Специалистка по младшей нечисти: хроники трудовых будней

А ведь она, дура, искренне верила в то, что ничего не теряет! Ну подумаешь – разводить нехороших мужиков, чего такого-то? Они же подлецы, все до единого! Хорошие в список к Госпоже не попадают, только нечистые на руку толстосумы, изменники и сволочи. Ну подумаешь, после этого они не только теряют свои деньги (на нужды весьма очеловечившихся потусторонних сущей, что давно живут среди нас) но и жизни (во славу и благо Госпожи). Ну так то ведь кара небесная! А если не понравится, можно же просто не брать награду, и все будет как прежде. А так она, Ольга, есть длань божественная!

Дура, а не длань… И много времени ей не понадобилось, чтобы осознать, что божественного в ней меньше, чем в той канаве в подворотне Остоженки, где она пьяная рыдала после того, как режиссёр сказал, что роль получит более молодая и красивая Люба (грех не дать роль своей же жене). А она уже, видите ли, «второй сорт» или «не первая свежесть». И вот Ольга, взяв себя в руки, идёт домой, где будет до четырёх утра пересчитывать первые седые волосы и едва прорезавшиеся морщины. И снова плакать. А потом умерла Маринка. Ещё молодая совсем, такая радостная девочка-хохотушка. Столько лет прошло, а Ольга как сейчас помнила день похорон. Как за считанные секунды три крепких мужичка опустили грубо сработанный гроб в яму и засыпали сверху землей. И все. И больше не звенит молодой заливистый хохот. Не осталось от той Марины ничего, кроме побитой молью павлопосадской шали. А ее, Ольгу, тогда прибило окончательно: вскакивала по ночам с криками, обливалась холодным потом. Все думала: «Вот сейчас, ещё секунда и точно богу душу отдам. Не пойти бы может в церковь поутру? Да меня же потом за такое, если узнают…» А потом появилась «Гелла». Когда терять уже было нечего. Когда Ольга, вся седая и побледневшая, стояла у путей открытой недавно станции метро.

Блуждающая моргнула, прогоняя туман из глаз. Ни к чему сейчас об этом. Надо жить дальше. Жить – какое странное слово, как будто утратившая вкус жвачка. Такой для неё теперь была эта «жизнь».

Двери супермаркета послушно разъехались в стороны.

– Винстон синий, будьте добры.

– Паспорт, пожалуйста.

Ольга протянула кассирше документ. Глаза той на секунду расширились, недоверчивый взгляд скользнул сверху вниз и обратно.

– С днем рождения.

Торопливо забрав покупку, Блуждающая поспешила домой.

Шторы маленькой «однушки» на Первомайской были плотно закрыты. В воздухе тянуло сигаретным дымом. Сев прямо на кухонный стол, Ольга ещё раз взглянула на свой паспорт. В графе «дата рождения» красовались цифры: 20.06.1978

– Снова менять, – пробурчала себе под нос ведьма. – Уже который раз? Десятый? А дерут за это умельцы все дороже…

Недовольно цокнув языком, предвкушая скорые расходы, Ольга извлекла из сумки чёрный свёрток. Под слоями ткани показалась красная гладкая поверхность. Яблоко, алое как бычье сердце, зловеще поблескивало глянцем кожуры в свете тусклой лампы. Вот она, ее плата за год работы. Одно здоровенное красное яблоко за год грязи, подстав, «сливов» в интернет, вереницы похабных лиц с нечистыми помыслами. Только одно яблоко, которое способно на весь следующий год остановить процессы старения в организме Ольги, позволяя ей бесконечно долго оставаться молодой и прекрасной. Зачем? По-видимому лишь для того, чтобы и дальше заниматься своими «ремеслом», наградой за которое будет еще один молодильный плод. Нелепая круговерть.

В дверь позвонили. Ольга уже давным-давно не открывала никому, кроме курьеров, но сейчас, словно повинуясь чьей-то чужой воле, она завернула яблоко обратно в ткань и направилась в коридор. Когда Блуждающая увидела девушку за дверью, первым ее порывом было немедленно закрыться на все замки. Рыжая! Однако, секунду спустя, Ольга поняла, что у ее гостьи хоть и рыжие волосы, но на порядок темнее, чем у «Геллы». Да еще короче и более кудрявые.

– Добрый день, чем обязана?

– Добрый. Я – специалистка по младшей нечисти Московского ковена ведьм и чародеев. Зовут меня Леся Бортникова, и я пришла к вам, Ольга Николаевна, чтобы отметить ваше сто двадцатипятилетие. – Словно для подтверждения своих намерений, ведьма продемонстрировала пакет в ее руках, в котором безошибочно угадывались очертания бутылки вина и коробки с тортом.

Ситуация была до смешного абсурдная. Но, почему бы, собственно, и нет? Московские ведьмы всегда славились своей прямолинейностью, если бы представившаяся Лесей Бортниковой хотела ее убить, то едва ли выбрала в качестве орудия расправы тортик и вино. Так что спустя пятнадцать минут девушки уже сидели на кухне, сразу условившись перейти на «ты». Они беседовали на отвлеченные темы, словно самые обычные люди. Ни словом, ни намеком, Леся не выдавала истинных причин своего визита. Но до чего же мастерица болтать была эта ведьма! Признаться, в какой-то момент Ольга почти утратила бдительность. Она даже смеялась над шутками и историями Бортниковой. Это было давно забытое чувство: дружеское общение, непринужденность, свобода. Как жаль, что все это было ненастоящим. В один момент Ольга прервала Лесю на полуслове. Не повышая голоса, она спокойно сказала:

– Достаточно. Собеседница ты и вправду приятная, я благодарна тебе. Однако, как тебе известно (хотя я ума не приложу – откуда), мне сто двадцать пять лет, а не пять. И я прекрасно понимаю, что специалистки Ковена аниматорами не работают. А еще я неплохо успела изучить саму себя за минувшие годы: я не любительница болтать с незнакомыми. Подшаманила чего-то на доверие? Ну да ладно. Так что же тебя привело ко мне?

Леся тоже выглядела спокойной, будто бы только и ждала, что Ольга сама перейдет к делу.

– С самого начала я не скрывала от тебя, кто я и откуда, не скрывала и того, что многое знаю у тебе. Буду откровенна: Ковену поступил заказ на тебя. Вероятно кому из бывших, так сказать, клиентов стало известно, что кроме денег и репутации ты забрала у него что-то более ценное. Вообще молодец дядька: вник, разобрался, придумал, куда обратиться. Одного только не предусмотрел, любезный: мы так не работаем. Я ведьма, а не киллер. Однако дело интересное, а потому мне было велено его расследовать. Ведь где это видано, чтобы создания Того мира в нашем преступные группировки сколачивали?

Ольга усмехнулась, припомнив «Геллу» в брендовой одежде и с последним Айфоном.

– Тлетворное влияние большого города. Теперь ничто человеческое им не чуждо.

– Вот и я говорю: непорядок! Начала копать. Через некоторое время я вышла и на твою рыжую подругу, и на ту, которая называет себя Госпожой. А еще выяснила, как они тебя дурят. Да ты и сама это всегда чувствовала, только разбираться и вникать никак не хотела. Ты, Оля, так занята жалостью к себе, уж прости за колкую правду, что за деревьями не видишь леса. Ты думаешь, тебе яблочки молодильные помогают не стареть? А то, что мужчины готовы перед тобой на коленях ползать по одному твоему щелчку пальцев – врожденная способность? Что-то только в «Веселые ребята» тебя в тридцать четвертом не взяли с такими-то талантами. Оля, ты ведь и так все давно поняла, только признаться себе не хочешь. Прыгнула ты тогда под этот поезд, прыгнула! «Площадь революции» только-только открыли, а тут такая неудобная трагедия. Не мне тебе рассказывать, как тонка грань между мирами в растревоженных недрах земли, и как легко в ней застрять, если руки на себя наложить. Вот и прибрали тебя древние силы, омолодили и обессмертили. Стала ты в тот день самодивой, вилой по-другому. Такой же, как и твои начальницы. И никакие яблоки тут не нужны. Потому Ковен и обеспокоен, ведь если бы они просто несчастных женщин к себе забирали, рассказывали что к чему, да отправляли, забавы ради, мужиков морочить – вопросов никаких, такова ваша природа и суть. Так они же и вам головы дурят!

– Ну и? – Ольга равнодушно покачивала бокалом, глядя как переливается красная жидкость. – От меня ты чего хочешь? Помочь их устранить? У меня нет таких сил. Информация? Кажется ты больше меня знаешь. Чего ради тебе тут со мной беседы вести?

– Оль, думай, что хочешь, а я помочь тебе пришла. Да ну не ухмыляйся ты так. Специалисты по младшей нечисти для того и нужны, чтобы этой самой нечисти помогать. А ты и есть нечисть, что уж поделать? И ведь если посмотреть, это не так уж и плохо. У тебя есть два пути-дороги: можешь уйти на Ту сторону. Но не здесь, не в городе. А по-настоящему, как и положено: в леса да болота. Будешь настоящей самодивой: в спокойствии, в единстве с Высшими силами. А как забредет к тебе неосторожный путник, так поморочишь его, видать судьба такая. Но не знаю… Ты столько лет уже в городе прожила, так нутром приросла к московской Той стороне, что не уверена, сумеешь ли от нее оторваться. А потому можешь пойти к нам в Ковен.

– Так вот оно что! – Бокал Ольги чуть не треснул, так сильно она его сжала. – Вот они, хваленые московские ведьмы! Вроде честные, а своего не упустят. Предлагаешь мне одного хозяина на другого поменять? А у меня уже вот вы все где! Сыта по горло я вашими сторонами, и той, и этой. Да что это за жизнь такая? Без цели, без смысла, один день не отличим от другого, и так десятилетиями! Знай служишь другим, как псина цепная. Ни друзей, ни семьи, ни покоя! Не человек, не сущ – недоразумение какое-то! А ты знаешь, кто тебе со мной разобраться велел? Не знаешь? Да я сама же это и сделала: оставила вам анонимное обращение. Бывший клиент… Да ни один из этих идиотов в жизни бы не смекнул, что к чему. Надеялась, называется, что придет какая-нибудь толковая ведьма и прикончит меня наконец! Так нет же, послал черт спасительницу.

Леся в ответ только улыбнулась. Хитро так, с прищуром. Да глотнула еще вина.

– Ой не лукавь, Оль. Жить она не хочет. Свежо придание! Да вот только когда я сказала, что по твою душу пришла, глаза твои быстро к ножичку на столе метнулись. Ты была готова себя защищать. Не ведет так себя человек, которому жизнь не мила. Что до спасительницы… – Ведьма энергично помотала головой. – Не-а, такими вещами я не занимаюсь и убеждать тебя ни в чем не планирую. – Леся встала, поставила бокал и положила рядом черный картонный прямоугольничек с серебряными буквами. – Вот тебе моя визитка, в любом случае пригодится. Либо ты и дальше будешь упиваться тем, как несправедлива к тебе жизнь, либо возьмешь себя в руки и воспользуешься шансом начать наконец жить. По-настоящему жить: свободно и радостно, получая удовольствие и занимаясь хорошим делом. А не захочешь – развеять тебя по миру я всегда успею.