный мир. Габриэлла продолжала сидеть на сиденье, во все глаза глядя на демона напротив. Вокруг слышались голоса и негромкий смех пассажиров, мерный стук колес и негромкая музыка из колонок вагона. Тень исчезла, и давящее, удушающее чувство сгинуло вместе с ней. Остался только ошеломлённый ступор и почти абсурдное желание рассмеяться.

– Ты только что спас человека, – тихо заключила она.

– Вполне возможно.

Она медленно отвела взгляд, обернувшись на заражённого. Его глаза были обычного карего цвета, на лице появились первые признаки осознанности, будто он проснулся от мучительно долгого кошмара и только теперь с облегчением осознал, что всё это ему лишь приснилось.

– Нет, определённо спас.

Габриэлла вновь воззрилась на Алистера и, поддавшись непонятному порыву, коснулась кончиками пальцев его щеки, будто желая убедиться, что он настоящий и материальный. Демон изогнул губы в ироничной полуулыбке, но в глубине алых глаз скользнуло что-то, отдалённо напоминающее мягкость. Осознав наконец, что творит, Габриэлла чуть отстранилась, опуская руку. Что она вообще удумала, так бесцеремонно хватая кого-то за лицо? Отгоняя непрошеное смущение, она негромко кашлянула и шутливо сощурила глаза.

– Мне теперь даже как-то неспокойно. Ты же хорошее дело сделал… вдруг тебя теперь совесть замучает? – поддразнила она.

– Габби, дорогая, ну о чём ты? – вторя её ироничному тону, пропел Алистер. – У меня нет совести.

– Тогда превратишься в жабу? – продолжила она. – Вдруг вам, демонам, нельзя творить добрые дела?

– Почему нельзя?

– Ну не знаю, – она сделала вид, что задумалась. – Ты до этого так реагировал, словно это для тебя смерти подобно.

– Быть добрым скучно, – он скривился в демонстративной брезгливости.

Габриэлла наконец рассмеялась, чувствуя, как её покидают остатки напряжения и страха.

– Жаль, что ты такой злодей, – отсмеявшись, посетовала она, качнув головой. – Из тебя бы вышел отличный охотник. Никогда не видела, чтобы кто-то настолько эффективно расправлялся с тенью.

– Ангел мой, ваша работа слишком тоскливая, – продолжал развлекаться демон. – Если бы я присоединился к доблестному воинству стражей, то от скуки в первый же день отправился в потустороннее измерение и перебил там всех теней.

– Не смог бы, – насмешливо сообщила Габриэлла, напустив на себя всезнающий вид. – Тени обретают форму, только когда кормятся. В остальное время они являются частью потустороннего измерения, как рыбы, плавающие в пучинах мутного озера. Пока не поймаешь на крючок, не вытащишь.