– Тендеон, перечислите мистеру Вессу все, что ему было обещано, – отозвался со своего места миллиардер, совершенно спокойно отреагировавший на эскападу детектива.

На потрескавшейся поверхности планшетки с задорным шуршанием появилось сообщение о перечислении на счет Весса новых 80 тысяч и сразу же после – извещение из орбитального узла электронного документооборота о закреплении за лицензией Джентина Юэ Весса рекомендаций иридиевого уровня.

Весс махнул рукой по экрану, подтверждая заранее заготовленную финансовую операцию, и 24 тысячи, замороженные на его счете всю последнюю неделю, отправились обратно на транзитный счет Pacific Energy.

– Что же, спасибо за внимание, – произнес Юэ, пряча планшетку в карман пиджака. – Осталось прояснить лишь несколько вопросов морального рода. Тендеон, как вы думаете, насколько сложно в наше прогрессивное время достать на коралловом острове, превращенном в фешенебельный курорт, брусок сливочного масла?

Бо Норд недоуменно пожал плечами.

– А что, изощренному мозгу такого детектива как вы постоянно недостает масла? – язвительно поинтересовалась Ариадна Фо.

Весс не удостоил ее даже взглядом.

– Я это к тому, Бо Норд, что, если вы захотите узнать что-либо на трезвую голову, активно употребляя алкоголь и не оставляя электронных следов в виде счетов за соответствующие препараты, – четверти килограмма сливочного масла, как правило, бывает достаточно. Свою меру, конечно, превышать нельзя – иначе можно сразу и в коматорий отправиться, да и требуется определенная привычка к такой массе жира. Но зато этот верный способ творческой молодежи очень здорово выручает, когда имеешь дело со стариком-барменом, который настолько обязан всем в своей жизни одному человеку, что назвал в честь него свой ресторанчик. И который может рассказать пьяному туристу удивительную историю, как вместе с ним целая сотня семей с полуразрушенного мехберга вдруг получила возможность выбраться из нищеты и стать уважаемыми членами земного общества – получив от неизвестного благодетеля по сотне тысяч. Или историю о том, как один отставной сержант космопехоты получал бесплатную выпивку сразу в нескольких барах богатого курортного городка, привлекая в них орбитальных толстосумов, падких на истории о Третьей орбитальной войне. Как он мастерски матерился и, в очередной раз перебрав, грозился вышибить мозги любому, кто помешает его дочери поступить в Токийский университет. А потом в один прекрасный день из старого, чудом сохранившего заряд мини-орудия, предназначенного для штурма орбитальных крепостей, сделал два выстрела. И, конечно, совершенно случайно за сутки до этого драматического события и его бывшая жена, и его дочь получили по той же сотне тысяч. На неделю опередив своих бывших соседей по мехбергу. И это без учета того взноса в 150 тысяч – дополнительной страховки на случай, если орбитальный суд конфискует деньги у всех обогатившихся на покушении.

– Десантник взял больше, чем отражено в официально закрытом деле. Это несколько сузило круг подозреваемых заказчиков. И что дальше? – невозмутимо поинтересовался Стивен Атлер.

– Это сузило его до крайности, мистер Атлер. Леди Фо, что грозило бы нападавшему, не выстрели он себе в голову?

– Конфискация личного имущества и исправительные работы в астероидах на срок полного восстановления потерпевшего.

– А все эти переводы доброй воли через транзитные счета?

– У обвинения не было даже призрачного шанса доказать взаимосвязь этих двух событий. Даже если бы они нашли подтверждения прямого перечисления денег со счета заказчика родным исполнителя, никто не стал бы поднимать тему изъятия средств в пользу орбитального правительства. Уже не говоря обо всех этих юридически посторонних людях.

– Так зачем было отправляться в коматорий на двадцать лет? Чтобы выгородить заказчика, которого он знал исключительно как псевдоним в виртуальной NNS? Или чтобы сразу и наверняка закрыть дело о покушении?

– Судя по вашему рассказу, это не отставной, а святой сержант, – хмыкнул Стивен Атлер. – Очевидно, что он не мог получить по миллиону за каждый год прогулок по астероидам. А значит и помочь своим приятелям с мехберга не мог. Высокий боевой дух и стойкая мораль.

Юэ выложил на ровную спинку кресла полусферу.

– Кстати, о морали. До позавчерашнего вечера передо мной стояла очень непростая дилемма именно морального свойства. К счастью, я не ошибся в проницательности и предусмотрительности преступного гения, который организовал всю эту суматоху.

Стивен Атлер расслабленно откинулся в своем кресле.

– Весс, достаточно лирических отступлений. Нам всем известно, что их прекрасно преподают в Лунной Академии Искусств. Кто организовал нападение?

– Ганна ле Форк.

Атлер насмешливо закатил глаза.

– Вы имеете в виду, психо-матрица Ганны ле Форк? – сухо уточнила Ариадна Фо.

– Нет, леди Фо, я имею в виду, что перед нами всеми развалился человек, который похоже до сих пор мнит себя самым изощренным преступником нынешнего тысячелетия. Хотя на самом деле он был лишь пешкой в игре человека, который, как вам хорошо известно, ненавидел его прежний образ жизни так же, как и слащавое обращение «тетушка» в свой адрес.

Атлер мгновенно стал серьезным.

– Ганна ле Форк, со свойственной ей в бизнесе акульей безжалостностью, с очевидным двойным умыслом подвергла его постоянным и изощренным пыткам, добившись того, чтобы ее психо-матрица имела возможность круглосуточно оказывать на него специфическое моральное давление, тщательно отслеживая при этом степень наносимого психологического вреда. Благодаря обширному досье, собранному на племянника, она прекрасно знала, как и куда надо бить. И, безусловно, считала приемлемым любой из двух исходов: и сумасшествие, и самоубийство. Поверьте, мистер Атлер, мой знакомый биоинженер-технолог, которого я нанял изучить теоретические возможности психо-матрицы вашего импланта, из нормативной лексики использовал исключительно предлоги.

Тендеон Бо Норд с видом человека, который вдруг прозрел, потрясенно повернулся в сторону чуть раскрасневшегося Атлера.

– Так все эти пьяные вояжи…

– Были совершенно бесполезны в случае такого рода воздействия, – прервал его Юэ. – Мозг, безусловно, адаптируется и теоретически через какое-то время может перестать реагировать на искусственный ментальный шум. Но не в случае, когда известны все слабые места психики и образы, вызывающие в памяти наиболее сильные психотравмирующие воспоминания, и когда есть возможность замерять физиологические реакции мозга. Здесь выхода только два: сумасшествие или уничтожение психотравмирующего фактора. Но ле Форк понимала, что, столкнувшись с первыми же выходками биоимпланта, наследник легко пожертвует одной пятидесятой своей жизни, столь многообещающей после получения Pacific Energy, и поэтому и внесла в завещание…

– Это все художественные фантазии, мистер Весс, – сухо проговорил Стивен Атлер. – Я племянник Ганны ле Форк, а не ее… жертва, которой вы меня тут выставляете.

– Вы умело попытались замести тот факт, что пересекались с Тарри Тарри в одних и тех же барах курорта корпорации, где по всей видимости и сделали ему первичное предложение. Там столько народу, всегда можно сунуть в карман лист рисовой бумаги. Все это разноцветное конфетти якобы лишь с двумя сообщениями возникло уже потом. Правда, пришлось пойти на поводу у Тарри Тарри, который то ли начал подозревать, кто именно его нанимает, то ли просто понял, что заказчик в отчаянном положении. Ведь ментальное давление психо-матрицы на вас наверняка возросло. Впрочем, в отличие от истории с тортом в момент нападения вы даже бровью не двинули. Вели очень бурный внутренний диалог?

– В чем заключалась Ваша моральная дилемма, молодой человек? – не дав ответить Атлеру, громко спросила Ариада Фо. – В необходимости лишить своего клиента всех капиталов?