– Способны, способны, еще как способны, – сканировав мои мысли, произнес мужчина в шинели, но отложим лирику на потом, если ты, конечно, не передумал выручить Клару.
Весь мой вид говорил сам за себя, поэтому мне не нужно было утруждать себя словами в ответ мужчине в шинели. Он сразу увидел мою решительность и сказал:
– Хорошо, тогда приступим к делу. Ты снова позабыл, что мысль здесь материальна, стоило тебе подумать о том, что разговор с солдатом у тебя не получится, как тотчас, так оно и вышло. Не думай о плохом, настройся на позитивный лад, и все у тебя получится. Неужели трудно самому было об этом догадаться? – немного разгневанно сказал мужчина в шинели и исчез, как будто его и не было вовсе.
Я пожал плечами, почему – то эта наука давалась мне с трудом, я не привык заставлять людей поступать тем или иным образом, лишь усилием своей мысли. Поэтому мне и было это в диковинку. Я не искал легких путей, поэтому и не стремился пользоваться, уж слишком активно, этим подарком. Мужчина в шинели это понимал. И я знал, что он сердится на меня из-за этого, правда, я все равно был уверен, что, в главном, делаю все правильно. Иначе он не вернулся бы ко мне, даже из – за спасения Клары. Не знаю, почему я так решил, но я знал это наверняка. Теперь я понимал, что мне остается снова попробовать убедить солдата убить «фрица», только вот времени у меня почти нет, а значит, я должен стараться изо всех сил представить, что смогу его уговорить. Я, не теряя времени, бросился в купе к солдату.
Солдат с Фридрихом играли в карты. При моем внезапном появлении, они переглянулись и приостановили игру. Я закрыл глаза и изо всех сил попытался представить, что напротив меня находятся очень добрые люди. Когда я посмотрел на них, они улыбнулись мне и предложили сыграть с ними. Я сказал, что у меня есть к ним разговор, но очень мало времени. После чего, я снова попытался уговорить солдата сделать то, что он должен сделать, пробивая его на жалость. Из моей затеи снова ничего не выходило. Солдат предложил мне сыграть с ними в карты, в том случае, если я у них выиграю, то он пообещал мне подумать над моим предложением. У меня не было времени, да и желания играть с ними в карты, поэтому я совсем взбесился и стал кричать на них.
– Как же вы так можете говорить, зная, что у Клары совсем не осталось времени! Если ты сейчас же не прикончишь «фрица», то я прикончу вас обоих!
Они вытаращили на меня глаза. Потом переглянулись. Фридрих махнул на меня рукой, и они продолжили игру, не обращая на меня никакого внимания. Я же понимал, что моя горячность ни к чему не приведет. Надо было действовать совсем по – другому. Я представил, что солдат убивает «фрица», и посмотрел на их реакцию. Они перестали играть. Я понял, что нахожусь на правильном пути. Потом я представил картину убийства снова и снова. Солдат уже потянул руки к Фридриху. Казалось, что они действуют, как зомби. Мне показалось это забавным. Я отвлекся, буквально на секунду, от своих представлений, и тут же они оба накинулись на меня. Я растерялся, но быстро сориентировался и, зажмурив глаза, что было сил, отчаянно представлял, что они отступились от меня, и солдат снова тянет свои ручищи к «фрицу». Я не открывал глаза, пока не услышал голос солдата:
– Я не могу его убить, мне нечем!
Я открыл глаза, солдат спокойно сидел и смотрел на меня. Не понимая, что происходит, я снова попытался побудить его к действию своими мыслями, но у меня ничего не выходило.
– Дай мне что – нибудь, чем я смогу это сделать, – сказал солдат.
Я посмотрел на него и увидел совершенно пустые глаза. Меня охватил ужас, но я совладал со своими эмоциями. Я представил, что в моей руке находится та самая заколка, которую давала мне рыжеволосая девушка. И, тотчас она оказалась в моей руке. Я передал ее Борису Антоновичу. Я думал, что он именно сейчас вонзит ее в шею Фридриха, но он не спешил.
– Прошу тебя, не заставляй меня делать этого, я не хочу отправляться с мужчиной в лиловом плаще.
Я понимал, что отвечать бесполезно, все, что я должен был делать, так это представлять, как он вонзает острие в шею «фрица».
Вдруг раздался стук в дверь. Я должен был сосредоточиться на своих мыслях, но за дверью раздался голос Клары. Я крикнул ей, чтобы она подождала меня за дверью. Она сказала, что поезд сейчас остановится, и я понял, что это конец.
– Я убью его, если ты сам пойдешь вместо меня с мужчиной в лиловом плаще, – сказал солдат.
У меня не оставалось времени на торг, и я закричал, что было сил:
– Я согласен!!!
В тот же миг, рука солдата вонзила заколку в шею Фридриха. Я почувствовал, что поезд резко остановился. Что было сил, я рванул к первому попавшемуся выходу, схватив на руки Клару. Она молчала, так как была не в состоянии сказать ни слова от неожиданности. Я резко открыл дверь и, буквально, вытолкнул ее с поезда. Я взялся рукой за поручень и сильно наклонился вперед, чтобы посмотреть, все ли в порядке с Кларой. В тот же миг, я получил сильный удар сзади. Я не удержался и упал вниз с поезда. Я очень долго летел до земли, пока, наконец, не упал на спину. За время своего полета, я успел несколько раз перевернуться. Я ничего не видел вокруг, кроме того, как передо мной мелькал лиловый плащ. Потом я упал на спину, а лиловый плащ уносился от меня все дальше и дальше. Я думал, что меня вместо солдата забрал с собой в страшную неизвестность этот мужчина. А ведь я даже не успел узнать, сколько у меня было еще жизней в запасе, которые я только что все отдал, не задумываясь об этом. Ну что теперь было об этом думать. Я сам сделал свой выбор. Меня радовало лишь то, что, по крайней мере, Клара спасена, а я сумел найти выход.
Я только потом понял, что меня специально столкнули с поезда. И сделал это мужчина в лиловом плаще. Позже, я увидел, как он машет мне рукой, стоя на подножке поезда, с которой, не без его помощи, я только что свалился. Его лиловый плащ развевается на ветру, а поезд уносится в небо, грохоча колесами. Это последнее, что я видел, пред тем, как погрузился в полную тишину и темноту.
Невероятно, я хотел подняться, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Какое – то странное ощущение беспомощности. Потом, я стал чувствовать боль во всем теле, которая не позволяла мне спокойно лежать. Я думал, что хуже, чем в этом ужасном поезде, больше нигде просто не может быть. Но там, по крайней мере, я чувствовал себя прекрасно физически, не смотря на усталость и постоянное бодрствование. Мои мысли отчетливо работали. Я понимал, что где – то рядом находится Клара, что, может быть, ей нужна моя помощь. Я совсем не думал тогда, что, возможно, в первую очередь помощь нужна мне самому. Боль в моем теле, между тем, становилась все сильнее и сильнее. Я подумал, что это и есть ад. Наконец, мне стало так больно, что я закрыл глаза и застонал. Потом я увидел вдалеке свет, который приближался ко мне все ближе и ближе. Я был готов ко всему, чему угодно, даже к тому, что сейчас снова рожусь. Но судьба была ко мне на этот раз более благосклонна. Я услышал рядом с собой чьи – то голоса, а вскоре свет приблизился ко мне вплотную, и я открыл глаза.
Первое, что я увидел, это были склонившиеся надо мной лица людей. Эти люди были одеты в одежды сине – лилового цвета. Я даже подумал, что мужчина в лиловом плаще, все же забрал меня с собой и привел куда – то, где все предпочитают этот тон в одежде, который является их «визитной карточкой». Но, немного оглядевшись, я понял, что нахожусь в больнице, а склонившиеся надо мной люди никто иные, как врачи. Было видно, что они немного напряжены.
То и дело они повторяли одно и то же: «Он пришел в себя!»
Тогда я еще не понимал, с чем была связана это их напряжение. Для меня же все это означало только одно, что я сошел с того поезда.
Я попытался повернуть голову и осмотреться. Потому, что разглядеть пока мне удалось только белый потолок, который, не смотря на то, что по моим представлениям был побелен совсем недавно, уже успел дать течь. Прямо посередине этого потолка проходила грязно коричневая полоса, которая сразу бросилась мне в глаза. Мне не удалось повернуться, но каким – то странным образом, я мог видеть все, что меня здесь окружало. Стены в палате, где я лежал, были выкрашены в приятный зеленоватый цвет. Моя кровать была здесь не единственной, но соседей у меня не было. Другие кровати были заправлены в больничное белое белье, с какими – то специальными цифрами или буквами, обозначающими, по – видимому наименование этого отделения, которые больше напоминали мне иероглифы. На окнах висели зеленоватые занавески, а на стенах палаты были круглые матовые светильники. Все это говорило о том, что, по крайней мере, я нахожусь уже не в реанимации, а в обычной палате. И это меня радовало, по тому, что означало только одно, со мной все в порядке. Отсутствие соседей меня вовсе не огорчило, а даже напротив. Я ужасно хотел побыть немного один и подумать, ведь в последнее время, мне почти не удавалось это сделать.
А между тем, вокруг меня царила суета, подходили все новые люди в синих и белых халатах. Осматривали меня, даже пытались со мной шутить. Но все мои мысли были сейчас о Кларе. Единственное, что интересовало меня, так это то, удалось ли ей сойти с поезда вместе со мной. Я был на столько поглощен своими мыслями, что почти не замечал происходящего вокруг меня оживления. Но, правда, до поры до времени. Вдруг, мое внимание привлекла возникшая передо мной рыжеволосая девушка. Хотя она была в колпачке, я сразу узнал ее. Это была именно та девушка, которая дала мне заколку в поезде. Я просто обалдел от того, что увидел ее вновь. Я тут же открыл рот и произнес:
– Вы здесь?!
Хотя сказать это я смог с трудом и совсем тихо, но стоявшие рядом врачи услышали меня и рассмеялись. Они удивились, подумав, что я, еще толком не успел вернуться с того света, а уже заигрываю с девушками. Я сожалел, что не спросил в поезде ее имя, тогда бы я их сейчас удивил еще больше. Я слабо улыбнулся им в ответ, поняв, что произвожу впечатление «Дон Жуана».
– С возвращением, – сказал мне, наконец, один молодой врач.
– Спасибо, – тихо ответил я, подумав, что он и не догадывается, как он прав.
Я посмотрел в окно, чтобы немного отвлечься от «поедания» глазами рыжеволосой девушки, которая даже раскраснелась от такого проявления интереса с моей стороны. За окном светило солнце, но деревьев не было видно, поэтому нельзя было определить какое сейчас время года. Я, признаться, за время пребывания в этом поезде, уже точно и не понимал, лето сейчас или зима.
– Сейчас лето или зима, – спросил я.
Врачи переглянулись между собой.
– А как вы думаете? – спросил у меня один пожилой мужчина с огромными ручищами.
– А сколько времени я здесь? – задал я встречный вопрос, вспоминая, что когда я садился на поезд, было лето.
– С позавчерашнего дня, – ответил тот же мужчина.
– Лето, – ответил я, – тогда должно быть лето.
– Ну, слава богу, – облегченно вздохнул он, – а то вы меня уже было напугали своим вопросом.
Потом все замолчали. Мне была не приятна эта странная пауза, и я спросил, попытавшись немного привстать:
– Что со мной случилось?
– Лежите, не двигайтесь, – кинулась ко мне рыжеволосая девушка.
Я послушно выполнил ее просьбу.
– Не переживайте, – сказал мужчина, – теперь уже все хорошо, но вам надо отдыхать. Вы позавчера ночью разбились на машине, а утром вас доставили сюда. Мы сразу же вас прооперировали, а сейчас вы благополучно пришли в себя. И это очень хороший признак. С вами все в порядке. Теперь это можно сказать с полной уверенностью.
– Доктор, скажите, – обратился я к нему со странным и неожиданным вопросом, который привел присутствующих в легкое замешательство, – а я мог умереть?
– Ну, зачем же о плохом думать, тем более, что сейчас уже все позади, – быстро сориентировался доктор.
– Нет, скажите мне, пожалуйста, мне важно это знать.
Он пожал плечами:
– Каждая операция может привести к летальному исходу, бывает всякое, теоретически, конечно могло случиться все, что угодно…
– Да не скромничайте, Борис Антонович, – перебил его молодой врач, а потом обернувшись ко мне, добавил, – Борис Антонович просто вытащил вас с того света, если бы не его золотые руки…
– Перестань, – смущенно махнул рукой пожилой мужчина в сторону молодого врача.
– Он прав, – подхватила его слова рыжеволосая девушка.
Я же думал о том странном совпадении имен моего спасителя и солдата в поезде. Если проводить дальше эту параллель, то где – то здесь, должен быть и человек с именем Фридрих. Мне показалось все это забавным. Теперь я подумал, как же права была Клара, что предлагала спрашивать у всех имена, что ей подсказывало это делать. Теперь уже я этого не узнаю никогда. Мне стало немного грустно. Видимо, все мои эмоции были у меня на лице. Поэтому, это сразу заметила рыжеволосая девушка и, подойдя ко мне, не без сострадания, сказала:
– Вам больно? Я сейчас поставлю укольчик, чтобы стало легче. И достаточно разговоров. Все, вы сможете спросить, что захотите спустя несколько дней, а сейчас набирайтесь сил, я поставлю еще и снотворное. Так надо.
Я был совсем не против снотворного, меня было совершенно ни к чему уговаривать, уж очень было больно, но прежде я попросил мобильный телефон, сказав, что мне просто жизненно необходимо сделать один звонок, чтобы уладить один вопрос, из – за которого и произошла эта авария. Молодой доктор сжалился надо мной и протянул телефон.
Я, первым делом, узнав, что сейчас уже не совсем раннее утро, набрал номер телефона своего потенциального партнера, на встречу с которым я так спешил. Там долго не снимали трубку. Я уже начал нервничать. Но почти, когда я уже хотел положить трубку, мне ответили. Я поздоровался и представился. Мне показалось, что на том конце провода, даже были рады моему звонку, или просто делали вид. Мне сказали, что в курсе дела, что со мной произошло несчастье, а также мне сказали, что будут рады встретиться со мной после моего выздоровления, что все наши договоренности остаются в силе и все такое. Я был несказанно рад такому повороту событий, а, значит, все мои муки и старания были не напрасны. Я положил трубку.
– Позвольте еще один звонок, буквально на минуту, – я взглянул на молодого врача, одолжившего мне телефон.
Он кивнул головой, правда, предупредив меня, что это последний звонок, так как я не должен утомляться. Я кивнул ему в ответ и набрал номер телефона своего преданного секретаря. Она, услышав мой голос, даже расплакалась от радости, что я жив и здоров. Я сказал ей, что у меня мало времени, чтобы она сообщила мне все самые основные новости. Она подтвердила, что партнер, с которым я только что разговаривал, действительно согласился дождаться встречи со мной. По тому, что причина, по которой я опоздал на встречу, была более чем уважительной. А, кроме того, все удалось очень хорошо обставить, так, что потенциальные партнеры так и не догадались о махинациях моего бывшего приятеля, который затеял все это за моей спиной. Она сказала, что, действительно, все в порядке, что это она меня не успокаивает, а на самом деле все хорошо. Я знал, что она говорит правду, она совсем не могла мне врать. Но в ее голосе была небольшая нотка грусти. Я спросил, что же, тогда ее все – таки беспокоит. Она призналась мне, что мой бывший приятель, который подстроил все это, очень переживает из – за случившегося. Что, он сам не понимает, как он пошел на такое. Словом, он не знает, как вымолить у меня прощения. Я сказал, что об этом потом. Хотя, немного подумав, я сказал, что прощаю его, только видеть в офисе больше не хочу. Секретарь все поняла, что я имел в виду, и больше на эту тему со мной не разговаривала. Я попрощался с ней и повесил трубку. У меня стало совсем легко на душе после этих двух звонков.
Рыжеволосая девушка, тем временем отвернулась к столику с медикаментами, чтобы набрать лекарство, и я увидел в ее волосах заколку, которой солдат заколол Фридриха. Это была именно та заколка. Я не мог ошибиться. Но это было совсем невероятно. Я подумал, что пока не стало действовать лекарство, надо спросить кто тут у них Фридрих, чтобы немного удивить и их, а заодно убедиться и в этом совпадении, которое должно произойти, просто обязательно. И я спросил об этом пожилого доктора. Каково же было мое удивление, когда Фридрихом оказался совсем не врач, а пациент из соседней палаты. Но эффект, который я хотел произвести на своих спасителей своей осведомленностью, превзошел все мои ожидания. Присутствующие врачи были очень удивлены моим вопросом. Даже немного встревожены. Но почему? Тогда я об этом и догадаться не мог.
Об этом я узнал только через день, когда уже смог самостоятельно передвигаться и мне разрешили выходить в коридор. Первым делом я хотел зайти к этому Фридриху и познакомиться с ним. Главным образом на мое скорейшее выздоровление, которое поражало всех, включая и Бориса Антоновича, оказало влияние мое любопытство, которое, прежде всего, заключалось в моем желании поскорее увидеть того самого Фридриха.
Наконец, настал тот момент, когда я зашел в соседнюю палату. Моему взору предстали трое мужчин. Все они, как один были одеты в белые майки и тренировочные темно – синие штаны. Один из них был постарше, совсем седой. Он читал газету. Даже не снимая очков, а просто поверх них, он посмотрел в мою сторону, не выпуская ее из рук. Два других, что – то заворожено слушали по маленькому радиоприемнику, почти прильнув к нему ушами. Они были так увлечены, что даже не удосужились на меня посмотреть. Я решил, что так увлечь могут только «новости» или какие – нибудь «вести». Я никогда не воспринимал всерьез подобных вещей, поэтому был уверен, что именно они могли их так заинтересовать. Стоя в дверях и, ища взглядом человека, который, по моим представлениям, мог оказаться Фридрихом, я еще, бог знает, сколько времени провел бы за этим занятием, если бы, наконец, не спросил:
– А кто из вас Фридрих?
Трое мужчин, находившихся в палате, моментально отложили все свои дела, переглянулись и уставились на меня. Правда, смотрели она на меня, как на придурка. Я не понимал в чем дело и тоже смотрел на них. Наконец, один из них, тот, что седой, сказал:
– Он умер.
– Как умер? – изумился я, – когда?
– Еще позавчера, – ответил другой мужчина, оторвав свое ухо от радиоприемника, – утром, мы проснулись, смотрим, а он не дышит, начали искать врачей, а их нигде нет, потом выяснилось, что они все были в соседней палате, там кто – то после сложнейшей операции пришел в себя. Никто и не думал, что он выживет, а он, на тебе…
– Тихо, ты, – одернул разговорившегося мужчину его сосед, явно догадавшись, что этим выжившим являюсь именно я.
– О, да это ты, наверное, и есть? – воскликнул говорун, – счастливчик, уже на ногах!
Он широко улыбался. А вот мне было совсем не до смеха. Каким – то странным образом, все события, происходящие в поезде, перекликались с тем, что происходило здесь. Мне нужно было обо всем этом, как следует подумать. Я решил, что это своего рода загадка для меня, которую я, непременно, должен разгадать. Нельзя было исключать, что, именно с этой целью, меня и выбросили из того поезда.
Я покинул палату, где когда – то лежал Фридрих и побрел восвояси. В моей палате, мне никто не мог помешать поразмышлять о случившемся. Я молил бога, чтобы у меня, вдруг, не появились соседи. Я терпеть не мог находиться рядом с незнакомыми людьми, тем более, не просто находиться, а делить пристанище, пусть и временное. Пока мне везло. Да и у моего врача Бориса Антоновича, судя по всему, не было желания кого – то ко мне подселять. Он сам любил частенько зайти ко мне, поговорить. То ли он тешил, таким образом, свое самолюбие, что так виртуозно сделал операцию, что я иду на поправку, просто с невероятной быстротой, то ли ему было просто нечем заняться, словом, скучать он мне не давал. Спасало только одно, то, что он и сам был не самым плохим собеседником. С ним было о чем поговорить, а то и поспорить. В общем, меня он совсем не напрягал. Позже выяснилось, что причина его визитов была иная, но я на него не в обиде, так как я, все равно, не отличался особой откровенностью. Я даже не стал распространяться по поводу своего путешествия на поезде. Они сочли бы меня за сумасшедшего, и правильно бы сделали. Я решил все держать в себе.
Боль постепенно ослабевала. Я набирал силы. И совсем скоро стал чувствовать себя совершенно здоровым. Доктора не переставали удивляться той стремительности, с которой я шел на поправку. Позже, почти совсем перед выпиской из больницы, пожилой доктор – Борис Антонович признался мне, что операция, которую мне сделали, была очень сложной, и что шансов на выздоровление у меня было не более десяти – пятнадцати процентов. Мы долго сидели с ним, снова разговаривали о том, о сем. Он спрашивал меня о коридорах, которые я мог видеть во время моего бессознательного пребывания в больнице, о чем – то там еще, он сказал мне, что пишет какой – то научный труд на эту тему. Но я так ему ничего и не рассказал. Я не верил, почему – то его словам. Может быть и зря. Иногда я сожалею об этом, ведь какой же прекрасный материал я бы ему подкинул, если бы, конечно, он поверил мне и не порекомендовал обратиться за помощью к психиатру. Под конец, он, подозревая, что я говорю ему не все, спросил меня, как я узнал, что в больнице был кто – то по имени Фридрих. Ведь имя это было совсем не из распространенных, и просто так, наугад, я его назвать не мог бы. Но я сказал, что сам не знаю, может быть, кто – то громко назвал его, проходя мимо моей палаты, и я его запомнил, когда был без сознания. Доктор не торопился меня выписывать. Я уже начал беспокоиться, в чем дело. Когда я задал ему этот вопрос, он, вместо ответа, спросил меня, все ли я рассказал ему. Я, в очередной раз, заверил его, что рассказал ему все. Тогда он успокоился и сказал, что, в таком случае, он может дать добро на мою выписку совсем скоро. Потом, правда, он еще несколько раз пытался завести со мной разговор о том, что, может быть вспомнил еще чего – нибудь, но я продолжал упорно молчать. В конце концов, доктор отстал от меня, решив, что, скорее всего, я, действительно, ничего не помню.
Последние пару дней в больнице я провел почти в одиночестве. Из медицинского персонала, меня навещала только моя рыжеволосая знакомая. Я любил с ней поговорить, и, она отвечала мне взаимностью. Она была очень добра ко мне. Что касается моих знакомых, то было несколько визитов, из которых порадовал меня только один – визит моего секретаря. Нам удалось многое обсудить. И, даже, немного поработать, правда, тайком от медицинского персонала. Моя преданная помощница пронесла с собой для меня маленький ноутбук, который я уговорил ее оставить. Она очень беспокоилась, не повредит ли это моему здоровью, но разве меня можно было переспорить? Другими же посетительницами были мои подружки, по – видимому, самые настойчивые из их числа. Я не очень – то был привязан к кому бы то ни было из них, поэтому длительное общение с ними меня, по правде сказать, напрягало. Даже здесь, мне было бы комфортнее, если бы их визиты, если уж и случались, то были как можно более короткими. Я, конечно, прекрасно понимал, что у каждой из них была одна единственная цель – поскорее женить меня на себе, и, разумеется, всячески этому противился. Прежде всего, я всегда думал, что им нужен не я, а мои деньги. Эта мысль всегда была у меня в голове, и избавиться от нее я никогда не мог, даже в самые неподходящие моменты. Из – за того, что я никак не хотел обременять себя семейными узами, мои приятельницы, рано или поздно поняв это, расставались со мной. Вернее сказать, я делал все, чтобы подвести их к этому. И надо сказать, что получалось у меня это вполне успешно. Но вскоре, место покинувших меня подруг, занимали новые, и все начиналось с начала, а потом, снова – один и тот же исход. Мне было удобно так жить. Да я, особо, и не задумывался, есть в этом что – то плохое или хорошее, просто такие отношения меньше всего мешали моей работе, именно поэтому, меня это вполне устраивало. Серьезных чувств я, пока что, ни к кому не испытывал, поэтому расставался со своими знакомыми всегда с легкостью, а иногда, даже и с облегчением. Это случалось тогда, когда мой роман с кем – то уж слишком затягивался. По крайней мере, как мне казалось. Или, когда моя дама, уж слишком активно пыталась заполучить долгожданный штамп в паспорте, который бы свидетельствовал о ее статусе – замужней женщины. Не понимаю, для чего им это все было надо, разве плохо встречаться просто так, без всяких взаимных обязательств? Наверное, эту загадку, мне не удастся разгадать никогда. Да, честно говоря, у меня нет абсолютно никакого желания, тратить на это время. Почему – то именно сейчас, мне захотелось резко порвать все отношения со всеми подругами сразу, с которыми я встречался до этой аварии. Просто было безумное желание это сделать. Я даже готов был сказать им, что в результате этой аварии, я стал импотентом, но потом понял, что это глупо, ведь повреждена у меня была только голова, а им, и без меня, мой доктор наверняка успел это рассказать. Так это было, или нет, я не знаю. У меня больше не было возможности спросить об этом у Бориса Антоновича, который совсем забросил меня. Иногда, мне даже хотелось, чтобы он зашел ко мне, но он больше ни разу не отвлек меня своими разговорами. Наверное, он, наконец, понял, что это бесполезно, что из меня получился никудышный источник информации. А может быть и догадался, что я не намерен это обсуждать. Ну да бог с ним. Сейчас я расскажу не о приятном визите, зато об очень интересном. Ко мне в последний день перед выпиской пришел сотрудник дорожно – патрульной службы, чтобы выяснить обстоятельства, произошедшей со мной аварии. В общем – то, это была обычная процедура при подобном стечении обстоятельств. Словом, она не вызвала у меня никакого удивления. Правда, рассказать – то я особо ничего и не мог, так как помнил только то, что было темно, а я ехал очень быстро. У меня кончался бензин. Все. А дальше, уже все происходило в моем воображении. Ну не буду же я ему говорить, что потом мужчина в шинели подсказал мне дорогу на станцию. Тем более, я не стал бы ему говорить, что случилось со мной дальше. Для себя, я, примерно, нарисовал картину, произошедшую со мной на самом деле, соответственно и мой рассказ, который я поведал ему, был максимально приближен к действительности. Поэтому, про закончившийся бензин, мне пришлось умолчать. Другое дело, что, как раз таки ему, обстоятельства той аварии были известны горазда лучше. И, именно он, мог рассказать мне нечто интересное, поэтому я охотно с ним и пообщался.
А вышло все вот как. Действительно, было темно, шел дождь. Но мотор моей машины заглох совсем не по тому, что в ней кончился бензин, а по тому, что она врезалась на огромной скорости в дерево, которое стояло на обочине. Но случилось это, скорее всего, совсем не по тому, что я не справился с управлением, а по тому, что впереди, находился автомобиль, который стоял на дороге с включенной аварийной сигнализацией. По крайней мере, так мне обрисовал картину мой собеседник. Я же никакого автомобиля совсем не помнил. Но он сказал, что так и думал, более того, ему и мой доктор сказал, что я вполне могу этого не помнить после перенесенной операции. Сотрудник дорожно – патрульной службы сообщил мне, что я чудом избежал столкновения с той машиной. Но, зато, к сожалению, не избежал столкновения с деревом…
Я рассмеялся, мне показались немного комичными его последние слова при абсолютно серьезном выражении лица. Он сказал мне, что я напрасно радуюсь, так как после моего столкновения с деревом, мой автомобиль настолько изуродован, что не подлежит восстановлению. Меня же это совсем не огорчило, так как она была застрахована, в том числе и на случай подобного события. Услышав это, он сказал, что мне повезло. Я кивнул головой, а про себя подумал, что везение здесь ни при чем. Ведь что касается страховки – это был просто мой нормальный подход к пользованию автомобилем и ничего более. Да я и вообще не понимал, как же может быть иначе. Но мой собеседник сказал, что владельцу аварийной машины, стоявшей передо мной, повезло горазда меньше, так как его автомобиль не был застрахован.
– Но, как вы сказали, мне же удалось избежать столкновения с ним, – удивился я.
– Вам – то удало-о-ось, – протянул он, – а вот автомобилю, двигающемуся впереди вас – нет.
Я вопросительно смотрел на своего собеседника, а он продолжал:
– Ехавший немного ранее вас автомобиль, не сбавляя скорости, врезался в него, даже не заметив включенной аварийной сигнализации. В результате, тот, кто въехал – остался абсолютно целехонький. А три человека, которые находились в аварийном автомобиле, пострадали прилично. Они были обнаружены в ней без сознания. Да надо же такому случиться, что это оказался известный писатель со своей семьей. Поэтому, к этому делу такое повышенное внимание. Необходимо провести тщательное расследование, уж больно человек известный, – объяснил он, а потом добавил, – мы то на вас очень рассчитывали, думали, что вы что – нибудь запомнили, ведь вы как раз там были и видели столкнувшиеся автомобили перед тем, как совершить маневр. Но, к сожалению, вы все забыли.
– Я, действительно, ничего не помню, мне очень жаль, – признался я, а потом спросил, – и чем все это закончилось?
– Да, вроде бы, сначала пришел в себя мужчина, мы уже взяли у него показания, у его жены пока, правда, нет, но с ней тоже сейчас все в порядке, – он замолчал, а потом развел руки в стороны и сказал, – с ними была девочка, ее жалко.
– Она погибла? – спросил я.
– Говорят, что нет, но она до сих пор не пришла в себя.
– Бедная девочка, – сказал я сочувственно.
– Да, – согласился со мной мой собеседник, – ведь ей всего семь лет, она должна была пойти в этом году в школу.
Не знаю почему, но я был уверен, что речь идет о Кларе. Получается, что мужчина в лиловом плаще обманул меня. Он не дал сойти ей вместо меня, но почему? Вот в чем был вопрос, который не давал мне покоя. Ведь я все сделал именно так, как он говорил, но почему тогда этот мужчина в лиловом плаще столкнул меня с поезда? Вопросов было, действительно, слишком много, и ни одного ответа.
Мне оставалось сейчас только одно, первым делом разыскать родителей Клары. Постольку поскольку, я знал, что ее отец известный писатель, я, не долго думая, открыл интернет и просмотрел последние новости. Мне удалось без труда выяснить фамилию человека, попавшего в аварию, а, заодно и то, в какой больнице находится его жена. Имени его пострадавшей дочери, правда, нигде не упоминалось, да оно было мне и ни к чему, ведь я был просто уверен, что это Клара.