Психикон

Глава 2. Каллиграфия

TimeVideoGame: Как вы относитесь к тому, что люди все больше времени проводят за видеоиграми, точнее сказать, в виртуальной реальности?

Сергей Дедалов: Я считаю ошибочным проводить черту между так называемым реальным миром и виртуальным. Это просто глупо. Человечество, с тех пор, как стало разумным, живет в эдаких виртуальных пузырях, называемых культурой. Искусство и мода, например, абсолютно виртуальны, поэтому нет разницы между покупкой брендовой одежды и покупкой меча для своего игрового персонажа. Но давайте копнем еще глубже! Мы выдумали государство, деньги, социальную иерархию и договорились считать их реальными, хотя на самом деле все это существует только в нашем коллективном воображении. Какие тут могут быть претензии к игровым вселенным?!

Интервью с Сергеем Дедаловым, ведущим геймдизайнером FVR-MMORPG "Сандарум Онлайн", часть 2/7

Все отлично.

Стрим идет.

Хотя нет, что-то изменилось. Я не мог сформулировать, что именно, но ощущал себя и окружающий мир иначе. Так бывает, когда знаешь, что для игры установлен новый патч с множеством изменений, но ни с чем конкретным пока не столкнулся. Я прислушался к себе и с удовлетворением отметил, что по крайней мере пропало чувство гнетущего дежавю: я как будто вышел из замкнутого круга и вступил на извилистую линию, уходящую за горизонт. В то же время ожидать можно было чего угодно, и это порождало смутную тревогу.

С такими мыслями я отправился на ферму прокачки. Конечно, никаких внешних сходств с фермой эта орденская крепость не имела. Так ее назвали потому, что здесь выращивали для игроков опыт. До сих пор велись споры, было ли так задумано разработчиками или это читерство, нашедшее игровое обоснование и превращенное в бизнес.

Началось с того, что в древнем замке среди добытых сокровищ обнаружили яйцо. Обычной формы, покрытое белой скорлупой, но размером с холодильник. Как и у всех уникальных энигм, описание предмета было скрыто. Ни у кого из присутствующих рыцарей навык Археология не был прокачан достаточно для опознания, а к ученым решили не обращаться. Предположили, что из яйца вылупится пет – какая-нибудь зверушка, которая станет помощником в битве или ездовым животным. Ошиблись.

Едва вылупившись, чудовище мигом расправилось со всеми рыцарями, которые собрались поблизости и заявляли свои права на диковинку. Монстр, оказавшийся практически бессмертным боссом, продолжал расти и в итоге застрял в одном из помещений замка. Кому-то пришла в голову идея замуровать вход, сделать в стенах проемы с решетками и устроить зоопарк.

Сразу нашлись умники, норовившие атаковать чудовище через решетку. Из-за неимоверно высокого уровня существа боевые навыки прокачиваются быстро, а дать сдачи оно не может. Желающих оказалось много, и игрок, занимающий должность командора крепости, назначил плату за вход. Готовых отстегивать серебряные марки нашлось поменьше, однако прокачиваться на монстре все равно выходило дешевле, чем обращаться к тренерам навыков, особенно на высоких уровнях.

Так и появилась ферма прокачки – предприятие радикально негуманное, но прибыльное и стабильное. Тир, в котором мишенью служит бок монстра, виднеющийся за решеткой. Комната, где был замурован Клекот – так звали монструозное пернатое существо величиной с мамонта, – была настолько тесная, что через некоторые окошки можно было атаковать его даже оружием ближнего боя, без опасения, что он обернется и достанет мучителя. Целиком Клекота никто никогда не видел.

– Ферма не работает, – сказал мне дежурный.

Это был низкоуровневый рыцарь, совсем недавно сменивший жакет сквайра на орденскую кирасу. На левой руке сиротливо поблескивал всего лишь один перстень. Понятия не имею, что заставляет мужчин носить такие усы, как у этого парня. Он сидел за столом в конце коридора, который заканчивался запертой дверью. Рядом с раскрытым журналом учета стояла опустевшая бутыль в плетенке, дежурный поглядывал на нее тоскливо.

– Причина? – спросил я.

– Командор запретил.

Вместо Красноречия я по обыкновению применил Суггестию.

– Понятное дело, что не ты решил. Почему, спрашиваю, не работает.

– Ждем кузнеца… для ремонта решеток, – неохотно ответил дежурный.

Присоединяться к общему ожиданию я не собирался.

– Не волнует. Я сам посмотрю, в чем там дело, и, если сочту нужным, пришлю бригаду работников.

– Но командор запретил.

– Я советник Капитула. Давай ключ, или вместе с командором оба будете служить на ферме чучелами для битья.

Дежурный покосился на пять орденских перстней на моем протезе и эмблему советника, приколотую к плащу.

– Прошу прощения, сэр Карахан, но посещать зал Клекота сейчас опасно.

На самом деле я нарушал правило субординации, согласно которому вассал моего вассала – не мой вассал. Но менять свои планы я не намеревался и потому применил способность Кураж, открытую на Третьей ступени Силы воли. На 60 секунд навык Красноречие вырос на 50 пунктов. Я сказал:

– Хватит болтать и подумай головой. Если ты меня пропустишь, то самое худшее, что может произойти, – произойдет со мной. А если не пропустишь, то что-то плохое случится с тобой. Гарантированно.

Дежурный огляделся по сторонам, будто ища поддержки у каменной кладки и факелов, вздохнул и протянул мне ключ. Когда я входил в зал, рыцарь спохватился и попросил у моей спины плату за посещение. Я молча закрыл за собой дверь.

Странно… при разговоре я совершенно не обратил внимания на самое главное – игрок передо мной или NPC. Я просто видел перед собой одного из братьев-рыцарей и действовал так, как того требует ситуация. Эта мысль не вызвала никаких эмоций и через пару шагов улетучилась.

Решетки и правда были погнуты, бетон у их основания раскрошился. В темноте замурованной комнаты что-то ворочалось, я ощущал идущее оттуда тепло и спертый воздух, как будто заглянул в хлев. Процедура была проста. Я достал револьвер и стал стрелять между прутьев. Заиграла боевая музыка, пули попадали в невидимого врага и наносили какой-то незначительный урон, навык Стрельба рос, приближая повышение уровня. Так продолжалось около получаса.

Довольный результатом, я перешел к другому окошку. Здесь Клекот навалился на стену, и сквозь прутья выпирали крупные перья. Темные и блестящие, словно выкованные из металла, в свете факела они переливались оранжевыми бликами. Моя пассивная способность Чуткость подсвечивала контуры громадного тела с острыми углами крыльев и загнутым клювом, скребущим потолок. Я сделал выпад рапирой – атака прошла удачно, а чудовище даже не шелохнулось, будто его укусил муравей.

Мало-помалу я прокачал Фехтование до 26 пунктов, как до того поднял Стрельбу до 38. Вместе с этим поднялись связанные с навыками характеристики: Сила, Ловкость и Восприятие. Еще сотня ударов по пернатому боку Клекота привела к желанному результату. Торжественная мелодия ознаменовала переход на одиннадцатый уровень. Полученные очки я вложил в Силу воли, необходимую для Гоэтии, и навык Тактика (командование), нужный для задания от Великого магистра.

Тот факт, что я успешно атаковал высокоуровневое существо и избегал урона, добавил два пункта к Удаче – она достигла отметки в 20 пунктов, после чего система предложила мне на выбор Способности характеристики:

1) Пассивная способность. Везение полурослика. Шанс найти редкий предмет или энигму увеличен на 0,5 %.

2) Пассивная способность. Сюжетная броня. Если по условиям квеста вы оказались в безвыходной смертельной ситуации, то всегда есть шанс 5 %, что произойдет непредвиденное событие, которое вас спасет. Показатель суммируется с развитием способности Сюжетная броня на следующих ступенях.

3) Однократное использование. Рояль судьбы. Свидетели будут называть это явление судьбоносным везением или божественным вмешательством. При использовании способности в любой ситуации случится максимально благоприятное и невероятное стечение обстоятельств.

Мое внимание привлекла третья способность. В прошлом я никогда не прокачивал Удачу – смущало донельзя размытое описание этой характеристики, да и полагаться я привык на себя, а не на внешние обстоятельства, которые нельзя предугадать. Здесь же мне давали возможность использовать удачу по своему усмотрению, хотя и без конкретики. Однажды я уже вляпался в крайне неудачные события – мои увечья тому доказательство – и понимал, что удачные события в этой игре могут иметь столь же весомые последствия. Поэтому я выбрал Рояль судьбы, что бы это ни значило. Разумеется, приберегу эту способность на будущее, когда будет происходить что-нибудь действительно важное.

Раздался скрежет и глухие звуки падающих на каменный пол кирпичей. Я свернул окно характеристик и увидел, как стена перекосилась и выгнулась в мою сторону. Цемент между кирпичами крошился и сыпался пыльными струйками, прутья решетки со звоном рухнули на пол, открывая проем в зал Клекота. В лицо ударило облако пыли, каменные осколки щелкнули по кирасе, словно картечь. Я отпрянул и наткнулся спиной на стену, запоздало попытался уйти вбок по коридору, но там громоздились обломки.

Я попытался перепрыгнуть завал, но неимоверная сила швырнула меня на пол, выбивая воздух из легких. Огромная птичья лапа сграбастала меня и прижала к полу, как будто я был мышью в когтях коршуна. Острый угол кирпича давил в затылок. Двух третей здоровья у меня уже не было. Остатки стены вздрогнули, как от удара тараном. Следующий удар исполинского клюва разметал кладку, я заслонил лицо наручами от осыпавшихся кирпичей, а когда убрал руки, то увидел, как на меня уставился круглый глаз хищной птицы.

Рапира сама оказалась в моей руке, и, вкладывая в удар весь запас сил, я сделал выпад. Острие чиркнуло по клюву, высекая искры, словно спичка. От ладони к плечу пробежал нервный импульс, пальцы непроизвольно разжались, и оружие упало в пыль. Онемевшей рукой я кое-как нащупал револьвер и опустошил барабан, метя прямо в глаз. Пули не достигали цели – растворялись в концентрических кругах защитного поля. Клекот даже не моргнул.

Остро пахнущий пороховой дым рассеялся. Черный, загнутый на конце клюв почти касался моего лица. У основания он был желтоватым и слегка изгибался вверх, напоминая хищную улыбку.

Я понял, что через мгновение погибну, после чего персонаж будет заблокирован на несколько суток, а позже я очнусь в госпитале ордена, как будто был без сознания и пережил серьезное ранение. Так бывало уже не раз. Держащая меня лапа сжалась, один из когтей угодил между сочленениями кирасы – я почувствовал острую боль и тепло струящейся крови. Крик застыл в сдавленной груди. Боль абсолютно реальная, откуда это в игре?! Стоп. А если я погибну, то в какой момент произойдет мое возрождение? Я никогда об этом не задумывался. Получается, я сейчас как будто умру, а что дальше? Как это будет происходить, если боль стала настоящей?!

Узнавать это мне совсем не хотелось. Как же скоро настал подходящий случай для новой способности! Клекот закончил меня рассматривать, поднял клюв вверх и нацелился мне в лицо, собираясь расколоть череп, как орешек. Я активировал Рояль судьбы и непроизвольно зажмурился.

Когда я открыл глаза, Клекот продолжал меня рассматривать, словно ворон, нашедший блестящую безделушку. Он убрал лапу с моей груди и подцепил кирасу когтем. Раздался скрежет, металл погнулся, застежки на боках лопнули, и панцирь отлетел в угол. Коготь уперся в мою обнаженную грудь. Я заорал и попытался вырваться, но Клекот удержал меня и склонил голову набок.

Коготь легко проткнул кожу чуть ниже ключицы и погрузился в плоть на сантиметр. Мышцу свело судорогой, коготь двинулся вдоль груди вниз, и я услышал треск вспарываемой плоти, как будто рвалась прохудившаяся ткань. Господи, подобной боли я не испытывал никогда в жизни! В игре такого не бывает! Кровь горячими ручьями разливалась по груди, словно меня обливали душем. Рана образовала ровную вертикальную линию, и Клекот перешел к следующему штриху под другим углом. Боль следовала за острием, и по сравнению с ней раны казались онемевшими. Я кричал и матерился, а жестокий птичий глаз хладнокровно наблюдал за кровавой каллиграфией.

В ушах шумело от адреналина, у меня закатились глаза, и я почувствовал, что наконец-то теряю сознание, но колокольный звон привел меня в чувства – в замке подняли тревогу.

Клекот медленно отвел от меня лапу. Коготь влажно блестел, с него сорвалась густая капля. Чудовище склонило голову на другой бок, огромный глаз вгляделся в мое лицо, в черном зрачке я увидел свое отражение. В помраченном от боли сознании представилось, что это не просто отражение, а я сам – сижу внутри птицы и управляю ей как роботом. Где-то на периферии я слышал топот, крики и отрывистые выкрики приказов. Треснула выбитая дверь.

В свете факелов заметались тени десятка воинов. Вперед выступила шеренга стражников, ощерилась двухметровыми алебардами с копьевидными наконечниками длиной в локоть. На Клекота направили стволы ружей, кто-то отдал команду, раздался залп, от которого заложило уши.

Клекот отвлекся от меня и сграбастал когтистой лапой несколько стражников, будто игрушечных солдатиков. Заскрежетала броня, затрещали алебарды, брызнула кровь и раздались крики. Шеренга рассыпалась. Неуклюже ворочаясь в тесном проходе, Клекот повел крылом – двое воинов взлетели вверх и впечатались в потолок, посыпалась штукатурка, бездыханные тела тяжело рухнули на пол.

Исполинский клюв ударил в ряд стрелков, пробивая центрального насквозь, остальных расшвыряло энергетической волной. Клекот мотнул головой, тело стражника сорвалось с клюва и упало в пыль с огромной дырой в груди. Последний стрелок вскинул ружье, и в мгновение ока Клекот лишил его головы.

Больше никто не предпринимал попыток вмешаться, уцелевшие отступили в узкий коридор, недоступный для габаритов чудовища. Снова я остался один. Не сводя с меня взгляда, Клекот попятился в свое логово, неловко выгибая крылья, чтобы протиснуться.

Чьи-то руки схватили меня за ремень и поволокли к выходу. Спина скользила по холодным каменным плитам, грудь пульсировала болью, воздух вибрировал от колокольного звона. Я задрал голову и увидел бледное лицо дежурного, рядом маячило несколько стражников в красно-зеленых табардах. В коридоре меня подхватили и унесли в комнату, где ждал врач.

И что же это, интересно, за Рояль судьбы такой? Это и есть мое обещанное судьбоносное везение? Учитывая мои ощущения, быстрая смерть от клюва, который был готов расколоть мне череп, как орех, и то была бы предпочтительней.

Я распластался на кровати. Врач приложил к моим губам зелье здоровья. Я машинально отпил, но тут же выплюнул фонтаном и выругался.

– Зелья на меня не действуют! Такой негативный перк…

В ответ врач плеснул мне на грудь из другого флакона, и раны на груди запузырились белой пеной. Он взял изогнутую полумесяцем иглу, с ушка которой свисала нить. Я понял, что меня ожидает, но не видел смысла перечить. Пока мне зашивали порезы, я только рычал сквозь стиснутые зубы. Какого хрена процесс врачевания такой же болезненный, как и нанесение урона?! Казалось, что операция длится вечность, хотя врач всего лишь применил несколько способностей навыка Медицина, использовал лечебный пластырь и ушел.

Торс был перевязан бинтами так обильно, словно из меня хотели сделать мумию. Здоровье восстановилось до максимума, но лишь формально, потому что чувствовал я себя полумертвым. Некоторое время я просто смотрел в потолок. Шевелиться не хотелось. Пытаясь понять, что же произошло, и как такое может быть в игре, я неизменно натыкался на какую-то стену в сознании. В глубине души я подозревал, что это не игра, однако одновременно был уверен, что играю как обычно.

Я собрался с силами и осмотрелся. Снаряжение было на месте, и даже моя Офицерская кираса кровавого резонанса лежала на сундуке в ногах кровати, переливаясь багровыми бликами. Я проверил свои характеристики на предмет негативных перков вроде новых увечий, но все было в порядке, спасибо прокачанным навыкам врача. Рядом переминался с ноги на ногу дежурный. Он порывался что-то сказать, отчего его усы шевелились.

– Все нормально, – сказал я. – Не боись.

– Клекот сломал стену! – выпалил дежурный.

– Я заметил.

– Дверь в зал заколотили досками!

– Молодцы. Пришлю вам бригаду строителей, как и обещал.

Я попал в странную передрягу, но в целом задача прокачаться была выполнена успешно, лишь боль от ран давала о себе знать при движении. Покряхтывая, я поднялся, прицепил ножны, надел портупею с револьвером. Бинты с красными подтеками скрылись под кирасой – по иронии тоже красной.

– Куда вы, сэр Карахан? – воскликнул дежурный. – Вам нужно дождаться командора.

На полпути к двери я остановился и с удивлением посмотрел на него.

– В смысле? Рыцарь идет выполнять свой квест, а все остальные идут на хрен.

Глава 3. Договор

TimeVideoGame: Мы всегда призывали считать игры не просто развлечением, а видом искусства, и полностью с вами согласны. Однако одно дело, когда игры обогащают нашу жизнь, а другое, когда игрок создает персонажа и ведет альтернативную жизнь в ущерб реальной. Как вы смотрите на эту проблему?

Сергей Дедалов: Человек всегда остается самим собой. Работает он, сидит в автобусе, веселится с друзьями, занимается сексом, спит и видит сны, улетает за фантазией, читая книгу, или бегает в игре в образе варвара и поджигает города – во всех ситуациях он проживает свою реальную жизнь. Я говорил, что нет границы между реальностью и виртуальностью, и точно так же нет границы между игроком и его персонажем. Человек всегда и везде продолжает идти по своему жизненному пути и развиваться.

Интервью с Сергеем Дедаловым, ведущим геймдизайнером FVR-MMORPG "Сандарум Онлайн", часть 3/7

Кирилл проснулся до начала рабочего дня. Спал он откинувшись в кресле, и теперь медленно придал корпусу вертикальное положение, размял шею, провел языком по пересохшим губам. Проморгавшись, уставился в мониторы и ознакомился с динамикой изменений. Пациент проявлял мыслительную активность, двадцать четыре минуты назад было зафиксировано учащение пульса, как будто Аркадий с кем-то боролся, но в целом – ничего необычного.

Открыв жалюзи, Кирилл впустил утреннее солнце, бросившее на полки и канцелярскую доску яркие полосы света. Он оставил кабинет проветриваться, взял умывальные принадлежности и пошел в туалет побриться и почистить зубы, пока здание института не заполонили сотрудники. Все знали, что он сейчас в боевом режиме трудится над проектом, пытаясь отработать полученный грант и продемонстрировать весомые результаты, однако ночевки на работе – это уже чересчур.

Мнение коллег неважно, просто они могут расценить его упорство как отчаяние, и пойдут слухи. Вместе с финансированием он взял на себя и обязательства перед инвесторами, поэтому приходится считаться с общественным мнением – работать не только над проектом, но и над репутацией. Приведя себя в порядок, он отправил Крис сообщение, чтобы захватила из дома свежую рубашку.

Корпоративная столовая еще не открылась, и Кирилл купил в автомате большой стакан капучино и шоколадный батончик с орехами. Прогуливаясь по коридору, он энергично жевал и размышлял, что делать дальше.

Пациент не очнулся, следовательно, реакция на препараты относится к третьей группе. Гематоэнцефалический барьер не позволяет препаратам проникнуть в мозг и действовать в полной мере. Это ожидаемый результат, все в порядке. Главное, что программа уловила генерацию образов бессознательного и постепенно их обрабатывает. Теперь нужно продолжать поиск психической патологии и писать код для оболочки внедрения. Если все получится, то через три-четыре недели он сможет послать в мозг Аркадию электрический микроимпульс – цифровой аналог препаратов. Если и это не поможет, то… к концу года будет готов к запуску Психикон, и тогда проблему можно будет решить собственноручно. Последнее заставляло сердце стучать чаще: одновременно пугало и приводило в восторг.

Когда он вернулся в кабинет, то увидел, как в палате хозяйничает медсестра, пришедшая провести рутинные процедуры и сделать Аркадию массаж от пролежней. Он помахал ей рукой через стеклянную стену, после чего с головой ушел в код.

Едва настало девять часов утра, как по корпоративной связи пришло сообщение от Роджера и повисло в уголке монитора, отвлекая от работы. Кирилл с минуту пытался его игнорировать, но все-таки открыл сообщение от директора. Роджер просил подняться в свой кабинет прямо сейчас.

Краем глаза Кирилл увидел, что медсестра пытается открыть стеклянную дверь, ведущую в его кабинет из палаты. Она стучала, рот открывался в беззвучных возгласах. Он нахмурился и открыл дверь.

– Что слу…

– Скорей идите сюда! Посмотрите! Что это?!

Она тыкала пальцем в сторону кушетки. Простыня была откинута. На груди Аркадия виднелись багровые росчерки. Кирилл рванулся вперед, взгляд моментально пробежал по диагностическим дисплеям – все показатели в норме – и остановился на груди.

От ключиц до живота она была покрыта багровыми полосами толщиной в палец, похожими на гематомы. Так бывает, если сильно прищемил кожу и под ней лопнули капилляры. Пациент спокойно дышал, словно ничего не произошло. Кирилл осторожно провел пальцем по одной из странных отметин. Механических повреждений, кровотечения или раздражения не наблюдалось. Он протяжно хмыкнул и сказал:

– С пациентом все в порядке. Если вы закончили, то можете идти.

– Я впервые вижу такое! Это… это ведь не вы с ним сделали?

– Ты думаешь, я пришел с утра пораньше, чтобы поиздеваться над пациентом?

– Нет-нет, что вы! Но… что это?

Он молчал и разглядывал линии. Под ребром он заметил отдельный точечный синяк. Еще два таких же – на плечах. Кирилл вытянул вперед руку ладонью вниз, растопырил и согнул пальцы, словно сжимая невидимое яблоко. Повернул кисть так, чтобы направление пальцев соответствовало отметинам. Безымянный палец указывал на правый бок Аркадия. Кирилл обошел кушетку и нашел на боку четвертый синяк. Он закусил губу, глаза расширились.

– Вы не знаете? – сказала медсестра.

– Что?

– Из-за чего это?

– Есть предположение.

– Ну расскажите!

– Это большой прорыв, но… – Кирилл посмотрел на ее бейдж. – Катя, я не хочу, чтобы об этом узнал весь НИИ… раньше времени. Ты болтливая девушка?

– Я никому не скажу!

Он смерил ее взглядом. Девушка лет двадцати двух, с розоватой кожей и липкими от туши ресницами. Глаза распахнуты, как, вероятно, и скрытый под медицинской маской рот.

– Давай так, – сказал он. – Это видели только мы с тобой. Если информация выйдет за пределы моего кабинета, то тебя уволят по статье, договорились?

Она выпрямилась и застыла, только глаза шарили по сторонам, словно в поисках лишних свидетелей, из-за которых она может лишиться работы.

– Да, разумеется, – выдавила она. – Это же врачебная тайна, никто не должен знать.

– Именно так. Я все зафиксирую в журнале и представлю коллегам, но всему свое время. А что касается этого… – Он указал на красноречивые гематомы. – Я предполагаю, что это стигматы.

Катя нахмурилась.

– Как у христиан, что ли? Отметины от гвоздей на руках?

– А ты знаешь, почему они появляются?

– От сильной веры?

– Не совсем. От самовнушения. Ты, наверное, слышала, что если человека погрузить в гипноз, показать ложку и внушить, что она раскалена докрасна, а затем прикоснуться к нему холодной ложкой, то случится ожог?

– Ой, правда?

– Если хочешь, на тебе продемонстрирую, – улыбнулся Кирилл и запустил руку в карман халата, будто для таких целей всегда носил при себе ложку.

– Не надо…

– Ты уловила суть? Если человек в чем-то глубоко убежден, то его тело будет реагировать соответствующим образом. Я думаю, я предполагаю, что на Аркадия напали…

Катя огляделась вокруг. Кирилл вздохнул и уточнил:

– Не здесь, разумеется. В его снах, точнее, в иллюзиях, в которых он пребывает.

"И которые стали более реальными после введения препарата", – добавил он про себя.

Медсестра круглыми глазами осмотрела располосованную грудь.

– Но кто мог на него напасть? – прошептала она.

– Я это выясню. А сейчас иди – и никому ни слова.

Оставшись один, Кирилл достал смартфон и сфотографировал стигматы с нескольких ракурсов. Отойдя на пару шагов, он заметил кое-что и склонил голову набок, словно птица. Вертикальные и горизонтальные полосы пересекались, образуя буквы. Повторяя линии слева направо, Кирилл чертил пальцем в воздухе, пока не прочитал написанное слово. Он задохнулся от волнения, сердце забилось в предчувствии открытия. Он неверяще вгляделся в росчерки гематом и убедился, что прав.

Кирилл торопливо прыгнул в кресло перед компьютером, словно грабитель банка в машину, спешащий увезти мешок золотых слитков. Пальцы побежали по клавиатуре, заполняя медицинский журнал.

Смартфон зажужжал назойливой мухой. Это был Роджер.

– Ты там уснул что ли? – спросил директор.

Некоторое время Кирилл соображал, при чем здесь его ночевка на работе, и только потом вспомнил, что его вызывали.

– Иду, иду, иду, – ответил он и нехотя оторвался от компьютера.

Роджер крепко пожал ему руку и внимательно посмотрел в глаза. Поджарый, загорелый и с ярко-белыми зубами, он больше напоминал матерого серфингиста, проведшего полвека на солнечных пляжах, чем директора НИИ, однако сомневаться в его компетентности не доводилось ни разу.

– Пойдем, подышим, – сказал Роджер, увлекая Кирилла на балкон.

Директорский кабинет находился на четвертом этаже института, и они могли наблюдать не только окрестный парк, но и дорогу, уходящую через поля и островки леса к городу. Город начинался дачами и коттеджами, ступенькой переходил на районы панельных домов, затем на высотки, а в центре вытягивался небоскребами, голубеющими в толще воздуха. Сделав несколько глубоких вдохов, Роджер сунул в рот сигарету и протянул пачку Кириллу.

– Не хочу, – ответил тот.

– Бросаешь?

– Просто сейчас не хочу.

Роджер кивнул и спросил со странной интонацией:

– Как успехи с этим твоим Психиконом?

У Кирилла похолодело внутри. Вопрос был безобидный, но все говорило о том, что задан он лишь в качестве вступления к оглашению какого-то решения. Директор не стал бы вызывать в самом начале дня, чтобы просто поболтать и расспросить об успехах.

– Продвигается по плану, – ответил Кирилл. – Какие-то новости о проекте?

– Давай будем откровенны. Как же по плану, когда дважды продлевали сроки исследования?

Кирилл промолчал. Хотелось рассказать о том, что он сегодня увидел на теле Аркадия, но что-то заставило его придержать язык.

– Дело серьезное, – продолжал Роджер, – еще двое инвесторов отказались продолжать финансирование. Первоначальная сумма гранта уже закончилась, основные траты теперь на институте, а мы еще должны отчитаться перед остальными инвесторами.

– Я это понимаю. И понимаю, что не в этом проблема. Здесь не такие уж баснословные деньги крутятся, верно?

Роджер затушил окурок в пепельнице и прикурил следующую сигарету.

– Ну, это тоже важно. Проект требует финансирования, а финансирование требует результатов. Но ты прав. На первом месте – репутация института. За двенадцать лет мы никогда не подводили инвесторов, и для развития нам нужно продолжать эту историю.

– Именно над этим я и работаю. У меня уже есть некоторые успехи, а когда Психикон будет готов, то станет сенсацией!

– Я понимаю твой энтузиазм и полностью на твоей стороне. В теории. Но на практике решение уже принято, – вздохнул Роджер.

– Неужели сворачиваем проект? – проговорил Кирилл.

Внутри все обрушилось, между ребер возник холодный вакуум. Рука нашарила перила балкона, пальцы сжались, костяшки побелели, сливаясь с манжетом больничного халата. Стрижи носились мимо здания вперед-назад, кричали как обезьяны и дико раздражали.

– Не совсем, – сказал Роджер. – Пошли внутрь, я тебе покажу.

Роджер вызвал секретаршу, которая принесла новую версию договора инвестирования и положила его на стол перед Кириллом.

– Лариса, принеси мне чашку кофе как обычно. Кирилл, что ты будешь?

Кирилл не ответил, вчитываясь в договор. Когда он перевернул последнюю страницу, перед директором уже стояла опустевшая чашка.

– Ты не веришь в проект, я правильно понял? – сказал Кирилл. – Ставишь на нем крест.

– Давай без обиняков. Проект – это не ты. Институт – это не я. Но я представляю институт, и институт выходит из проекта.

– Прекрасная формулировка, Роджер. Дипломатичная, – невесело улыбнулся Кирилл.

– Есть и плюсы. Ты теперь сам по себе, да. Но если у тебя получится – все лавры только твои. Деньги, слава, патент. Если нет, ну…

– Если провалюсь, то институт не при чем, а меня уволят, ясно. Это меня не шибко пугает, – сказал Кирилл, хотя ощущал, будто земля ушла из-под ног, и он летит в бездонную бездну хаоса. – Но если грант будет висеть только на мне, без авторитета института, то и оставшиеся инвесторы разбегутся. Кто захочет ставить на одиночного исследователя?

– Думаю, у тебя есть целый месяц , чтобы их удивить.

Смех Кирилла был сухим и плоским, как листы лежащего перед ним договора.

– Что тут смешного? – спросил Роджер и поджал губы. – В конце концов, ты продолжаешь работать над проектом. Я сделал все, что мог.

– Чтобы создать тот Психикон, о котором заявлено, мне нужно как минимум полгода. Это же чистейшая инновация, новый метод, не имеющий аналогов.

Роджер цокнул языком.

– Может, есть промежуточные результаты, а? – спросил он. – Взялся за проект, умей его защитить!

Кирилл задумался о том, что увидел сегодня. Стигматы и послание из глубин бессознательного вполне могут заинтересовать коллег и вкладчиков. Он уже собрался открыть рот, как Роджер сказал:

– И кстати, Кирилл. По новым условиям, пациента нужно вернуть в больницу. У института есть лицензия, а у тебя, как отдельного сотрудника, ее нет.

Кирилл поставил локти на стол, обхватил голову и закрыл глаза. После введения препаратов бред Аркадия вышел на новый уровень и стал оказывать влияние на физиологию. Теперь ему угрожает реальная опасность – если кто-то смог ранить его и оставить стигматы, то сможет и убить, если Аркадий будет верить в реальность происходящего. А он верит.

– Когда? – хрипло спросил Кирилл. – Когда отдавать пациента?

Роджер пожал плечами.

– Да в общем-то, можно уже сейчас оформлять перевод.

– Нельзя! – вырвалось у Кирилла.

– Что такое? – нахмурился Роджер и подался вперед. Карие глаза неотрывно следили за мимикой Кирилла. К счастью, он не умел читать ее так же ясно, как Кристина.

– Он сейчас… в процессе обработки. Оставь мне его на месяц. Раз уж это мой последний месяц.

Роджер с минуту молчал.

– Я не могу просто отдать тебе человека в коме.