– Да, я знала, Ольга упросила меня отвлечь тебя, иначе ты бы все испортил своим рвением поскорее отправиться туда. А это не совсем простой вопрос с точки зрения медицины. Врач должен быть сосредоточен. Ты бы мог им помешать.

– Понятно, – сказал я, – я смотрю, у тебя входит в привычку иметь от меня секреты.

– Она хотела, как лучше, – сказал мне врач, поддерживая ее, – ваши дамы молодцы, что решили сделать именно так.

– Не обижайся, – сказала Ольга, – мы сейчас будем рядом с ними, и потом, Он присмотрит за ней пока, так, что ничего не случиться.

– Ты имеешь в виду ее мужа?

– Нет, конечно, я имею в виду Ивана.

Это меня немного успокоило, и я почти перестал злиться.

– Нам надо торопиться, знаешь почему? – продолжала Ольга.

– Почему? – спросил я.

– По тому, что у нас есть всего четыре часа.

– Я об этом впервые слышу.

– Это сказал Он. Я передала это Ольге, поэтому она так заспешила попасть к своей дочери.

– Значит, мы должны вернуться до четырех часов утра?

–Верно, – сказала Ольга.

– А что, если мы не вернемся? – спросил я.

– Тогда, мы навсегда останемся там, ты меня понимаешь?

– Другими словами, мы умрем?

– Ты очень догадлив, – сказала Ольга.

– Еще одна тайна! Прекрасно! Может быть, есть еще что – то о чем все знают, а я нет?! Скажи мне.

Она лишь опустила глаза.

– Значит, я прав?! Есть еще что-то, о чем я до сих пор не знаю?!

– Да, – вздохнула она, – только ты не злись, я расскажу тебе.

– Я весь во внимании.

– Дело в том, что мы отправимся на этот поезд не вчетвером, а впятером.

– Замечательно! – крикнул с досады я.

– Не сердись, меня просила об этом Ольга, да и Иван был непротив.

– И кто же этот пятый?

– Это твой друг, тот самый шеф – повар.

– Невероятно! Вот проныра, впрочем, он всегда был хитрецом и пронырой. А если я категорически против его присутствия на этом поезде?

– Слишком поздно.

– Что это значит?! – негодовал я.

– Он уже там. Поэтому врач и возился столько времени, чтобы отправить на этот поезд еще и его, пока ты об этом ничего не знаешь. Я узнала об этом в последний момент. Ольга рассказала мне все в машине, пока мы сюда ехали, и попросила меня, чтобы я ничего тебе не говорила.

– Ты всегда делаешь то, о чем тебя просят?

Она опустила глаза. Я понял, что перегнул палку, но ярость переполняла меня. Что ж, теперь, когда исправить уже было ничего нельзя, я должен был либо смириться с тем, что произошло, либо… Впрочем, нет. Никаких вариантов у меня не было. Я должен был скорее попасть на этот поезд.

Мы направились в палату, где нас ждал доктор. Это была просторная палата с белыми стенами и множеством приборов. Там находились две кушетки, накрытые белыми простынями. Доктор сказал, что мы должны на них лечь и расслабиться, потом он дал нам какое – лекарство и вышел.

Рыжеволосая Ольга виновато улыбнулась мне и спросила, не хочу ли я что – нибудь сказать ей перед нашим отправлением.

– Счастливого пути, – сказал я и лег на кушетку.

– Тебе того же, – ответила она и последовала моему примеру.

Медицинская сестра ловким движением руки быстро установила катетор в вену на моей руке. Потом пришел доктор и влил в меня несколько различных ампул с лекарством. Он спросил нас, готовы ли мы. Я кивнул головой. Он сказал, что скоро нам захочется спать. Я снова кивнул головой. Доктор вышел.

– Как ты? – спросила меня рыжеволосая Ольга.

– Лучше не бывает, – ответил я.

Вскоре начало действовать лекарство и я начал потихоньку засыпать. Время от времени, ассистент доктора измерял мое кровяное давление и щупал пульс. Потом вошел доктор и спросил нас, как мы себя чувствуем. Я, лишь снова, молча, кивнул головой. Он же сказал:

– Понял, да я и сам вижу, что все в порядке, ну, а теперь, еще немного терпения.

Он влил в меня еще несколько ампул лекарства и сказал своему ассистенту:

– Поехали!

Больше я ничего не помню. После этих его слов, я погрузился в полную темноту.

Очнулся я от шума. Открыв глаза, я увидел перед собой рыжеволосую Ольгу. Она сидела на корточках возле меня. А я почему – то полулежал в проходе вагонного коридора. Она легонько трясла меня за плечо.

– Где мы? – спросил я.

– На месте, – сказала она, – наконец – то ты пришел в себя.

Шум, который меня разбудил, был стуком колес. Я огляделся вокруг и понял, что мы находимся в каком – то знакомом вагоне того поезда, в котором, я уже однажды путешествовал.

– А где остальные? – спросил я.

– Не знаю, – ответила Ольга, – я сама, только что пришла в себя, и первым, кого я здесь увидела, был ты.

– Ты очнулась тоже в этом проходе? – спросил я ее.

– Нет, мне повезло больше, я очнулась на огромной кровати, – сказала рыжеволосая Ольга и показала рукой в сторону открытой двери ближайшего купе.

Немного наклонив голову, я заглянул в него и первое, что мне бросилось в глаза, это ярко васильковый цвет.

– С васильковым покрывалом, – констатировал я, – в том самом купе с васильковыми занавесками, где я впервые тебя встретил?

– Да, – улыбнулась она, – невероятно сложно было это определить, не правда ли? – она пыталась шутить.

– Я рад, что у тебя веселое настроение, и ты расположена немного пошутить, но, давай оставим это на потом, – попросил я ее, – нам надо найти Ольгу с мужем.

Я поднялся с пола. У меня немного кружилась голова.

– С тобой все в порядке? – немного насторожено спросила рыжеволосая Ольга.

– Да, все нормально, – ответил я, – немного голова кружится.

– Это сейчас пройдет, – улыбнулась она, – просто тебя немного укачало при посадке на этот поезд. Сделай пару шагов!

– Ты все шутишь?

– Нет, я вполне серьезно.

Я сделал несколько шагов. Мне, действительно, стало лучше. Потом, я прошел еще немного вперед по вагонному коридору. После чего, головокружение совсем исчезло, как будто его и не бывало.

– Ну, как ты себя теперь чувствуешь? – спросила она.

– Да, спасибо, теперь все прошло, ты была права, – сказал я ей.

– А – то! – отозвалась девушка и откинула прядь рыжих волос, упавшую ей на лицо.

В вагоне были открыты все форточки и от этого, ее волосы небрежно разлетались в разные стороны. Я подумал про себя, что ей бы сейчас очень пригодилась ее заколка, если, она, конечно, не успела ее отдать очередному проходящему пассажиру. Я усмехнулся про себя над своими мыслями, ничего ей не сказав.

– Действительно, – сказала она, как – будто услышав меня, – пойду, возьму свою заколку, волосы так и лезут в глаза.

Она зашла в свое купе, и, через мгновение, уже вернулась назад. Она шла мне навстречу и руками убирала волосы со своего лица. Потом, она подняла их вверх и зацепила своей заколкой.

Я подумал, что ей так гораздо лучше.

– Мне, тоже, кажется, что так лучше, – сказала она.

– Ты читаешь мои мысли? – спросил я.

– Да, – спокойно ответила она, – ты разве забыл, где мы?

– Не забыл, но я – то твои мысли читать не могу.

– Ну во – первых, ты – я, в отличие от тебя, провела здесь столько времени, что научилась этому мастерству, во – вторых, ты не очень – то к ним и прислушиваешься, а в третьих, – у меня их может и вовсе не быть.

– Понятно, – сказал я.

Мне снова вспомнились ее слова о том, что она оказывает здесь свою помощь абсолютно всем без разбора. И отогнать от себя эти мысли я долго не мог.

– Я знаю, что ты обо мне не очень высокого мнения, – начала она сама разговор, – ты считаешь, что ты один из многих, кому я помогла здесь.

Я кивнул ей головой в знак подтверждения ее слов, обманывать мне ее было бессмысленно.

– Так знай, что ты ошибаешься, я, действительно, помогала многим людям, которые попадали сюда, такова уж была моя участь, но то, что касается тебя, это совсем другое, – она говорила это так серьезно, что мне показалось, что она не шутит.

– Участь? Что ты имеешь в виду?

– Да, именно так, если хочешь, я здесь за тем, чтобы помогать попадающим сюда людям.

– На мой взгляд, ты проявляешь чрезмерное усердие, – ехидно заметил я, намекая на ее свободные отношения с теми, кому она оказывает помощь.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, но, иногда, и это бывало необходимо.

– Иногда, да, – заметил я.

– И потом, все это было до того, как я встретила тебя.

Я пронзительно посмотрел на нее и сказал:

– Это меня успокаивает. И в нашу последнюю встречу здесь, тоже? Мне помниться, что до этого, я несколько раз звал тебя присоединиться ко мне, но ты предпочла остаться здесь.

Я замолчал. Она тоже молчала. Ее глаза были опущены. Я подумал, что я зря так завелся, в конце концов, это ее личное дело, какое я, вообще, имею право говорить ей об этом. У нее своя жизнь, у меня своя. Я упустил из вида то обстоятельство, что она может читать мои мысли, поэтому думал, что ей они не будут известны. Она же снова прочла их и сказала:

– К сожалению, ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – удивленно переспросил я ее.

– Да, по тому, что это уже давно перестало быть моим личным делом.

– Ты говоришь загадками, я не понимаю тебя, Ольга, – признался я ей.

– Это понятно, что тебе ничего не понятно, – она говорила немного эмоционально, то и дело, поправляя рукой свои волосы, которые и без того, были в порядке.

– Так объясни тогда. Что это у тебя за обязанности такие, кто ты, вообще?

– Хорошо, я тебе все объясню, сейчас, только соберусь с духом.

– Неужели это так сложно сделать?

– Да, ты даже не представляешь на сколько. Я делаю это впервые и не знаю, чем все это обернется. Ты до сих пор не знаешь, кто я?

– Ну, кое – что, я, конечно, про тебя знаю. Ты красивая девушка, очень добрый и преданный друг, спасший меня и постоянно помогающий мне, – я усмехнулся и добавил, – в какой – то степени, я бы сказал даже, что ты мой ангел – хранитель.

Она вздохнула:

– Ты попал в точку. Сам все знаешь, а притворяешься простаком.

Я улыбнулся ей:

– Теперь я знаю, что у меня самый красивый ангел – хранитель!

– А если я серьезно?

– Тогда, я отвечу, что так не бывает.

– А как бывает? – спросила она.

Я пожал плечами.

– Моя беда в том, что я не смогла остаться равнодушной к тебе. Понимаешь?

– Не совсем.

– Такие, как я, нас много, вначале просто помогают всем встретившимся им людям, мы, как – будто приглядываемся к ним, но потом, наступает момент, когда мы должны остановиться на ком – то одном, которому и будем помогать постоянно. При этом, мы теряем возможность помогать остальным.

– И когда же он наступает?

– У всех по – разному, когда мы влюбляемся в кого – то, окончательно и бесповоротно. Сначала, мы всеми силами пытаемся противостоять этому, так как с того самого момента, мы теряем часть своей свободы. Кому – то это удается, но, в основном…

Она замолчала, недоговорив.

– Но ведь и ты не сразу решила остановиться на мне?

– Верно, я тоже боролась со своими чувствами, но не смогла в конечном итоге им противостоять, так бывает со всеми, случилось это и со мной. Я поняла это окончательно в нашу последнюю встречу на этом поезде. А что было дальше, ты все знаешь. Я отправилась вслед за тобой, чтобы быть рядом.

– Так получается, что ты теперь всегда будешь рядом? Мы постоянно будем общаться?

– Нет, нет, ты даже не будешь ощущать моего присутствия, и, скорее всего, не будешь и вспоминать обо мне.

– Тогда почему я сейчас могу с тобой так запросто общаться.

– Сейчас, я тебе особенно нужна.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все.

– Ты хочешь сказать, что я сейчас снова во что – то «вляпался»?

– Ты сейчас переживаешь не самые лучшие свои времена, скажем так, но не переживай, я же с тобой!

– Хорошо, – сказал я, – но я не думал, что ангелы настолько прекрасны, и так похожи на нас.

– Мы тоже люди, – рассмеялась она, – просто с крыльями и летаем.

– Серьезно? У тебя есть крылья? Я не замечал!

– Надо же, повелся! – расхохоталась она, – еще попроси меня полетать!

Я тоже рассмеялся и сказал ей:

– Ну, ладно, тогда пошли искать остальных, у них – то нет рядом таких ангелов – хранителей, как у меня.

– Так куда пойдем, вправо или влево? – спросила она меня.

– Ты мой ангел – хранитель, ты и веди, – сказал я ей, шутя.

– Я ангел – хранитель, а не поводырь, поэтому, не сваливай на меня принятие решений, – также, шутя, ответила мне она.

Мы снова рассмеялись, и, казалось, окончательно примирились.

Потом мы направились в следующий вагон. Проходя, мы заглядывали в каждое купе, так как все двери были открыты. Мы надеялись увидеть там хоть кого – нибудь. Но в первом вагоне, удача нам не улыбнулась. Мы зашли в тамбур. Он был пуст. Вдруг, Ольга остановилась.

– В чем дело? – спросил я ее.

– Я дальше не пойду, – с испугом сказала она.

– Как это ты не пойдешь? Ты что забыла, что ты мой ангел – хранитель?

– Я не должна выходить из этого вагона, я никогда этого не делала с тех пор, как дала обещание.

– Ну, так сделай это сейчас! – настаивал я.

– Я боюсь! – противилась она.

– А если там со мной что – нибудь случиться? И тебя не будет рядом. Что тогда? Тем более, ты уже покидала этот вагон, когда только что опекала меня в другом мире. В конце концов, сейчас ты отвечаешь за меня, пойдем! – сказал я и взял ее за руку.

– Не могу, – сказала она и разрыдалась.

– Перестань, не надо, – стал я ее успокаивать и слегка обнял.

– Если бы я, действительно, была твоим ангелом – хранителем, – прошептала она и расплакалась еще сильнее у меня на плече.

– И что тогда? – спросил я.

– Я бы очень хотела им быть, тогда бы я, действительно, могла пойти с тобой дальше. Ты простишь меня?

– Уже простил, – ответил я.

Мне не было смысла сердиться на нее. К тому же, какая разница, кем она представляется мне врачом, ангелом хранителем, или еще кем бы то ни было, факт остается фактом, что она постоянно помогает мне, и это главное. Не знаю, услышала ли она мои мысли на этот раз, но постепенно, она успокоилась. Ее глаза снова засияли зеленым светом, и она слегка улыбнулась мне.

– Вот, так – то лучше, – сказал я, – а теперь пошли!

– Как? Я же тебе все рассказала, я не могу! – снова стала противиться она.

– Знаешь, что, – тогда сказал я ей, – раз ты не мой ангел – хранитель, тогда я буду твоим. И не спорь!

Я взял ее на руки и лихо перескочил в следующий вагон. Она только успела вскрикнуть, как ее ноги снова коснулись пола, только уже следующего вагона.

– Вот и все! Видишь, как все просто! – сказал я ей.

Она же стояла, как вкопанная, сделав огромные глаза и удивленно – испуганное лицо.

– Расслабься, – сказал я ей, – я рядом, значит, все в порядке. Тебе по – прежнему страшно?

Она начала судорожно трогать себя, как – будто проверяя, все ли с ней в порядке. Убедившись, что повода для беспокойства нет, она попросила меня ущипнуть ее. Я, выполняя ее просьбу, видимо, немного перестарался, и она вскрикнула от боли.

– Прости, – сказал я.

– Все нормально, – сказала она, – очень хорошо, что я чувствую боль. Значит я живая и со мной все в порядке!

– Конечно, в порядке, а как же могло быть иначе? – спросил я.

– Я должна была умереть по настоящему, если перейду в другой вагон, – сказала она.

– С чего ты это взяла?

– Я знаю. Не спрашивай меня, я не могу тебе сказать этого.

– Вот как? Между нами снова появились секреты?

– Я серьезно, лучше тебе этого не знать.

Я остановился и посмотрел ей в глаза:

– Ты можешь мне все рассказать, так даже будет лучше, неужели ты мне не доверяешь?

– Я заключила сделку с одним человеком, – сказала она взволновано.

– Какую еще сделку?

– Я так хотела быть с тобой, что попросила его об этом. Он может устраивать такие вещи.

– Кто это? – спросил я.

– Это мужчина в лиловом плаще, – ответила она.

Я кивнул ей головой, так как сразу понял, о ком идет речь.

– Так вот, – продолжала она, – он выполнил мою просьбу, благодаря этому, я и очутилась вместе с тобой в другом мире.

– А что он попросил взамен?

– Взамен, я не должна была никогда покидать пределы своего вагона.

– А иначе?

– А иначе, он сказал, что я тот час умру по – настоящему.

– Тебе не кажется, что это, слишком, дорогая цена за твою просьбу?

– Нет, если честно, то я согласилась бы и на большее…

– Понятно, – сказал я и привлек ее к себе, – но ты жива, и ты со мной, поэтому, он обманул тебя! Пошли дальше! Ты готова?

– Теперь да, – сказала она уверенно.

И мы пошли дальше. Мы проходили вагон за вагоном, заглядывая в купе. Мне было интересно, куда же подевались прежние здешние обитатели. Почему – то сейчас, каждый пройденный нами вагон, был совершенно пустой. Меня это немного настораживало, но я пытался отогнать от себя эти мысли, все еще боясь, что Ольга сможет их прочесть и уловить мое беспокойство, которое было сейчас, совершенно не к стати.

Иногда, я выглядывал в окно, чтобы удостовериться, что сейчас лето. Пока, за окнами постоянно мелькали зеленые деревья и, неизменно светило яркое солнце.

Наконец, мы подошли к одному купе, дверь которого была закрыта. Я подумал, что, наконец – то, мы встретим сейчас здесь кого – то. Мы переглянулись с Ольгой, и я постучал. Мы стали внимательно прислушиваться, не пригласят ли нас войти. Но ответа так и не последовало. Тогда я попытался открыть дверь, решив, что она случайно закрылась. Я сделал усилие, но дверь не поддавалась. Вероятно, она была закрыта изнутри, и это означало, что в этом купе кто – то есть. Я вопросительно посмотрел на Ольгу. Она кивнула мне. И я понял, что нам следует снова постучаться. Я несколько раз ударил кулаком в дверь. Мы, снова, оба затаили дыхание в ожидании ответа. Нам снова никто не ответил. Тогда я крикнул, чтобы меня было слышно:

– Есть кто?! Откройте! Нам нужна помощь!

После этого, я приложил ухо к двери, за которой раздался слабо слышный щелчок. Я понял, что это отворилась дверь. Подождав немного, я толкнул ее, что было сил, и заглянул в купе. Это было самое, что ни на есть обычное купе, одна полка была аккуратно заправлена, а другая была слегка помята. Было видно, что на ней недавно сидели. Я осмотрелся по сторонам, но никого не увидел. Я знал точно, что здесь кто – то есть, ведь кто – то открыл мне эту самую дверь. Я позвал рукой Ольгу, чтобы она зашла внутрь. Потом, я бросил взгляд на верхнюю полку. Там, тоже, было пусто. Когда же я посмотрел на вторую верхнюю полку, то заметил, что, забившись в самый угол, там сидит Клара и смотрит на меня своими глазками.

– Клара! – бросился я к ней. – Ты не узнала меня? Это же я Макс! Я вернулся за тобой! Иди ко мне!

Я протянул к ней руки, и помог ей вылезти из своего убежища.

– Что ты тут делаешь? – спросил я ее.

– Жду, – ответила она.

– Кого?

– Ивана, он навещает меня и приносит еду. А дождалась тебя.

– Это Иван сказал тебе закрыться? – спросил я.

– Да, он сказал, чтобы я закрылась, так как он отправится по делам и его не будет здесь некоторое время. Он сказал, чтобы я не открывала дверь никому постороннему.

– А почему мне открыла?

– Я узнала твой голос. И потом, разве ты посторонний?

Я обнял ее, и она обвила мою шею своими худенькими ручками.

– Теперь, я с тобой, я никуда от тебя не уйду! – сказал я ей.

– Правда? – спросила она.

Я посмотрел на нее и сказал:

– Правда.

– Как ты тут жила все это время?

– Без тебя было плохо. Я здесь осталась одна. Мне было страшно. Хорошо, что Иван приходил ко мне.

Я перевел взгляд на Ольгу и увидел, что она смотрит на нас и, по ее лицу катится слеза. Я покачал головой, показав ей, чтобы она перестала плакать. Она кивнула мне головой, смахнула слезу и улыбнулась. Я одобрительно кивнул ей головой. Клара тем временем, убрала свои ручки от моей шеи и повернулась к Ольге.

– Это та тетя, с которой я хотел оставить тебя в прошлый раз, ее зовут Ольга.

– Очень приятно, – сказала она, – мою маму, тоже, зовут Ольга, а я – Клара, – она протянула Ольге свою маленькую ручку.

– Мне, тоже, очень приятно, – сказала Ольга и еле сдержалась, чтобы из ее глаз, снова не покатились слезы.

– Я не хотел уходить, так получилось, – попытался я объяснить Кларе.

– Я знаю, – сказала она, – я видела, как мужчина в лиловом плаще столкнул тебя с поезда, а потом Иван сказал мне, что ты вернешься за мной, и я стала ждать. Я даже считала дни.

– Правда? И сколько же ты уже ждешь?

– Сегодня пойдет третий день.

– Третий день? – изумился я.

– Не удивляйся, – вмешалась Ольга, – здесь время идет в десять раз медленнее, поэтому тебе и кажется, что ты отсутствовал двадцать дней.

– Тогда, все сходится. Ну, так это не беда, значит, ты была одна всего два дня?

– Да! Ты что, не понял? Сегодня будет третий день.

– Значит, за каждый день, проведенный нами здесь, там будет проходить десять дней? – спросил я.

– Да, – ответила Ольга, – именно поэтому, у нас на все всего четыре часа, не более того.

– Получается, что у нас, реально, времени чуть более часа?

– Да, – ответила Ольга, – только слово «реально», прости, здесь не совсем уместно.

– Согласен, – сказал я, усмехнувшись, – и все же, как мы узнаем, что нам пора возвращаться?

– Когда вернешься, тогда и узнаешь, что время прошло, – улыбнулась Ольга, – за тебя все сосчитает врач, который следит сейчас за временем с немалым усердием, поверь мне.

– Я серьезно, – сказал я.

– Я тоже, – ответила она, – ты ведь знаешь, что все часы, которые ты сможешь здесь найти, либо давно остановились, либо идут неверно. Какой от них прок.

– А вот и нет, – вмешалась Клара, – мои часики, которые оставила мама, идут правильно.

Она вытянула свою ручку, и я снова увидел те самые золотые часики. Пользуясь случаем, я предложил своим дамам не терять драгоценного времени. Я сказал Кларе, что мы должны идти искать ее родителей, так как они тоже должны быть на этом поезде. Я попросил ее быстрее собраться. Она встала, деловито поправила свое платьице и бантики, потом посмотрела на меня и сказала:

– Я готова.

– Ты молодец, всегда так быстро собираешься, – похвалил ее я.

Потом я взял ее за ручку и направился к выходу. Проходя мимо Ольги, Клара протянула и ей свободную руку. Ольга была этим очень тронута. Она с нежностью сжала в своей руке маленькую ручку Клары. Так мы и пошли дальше, взявшись за руки. Нам было не очень удобно продвигаться, таким образом, вперед по узкому вагонному коридору, но отпускаться друг от друга, ни у кого не возникало и мысли.

Теперь, Ольга больше не боялась переходить из вагона в вагон, даже, напротив, она стала более уверенной в себе. Я думаю, что это, именно малышка – Клара, придавала ей эту самую уверенность. Клара сказала нам, что в этом вагоне кроме нее никого нет, поэтому, мы решили перейти сразу в следующий вагон.

Едва мы приблизились к двери тамбура, как она резко отворилась, и нам навстречу выбежал мужчина крепкого телосложения с ошалевшими глазами. Я сразу узнал в нем отца Клары.

– Доченька! – кинулся он к ней.

– Папочка! – сказала Клара радостно и бросилась ему на шею.

– Как ты сюда попала? Ты ведь должна быть в больнице! – начал причитать писатель.

– В какой больнице, папочка? – удивилась Клара, – это как ты сюда попал?

Он непонимающим взглядом посмотрел на нее, потом перевел свой взгляд на меня. Он молчал, но я понял, что он жаждет со мной объясниться. Я поднес к своему рту указательный палец и посмотрел на него так пристально, что он понял, что лучше ему больше ни о чем не говорить с Кларой. Он сразу собрался и взял себя в руки, быстро сориентировавшись в ситуации. Это стоило ему невероятного усилия, но у него получилось принять более ли менее спокойный вид. Видимо, он готов был на что угодно, лишь бы не травмировать лишний раз свою дочь.

– Ты что, заболел? – заботливо спросила его Клара.

– Все в порядке, – вмешался я, – просто папа так торопился, чтобы поскорее увидеть тебя, что от волнения все перепутал. Просто он очень переживал, здорова ли ты, поэтому и сказал про больницу. Так бывает.

– Ну, да, – согласилась Клара, немного успокоившись, а потом спросила:

– Поезд останавливался? Значит, я проспала! Я так хотела выйти! Я столько времени ждала станцию, и, вдруг, проспала, – она отвернулась от нас к стенке вагона и расплакалась.

– Что все это значит?! – зашипел на меня писатель, вцепившись в мою шею.

– Успокойтесь, сказал я ему, как можно тише, чтобы не травмировать ребенка, – я все объясню. Я хотел вам объяснить все раньше, но вы не захотели слушать. Вы на том самом поезде, о котором и я, и ваша жена пытались вам рассказать.

Он ослабил свою хватку, и отступился от меня, чтобы попытаться успокоить Клару. Она продолжала плакать, а я смог приложить свою руку к моей бедной шее.

– Так это правда? – спросил он, показывая рукой вокруг.

– Смотря что, вы подразумеваете под этим. А вообще, я все вам объясню, как только, это станет возможно.

– Неужели существует параллельный мир? – прошептал он.

Я кивнул ему головой в знак согласия и повернулся к плачущей Кларе.

– Не плачь, – сказал я и попытался развернуть ее к себе, – а если бы ты сошла, то, как бы тогда мы все встретились?

Мои слова подействовали на нее должным образом, и она перестала плакать.

– Верно, – сказала она и повернулась к нам.

Ее отец протянул к ней руки, и она, с радостью, снова бросилась к нему в объятья.

– Все хорошо, родная, все хорошо, – говорил он ей, успокаивая ее, а заодно, и себя.

– Пойдем, нам надо спешить, – наконец, сказала она ему.

– Куда? – спросил он.

– Искать маму, – ответила Клара.

Я испугался, что следующим вопросом, он может вызвать новые подозрения у Клары, поэтому сказал, опередив его:

– Конечно, кого же еще, разумеется, маму Клары. Вы сели на поезд вместе, а теперь разминулись. Верно?!

Я снова так проникновенно посмотрел ему в глаза, что он, поняв меня, повторил за мной:

– Верно, конечно, так оно и было.

Слава богу, все обошлось, и Клара ничего не заподозрила. Писатель сказал ей, что давно не спал и очень устал, поэтому неважно себя чувствует. Но, чтобы успокоить Клару, он сказал, что никакого повода для беспокойства нет.

Надо отдать должное отцу Клары. Он держался очень мужественно. У любого другого человека, давно началась бы истерика от того, что с ним произошло. А этот вел себя спокойно, хотя, я могу себе представить, сколько у него сейчас было в голове вопросов, на которые он не мог найти ответа. Мне хотелось поскорее объяснить все ему, но никак не выдавалась подходящая для этого минута. При Кларе же наш разговор состояться никак не мог, так как она не должна была быть в курсе того, что происходит с ней на самом деле. А писатель продолжал держаться молодцом, стойко справляясь со своим волнением, а, может быть, даже, и страхом. Наконец, он начал расспрашивать Клару о делах, потом спросил, чем она занималась в последнее время. Клара, по – детски, рассказала ему все, что произошло с ней, а именно, что она сначала ехала в этом поезде с мамой, потом мама сошла. Она рассказала ему о встрече со мной и о том, как я, тоже, оставил этот поезд.

Выслушав ее рассказ, он задумчиво произнес:

– Понятно.

Хотя, «понятно», разумеется, ему ничего не было. Но, сопоставив, то, что рассказала ему она, с моим рассказом и с рассказами его жены, у него, мало помалу должна была вырисовываться картина всего здесь происходящего.

– Пойдем, я покажу тебе свою красивую заколку, – сказала Ольга Кларе, чтобы ненадолго занять ее внимание.

Клара послушно последовала за ней, и у нас, наконец – то появилась возможность объясниться. Как только дамы скрылись из вида, отец Клары сказал мне:

– Итак, что здесь происходит? Не соблаговолите ли вы мне это объяснить, милостивый государь?

– Охотно, – ответил ему я, – с чего начать?

– Как здесь очутилась Клара?

– Об этом я вам уже говорил в прошлый раз, когда вы не захотели меня слушать.

– Если бы сейчас слышали себя, ведь вы, взрослый человек, а говорите, бог знает что! – неистовствовал он.

– Когда люди находятся между жизнью и смертью, они попадают в некое третье измерение, – спокойно продолжал я, – этот поезд и есть это третье измерение. Клара сейчас в коме, но это вы видите только в том мире, откуда мы только что с вами прибыли, на самом же деле, она находится здесь, в этом поезде, а стало быть, между жизнью и смертью, вы понимаете меня?

– Я пытаюсь, – уже сдержанно сказал писатель, – следуя вашей логике, получается, что мы с вами сейчас находимся тоже, между жизнью и смертью?

– Верно.

– Но как такое могло случиться? – недоумевал писатель.

– Я вам все объясню, вначале, я скажу причину, по которой нам пришлось кое – что сделать для того, чтобы очутиться здесь.

– Извольте.

– Я и ваша супруга уже однажды были в этом поезде, пока находились без сознания.

– Это я понял.

– Прекрасно. Но мы очень хотели, да что там, были просто одержимы идеей, помочь Кларе.

– Это мне, тоже, известно.

– Но сделать это мы могли только одним единственным путем, вернувшись за ней на этот поезд. Что мы и сделали, попросив врача, чтобы он ввел нас в кому.

– Значит, мы все сейчас в коме?

– Именно, вам ввели снотворное, когда вы приехали сюда под предлогом сдачи анализов.

– Так это все было специально подстроено вами?

– Да, – признался я.

– Вы хотите сказать, что я приехал в эту клинику и меня, без моего ведома, ввели в кому?

– Простите, но так оно и есть.

– Вы понимаете, что я сделаю с вами и с тем врачом, который стал вашим сообщником?

– Не горячитесь, прежде, нам всем надо выйти из этого состояния, а там, делайте, что хотите, главное сейчас, это помочь Кларе.

– Не забывайтесь, что она моя дочь!

– Тогда не понимаю, в чем вы меня обвиняете? Вы столько дней спокойно наблюдали, как она лежит без сознания, и ничего не могли сделать. Вы хотите, чтобы это продолжалось всегда? Только проблема в том, что всегда это продолжаться не могло, у каждого человека свой срок, и Кларин, подходит к концу со стремительной быстротой, поэтому, я прошу вас поверить мне и начать действовать сообща.

Я опустил голову. Писатель молчал. Наверное, он размышлял над сказанным мной. Потом он посмотрел на меня и спросил:

– Вы можете мне честно ответить на один вопрос?

– Я попытаюсь.

– Зачем вам надо все это?

– Что вы имеете в виду?

– Помощь моей дочери.

– Я много лет жил ради своего бизнеса. Я не замечал ничего, что происходило вокруг меня. И тут, вдруг, я попадаю в аварию, а потом, вдруг, этот поезд… Здесь происходит ряд событий, которые мало – помалу, заставляют меня задуматься о своей прошлой жизни. В завершении всего, я встречаю вашу дочь, которая окончательно меняет мое восприятие многих вещей. Самое главное, это то, что я понимаю, как сильно она любит своих родителей, и, как хочет вернуться к ним. Она рассказывает мне о своей дружной семье. Я знаю, что ее очень любят и ждут дома. А куда возвращаться мне? К своей работе? Ведь у меня нет ни жены, ни детей, да чего уж там, друзей – то настоящих и то нет. Вот я и решаю, что просто обязан вытащить Клару из этого поезда и вернуть к родителям. Я был бы счастлив, если бы у меня получилось осуществить то, что я задумал. Но при попытке сделать это, я терплю неудачу. Не по своей вине. Меня просто выбросили раньше времени с этого поезда. Я не успел помочь вашей дочери. Дальше, я очнулся в больнице. Потом у меня была встреча с вами. После которой, я познакомился с вашей женой, которая, к моему счастью, тоже успела побывать в этом поезде, поэтому, в отличие от вас, не сочла меня сумасшедшим. Как видите, это все правда, даже вы сейчас находитесь здесь. Теперь, и вам никто не будет верить, что вы тут были, если, конечно, мы отсюда выберемся, хотя, вы вряд – ли будете кому – то говорить об этом.