Delivery Delays. Часть первая. Лесной десант

А тут ещё запели комары, и опять под кроватью засопел ёжик. Разные мысли закрутились в его голове. «Что, вот, он сегодня уже заработал, не очень умея, четыре с лишним рубля. А завтра он, наверняка, осилит две кучи, а послезавтра, уже с бригадой, может быть, и три! Это почти пятнадцать рублей в день, а дней рабочих ещё больше двадцати. Это сколько же получиться за отпуск?.. Правда, еда кончилась, а на одном чае долго не протянешь, но завтра должны приехать «его бойцы» и наверняка у них будет «жрачка».

– А если они не приедут, – задал он себе неприятный вопрос, – задержатся или ещё что? Что тогда делать? И чтобы об этом не думать, сейчас надо спать, утро вечера мудренее.

Уговорил он сам себя и уснул.

Владимир проснулся рано, был отличный солнечный день, и ему почему-то не хотелось идти на работу, а хотелось долго-предолго лежать на кровати и любоваться через щели сарая на природу. Но он заставил себя встать, попить чая, сказав слова признательности Марии Ивановне за кипяток, и пойти в лес на работу. Опять он рубил сухие деревья, опять их складывал в размеченную кучу метр на метр и на четыре. Опять через два часа работы пот катил по его затылку, спине и скатывался в кеды.

Слепни безбожно кусали его в шею, в руки, и противная сухая труха лезла в глаза, рот и уши. Но, тем не менее, к обеду он сделал ещё одну кучу и, удовлетворённый своей работой, пошёл в деревню.

И в этот раз он зашёл к озеру, быстро искупался, сил было мало и не было настроения, да и не было стимула показывать своё мастерство в плаванье, потому что женщин с детьми не оказалось на берегу.

«Да, ну и ситуация!» – уже сидя в сарае и попивая свой чай с конфетами размышлял Владимир. «Если сегодня ребята не приедут, то завтра с утра пойду в магазин, как-то питаться надо, а то я от чая ноги протяну».

И он с этими мыслями зашёл к Марии Ивановне, ещё раз поблагодарил её за кипяток и спросил у неё, где ближайший магазин. Она объяснила, «что сельпо находится недалеко отсюда, в деревне Сбруево, восемь вёрст по прямой…»

Наступил четверг, погода была великолепная, лёгкие облачка бежали по небу, как на библейских картинах. Было очень тепло и хотелось жить, любить. Владимир попил чай с последними конфетками и, понимая, что ему надо принимать волевое решение, вместо работы отправился в магазин, что был в деревне Сбруево.

Он шёл по дороге, которая петляла через поля и небольшие рощи.

Дышалось великолепно и виды русских просторов успокаивали нашего героя. «Ничего страшного, что ребята не приехали, видимо, какая-то задержка… еды куплю, поем, отдохну и завтра с новыми силами две, а то и три, кучки сделаю… Я и один с этой чисткой леса управлюсь».

Вот такие мысли крутились у него в голове, когда он через два часа дошёл до деревни Сбруево. В сельпо (к радости нашего героя) продавалась водка по три рубля шестьдесят две копейки, сырки «Дружба», консервы, «Кильки в томате», хлеб и подсолнечное масло.

Тут же, на прилавке. сСояли валенки, резиновые сапоги, домашние тапочки, эмалированные кастрюли, чугунные сковородки, мышеловки, бутылки с краской, бутылки с керосином, удочки и огромный электрический пылесос «Буран»…

Владимир, а у него было десять рублей в кармане. Сразу купил две бутылки водки. Десять сырков «Дружба». Две банки консервов, хлеб, конфет (опять килограмм карамели, правда «лимонных») и зачем-то подсолнечное масло. Назад он шёл весело, почти летел от радостного возбуждения, что по приходу в свою деревню, наконец, что-то поест и треснет водки.

«Водка – это же энергия, это те же калории, только в жидком состоянии!» – приблизительно так он рассуждал, когда спускался по дороге в небольшой овраг.

Но теперь Владимиру было трудно идти: во-первых, он устал, а во-вторых, солнце поднялось высоко и начало невыносимо палить ему голову.

Он присел за небольшим кустиком и маханул водки, прямо из горла, закусив половинкой сырка «Дружба». Ох, как горячо, живительно разлился по его внутренностям продукт по цене три рубля шестьдесят две копейки!

Через несколько минут он бойко шёл по дороге, напевая какую-то детскую песню. «Как нам весело шагать по просторам, по просторам, по просторам, и, конечно, подпевать лучше хором, лучше хором!..».

Через два часа он был на месте в своём сарае.

Осмотрев свою покупку, Владимир маханул ещё водки, теперь, правда, налив в стакан и заев сей напиток полноценным сырком с хлебом, и вдруг решил подарить подсолнечное масло Марии Ивановне «за доброту и ласку».

Мария Ивановна, когда увидела не очень трезвого «квартиранта» с бутылкой подсолнечного масла, который совал эту бутылку ей в руки, даже прослезилась:

– Ой, – запричитала она, – ой, да я тебе сейчас деньги-то отдам!..

– Не надо ничего, мамаша… это вам подарок от меня! Я вам очень благодарен, что Вы спасли меня от голодной смерти…

Дальше Владимир выпил ещё и никуда не пошёл, так как находился за целый день и завалился на кровать. Проснулся он глубокой ночью, сердце его почему-то сильно билось и очень хотелось пить.

Но воды в сарае не оказалось и он, освещая дорогу фонарём, пошёл к колодцу, прихватив с собой свою кружку на триста грамм.

Летняя ночь раскинула над ним миллиарды звёзд, чётко просматривался Млечный путь. Вон – Альтаир, вон – Арктур, а вон – Вега, созвездие Лиры. Это откуда Олег Петрович, вроде, прилетел.

В этом месте дорога к колодцу резко, под девяносто градусов, заворачивала, и наш герой поскользнулся и полетел в канаву, уронив фонарь и потеряв кружку. В канаве он лежал в высокой нескошенной траве, и ему было очень хорошо вот так лежать и смотреть на звёздное небо. Вон метеорит упал, вон какая-то звезда пульсирует, подмаргивает, то фиолетовым цветом, то – тёмно-красным.

Только через час Владимир добрался до колодца и, наконец, напился воды. Ему было хорошо стоять рядом с колодцем, пить ключевую холодную воду и любоваться ночным небом Подмосковья.

«Нет, всё-таки жизнь – это классная вещь, это так восхитительно, так удивительно жить на свете! Вот, когда этот Мир образовывался, где я был, а? Меня не было, а теперь я есть, я Есмь, вот как! И мне так хорошо сейчас, потому что я живу на этом Свете».

Владимир вернулся в сарай и рухнул на кровать. Проснулся он к вечеру следующего дня энергичным и бодрым. Но солнце уже заходило, и идти в лес на «санитарную чистку» было уже поздно, и он решил пройтись по окрестностям.

За озером, за ивами, растущими на берегу, едва проступали крыши дачек. Владимир решил направиться туда. Темнело, в западной части неба солнечные лучи ещё золотили небольшие облачка, но на земле вечер переходил в сине-фиолетовые тени. Владимир ещё хорошо различал дорогу, уходившую от озера к дачам. Около первого дома он замедлил свой шаг и с удовольствием заглянул в освещённое окно.

Экран телевизора, старик, сидящий перед ним, налево от окна – женщина, что-то вяжущая, и дальше – маленькая девочка на корточках, кормящая кошку. От такой мирной, умиротворённой, знакомой картины Владимиру стало очень грустно. Наверное, в Москве моя жена так же смотрит телевизор, поливает цветы, а я здесь ничего не делаю, толком не могу заработать деньги…

– А-а-а-а, твою мать! – резкая боль в левой ноге пронзила Владимира.

Дворовая собака, ощетинившись, страшно зарычала на него, показывая свои слюнявые клыки.

– А-а, чтоб тебя, чья это, блядь собака?! – дико закричал Владимир с перекошенным лицом, разглядывая свои порванные брюки и рваную рану на ноге.

Собака, укусившая его, завывая, скрылась в каком-то дворе, а Владимир прислонился к забору той самой дачи, перед которой он остановился, и продолжал ругаться.

– Твою мать, твою мать, чтоб тебя… грёбанный подлый пёс, исподтишка подкрался, подлец…

– Что случилось? Кто так кричит? – рядом с Владимиром открылась калитка и перед ним появилась женщина лет тридцати пяти с приятным русским лицом.

– Да вот, – сдавленным голосом Владимир объяснил ситуацию, – какая-то собака меня цапнула за ногу и скрылась вон в том дворе…

– А, это братьев Митиных собака! Дурная, как и Митины! Управы на них нет! Только жрут водку с утра до ночи, дерутся меж собой и собак своих не кормят и не привязывают…

– Что там, Вера? – из соседнего дома с другой стороны улицы появилась ещё одна женщина.

Она подошла и сразу сказала:

– А, спортсмен… что Вы здесь делаете в такое время суток, а может, вы действительно маньяк?.. – заулыбалась она во весь свой рот.

Владимир тоже её узнал – это была одна из женщин с озера.

– Маша, здесь не до шуток! Молодого человека покусала собака Митиных, надо его показать врачу, вон как кровь капает…

– Только в пионерлагере есть врач и медсестра, – ответила тревожно Маша, – но здесь неблизко – больше километра. Дойдёте?

– Дойду, – сморщившись то ли от боли, то ли от расстояния, которое ему надо будет пройти, ответил Владимир.

И, поблагодарив женщин, заковылял в ту сторону, в которую ему указали. Но, сделав несколько шагов, он застонал и опять прислонился к забору, понимая, что он этот километр в таком состоянии не пройдёт.

– Стойте! – закричала Маша. – Я Вам помогу!..

И тут же из дома выскочила Вера, которая уже сбегала к себе на дачу, прихватила какие-то бинты, йод и огромный фонарь.

– Я тоже с вами, давайте перевяжу рану, а то вы кровью изойдёте, пока дойдём до лагеря.

И она ловко бинтом перехватила рану вместе с порванными брюками.

Затем они потихоньку двинулись уже почти по невидимой дороге в сторону пионерлагеря. Вера время от времени включала фонарь, освещая дорогу. А Маша поддерживала нашего героя, который, сильно хромая, старался не показывать, как ему больно. Женщины по дороге всё время говорили о разной чепухе, но, всё же, между своей болтовнёй выяснили у Владимира, кто он и что делает в лесу.

– Вот Вы, Владимир, рассказали нам, что не любите тёщу с тестем, что они всё время говорят о деньгах, а как вы хотели, если они свою любимую дочь отдали замуж за вас! Деньги – это мерило современной жизни… И вы должны обеспечивать семью. Дети у вас есть?

– Жена беременна, в начале августа должна рожать…

– Вот видите – беременна!.. Это ещё больше вас должно стимулировать к зарабатыванию денег. А вас вон собака покусала, – с небольшим юморком над нашим героем подтрунивала Маша.

– А я и зарабатываю. С чего я припёрся к вам в Подмосковье, мне что, больше делать нечего? Я – младший научный сотрудник и работаю над диссертацией, – отвечал Владимир, не очень понимая, что Маша, подкалывая, отвлекает его от боли в ноге.

Владимир в свою очередь узнал, что Маша разведена, а Вера – замужем за дипломатом, который в настоящее время находиться в командировке в Париже.

Через полчаса совсем стемнело, и дороги практически уже не было видно. Боль в ноге усилилась, и Владимир был благодарен двум женщинам, которые в поздний час отправились провожать его в пионерлагерь.

Наконец, они дошли до небольшой плотины, перегораживающей речку, а за ней, как раз, располагался лагерь. В лагере все уже спали, и не было никакой возможности у кого-либо спросить, где находится медсанчасть.

Медленно двигаясь между освещёнными домиками пионеров и вожатых, две женщины и Владимир неожиданно столкнулись с молодой привлекательной девушкой, одетой в купальник, с большим махровым полотенцем в руках.

– Вы не скажете, где у вас медсанчасть расположена? – спросила у неё Вера.

– А что случилось? – встревожилась девушка, разглядывая Владимира.

– Надо молодому человеку оказать медицинскую помощь – собака покусала…

– Собака – это серьёзно! Может, она переносчик бацилл бешенства! – забеспокоилась девушка. – Давайте я вас провожу.

Вскоре они вошли в небольшой белый домик, на котором развивался флаг с красным крестом.

– Вот, Марья Алексеевна, – с порога девушка, которую звали Даша, (она оказалась медсестрой), начала объяснять ситуацию молодой, миловидной, лет тридцати, женщине в очках. – Собака покусала, как бы ни бешенство…

– Ну, Даша, сразу бешенство…

– Снимайте брюки! – это уже нашему герою. – Что стоите, как будто у вас столбняк?

Весело сказала врачиха.

– А ты, дорогая, – это уже Даше, – готовь шприц, сделаем комплексный укол от всех зараз сразу. Как вас зовут?

– Владимир.

– Снимайте, снимайте! Штаны, майку… всё снимайте! А вы, пока мы будем лечить вашего приятеля, пойдите искупайтесь, у нас отменный пляж! – это она обратилась теперь к Маше и Вере.

Женщины ушли купаться, а Марья Алексеевна обработала рану покусанному герою перекисью водорода, а потом залила её йодом и крепко перебинтовала, весело комментируя свои действия.

– Так, кость не задета, крупные артерии не повреждены, вижу – мужское достоинство на месте… Даша, что ты так со шприцем долго возишься? Всё норовишь исподтишка подсмотреть полуголого молодого человека. Да, он хорош, спортивен, накачан, но сейчас ему не до тебя! Вот вылечим его, и он – твой, а сейчас, дорогая, потрудись мне передать шприц. Да, молодец… и отвернись!

– Ой! – это уже Владимир вскрикнул, когда почувствовал, как игла вошла ему в ягодицу.

– Так, отлично! – и Марья Алексеевна со звоном кинула шприц в железный лоток. – До свадьбы заживёт, но только, молодой человек, неделю алкоголь не пить, с девушками не спать, в водоёмах не купаться…, а сейчас домой, баиньки! Если станет хуже…, обращайтесь к нам, поможем! Всё, Даша, можешь смотреть на своего Аполлона!

Весело сказала докторша и пошла мыть руки.

А Даша подошла к Владимиру и стала заглядывать ему в глаза.

– Больно? Лучше не стало?

Тут Владимир, наконец, разглядел молоденькую медсестру.

Стройная блондинка, лет двадцати двух, с высокой грудью, которая выпирала из-под обтягивающего халата (когда Даша успела надеть белый медицинский халат – Владимир не заметил), с большими зелёными глазами, произвела на него сильное впечатление.

Он сразу выпрямился, перестал думать о своей ноге и бодро сказал:

– Всё отлично, Дарья, вижу, у вас высокая квалификация медработника…

В это время появилась Марья Алексеевна и озабоченно сказала:

– А давайте, Владимир, вы придёте к нам завтра и покажете рану, перевязку, всё же, необходимо делать каждый день.

В этом месте разговора Даша очень обрадовалась и чуть ли не захлопала в ладоши:

– Я же вам говорила, что у Владимира – опасная рана, и она требует повышенного ухода, эти деревенские собаки… такие безобразные…

Здесь в медсанчасть вошли Маша и Вера, они внимательно посмотрели на Владимира, Дашу и врачиху. Ничего не ускользнуло от их пристального взгляда.

Обратно шли молча, и Маша уже не поддерживала Владимира, хотя он хромал не меньше, чем два часа тому назад. Перед входом в посёлок Вера вдруг слегка прижалась к Владимиру своим разгорячённым телом.

– Ну, тебе – туда, а нам – сюда. Сам дойдёшь?

– Дойду, – промямлил Владимир.

– Если хочешь, мы тебя завтра навестим! – продолжила говорить Вера, в то же время, отстраняясь от Владимира. – Ты нам говорил, что в сарае расположился около деревни… так мы придём, хорошо?

И женщины повернули в поселок, а Владимир заковылял к себе в сарай. Как только они скрылись из виду, покусанная нога заныла со страшной силой, и Владимир с трудом добрался до своего постоя.

– Твою мать! – сидя на кровати и снимая с себя одежду, сквозь зубы матерился наш герой. – Еда опять кончается, бригады нет, работа стоит… и тут ещё эта гребанная собака, как бы действительно бешенство не началось. Кажется, у меня температура повышается. Водки, что ли выпить… Докторша, правда, не велела, а хрен ли не велела, когда вон всего трясти начинает!.. Во время войны всем раненым всегда давали спирт!

И Владимир налил себе полстакана водки, резко выпил её и заел последним сырком «Дружба». Кильку есть ему не хотелось. Через несколько минут стало лучше, озноб, который пошёл по телу, пропал. Владимир налил себе ещё водки, но теперь плесканул на дно стакана, потому что кроме конфет и кильки в банке, закуски больше никакой не было, даже хлеба.

«А Дарья хороша! – пошла пьяная мысль в голове. – Вроде я ей понравился, вот бы с ней загулять! А эти тётки смешные… сразу ревновать начали. На десять лет меня старше. Правда, Верка тоже хороша, такая штучка! Вот ситуация, кругом классные дамы, а я покусанный весь, без жратвы, без бригады, лежу тут. А как там моя жена… вот завтра, если Бог даст, пойду на перевязку и из лагеря позвоню в Москву жене и на работу. Где этих парней носит, приедут они или нет?

Утром Владимира разбудил шум мотора мотоцикла. Это был Виктор Иванович.

– Ну, ты и горазд, поспать, Москва, время – десять часов, а у тебя конь не валялся, ты должен давно быть в поле, то есть в лесу! Так, при таком отношении к работе, ты денег не заработаешь…

– Да меня вчера, Виктор Иванович, собака покусала! Всю правую ногу разодрала…

– Это где ж тебя угораздило?

– Да, на дачках. Пошёл вечером погулять, и вот такой компот!

– А не хрен по ночам болтаться… на баб, что ли, потянуло? У тебя – семья, у тебя – жена беременна, как ты сам мне говорил, и ты должен думать только о работе! Работаешь восемь-десять часов, пока пять-шесть куч не сделаешь, вот, я на тебя посмотрю, какие у тебя бабы будут в голове! И только так можно заработать в лесничестве серьёзные деньги…

Потом он вытащил из люльки мотоцикла бензопилу «Дружба».

– Бери, пригодиться, большие сухие деревья пилить, их тоже убирать надо! Да, а где твоя бригада? Ты говорил, что они в среду должны приехать, а сегодня – суббота и я их что-то не вижу.

– Я их тоже не вижу! – зло сказал Владимир. – К вечеру пойду в пионерлагерь, буду звонить.

–Давай, звони, а то время идёт, а работа стоит.

И он уехал, а Владимир опять лёг. Ногу продолжало крутить, а тело начало опять знобить.

– Лесничий, тоже мне, хрен лысый! Нет, чтобы поинтересоваться, как я себя чувствую, отвезти меня на мотоцикле в медсанчасть или в местную больницу, так нет, давай скорее деревья руби, а то план я не выполняю. Так, наверное, во время войны комиссары заставляли раненых бойцов вставать в строй. Что, нога прострелена, истекаешь кровью?.. Херня, бери винтовку и бей фашистских гадов. Родина тебя не забудет!

– Доброе утро, мы пришли, как обещали, – и в дверях сарая показались женские лица.

Это были Вера и Маша. Владимир от их появления слегка опешил.

Они поставили какие-то пакеты на стол, тут же начали в сарае наводить порядок, что-то мыть, что-то убирать. Затем сбегали к Марье Ивановне, заняли у неё кипятка, и скоро втроём начали пить чай, есть варёные яйца, макая их прямо в соль, и весело болтать о житейских делах.

– Галька со своим сыном уехали сегодня в Москву – тёща заболела, – рассказывала, почему-то очень весело, Маша, – вот и отдохнули, а собирались на даче пожить два месяца…

– Это какая Галька, которая на Красной улице живёт?

– А то ты, Вер, не знаешь, неделю назад за почтой вместе ходили…

– А, эта… такая вся манерная и «воспитанная». Это, Соня, не трогай, Это, Соня, не бери. это, Соня, не ешь, помыть надо! Так она воспитывает свою дочку, а зачем такой контроль, если дача, природа какая…

– Ну, как ты, Володя? – не сбавляя темпа разговора, продолжала Вера, как бы вдруг вспомнив о больном. – Как твоя нога?

– Да крутит и ноет…

– Мы тебе сейчас перевязку сделаем, если крутит! – продолжала говорить с напором Вера, видимо, крепкий чай начал действовать на неё. —Мы вот тут бинты принесли, йод, перекись водорода, чего тебе переться в пионерлагерь?.. Километр – туда, километр – обратно, это не будет полезно тебе и твоей ноге…

– Да мне бы из лагеря в Москву позвонить надо, узнать, почему мои ребята не едут. Обещали в среду…

– Ребята обещали, Давай сюда ногу, потерпи! Наверное, кровь прилипла к бинтам. Я сейчас перекисью водорода её отмою, вот так, молодец… Тебе хотя бы два дня отлежаться надо, а там, глядишь, и ребята твои подъедут.

– А кто работать будет, кто план будет выполнять? Уже три дня не работаю, и бойцов моих нет.

– Так, держи ногу! Ну, что, – сказала Вера, – рана подсыхает…

– А что так крутит?

– Крутит–не крутит… сам, что ли, не видишь – рана подсохла, нагноения нет. Давай буду тебя бинтовать, хватит рассматривать укус, всё в порядке!

И Вера энергично стала перевязывать ногу нашему герою, и прядь её волос время от времени касалась ноги Владимира. Ему вдруг стало так хорошо, так замечательно.

Две очаровательные женщины так заботливо ухаживают за ним, так беспокоятся о нём. Кормят его, поют его вкусным чаем с вареньем, о чём ещё можно мечтать ему в его положенье!

«Жизнь всё-таки классная штука» – Владимир с умиленьем смотрел, как Вера бинтует его ногу. «А где-то там – Дарья, а до неё идти и идти, а вот рядом – классная женщина, её руки такие нежные и она такая желанная, ну и пусть, что старше меня, какое это имеет значение! Я её уже хочу».

И Владимир своей рукой нежно погладил круглое плечо Веры.

– Ты чего? – встрепенулась женщина и внимательно посмотрела на нашего героя. – Больно? Или уже поправляешься, и шалить начинаешь? Так ты того, лежи смирно и помни, что я женщина замужняя и разные там «шуры-муры» – это не ко мне… вон к Машке приставай, она у нас разведённая… ха-ха-ха!

Машино лицо сразу вспыхнуло огнём, женщина тяжело задышала.

– Ну, знаешь, Вера, за себя отвечай, а на меня переводить стрелки нечего!..

– Хорошо, хорошо, девушки, – вмешался Володя, – давайте не будем спорить! Вы такие замечательные, такие удивительные, восхитительные, спасли меня от голодной смерти и от тяжёлой травмы. И я предлагаю сегодня вечером… пойти в лес. (Владимир ещё не придумал, зачем идти в лес.) Пойти в лес и сделать до неба костёр…

– Лучше лежи, придумщик ты наш, – мягко сказала Вера, заканчивая бинтовать ногу.

– Тебе что врачиха сказала? – подхватила разговор Маша. – Целую неделю из дома не выходить, водку не пить и с девками не гулять, а ты ночью в лес – костёр до небес! Всё, лежи, отдыхай, мы к тебе завтра с утра придём.

И они ушли.

Владимир остался один, и у него сразу испортилось настроение. «Куда пошли, зачем пошли, ах да, у них дети, старики, их тоже надо кормить. А Верка, всё-таки хороша, такая приятная, такие округлые плечики, и сиси, такие округлые из-под сарафана выглядывали, когда она наклонилась ко мне… Да, с ней загулять было бы здорово! Да и Машка тоже ничего, такие у неё колени привлекательные, правда, всё время комплексуется и краснеет. Эх, до чего же хороши девки на Руси! Я теперь понимаю татар, которые при своих набегах на наши земли в средние века наших девок так ценили. Что у татар есть? Чёрные, волосатые, коротконогие бабы. Ну, конечно, бывают и у них красотки с горящими, как уголь, глазами. Но их мало, единицы…, а наши, ух, мурашки по коже! А что это я так распылился?.. Да, а как не распылиться, если с женой любовью последний раз занимался месяца три назад. Она всё “не надо, не надо…, выкидыш может быть”».

Владимир повернулся на бок и задремал, и приснилось ему, что у него гарем, и что он – шейх где-то на востоке. Девушки, женщины, одна краше другой, принимают ванну в огромном бассейне, а он, Владимир, шейх, сидит в кресле, его опахалом обмахивает евнух, и он наблюдает купание своих жён.

«Какую бы мне из них выбрать сегодня на ночь? А что значит “какую?”. Они – все мои. Хочу – вон ту полнотелую блондинку, или нет, вон ту, рыжую, грудастую, как она весело плещется! А вон, тоже блондинка с удивительно роскошными ногами, а её попа, умереть можно от её попы! А что если сразу трёх…»

«А не много ли тебе будет?» – спросил его потусторонний голос.

«Много! Разве это много? Я где-то читал, что один шейх имел две тысячи жён и две тысячи наложниц. Вот это гарем, вот это шейх! И он всех своих женщин привозил в Лондон, шёл с ними на улицу “Пикадилли Стрит” и там каждой, понимаете, каждой покупал драгоценности, а потом ночью занимался с ними любовью…»

«Сразу с четырьмя тысячами?» – спросил голос.

«Зачем с четырьмя?.. Брал в первую ночь девушек сорок…»

«И что, всех их удовлетворял?» – опять спросил голос.

«Да, а что тут такого? Реально удовлетворял всех, используя Тантрическую любовь».

«Это что за метод?» – опять вмешался голос.

«Очень простой, правда, тренироваться надо! Занимаешься с женщиной любовью, и когда чувствуешь, что твои золотые нити вот-вот должны полететь во “врата Счастья” и покинуть тебя, в это время видишь, что твоя девушка испытывает оргазм (улетает на белых крыльях любви на “Нефритовую башню”), то эти нити далеко не отпускаешь, а возвращаешь обратно в свой организм. После такого сексуального сеанса твоя женщина удовлетворена, ты удовлетворён также, но стал ещё крепче и моложе, и через пять минут можешь продолжить заниматься любовью – либо с той же женщиной, либо с другой. И опять через этот приём удовлетворяешь её. И так всю ночь. Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят…, сколько надо, хоть сто!!! И понятно, что четыре тысячи женщин – это не предел. Но денег на содержание гарема надо иметь много! Очень много!!!»

«Покажешь, как это надо делать?» – опять спросил Владимира потусторонний голос.

«Да покажу, только не сегодня!» – почему-то с трудом ответил Владимир и проснулся.

Солнце уже садилось, какие-то птички весело прыгали рядом с сараем.

Владимир сел на край кровати и почувствовал, что его трусы влажные.

«Так, пора загулять, только вот с кем? С Верой, Машей?.. Может, Дарьей или с докторшей?.. Тоже, между прочим, привлекательная женщина А надо со всеми загулять одновременно, как во сне мне приснилось!»

И Владимир начал представлять, как он в окружении четырёх дам идёт в густой лес, и как там всю ночь он удовлетворяет этих дам.

«Надо начинать с Машки, – начал он мечтать, – чтобы быстро не кончить, а потом – докторшу на мягком мху, затем – Веру…, и в конце – Дарью, как самую молодую и самую сладкую, и здесь можно даже кончить.

Тьфу ты! Что это со мной делается!..

Вот что значит три месяца воздержания!

А потом те же бабы будут судачить, мол, “жена беременна, а он ночью, в лесу, подло оттрахал нас и бросил одних в темноте, и это называется ‘порядочный мужчина’?! Как она с ним живёт?

Ведь он – сексуальный террорист, ему лечиться надо! Представляете, четверых красивых женщин в тёмном лесу…, и не по одному разу, а помногу раз, как какой-то шейх, мы еле домой вернулись, а ему хоть бы что!

Это что же делается, это куда смотрит милиция и общественность!

И этот человек хочет стать членом Коммунистической Партии Советского Союза! Он и так Член, член, член…”» – какая-то женщина взвизгнула рядом, и кругом загалдели, затопали ногами люди…

Владимир нашёл себя опять лежащим на кровати, и сумерки начали накрывать озеро, поле, деревню, сарай.

«Опять заснул и опять какая-то чертовщина приснилась! Хватит фигнёй заниматься, завтра с утра пойду на работу…, вроде чувствую себя лучше!»

Но, тут же другая мысль вошла в голову Владимира:

«А как же девушки?..

Они обещали завтра к тебе с утра зайти. Девушки… зайти.

Сначала – работа, потом – девушки, а то я наработаю здесь. Вон уже шесть дней прошло, как приехал, а сделал всего две кучки…»

И Владимир достал вторую бутылку водки, налил в стакан огненной воды и с отвращением выпил. Почему с отвращением? Да потому что пить ему не хотелось. Ситуация, как он её понимал, вокруг него не улучшалась, а наоборот, только ухудшалась.

Утром следующего дня Владимир проснулся рано.

Умылся, осмотрел свою ногу, вроде всё в порядке – не ноет и не болит. Съел оставленное девушками яйцо, попил чаю, взял топор и пошёл в лес.

Погода была великолепная. Невысокое солнце мягко освещало озеро, поле, дорогу, по которой бодро шагал Владимир, напевая песню Высоцкого: «А нам не свернуть, не повернуть, мы выбираем сложный путь, опасный как военная тропа…».

Но, зайдя в лес, его энтузиазм как-то улетучился.

Найдя место, где он занимался «санитарной чисткой», Владимир почувствовал, как всё вокруг изменилось, как будто он был здесь не три дня назад, а месяц тому. То ли от раннего утра, то ли от того, что он в лес вошёл в другом месте, то ли от того, что потерял кураж и сноровку в работе первых дней. И ещё ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Он передёрнул нервно плечами, дал себе команду «Работаем!» и размахнулся топором, чтобы срубить небольшую засохшую осину, как тут же топор отскочил от дерева и тупо ударил остриём в больную ногу нашего героя, ниже колена, в кость.

– А-а-а-а! – завопил Владимир на весь лес, прыгая на одной ноге, – у-а-а-а, твою мать, как больно, а-а-а!..

Он бросил с отвращением топор и трясущимися руками начал снимать свои штаны, предполагая (не скрывая своего ужаса, что увидит отрубленную ногу), что покусанной собакой ноги больше нет.

К его удивлению, на ноге была небольшая рана с маленькой каплей крови и огромный расползающийся синяк.

Владимир тяжело вздохнул, поправил одежду, присел на несколько минут на старую кучу, опять тяжело вздохнул, подобрал топор и, сильно хромая, поплёлся в деревню. Теперь его ничего не радовало – ни ласковое утреннее солнце, ни поле с колосившейся рожью и пробивающимися кое-где сквозь неё васильками, ни приветливое озеро с золотой песочной отмелью.

Боль в ноге заслонила всё великолепие окружающей природы.

Владимир ввалился в сарай и тут же дрожащей рукой налил себе чуть ли не полный стакан водки. Потом опять посмотрел на рану (нога сделалась вся синяя до колена и распухла), вылил немного водки на рану. Оставшуюся водку разом маханул и со стоном повалился на кровать.

«Что же это такое?!

Сплошное невезение! Идут удары в левую ногу, как же я работать теперь буду…, а вдруг гангрена, надо бы в медсанчасть пойти…, да я в таком состоянии до неё не дойду!.. – размышлял закосевший герой. – Как в нашем колхозе беда за бедой – купили двух быков и оба с пи…ом, Вот эти дурацкие стишки про меня, точно про меня!»

– Здравствуйте, Владимир! – на пороге сарая появились Вера и Маша.

Они весело, шумно вошли в сарай с какими-то пакетами и сумками.

– Мы тебе тут немного поесть принесли, если ты не возражаешь! – и Маша принялась вытаскивать из сумки банки с вареньем, с компотом, с повидлом. – Вот, ешь, поправляйся!

А Вера тем временем достала варёные яички, сыр, домашнее сало.

– Ну, как ты, как нога…, заживает?

– Какой, к черту, заживает, – выдавил из себя Владимир.

Здесь девушки внимательно посмотрели на молодого «помощника лесничего» и заметили, что он не трезв.

– Вроде у тебя рана лучше стала…, затягивалась.

– А сегодня, – перебил Веру Владимир, – хуже! Вон, посмотрите, что делается, кажется, гангрена пошла!

И Владимир нагло снял при дамах свои штаны (это потому, что маханул стакан водки, так бы он в жизни этого не сделал) и показал свою левую ногу.

Маша и Вера тревожно осмотрели ногу.

– Но, это совсем не укус собаки, это у тебя новая травма, когда ты её успел получить?

– Когда, когда …, когда на работу ходил, вот когда, ха-ха-ха-ха! —захихикал наш пьяный герой.