Соседи долго еще шептались, что не самоубийца он. Кто-то видел, будто мужик ночью из ворот дачи этой выходил, кто-то голос женский слышал ночью, кто грохот какой. Только доказать никто ничего не мог, так и записали его в висельники.
***
Смертно надоело за тобою таскаться, в уши тебе шептать, от тоски тебя спасать. Я как лучше тебе делаю, потому что долженствование у меня, а кроме того, к бабке твоей мертвой уважение имею, от тебя в отличие. На могилке бабкиной один раз только появилась и убежала вскорости. Могилка-то вся снытью заросла, одуванчиками да вьюнками полевыми, а ты не вспоминаешь даже.
Рано или поздно сама скумекаешь, что не просто так обидчики твои в земельке лежат все и не от благодати церковной тебе хорошо на душе становится. Скумекаешь – сама меня звать станешь, а я вот он – и не скрываюсь нигде.
А не станешь звать – сам приду, не уходил никуда.