В СССР геев не было!

1967 г., осень

Ярославу только-только исполнилось шестнадцать лет, когда он поступил в городской техникум по специальности «Электромонтер по ремонту и обслуживанию электрооборудования». Он был, как и многие другие ученики, не местным – из поселка в области, – и поэтому его поселили в общежитии.

В их техникуме было много разных специальностей, направлений, а потому и учеников было довольно много. Точным числом Слава никогда не интересовался. Но все равно, в общей массе этого народа он чувствовал себя потерянным и неуверенным в себе. Особенно по части общения. Особенно в обществе девушек.

Для начала ему не повезло с внешностью. Так он считал. Ярослав был невысок, довольно худ, узок в плечах. И, хотя в деревенском доме родителей было полно тяжелой работы, мышцы у Славы все равно не появлялись. Жилистый, но не мускулистый, кто на такого посмотрит? Пальцы на руках были слишком длинными и слегка кривыми. От редкой игры на гитаре на левой руке были мозоли. Да и шрамов по всему телу тоже хватало: там порезался, тут обжегся…

Но двумя самыми главными своими недостатками Слава считал рыжие волосы и длинный с горбинкой нос.

Он был единственным членом семьи с таким цветом волос, отчего его отец сомневался в том, что Ярослав был рожден от него. И поэтому он всегда относился с прохладой к сыну. Закономерно, Ярослав возненавидел свои рыжие волосы и старался стричься как можно короче.

Нос же был причиной насмешек ровесников в школе, как девчонок, так и мальчишек. «Куда суешь свой длинный нос?» – слышал Слава, когда старался влиться в чью-то компанию. «Руки – в брюки, нос – в карман: вот и весь наш атаман!» – говорили ребята, когда он хотел играть с ними в игры. Девчонки же обычно не дразнились, но заметно сторонились. Один раз Ярослав случайно подслушал разговор двух сплетниц, которые обсуждали, что целоваться с ним не получится: его длинный нос либо не даст дотянуться до губ, либо ткнет в глаз! С тех пор Слава презирает людей, которые обсуждают других за спиной. И сам держится от сплетен подальше.

В общем, с таким багажом комплексов и обид, Ярослав не стремился заводить друзей или знакомства с девушками. Однако все сложилось само, по крайней мере, с друзьями. Два его соседа по комнате, они же его одногруппники, легко нашли с ним общий язык, ведь, вообще-то, Ярослав был парнем очень добрым, отзывчивым и внимательным к другим.

И так с сентября 1967 года они втроем, первокурсники, стали изучать их новый мир. Влад, не без помощи старшего брата (хотя тот учился по другой специальности), завел знакомства среди старшекурсников. От них он узнал, где проходят танцы, что лучше не есть в столовой и как обойти вахтершу в женском общежитии. Обладая этой и другой важной информацией, Влад стал в их комнате кем-то вроде заводилы, к которому прислушивались и Слава, и Вова.

Адаптация к жизни в городе, к обучению в техникуме, да и вообще ко всему новому происходила у Ярослава быстрее и легче, чем он мог себе представить. Всего пара недель учебы, и он занял свое место в «иерархии» студентов: общаться и дружить со сверстниками, слегка благоговеть перед старшекурсниками и немного их сторониться, бояться и уважать преподавателей. Так Слава стал одним из толпы. Но, конечно, в отличие от него, были среди студентов и выдающиеся запоминающиеся личности. Например, главный красавец их факультета – да что там факультета, всего техникума, – старшекурсник с черными волосами и темно-карими выразительными глазами.

– Его зовут Михаил, – поделился со своими соседями информацией Влад после того, как Слава рассказал им о том, кого встретил в раздевалке после физкультуры. – Он учится на последнем курсе. Говорят, что у него была просто куча девчонок! Я ему завидую! Хотя с таким ростом и взглядом, не удивительно, что у него толпа воздыхательниц.

– А я слышал, что несколько девчонок даже бросали своих парней, чтобы встречаться с Мишей, – неуверенно добавил Вова.

– Не просто парней. Женихов! – уточнил Влад, многозначительно погрозив кому-то пальцем.

– Дурацкие сплетни, – хмыкнул Ярослав и усмехнулся жесту друга, заканчивая тем самым обсуждение.

Однако, теперь, после первой встречи, Михаил все время был подле Славы. Он как будто нарочно маячил у того перед глазами: то в столовой он сидел через пару столов от него, то пары были в соседних аудиториях, то по пути с учебы часть пути они шли по одной дороге, хотя все знали, что Михаил жил не в общежитии.

И из-за этих частых встреч у Ярослава была возможность убедиться, что сплетни про любвеобильность Михаила возникли не на пустом месте. Самый яркий пример был в тот вечер, когда отменили танцы на площади.

Молодежь, раздосадованная объявлением о переносе мероприятия, весьма быстро сориентировалась в ситуации и придумала себе дальнейшие развлечения: кто-то решил пойти в кино, кто-то собирался попытать счастья в доме культуры в другом районе, а кто-то предложил посидеть в парке с гитарой и попеть песни. На последнее предложение откликнулись почти все студенты-электрики из парней, а также девушки из медицинского училища, которое было в том же районе, что и техникум Славы. Ярослав в такой самодеятельности не хотел участвовать и был искренне рад, что не успел рассказать друзьям о том, что и сам играет на гитаре. Но Влад и Вова не дали ему уйти обратно в общагу, обосновав это тем, что в другой атмосфере им будет легче познакомиться с девчонками. Слава в этом сомневался, но все же пошел со всеми в парк.

Вечер был теплый для конца сентября. На небольшой площадке в парке по периметру стояли скамейки, и все разбились по группкам, общаясь. Одну скамейку занял парень с гитарой (Слава очень удивился, как он успел так быстро сбегать в общежитие за инструментом). Несколько девушек подпевали или пританцовывали возле него. Две другие скамейки заняли парни, откуда-то доставшие игральные карты. Но внимание Ярослава, который по привычке держался в стороне от шумных компаний, привлекла внимание другая группа людей.

На лавочке под кленом сидел Михаил, закинув ногу на ногу. Свет фонаря немного золотил его черные волосы, а контрастные тени на лице подчеркивали его яркую красоту. Парень откинулся на спинку скамьи и слушал сидящую рядом с ним девушку, тарабаня пальцами по своему колену. Вскоре к ним подошли еще две девушки и сели с другой стороны от Михаила. Не прошло и пяти минут, как к компании присоединилась ещё одна: в платье в мелкий цветочек и волосами, которые аккуратными волнами спадали ей на плечи. Ярослав раздраженно подумал о том, что простого физического магнетизма для притяжения такого количества фанаток явно недостаточно. Тем временем девушка-цветочек протянула руку Михаилу и кивнула в сторону гитариста, возле которого кружились в танце три пары. Но парень покачал головой, не вставая со скамейки. Девушка гордо тряхнула головой так, что ее кудряшки упруго подпрыгнули, и пошла прочь.

Разговор на лавочке продолжился, но Слава не слышал, о чем они говорили. Только видел, что сам Михаил не принимает участия, но девушек это, судя по всему, не сильно беспокоило. Парень лениво покачивал ногой и глядел вокруг, иногда поправляя длинноватую челку привычным движением руки. Он немного посмотрел на танцующих, потом задержал взгляд на самом гитаристе, буквально на минуту, не дольше. Затем он быстро изучил стайку девушек, которые не подпускали к себе парней, а те вились вокруг них, как голодные псы, в том числе и Влад с Вовой. Слава тоже посмотрел в их сторону и стыдливо поморщился: ему не хотелось опускаться до такого поведения. Он не настолько был заинтересован в том, чтобы начать с кем-то отношения.

Взгляд Михаила продолжал скользить по присутствующим, не задерживаясь ни на ком конкретно, пока он не встретился взглядом с Ярославом. Спроси у Славы в тот момент, почему он прятался ото всех в тени деревьев и при этом пристально наблюдал за первым красавцем техникума – он бы не смог ответить. Потом, правда, он придумал себе много объективных причин-оправданий, главной из которых была: «Понять, чем Михаил так цепляет девушек, кроме внешности?». Но тогда в парке он почему-то смутился под взглядом Михаила, как будто бы тот застал его за чем-то унизительным или противозаконным. За мгновение до того, как Слава опустил голову, чтобы рассмотреть носки своих ботинок, ему показалось, что он заметил ехидную ухмылку на лице Михаила.

Покраснев от смущения и злости, Ярослав, даже не подумав позвать друзей, стремительно вышел из парка и направился к общежитию. Сегодняшний вечер многое рассказал ему о Михаиле.

Во-первых, парень был самовлюбленным и помешанным на внешности педантом! Наглаженные брюки, начищенные туфли, чистые уложенные волосы. К тому же было видно, что Михаил и сам знает о своей красоте, и о том, какое он производит впечатление на людей вокруг.

Во-вторых, он был эгоистом и лентяем. Когда девушки с ним разговаривали, он даже не соизволил отвечать им. Чего уж говорить про отказ танцевать с симпатичной девушкой! Ярослав просто не мог понять, как можно было вести себя так грубо, и при этом оставаться интересным для общества.

В-третьих, он оказался наглецом и злодеем. Когда Михаил увидел, что Слава стоит в стороне ото всех, то стал насмехаться над ним: наверняка заметил, насколько тот некрасив по сравнению с ним самим, и поэтому с ним никто не знакомится, поэтому он стоит один в тени деревьев…

Заходя в свою комнату в общежитии тем вечером, Ярослав пообещал себе, что никогда ни при каких обстоятельствах не станет общаться или просто разговаривать с Михаилом, а главное – он не станет на него похожим.

***

2019 г., лето

– Как твое колено? – спросил Ярослав после нескольких минут задумчивого отдыха на скамейке.

– Это какая-то новомодная молодежная шутка?

– Ну, ты в этом лучше разбираешься, – пожал плечами Слава. Михаил действительно общался со старшими внуками Смирнитского гораздо больше самого деда.

– Максим часто говорит про простреленное колено, когда я его спрашиваю, нашел ли он девушку, – со смешком объяснил Михаил, но под серьезным взглядом друга спокойно добавил. – Все нормально, можем идти.

Слава поднялся со скамьи первым и подал руку Михаилу, чтобы тот не нагружал сустав.

– Наверное, просто на погоду болит, обещали дожди, – попытался успокоить любимого Гайдук, но Ярослав лишь рассеянно кивнул.

Они пошли к дому, будто случайно соприкасаясь тыльными сторонами кистей рук. Очередная позволительная маленькая слабость, особенно на пустынной части улицы.

Слава никак не мог вернуться в реальность от воспоминаний более полувековой давности. И Михаил не хотел ему мешать, ему самому было что вспомнить об их первой встрече.

***

1967 г., осень

Это было сложно – понять и принять себя. Хотя Михаил родился и вырос в большом городе с чудесными библиотеками, ни в одной из них не было книги под названием «Что делать, если поцелуи с девочками вызывают отвращение, а вы влюблены в лучшего друга?». Поговорить и обсудить свои странности было не с кем, поэтому Михаил просто решил «спрятать» все, что не подходило обычным людям под критерии нормальности. Школьный лучший друг так и остался другом. Предложить ему подержаться за руки или, боже упаси, поцеловаться, не хватило духу. И это было к лучшему: после совершеннолетия он стал много выпивать и под градусом болтал лишнего, в том числе рассказывал о чужих секретах. Поэтому Михаил был рад, что не пошел на поводу у эмоций. Да и первая влюбленность быстро прошла.

Когда Михаил поступил в техникум, он попытался перекроить себя. Благо его внешность сыграла ему на руку. Ему не составило труда знакомиться и встречаться с разными девчонками. Но как только дело доходило до поцелуев или объятий, его так мутило, что он буквально сбегал от них. Так было и с высокими, и с низкими, тоненькими и аппетитными, роскошными и скромницами. Так что с поцелуями, с девочками и с поцелуями с девочками не задалось от слова совсем.

Из-за такого поведения уже ко второму курсу за Мишей закрепился статус «сердцееда-обольстителя». Хотя Михаила это не очень радовало, зато помогало скрывать его настоящий интерес. Теперь он мог рассматривать парней, не боясь, что это вызовет у людей вопросы. Люди всегда воспринимали это как попытку оценить своего соперника по отношению к той или иной девушке.

Так прошло три курса. Миша не влюблялся, лишь плыл по течению и старался не сильно задумываться, почему же природа создала его неправильным. И, наверное, так безрадостно и неромантично закончилась бы его учеба в техникуме, если бы в последний год учебы Михаила на первый курс не поступил Он.

«Рыжее Солнце» – так Михаил прозвал парня, пока не узнал его имени – всегда притягивал его взгляд. Миша встретил его в первый учебный день, когда, сидя на подоконнике с друзьями-однокурсниками, посмеивался над новичками, которые тупили возле доски с информацией. Рыжее Солнце, немного ниже остальных, нахмуренный и напряженный, ждал, когда основная толпа разойдется, чтобы переписать себе свое расписание. Михаил был уверен, что его щеки покраснели от жары в помещении, а вовсе не от смущения и бешено колотящегося сердца.

Запомнив, для какой группы переписал расписание парень, Михаил сделал пометки в своем блокноте, чтобы как можно чаще пересекаться с ним. Просто подойти и заговорить старшему с младшим слишком заметно и вызывает ненужный интерес у посторонних. Да и для начала Мише было достаточно наблюдать. Одно дело приятная внешность, другое – внутренний мир. Что если парень окажется ужасным по характеру?..

Однако эти мимолетные встречи не давали возможности хорошо узнать Солнце. Миша, конечно, уже знал, что его зовут Ярослав, но по привычке называл парня по прозвищу. Да и что можно узнать о человеке, когда сидишь от него в столовой через несколько столов? Ни слова из чужого разговора не разобрать. Хотя несколько выводов за месяц наблюдения Михаил сделать смог.

Во-первых, Солнце любил уединение, либо так к нему привык, что в одиночестве он выглядел более естественным и расслабленным. А в большой компании он держался в стороне и почти всегда молчал.

Во-вторых, он, очевидно, не любил свой нос. Солнце все время его касался таким жестом, словно «приглаживал», надеясь, что тот станет меньше. По мнению Михаила это было лишним, так как профиль парня был очень аристократичным.

В-третьих, он ни с кем не встречался и даже не пытался ни с кем познакомиться. Конечно, это было, скорее всего, из-за неуверенности и замкнутости, но Михаилу было приятно потешить себя мыслью о инаковости Солнца.

Статус «наблюдателя» Михаилу захотелось сменить в тот день, когда отменили танцы. Он пошел со всеми в парк, рассчитывая, что Солнце тоже будет там, ведь большинство первокурсников поддержало идею о гитарнике. И он оказался прав.

Миша занял одну из самых удачно расположенных скамеек – с нее можно было разглядеть всю небольшую площадку парка. Солнце он заметил почти сразу, хотя тот по своей привычке встал в тени, напротив гитариста и танцующих пар, словно физически стараясь ото всех дистанционироваться. Однако уютный наблюдательный пост Михаила вскоре нарушили девушки, которые уже не в первый раз пытались завести с Мишей более близкое знакомство. Разговор ни о чем раздражал Михаила, так как отвлекал от того, ради чего он пришел в парк. Он отвечал неохотно и невпопад. А когда к ним подошла будущая медсестра и пригласила его на танец, настроение совсем испортилось – она загородила собой Солнце. Да и вообще, все эти девушки были отличным прикрытием, но создавали о нем отвратительное впечатление. Михаил отказался танцевать и, когда девушка отошла, поспешно стал искать глазами Ярослава.

Он никак не ожидал, что их взгляды встретятся. Еще ни разу парень никак не показывал, что вообще замечает старшего товарища. На пару секунд в голове Михаила произошло что-то вроде короткого замыкания (ну, не просто же так он ходил на пары три курса). А затем губы сами собой растянулись в улыбке. Ведь по взгляду Солнца было понятно, что он не первый раз так наблюдает за Михаилом, а значит, можно, наконец, познакомиться лично!

В этот день Михаил принял для себя решение как можно скорее поговорить с Солнцем. Пусть и по всем легендам приближение к солнцу не заканчивалось ничем хорошим.

ГЛАВА 4

2019 г., лето

– Я говорил тебе, что лучше купить новый чемодан, – закатил глаза Михаил.

Он уже поднялся по пандусу на крыльцо и теперь ждал Ярослава, который возился с заедающей ручкой своей сумки.

– Ты консерватор до мозга костей, но мог бы хоть раз прислушаться ко мне и позволить купить для тебя нормальную вещь на четырех колесиках, чтобы она не скрипела, не опрокидывалась и слушалась хозяина, – продолжал причитать Миша. А когда Слава его догнал, чемодан, на секунду отпущенный из рук, умудрился упасть на пухлый бок: неравномерно распределенный вес багажа. – Представляешь, сколько бы ты мне нервов сэкономил?

– Да успеем мы на регистрацию! До самолета еще два часа! – в тон недовольному Гайдуку ответил мужчина и присел, чтобы поднять сумку.

Они вошли в аэропорт через автоматические двери, положили свой багаж на ленту первичного досмотра, прошли через рамку, выложив телефоны, ключи и кошельки. И все это в полном молчании. Пока не увидели на экране телевизора номер стойки регистрации и время, когда эта самая регистрация начнется.

– Ну вот, что я и говорил! У нас еще целых пятнадцать минут до начала, – с гордостью в голосе заявил Ярослав, так как он был прав, и похлопал Мишу по плечу, а его чемодан снова упал.

– Ну вот, что я и говорил, – уже спокойнее парировал Михаил, уперев руки в боки: его сумка уверенно стояла без поддержки хозяина на всех своих четырех колесиках.

То, что Михаил Петрович был лучше подкован с практической стороны в разного рода поездках, было не удивительно. До выхода на пенсию в 2008 году он много путешествовал: и на самолетах, и на поездах. Да и став пенсионером, старался хотя бы раз в год выбраться куда-нибудь из родного города.

Когда он учился заочно в столичном ВУЗе, ему часто приходилось ездить на поезде, так как авиабилеты стоили недешево. А когда летал в командировку в Германию, билет на самолет был наполовину оплачен работодателем, поэтому для него это было не накладно. Кроме обязательных поездок, или, как говорил сам мужчина, «деловых», были и поездки «расслабляющего характера», то есть отпуск. Михаил Петрович несколько раз побывал на Черном море, посетил многие города-герои, проведал старых знакомых, которых раскидало по стране. Гайдук не смог добраться только на Камчатку и во Владивосток: было дорого, далеко и там не было никаких знакомых. Но он не отчаивался и надеялся, что у него еще есть время и силы на такое путешествие.

Так что Михаил много где бывал и много что видел. Он мог ехать на поезде, плыть на теплоходе, лететь на самолете или добираться до пункта назначения на автобусе или машине. Но для него главными всегда были комфорт и удобство. Поэтому плацкартные вагоны поездов и неудобные авиарейсы с пересадками и многочасовым ожиданием были табу, даже если существенно экономили бюджет. А на кого ему было тратиться, кроме как на себя и свои желания?

И следуя собственным правилам о комфорте, Михаил Петрович не скупился, например, на новую сумку, если у старой начинала барахлить ручка.

А Ярослав Александрович был ему полной противоположностью в этой теме.

Семья у него выросла довольно быстро: сначала они с Анной поженились, через два с половиной года родились погодки Женя и Дима, еще через почти пять лет появилась долгожданная дочка Ирина… А вот доходы так быстро не росли. Зарплаты электрика на заводе и учителя младших классов были, мягко говоря, не располагающими к дальним и частым поездкам.

А учитывая, что у Смирнитских даже в планах не было покупки машины, то море им только снилось. Кроме того, у них, в отличие от многих советских семей, не было ни дачи, ни сада. Ярослав Александрович наотрез отказывался ковыряться в земле. Ему в детстве и в подростковом возрасте хватило этих развлечений, а его жена – городская девушка – сильно и не настаивала.

Так что все их путешествия были ограничены стандартными вариантами: Ярослав получал раз в два года путевку в местный санаторий, дети каждое лето ездили в пионерский лагерь. А Женя в седьмом и восьмом классе за хорошую учебу и отличные показатели на олимпиадах получал приглашение в Артек.

Только в 2000 году Ярослав и Анна, после тяжелых 90-х, смогли накопить достаточную сумму и съездить в Москву на целых две недели. Но это путешествие у них было уже без детей: у Жени уже была своя семья, у Димы – учеба, у Иры – друзья.

Поэтому Ярослав Александрович и не понимал своего спутника и его пунктиков насчет поездок. Зачем тратить деньги на новую сумку, пока старая не развалилась? Как можно наслаждаться путешествием, если его цель – не три часа в самолете, а город, в который они летят? Или для чего переплачивать за билет на поезд, если можно забраться на верхнюю полку в плацкарте и спать? Кстати, о переплатах…

– Зачем нам доплачивать за выбор места? – фыркнул Слава, когда заметил, что Михаил держит в руках листовку от авиакомпании с прайсом на дополнительные услуги. – Тебе есть разница, лететь в носу или в хвосте?

– Нет, Слав, мне есть разница лететь с тобой или с незнакомцем, – спокойно ответил Миша, свернув буклет, и договорил уже гораздо тише, чтобы люди в очереди за ними не расслышали его. – Я не хочу провести три с лишним часа вдали от тебя, учитывая, что это наше первое совместное путешествие.

– Мы всего лишь летим в столицу к Диме, на его презентацию. Я вообще не уверен, что ему нужно наше присутствие.

– Ну, это было неплохим поводом выбраться из четырех стен, – пожал плечами Михаил. – К тому же, за эти пять дней в городе, мы успеем не только сходить на презентацию Диминой компании. Я хотел еще посетить свой ВУЗ.

– У-у, по местам воспоминаний? – как-то недовольно-ревниво прозвучал вопрос Ярослава.

– Отчасти. Хотел тебе показать, где я учился. Я до сих пор жалею, что ты ни разу не смог поехать со мной в те годы…

Им пришлось прервать свой разговор, так как подошла их очередь у стойки регистрации. Михаил, поздоровавшись, протянул девушке билеты и паспорта.

– Подскажите, пожалуйста, а мы можем прямо тут выбрать места и оплатить? Или нужно в отдельной кассе? – спросил Михаил Петрович, чуть опершись локтем на столик. Благодаря его росту ему было прекрасно видно, когда девушка сделала паузу в наборе текста и подняла на него взгляд. – Мы пытались зарегистрироваться онлайн, но, почему-то, сайт выдавал ошибку.

– Мы пытались, – тихо передразнил сбоку Ярослав. – Дима пытался, а не мы…

– Да, к сожалению, сегодня технические неисправности. Вероятно, много запросов, так что всех пассажиров оформляем на месте, – кивнула девушка с вежливо-извиняющейся улыбкой. Весьма профессиональной. – Какие места Вы хотели? От этого зависит стоимость услуги. Обычные будут триста рублей, а если Вы хотите ряд с увеличенным расстоянием для ног, то это будет тысячу двести.

– Тысячу двести?! – ахнул Ярослав, но Михаил коротко на него взглянул, подняв брови, мол, молчи и не мешай мне развлекаться.

– Тысячу двести за одно или за оба? – уточнил он, рассматривая расположение кресел в самолете на экранчике, который был развернут к нему: для удобства получения информации пассажирами.

– За одно, – кивнула девушка.

– Хорошо, тогда два места рядом с увеличенным расстоянием для ног. Одно у окна, второе по центру, – выбрал Михаил Петрович и достал к документам еще и кошелек.

– Наличные или по карте? – снова спросила девушка, когда закончила вводить данные.

– Наличные, – ответил Гайдук и протянул три купюры, игнорируя недовольное пыхтение своего спутника.

Когда они, наконец, сдали багаж и получили обратно на руки документы и посадочные талоны, Ярослав позволил себе выругаться.

– Ну и к чему такие растраты?! Я не понимаю. Не понимаю!

– Тебе и не нужно понимать. Просто прими это, как мой личный каприз, – Михаил, уже полностью погрузившийся в состояние путешественника, наслаждающегося моментом, успокаивающе погладил Ярослава по плечу. Жест дружеский, не двусмысленный, вполне допустимый на людях. А главное, хорошо остужающий пыл Славы. – Я не хочу, чтобы у меня снова заболело колено, и мы не смогли погулять по набережной или просто по вечерней Москве. Я хочу лететь с комфортом со своим любимым человеком.

– И все равно, – на словах о любимом человеке Ярослав Александрович смущенно потер ладонью шею и затылок, как будто бы ему в первый раз в любви признались.

– Слава, ты можешь себе представить, как долго я об этом мечтал?

Пожилой мужчина лишь покачал головой. Михаил мечтал путешествовать с ним?

– Конечно, не можешь. Ты же не грезил каждое свое путешествие, что будешь с кем-то, а не один, как всегда, – печально вздохнул Гайдук. – Поэтому будь паинькой, прими мои ухаживания и заботу, можешь даже спасибо не говорить, но хотя бы не ворчи и не брюзжи.

Они, не торопясь, пошли в сторону дверей, ведущих на досмотр к посадке.

– Дело не только в путешествиях, – вдруг сказал Ярослав, закончив что-то обдумывать. – Ты всегда так делаешь. Заботишься, не спрашивая. Платишь, не предлагая разделить счет. Как ты раньше говорил? Причиняешь добро, наносишь счастье. В добровольно-принудительном порядке. А я потом чувствую себя обязанным.

– Ты мне ничем не обязан, Слава. Все, что я делаю, я делаю для себя. Мне нравится видеть тебя счастливым и довольным, поэтому я принимаю такие решения, не посоветовавшись с тобой, – Михаил Петрович пожал плечами. – Но ты, пожалуй, прав. Мне не стоит так делать. Хочешь, поменяйся с кем-нибудь местами.

– Ну уж нет, за места было уплОчено! – исковеркав последнее слово, наиграно возмутился Ярослав.

Вообще-то, он тоже хотел поехать с Михаилом куда-нибудь, пусть и действительно не мечтал об этом всю свою жизнь. Но на Мишу он все равно надулся, потому что тот вечно так делал: вроде бы и сам виноват, но при этом все равно весь из себя добродетельный малый… Ужасно бесит!

***