Крылья Тайболы

– Нам не до книжек. У нас здесь и библиотеки нет. Сегодня целый день огребаю снег, валит и валит…

– Плохо, а мы вот читаем не только брошюрки, но и серьёзные книги, – сказал Якутин, – доставая из-за пазухи бутылку водки и пересказывая в очередной раз анекдот про книжки.

Хозяин рассмеялся, а хозяйка сказала:

– Он опять начитается, а завтра вместо работы будет отдыхать.

– Отдыхать тоже когда-то надо, – возразил Якутин, – Вот, знакомьтесь – это наш главный инженер, недавно приехал, я вам о нём рассказывал.

Хозяин, которого величали Алексей Алексеевич, поднялся с деревянного дивана и стал ставить самовар. Потом он, не спеша, вокруг бутылки, стоящей на чистом столе, стал ставить различные миски, тарелки и, наконец, водрузил в центре большую тарелку сёмги, нарезанной крупными ломтями, у которой был такой аппетитный вид, что она сама просилась в рот.

– Садитесь ближе, будем пить чай, – сказал хозяин, заваривая чай в маленьком чайнике и ставя его на конфорку сверху самовара.

Сидеть в этой деревенской избе с гостеприимными хозяевами оказалось очень уютно. За окном кромешная темень, а они находились в маленьком оазисе, которому не страшны ни холод, ни мороз.

После утоления голода хозяева и гости принялись за чай. Алексей Алексеевич всё наполнял и наполнял из самовара освободившуюся чайную посуду. За разговорами постепенно опустела тарелка с сёмгой. Хозяин её снова наполнил рыбой.

– Мы живём с запасом, – рассказывал он, – Без запаса никак нельзя. Деревенская простая пища у нас всегда есть, даже в неурожайный год. Дети подрастают, их тоже надо кормить. Парни уже сами еду добывают, растут настоящими рыбаками. Дочка тоже рыбак, помогает матери по хозяйству обряжаться с коровой. А летом позову вас на сенокос. Мне инженеры на сенокосе очень нужны! Лишние руки никогда не помешают. Будете осваивать смежную профессию.

– Профессия эта нами давно освоена, – сказал Брызгалов, – Выросли все в деревне, на печи в сенокос не лежали, помогали взрослым.

Якутин неожиданно сказал:

– Ты знаешь, Витя, скоро Кутузова будем раскулачивать. Он ловит запрещённую для простых рыбаков сёмгу, но не только сёмгу, но и другую рыбу; имеет свой трактор; есть у него и свой пароход. Чем не кулак?

– Меня уже раскулачивали, – сказал Алексей, – Давно это было, но до сих пор помню ехидного следователя, который так и норовил засадить в тюрьму. Времена те прошли, но всё равно боюсь. Вы там не болтайте про сёмгу.

– Да ты что, Алексей, – сказал Якутин, – Это же шутка! Виктор болтать не будет, ну, а я тем более. Мы своих людей не закладываем. Кто нас тогда будет так щедро угощать? Ты не принимай все разговоры всерьёз. Мы отсюда выйдем и всё забудем.

– Это я так, к слову. Я знаю, что вы меня не предадите. А трактор и катер – это у меня от леспромхоза. В сезон, по весне, я занимаюсь сплавом леса, считаюсь их работником. Держу технику дома, поэтому сам за ней и слежу. Старший сын мне хорошо помогает. Когда сплавляем лес, попутно и рыбу ловим. Весной вся река наша, от верховьев до устья, до самого лесопильного завода. А уж когда река летом мелеет, сижу дома – это время засчитывается, как ремонт техники.

– Хорошая у Вас работа, – сказал Брызгалов, – Сам себе хозяин!

– Это лучше, чем быть под пяткой у начальства. А так начальство от нас далеко, мы сами по себе, оно само по себе.

Якутин встал из-за стола:

– Ну, нам пора! Застрянем, придём к тебе за трактором, надеюсь, вытянешь?

– Проедете! Сын у меня каждый день ездит.

Якутин утащил хозяина в сторонку, где они о чём-то посовещались, после чего хозяин вышел в коридор и вернулся со свёртком, который передал Якутину.

Попрощавшись, инженеры сели на замёрзший мотоцикл и двинулись в обратную дорогу. Брызгалову опять пришлось мотоцикл толкать до основной дороги.

– Я у него взял кусок рыбы, – сказал Якутин, – Надо для дела. При тебе я не стал просить. Я тебя знаю, а он знает плохо, мог бы и отказать, хотя этот мужик меня пока не подводил.

– Так ты и будешь меня со всеми крепкими мужиками знакомить? – спросил Виктор.

– Нет, со всеми не буду. В следующий раз буду знакомить с девками. Подберём тебе жену.

– Этим я как-нибудь займусь сам!

– Ну, сам так сам. Я не настаиваю.

Короткая дорога в семь километров заняла у них более получаса. За время их пребывания в гостях замело колеи, по которым они ехали. Мороз немного успокоился, но подул сильный ветер. Вместе со снегом получался настоящий абразив, который драл лицо. Брызгалов ещё мог немного спрятаться, а Якутину прятаться за рулём некуда. Спасало немного ветровое стекло, но сквозь него ничего не видно. Поневоле приходилось водителю вытягивать шею, чтобы хоть немного видеть дорогу.

Приехали они уже за полночь и сразу разошлись по своим квартирам.

Следующее утро в предприятии оказалось не радостным, особенно для Раева. Он составил план полётов, распределил экипажи, работу, а утром оказалось, что двух самолётов не хватает. Он понимал, что вина инженерной службы небольшая – самолёты пришли из рейса неисправными и их не успели за рабочее время привести в норму. С утра лайнеры стали восстанавливать и доводить до ума, но всё равно ему это не нравилось. Самолёт стоит в плане, значит, он должен летать!

Два экипажа с утра ходили за ним по пятам, оставшись без работы. Чтобы они ему не надоедали, Дмитрий Сергеевич отправил их домой.

– Если надо будет, вызовем, – сказал он.

Пилоты побурчали, но удалились. Раев имел семью. Ему дали в конторском доме отдельную квартиру. Маленький ребёнок являлся основным аргументом при распределении жилплощади. А площадь распределялась вопреки всем нормам и правилам. На это закрывали глаза и райисполком, и райком партии, и начальство, и профсоюз. На первых порах жильё давали так, чтобы, как можно меньше осталось недовольных, лишь бы как-нибудь заселить, чтобы люди не остались на улице. Пилоты имели преимущество, так как их профессия непременно контактировала с определённым риском, им нужен полноценный отдых перед полётами. А единственным преимуществом являлось, пожалуй, то, что жилплощадь давали на втором этаже двухэтажных деревянных домов. На первом этаже селили всех остальных.

До работы в новом предприятии Раев имел опыт работы в Нарьян-Маре. Летал за Полярным кругом, где зимой и солнца практически не бывает, лютуют морозы. А ландшафт – сплошной ровный белый ковёр, не имеющий ни конца, ни края. В пасмурную погоду вообще всё белое: и сверху, и снизу, и по бокам. Умение ориентироваться в таких условиях есть только у тех, кто отлетал на Севере определённый срок.

В Тайболе и вокруг неё стоял лес, где каждая ёлка, каждое болотце являлись ориентиром. Летать среди ориентиров немного проще и интересней, не так однообразно. Свой опыт Раев передавал молодым пилотам, набранным со всего Союза. В отличие от техников, пилотов брали всех, кто пожелает работать на Севере. Были тут и украинцы, и прибалты, и представители южных республик, а также новобранцы-выпускники лётных училищ.

Раеву предстояло каждого обучить, проверить на лётную пригодность и дать допуск к определённому виду работ. К пассажирским перевозкам допускались наиболее опытные экипажи. Своим примером командир приучал подчинённых к дисциплинированности и порядку. Раев считался одним из немногих пилотов, кто не брал на борт «зайцев». С этим распространённым явлением в гражданской авиации он упорно боролся. На самом же деле «зайцев» возили практически все экипажи. Раев это знал, но поймать нарушителей оказывалось сложно. Разве во время полётов, когда летаешь сам, за всеми уследишь?

Дмитрий Сергеевич журил попавшихся «шалунишек», песочил на разборе, но через некоторое время всё повторялось. Настроение ему это не портило, но на общих показателях по дисциплине его звена сказывалось.

Сегодняшнее настроение испортилось от отсутствия самолётов, а это для пилота главное горе. Вся заработная плата завязывалась на налёт часов: не будет налёта – не будет премии. А чтобы имелся налёт, нужны самолёты. Замкнутый и заколдованный круг, из которого мог вытащить только Якутин, а он каждый раз ссылался на объективные причины.

К инженерам Раев относился не доброжелательно, но терпимо. Он понимал, что им друг без друга существовать трудно, поэтому старался прислушиваться к мнению инженеров и иногда шёл на уступки. Мог, если надо, поменять экипаж или направить самолёт не по утверждённому, а по другому маршруту, если возникала такая необходимость, а начальник АТБ просил лично. Необходимость такая возникала. Три смежных района, где базировалось по звену самолётов, то и дело требовали запасные части или специалиста для решения сложного вопроса с техникой. Приходилось в срочном порядке направлять самолёт в нужный населённый пункт со специалистами и запасными частями. Инженер, как правило, летел один и брал с собой опытного техника. А в экипаже в таких случаях присутствовали Раев или Репанов на случай, если понадобится принимать решение по экипажу.

Инженер в последнее время для таких командировок имелся один. Зимин всегда находил причину, чтобы не лететь. Серый очень нужен на базе. Оставался единственный кандидат – Брызгалов. Виктор никогда не отказывался. Он очень любил летать, техники не боялся и мог всегда принять сам правильное решение или советовался с Якутиным по телефону.

Дмитрий Сергеевич наказывал экипажу, чтобы специалистов ждали до тех пор, пока они не освободятся, и затем экипаж доставлял их обратно на базу. Другого транспорта, кроме самолёта, чтобы вернуться, не имелось.

Кроме работы, немало беспокойства Раеву доставляло общежитие, где для организации своего досуга молодые пилоты устраивали чаепития с приглашением гостей. Чаще это оказывались гости женского пола, и в таких случаях не обходилось без спиртного. Единственным культурным развлечением в посёлке являлось кино, которое изрядно надоедало. Телевидение только-только зарождалось. Имелся единственный телевизор у местного «Кулибина», который через самодельную антенну что-то ловил и телевизор с большими помехами показывал одну программу.

Раев и Репанов проверяли общежитие регулярно, но всегда оказывалось, что во время проверки всё находилось в порядке. Пилоты, «принявшие на грудь», успевали спрятаться. Прохождение медицинского контроля утром их не сильно смущало, так как молодой организм позволял проходить его без каких-либо затруднений.

Сегодня Раев задумал осуществить очередную проверку. Отправив экипажи домой, он оказывался не очень уверен, что они будут сидеть, сложа руки, и читать газеты. Он закончил летать, но настроение за полдня не улучшилось. Запланированная работа выполнена частично, а часть её перенесена на завтра.

Чтобы не видеть этот бедлам на работе, он прогулочным шагом пошёл в общежитие. Тут тоже ждало разочарование. Отдыхающие пилоты праздновали день очередного выходного. Ещё в подъезде он услышал громкие голоса и женский визг. Его визита, зная, что командир звена летает, явно не ждали. Постучав, Раев вошёл. Прямо у входа стояла молодая девушка в расстёгнутом пальто. Она, улыбаясь, протянула руку ладошкой кверху.

– Валентина, – сказала она Раеву, нисколько не смущаясь.

Пилоты, увидев его, мгновенно протрезвели и, сделав непринуждённый вид, наводили порядок. Раев заметил, что здесь же находился женатый пилот Романов из своей, соседней квартиры. Он по возрасту старше ребят, проживающих в общежитии, но предпочитал отдыхать вместе с ними.

– Очень приятно, Раев, – сказал Дмитрий Сергеевич, игнорируя протянутую руку или просто не замечая. Его взгляд пронизывал пилотов.

– Садитесь с нами откушать чайку, – сказал второй пилот Вася по фамилии Копейкин. Василий никогда не смущался и не оправдывался. Он на пару лет старше других пилотов, по натуре весельчак и заводила.

– Ну, что за дела? Бросаете вы меня под танки! А если бы со мной зашёл Репанов?

– Но не зашёл же, – сказал Василий.

Остальные пилоты предпочитали помалкивать, чтобы не нарываться на неприятности.

– Мы ничего не делаем, – продолжил Копейкин, – Вот к нам зашла в гости девушка. Днём принимать женщин не запрещается, угощать чаем тоже. Только она чего-то стесняется и не садится. Полёты сегодня закончились, вот мы и организовали досуг. У нас все холостяки. Надо же нам когда-то жениться, заводить детей, чтобы быть морально устойчивыми! Только Валя никак не может выбрать нужного жениха. Я не подхожу, так как старый и облезлый, – он махнул рукой на темечко, где едва проклёвывалась лысина, – И не комсомолец. Эти комсомольцы, – махнул он рукой на товарищей, – Но в женихи вообще не годятся, слишком молодые и трезвые. У них ничего нет, кроме заработной платы и форменной       одежды. Для Валентины они все на одно лицо.

Пока Василий говорил монолог, со стола на кухне таинственным образом исчезли бутылка и стопки, а с пола мусор.

– Я отдыхать не запрещаю и жениться тоже. Только всему есть своё время. У вас ещё не закончился рабочий день.

– Так мы же только побаловались чайком! А полётов сегодня всё равно не будет, нам техники сказали.

– Ну, ладно, я пойду к себе.

– А чайку? – спросил Василий.

– Дома попью. Не нарушайте порядок, – напутствовал Раев, открывая дверь.

Он понял, что зря заходил. Настроение не улучшилось, а только ухудшилось. Воспитатель из него никакой, сам в своё время вёл себя точно также. Раев быстрым шагом по скрипящему снегу направился к себе домой. Старые покосившиеся дома вдоль центральной улицы подсвечивали весёлыми огоньками окон. Раев свернул на тропинку, чтобы спрямить маршрут до штаба, где он проживал в отдельной квартире, составленной из трёх комнат. Тропинка едва угадывалась. На соседней улице совсем сумрачно и неуютно. Такие же старые дома обросли здесь заборами, сарайчиками, хлевушками, отчего улица стала больше похожа на груду покосившихся домов. По пути встретились два трелёвочника, стоявшие прямо у домов, причём не очень красиво, добавляя неказистости в и без того невзрачную картину.

Новый день начался опять с неприятностей. Телефонный звонок из соседнего района взбудоражил весь личный состав. Оттуда сообщили, что у самолёта оторвалась лыжа, развернулась поперёк полёта и висела на тросах. Самолёт летел в районный центр, на базу, но это никак не успокаивало. Садиться ему надо на одну лыжу, а лёту ещё не меньше часа. Доклад в управление только подлил масла в огонь. Начались беспрерывные звонки об уточнениях всех обстоятельств. А кто эти обстоятельства знал? Самолёт летел из самой северной глуши, почти с оконечности полуострова Канин, где связь существовала, но связаться не всегда удавалось.

Оставалось только ждать и надеяться на мастерство экипажа при посадке. Выждав этот злополучный час, все облегчённо вздохнули. Командир самолёта Яшин мастерски посадил самолёт на одну основную лыжу, погасил скорость и, уже потом, опустил самолёт на другую стойку. Для такого случая посадка выглядела идеальной.

С этого момента и улучшилось настроение у Раева. Видимо до этого мучило какое-то предчувствие, хотя он за работу второго звена не отвечал. Там имелся свой командир звена Скоков. Впрочем, пилотам, кроме обсуждения посадки, нечего, по существу, больше обсуждать, с техникой разбирались инженеры, а раз ничего не случилось серьёзного, этот случай постарались забыть. Правда, впоследствии он очень много раз всплывал на разборах всех уровней.

Только после обеда Раев вдруг вспомнил, что сегодня хватило самолётов. Все экипажи по плану у него оказались задействованы. Инженерная служба делала внеочередную проверку лыж на самолётах, но выполнялось это между полётами, не отнимало много времени и никак не отражалось на работе.

Отделка здания изнутри медленно, но заметно выполнялась, преображая весь внутренний вид. Помещения стали похожи на жилые. За время этой работы Язёв и Брызгалов ближе познакомились и сдружились. Брызгалову уже не требовалось искать напарника на рыбалку. Язёв сам страдал отсутствием помощника, поэтому они быстро нашли общий язык. Осталось только дождаться вскрытия реки. Они вдвоём так и работали, но только Язёв старался это делать днём, а Брызгалов, получив конкретное задание, вечером. На общественные работы привлекались и комсомольцы, но в основном в выходные дни. На лаборатории с самого начала, как трудились два человека, так и продолжали трудиться, но они работали в своё основное рабочее время.

Виктор стал замечать, что Ефим старался лишнюю работу свалить на него.

– Гвозди есть в речном предприятии, я сам видел, – говорил он, – Обратись с заявкой к главному инженеру, даст он тебе гвоздей, только не забудь представиться, рассказать, кто ты такой и зачем нужны гвозди.

Зная всех людей, Ефим Ильич никак не хотел проявлять инициативу. Брызгалов видел в этом две причины: или была запятнана репутация, или донимала лень-матушка, но, зная его по работе, его ленивым назвать язык не поворачивался.

– А доски есть в ремстройучастке, – продолжал Язёв, – Там руководитель…, – он опять называл фамилию, – Надо обратиться к нему.

Требовалось очень много. Предприятие молодое, в запасе ничего пока не водилось. Всё приходилось просить и клянчить. Брызгалов бегал по селу, искал нужные предприятия, нужных людей, брал материалы и возвращался. Язёву он никаких претензий не предъявлял, понимая, что с простого работяги спрос маленький.

– Откуда ты, Ильич, всё знаешь, где и что лежит? – спрашивал Виктор.

Ефим Ильич только усмехался:

– Поживёшь здесь и сам будешь всё знать – это дело не хитрое.

Комната, где размещались инженеры, в конечном итоге стала обшита. Требовалась только покраска. С покраской решили подождать до тёплых дней, чтобы избавиться от «буржуйки».

Неожиданно Альберт Ибрагимович Галич вызвал Якутина и сказал:

– К нам едет настоящий инженер из института по распределению. Готовьтесь к встрече. Теперь, я думаю, дело пойдёт на лад. У нас из имеющихся инженеров только у Серого есть диплом. Ты учишься, другие вообще без высшего образования. А теперь будет настоящий инженер с диплом и со знаниями.

Якутин хотел возразить, что инженер будет «сырой», без практики, и что ему на первых порах учиться и учиться, но не стал портить приподнятое настроение у командира. «Это наши внутренние дела», – подумал он.

К встрече инженера всё оказалось готово. В назначенный день все инженеры пришли встречать рейсовый ИЛ-14. Пригревающее весеннее солнышко ласково улыбалось. Инженера узнали сразу. По трапу спускался молодой интеллигентный человек в тёмно-коричневой фетровой шляпе, довольно худощавый с проницательным взглядом. Его глаза шарили по толпе встречающих, как будто отыскивая знакомых. От местных людей он сильно отличался, как по одежде, так и по манере держаться.

Его окружили, здороваясь за руку, похлопывая по плечу. Якутин не дал ему задать основной вопрос по поводу жилья.

– С жильём мы решим, – сказал он.

– Но у меня жена…, – неуверенно начал фразу инженер.

– И с женой тоже. У нас все вопросы решаются сразу.

– Катугин Василий Юрьевич, – наконец, представился инженер, – Я бы хотел снять частную квартиру. У меня всё же семья. Общежитие меня не совсем устраивает.

– Будет тебе и частная, – Якутин продолжал свой напор, – Сегодня день приезда. Все инженеры в сборе, поэтому сначала мы устроим вечерний чай, там всё и обсудим. Голоден? – спросил он.

– Так, немного.

– Вот поэтому сначала идём в столовую. Вещи где?

Вещи нашлись. Больше у трапа делать оказалось нечего. Якутин как-то незаметно отсеял Зимина и Серого, зная их привычку устраивать праздники по любому поводу. В столовую пришли втроём.

– Тебя Виктор Алексеевич проводит после столовой до временного жилья. Немного освоишься, а вечером мы все соберёмся. Настоящих инженеров у нас пока только один, остальные без дипломов. Ты будешь второй. Работа трудная, но интересная, увидишь много такого, чему в институте не учат. Да смотри не зазевайся, у нас девки бойкие, уведут от жены моментом, – Якутин хохотнул.

– Нет, я люблю свою жену, девок мне не надо.

– Это шутка, не воспринимай всё всерьёз, – оправдывался Якутин.

– Шутки я понимаю. Сам шутник! – Катугин тоже улыбнулся хорошей открытой улыбкой.

– Вот и хорошо, – сказал Якутин, – Значит, сработаемся.

Якутин, как всегда, взял обслуживание и расчёт за обед на себя – это давно стало одним из его правил: никогда и никому не быть должным, быть гостеприимным.

Василий Юрьевич оказался общительным. Во время обеда задавал много вопросов, но сразу предупредил:

– Я сюда только на три года. Если удастся – заведу детей. Пока тут работаю, они подрастут, а потом со всей семьёй поедем в Ригу, там у меня квартира, там моя родина.

– Это хорошо, что не скрываешь своих планов. Честный человек всегда ценится. А детей завести, проблем нет, помогут! Знаешь, какие у нас тут все молодые ребята! – Якутин опять хохотнул.

– Нет, уж лучше я сам, помощь пока не требуется, – Василий Юрьевич заканчивал свою трапезу, – Ну, я готов, пойдём, – сказал он, вставая из-за стола.

– Пойдём. Мы так и будем рассчитывать, за три года выжмем из тебя все соки. Так и настраивайся – эти три года работать в полную силу, – Якутин велел Брызгалову вести Катугина к себе, а сам остался на работе, – Вечером все увидимся, а, может, и раньше.

В общежитии инженеры задерживаться не стали. Катугин изъявил желание сразу оформляться на работу. Теперь уже Брызгалов водил его по штабу в том же порядке, в каком они ходили с Якутиным. Процесс выглядел так же, как и в прошлый раз, вплоть до выписывания аванса. Имелось только одно отличие: Брызгалов не умел входить в кабинеты по-хозяйски. Он робко стучался и просил разрешения войти. Оформили быстро: кто-то безразлично, но профессионально выполнял свою работу; кто-то заинтересованно, а Вицин опять пригласил всех курить. Затем он быстро помог решить все финансовые проблемы. Его, не смотря на его весёлый характер, никто не смел ослушаться. От него зависело всё штатное расписание, величина оклада, премия.

– Я сегодня накрываю стол, – неожиданно сказал Катугин.

– Накрыть стол, проблем никаких нет. Побереги деньги, они тебе ещё очень пригодятся. У нас здесь цены очень даже кусаются – это не Прибалтика и не средняя полоса. Если хочешь, сейчас сходим на экскурсию, покажу, в каких условиях трудимся, – Виктор жестом пригласил Василия Юрьевича к выходу.

– Пойдём, посмотрим. Мне пока всё равно делать нечего.

Брызгалов провёл инженера по всем объектам. На перроне теснились, задрав в небо нос, два огромных ЛИ-2.

– У вас тут, как в большом аэропорту. Самолёты, как челноки, приземляются один за другим. А я, честно говоря, думал: «Приеду в глушь, где, может, и самолётов не увижу».

– Работой не обижены. Справляемся, но людей пока острая нехватка. Вот отстажируем тебя, возьмёшь на себя часть нагрузки, а пока инженеры совмещают все инженерные должности, какие есть. Организационные вопросы тянет на себе Якутин, а с самолётами воюем мы. Я тоже приехал не так давно. На Ан-2 допуска пока не имею. Будем сдавать экзамены вместе, – разъяснил Виктор.

– Последние годы я только и делал, что сдавал экзамены.

– Никуда не деться. В авиации всю жизнь надо учиться и сдавать экзамены, иначе не бывает.

Они пришли в служебное здание.

– Ну, как, впечатляет? – спросил Брызгалов, – После столичной-то жизни.

– Я почему-то примерно так всё себе и представлял. Меня ещё в управлении предупредили, что предприятие создаётся вновь. Я сам пожелал приехать сюда, к вам.

– Ну, тогда все проще. Будем просто работать.

Долго ходить по зданию не пришлось.

– Вы ещё здесь? – спросил, завидев их, Якутин, – А я думал, что уже читаете книжки!

Наталья Алексеевна Гончарова, диспетчер производственно-технического отдела, присутствующая при разговоре, рассмеялась. Анекдот про книжки ходил давно, но ещё не приелся.

– Вот, Наталья Алексеевна, приезжают «женатики». И когда успевают жениться? Жених – красавец!

– Я замужем, мне женихов не надо.

– Разве замужем нельзя иметь жениха? – спросил Якутин и сам ответил:

– Муж для дома, а на работе можно иметь временного жениха. Ладно, не будем смущать парня, мы пошли. Сегодня Вы тут будете старшей, а инженеров я всех забираю.

– Ещё не все самолёты сели, – попыталась вставить своё слово Гончарова.

– Если надо, мы сделаем так, что все сядут. У нас сегодня праздник: день приезда настоящего инженера.

Зимин и Серый материализовались из ниоткуда. Отдельного приглашения им не требовалось. Так всей компанией инженеры и пошли к Зимину на квартиру, теперь уже являющуюся настоящим общежитием.

В этот раз Якутин пространно объяснял, как всё будет, рисовал открывающиеся перспективы, продвижение по службе.

– Надо только беречь личный состав, обеспечить жильём, – говорил он, – Кого надо – женим! Мы всё можем! Вместе мы сила! Василий Юрьевич освоится и будет ведущим специалистом, а потом и уезжать не захочет!

– А нас куда? Списывать? – вставил слово Серый.

– Кто же тебя, Евгений Анатольевич, спишет? Как работал, так и работай. Алексей Александрович планирует уехать, всё равно грядёт вечная текучка кадров. Специалистов будет всегда не хватать. А таким инженерам, как ты или Зимин, вообще нет равных и пока нет замены. Молодых специалистов будем воспитывать и учить, готовить себе достойную замену.

– Мы когда будем искать жильё? – спросил Катугин.

– Завтра и начнёшь искать, Евгений Анатольевич тебе поможет. Он давно перезнакомился со всеми местными жителями. Женщины за ним табуном ходят, только почему-то он до сих пор холостой.

– Мне ещё рано, – вставил слово Серый.

– Сейчас рано, а через год-другой, глядишь, будет уже поздно. Бери пример с Василия Юрьевича – моложе тебя, а уже женат и планирует завести здесь кучу детей, – Якутин хохотнул, – Причём, от помощи отказывается.

– Он мужик серьёзный, а мне ещё погулять охота, – Серый разлил очередную порцию водки по стопкам.

– Погулять, конечно, можно, но нельзя особенно увлекаться, особенно этим, – Якутин кивнул на стопки.

– А чем тут увлекаться? Если меньше литра за вечерок, я вообще это вредным не считаю.

– Хвастался заяц, пока в суп не попал, – ответил Якутин.

Катугин сменил тему этого бесконечного спора:

– Я слышал, у вас тут бетонную полосу строят? – спросил он у Якутина.

– Строят методом: шаг вперёд и два назад.

– Это как?

Якутин пояснил:

– Сначала плиты укладывают, потом оказывается, что у полосы не то направление. Плиты снимают и снова укладывают. И так несколько раз. Сколько тут уже денег «вбухали»! Такие у нас строители народной стройки. Медленно, но строительство движется всё равно вперёд. С весны мы на бетон ставим самолёты, очень удобно. Не надо чавкать ногами по грязи ни экипажам, ни пассажирам, обслуживать самолёт удобно. На грунтовых стоянках обслуживающие машины тонут в глине, не могут подъехать. Иногда самолёт буксируем на бетон, а потом уже его загружают. Мы к строительству никакого практического отношения не имеем. Там своя команда, их контролируют непосредственно командир и первый секретарь райкома партии.

– Я гляжу, здесь строительство идёт нешуточное.

– Строительство идёт, но наше дело самолёты. Вот-вот должна прибыть первая партия специалистов-техников из авиационных училищ, около десятка человек. Точнее – это уже не первая партия, в прошлом году прибыли два техника. Тебе, Василий Юрьевич, новыми техниками и предстоит заниматься. Они придут с полной головой знаний, но для практической работы пока временно бестолковые. За молодыми специалистами надо абсолютно всё проверять, иначе не избежать беды.

– Сначала и мне надо научиться, – возразил Катугин.

– Тебя будет стажировать Виктор Алексеевич. Как только оформишься, найдёшь жильё, так сразу и приступишь к работе, но сильно не расслабляйся. У него опыт большой, работал в большом аэропорту и на большой технике, а экзамены Алексей Александрович примет по всей форме, – Якутин перевёл дух и пошутил:

– А если они, инженеры, не смогут принять экзамен, тогда это сделаю я.

Теперь засмеялись все. Инженеры, кроме Катугина, знали, что Якутин технику обходит стороной и не стремится её познать в совершенстве. Однако все знали и то, что организаторских способностей у Якутина хватит на десятерых. Его боялись и ненужные мысли вслух не высказывали.

Дрова в печке весело трещали. Виктор выполнял роль дежурного кочегара. В квартире в этот час стало даже жарко. Большое количество людей нагревало воздух своим теплом, а Зимин исправно всех окуривал, отчего в воздухе висели сизые причудливые завитки дыма. Они завивались кольцами, причудливо изгибались и зависали над головой, как облака…

С весенним теплом, как перелётные птицы, стали прибывать курсанты из авиационных училищ. Кто-то ехал сам по желанию; кто-то, как Катугин и другие, отрабатывать положенные три года. Брызгалов, учитывая поставленную задачу, создать свою учебную базу, при собеседовании интересовался совсем не техническими навыками, а больше художественными способностями и другими талантами. Пока молодые специалисты не освоились и не обленились, он «брал быка за рога», настраивал на творческую работу принудительно-добровольно. А курсанты, зная, что придётся сдавать на производстве государственный экзамен, не смели перечить и отказываться. Те же, кто хитрее, просто не выдавали своих талантов.

Таким проверенным в жизни способом нашли художников, специалистов по созданию учебных пособий. Нашёлся даже настоящий музыкант, который загорелся желанием создать на предприятии свой оркестр.

Расселение в домашнее жильё с тёплым очагом проходило в том же темпе. Часть курсантов устроилась в общежитие, часть стала искать частные квартиры, а одна молодая пара с помощью руководства оказалась подселена к Зимину и Брызгалову в квартиру, для чего им выделили одну из двух комнат. Частную квартиру они искать не пожелали, а три медовых года согласны были прожить и так, включившись в общую очередь по топке печей. Техник по электрооборудованию Володя Аркадьев приехал с Украины, спокойный и уравновешенный по характеру, и хороший семьянин. Он выглядел худощавым и длинным, чёрноволосый. Его-то и присмотрел Брызгалов для создания учебных пособий по электро и приборному оборудованию в техническом классе. А парню сейчас было всё равно, где приложить свои старания, отрабатывая свою «ссылку», как все называли обязательный срок отработки после училища.

В седьмом часу утра оба общежития будил гул прогреваемых моторов самолётов. Рабочая смена техников, выпускающих утром самолёты, начиналась в шесть утра. Двигатели самолётов техники после подогрева запускали и выполняли их диагностику в рабочем состоянии. Брызгалов иногда выходил на работу тоже к шести утра, чтобы проверить работу утренней смены.