Желанная
С переполненным сливами
Тротуары держат воду.
Люди могут быть счастливыми
Даже в скверную погоду.
Сола Монова (Юлия Соломонова)
Позади конфетно-букетный период ухаживания, свадьба, незабываемый, овеянный романтикой медовый месяц.
Семейные отношения изменили жену до неузнаваемости: раздалась, совсем немножечко, но очень симпатично в районе соблазнительных ягодиц, в области талии, округлился животик до размера среднего по величине арбузика.
К ароматам цитрусов и пряных трав от её нежного, притягательного тела прибавился запах молока и ещё чего-то кондитерского, сладенького.
Двигается она теперь плавно, словно танцует балет, и постоянно оглаживает набухающее брюшко, словно ласкает котёнка.
Инна стала задумчивой, противоречивой, немножко капризной, но по-прежнему желанной. Даже, пожалуй, ещё больше, чем раньше. Вот только спит на ходу.
Проснётся, точнее даже, очнётся ото сна, встанет с постели, на ощупь накидывает на плечи телогрейку, не открывая глаз, и бредёт в сторону туалета, который, как принято в деревне, расположен на улице.
Доходит до двери, вспоминает, что на дворе осень, слякоть, зябко и лужи по колено, а ещё размокшая глина, возможно, ветер.
Её пробивает озноб. Приходится открывать один глаз, искать ведро, в которое она справляет нужду, звонко барабаня неудержимой утренней струёй по гулкой жести.
Получается очень эротично. Меня моментально посещает желание, которое, увы, удовлетворить не судьба. Не то чтобы табу, даже не график, но секс теперь исключительно по требованию беременной супруги.
Жена подходит к умывальнику, застывает с зубной щёткой во рту, снова проваливаясь в сон. Приходится ловить её в свободном падении, нести на кровать.
Прикосновения и вид сонной Верочки, посапывающей на моих руках, вызывают сильнейшее желание. Просто кошмар…
Укладываю в постель, сижу и вою, как волк в зимнюю стужу, от абсолютной несбыточности разыгравшегося совсем некстати вожделения.
Не даст!
Пытаюсь успокаивать себя, приговаривая, подражая испорченной пластинке, – я спокоен, мне хорошо, не очень-то и хотел, я её люблю, всё ещё будет.
От сорочки жены сочится головокружительный запах, усиленный духмяным теплом, исходящим от спящей прелестницы.
Спелая грудь изрезанная синеватыми малахитовыми прожилками кровеносных сосудов нахально вываливается наружу, маня доступностью, привлекательными очертаниями, обещанием блаженства.
Кладу на тёплую плюшевую мякоть ладонь, сквозь которую в меня вливается неудержимая похоть, заставляющая дрожать всем телом.
Невыносимая, мучительная кара. Всё-таки беременность – наказание для мужчины.
Моя девочка потешно посапывает. На лице блуждают тени эмоций, посетивших её в минуты предутренних грёз.
Интересно, что ей снится?
Конечно, не я. Теперь её прелестная головка занята до отказа другими видениями. Наверняка общается с будущим чадом.
А как же я!
Не успел насладиться ощущением пульсирующей тяжести аппетитного бюста с восставшими сосцами, как её тело сотрясли спазмы.
Опять тошнота, рвота и сопутствующая им истерика.
Едва успеваю подставить ведро, чтобы не опросталась на постель.
Верочка заходится в выворачивающем внутренности приступе, отплёвывается, ругается, вытирает губы краем простыни (опять придётся стирать), начинает рыдать у меня на плече, размазывая на рубашке коктейль из слёз и исторгнутых организмом ошмётков.
Это уже совсем иные ароматы. Они мгновенно гасят вспышку влечения, включая иные механизмы – желание помочь, облегчить страдания любимой.
Как же ей тяжело!
Приходится успокаивать, умывать, ласкать, заглядывая в потухшие глаза, пытаясь угадать невысказанные желания и потребности, которые появляются и исчезают, не успев реализоваться.
Долго в таком режиме мне не выдержать, а впереди ещё многие месяцы вынашивания плода, полуголодный сексуальный паёк, который может превратиться в сухой.
Грустно.
Зато нас скоро будет трое.
Через некоторое время ситуация поправилась, но не так чтобы очень. Несмотря на облегчение, отступление тошноты и головокружений, начала Инна уроки любовного танца систематически прогуливать.
Теперь она может выдвинуть в оправдание любую причину, объём и разнообразие которых растёт и расширяется.
Вроде привыкнуть пора, но черти внутри меня с этим не соглашаются, то и дело устраивают шабаш, приводя в озверение. Кажется, будто привязали к детородному механизму суровую бечеву, а клубок передали в управление жене, которая спрятала ниточку подальше от глаз, прямо в свои кружевные трусики, и водит меня на верёвочке, как деревенские бабы племенного бычка.
Взять бы да отрезать поводок, да петелька здорово затянулась, того и гляди нальётся моё мужское эго кровью и лопнет.
Женщины, похоже, это знают, чувствуют власть, позволяющую контролировать сознание партнёра, переместившееся постоянно или временно в область нижнего мозга.
Неспособен мужчина, загруженный под завязку лошадиными дозами тестостерона, думать до поры категориями очевидности. За него похоть решения принимает.
Этим дамы и пользуются почём зря. И управы на них нет за подобное самоуправство. А мы, мужики, подаём им изысканное блюдо энергичных здоровых сперматозоидов, оживляющих яйцеклетку, по первому требованию “на тарелочке с голубой каёмочкой”, – чего изволите, вам глазунью или омлет? Может, в блинчики раскатать, полосками порезать, с чесноком или луком, холодное либо горячее, или живьём предпочитаете употребить?
А если и съедят, мы не обидимся. Вон самки паука любимыми после хорошего секса, утомившись от грёз, закусывают, а те, пока их едят, в глаза доверчиво заглядывают, удобно ли даме, вкусно ли?
Никто ведь не заставляет. Сами. Ничего не попишешь – древнейший инстинкт в действии.
Бред какой-то! Может, эти болезненные мысли приходят в голову от дурной крови, от застоя? А как же любовь, верность, привязанность, подсознательное стремление продолжить род?
Чего я там подумал – привязанность? Вот. Значит, не зря мне фантазия с бычком на верёвочке в голову заскочила. Наверное, что-то такое и правда есть.
Обмозгуем. Позже. Сначала нужно возбуждение успокоить, не прибегая к услугам любимой.
Начинаю привыкать к комплексной сексуальной терапии в рамках счастливой семейной жизни. Оттого с вожделением смотрю на каждую проходящую мимо симпатичную женщину, с энтузиазмом и изяществом виляющую аппетитным задом, дабы подчеркнуть силу чар, внушить превосходство по причине владения приспособлениями, в которых ты безумно нуждаешься, ритмично раскачивающую спелые тыквы грудей, томно отводящую глазки.
Она ведь, прохожая та, тоже стремится понравиться.
Смотреть не воспрещается. Даже семейным, пусть и влюблённым по уши в жёнушку.
В потайных комнатах воображения ты и вовсе волен в фантазиях, позволяющих употребить видение в любой возможной форме, пусть даже извращённой.
Зато у меня скоро будет славная малышка, а Верочку люблю просто так, за то, что она есть. Да, смотрю на изящных шалуний, фантазирую, на этом всё.
Как же заводит меня Веркина попка, упрятанная под коротеньким платьицем, когда стоит она у плиты, моет посуду. Руки сами собой тянутся к оголённым кусочкам спелой кожи с проступающими под ней голубоватыми прожилками живых кровеносных сосудов.
Представляю себя маленьким лейкоцитом или эритроцитом, пробираюсь к ней внутрь и… чёрт возьми, опять! Это же ненормально. Я что, маньяк!
Что же будет со мной, когда плод разовьётся, превратится в настоящего младенца, а любовные ристалища будут окончательно исключены из семейного меню?
Страшно даже подумать.
Сегодня у жены не болит голова, таинственным образом исчезла тошнота. Настроение на высоте, яркий румянец. Теперь не отвертится. Мой день.
Мысли таинственным образом оказываются в Верочкиных трусиках, в которых припарковано влажное, истекающее любовными соками мохнатое чудо.
Что-то засела занозой в дурной голове шальная мыслишка, заставляющая кровь пульсировать со свистом в ушах, проталкивая её под неимоверным давлением вниз живота. За что она там зацепилась, интересно? Как бы выковырнуть эту свербящую думу из воспалённого мозга, чтобы жизнь не портила?
– А не испить ли нам с тобой кофейку, Верусик? Помнится, намедни, в потайном уголке заваривала ты мне божественный напиток. От крепости, аромата и букета вкусов у меня до сих пор мурашки по телу.
– Дурак. На что намекаешь? Ты был такой несчастный, потерянный, вот и сплясала. Это экспромт был. Больше так не получится. Вдохновение.
– Значит, мимолётное увлечение, минутная страсть? Теперь не привлекаю? Отработанный материал, годный лишь на антрекоты.
– Не знаю. Желанием не горю. Но попробовать можно.
Надеюсь, со здоровьем жены всё будет в порядке.
Мы бесимся на узкой скрипящей кровати как малые котята, разве что не мурлычем.
Мельком вглядываюсь в её лицо, вижу обворожительные зелёные глаза, полные любви и обожания. Во всяком случае, мне это видится именно так.
Что это на самом деле, наверно не суждено узнать никогда.
Возимся, наслаждаясь озорной близостью и тесным родством, которое теперь скреплено развивающимся в чреве плодом, а сами наблюдаем внимательно друг за другом, думаем об одном и том же – о будущем и настоящем наших семейных отношений. Каждый о своём.
Неведомо нам, что на уме у человека, с которым живёшь. Приписываем ему в грёзах свои, а не его мысли, чувства, слова, эмоции. Обманываем сами себя, выдавая желаемое за действительное. Живём с выдуманным человеком и радуемся до поры, пока он по-настоящему не проявится.
Азарт, вожделение и фантазии живут сами по себе, выдавая иллюзии страсти за деятельность ума.
Лотерея. В азартных играх выигравших нет. На большом отрезке времени все в итоге проигравшие. Исключений не предвидится. Желаешь иметь предсказуемый выигрыш – открой карты. Может, тогда…
Нет ничего проще и дешевле честности. Но ум не для того дан, чтобы отдавать, для того, чтобы хитрить, обманывать, а главное, брать. Только себе и как можно больше. Не всегда сознательно, чаще по привычке или из вредности. Не со злобы, походя, не задумываясь.
Альтруизм, он, конечно, существует. Для кого-то отдавать – смысл жизни. Но это скорее исключение, чем правило.
В юности, когда не ещё отягощён житейским опытом, ответственность зачастую удовольствие, а не обуза. Желание делиться и отдавать проявляется чаще.
Как приятно встать чуть раньше, пока подружка спит, затопить выстывшую за ночь печь, вскипятить чайник, нарезать бутербродов, сварить молочную кашу, на большой тарелке подать дымящийся ароматный напиток, завтрак в постель.
Разбудил поцелуем, угощаешь, радуешься, глядя в зелёные омуты, переполненные до краёв любовью и нежностью, утопая с головой в этих озёрах, чувствуя, что нет никого на свете родней, хотя и знакомы всего ничего.
А вот зацепила. Да как!
Ещё недавно сам себе ответа дать не мог, нужны ли мы друг другу, теперь вопрос забылся, и ответ не обсуждается. Конечно, необходимы. Руки сами собой, не спросив обладателя, тянутся к тёплому телу под ночную рубашку.
Руки холодные, не догадался согреть. Прикосновение вызывает негодование, бурю эмоций, но без особенного раздражения. Начинается возня, затем объятия, поцелуи… с головой накрывает страсть, и на несколько десятков минут уносит неведомая сила в иные миры.
Застываю в сладостном предвкушении. Вот оно, милое, дорогое лицо самого близкого на свете человека. Разве можно не заметить его, если каждая чёрточка притягивает внимание, вынуждая прикоснуться.
Губы, не дожидаясь команды, складываются трубочкой, трансформируясь в поцелуй, который встречают другие губы, влажные и ароматные, дарящие восторг и чувство погружения в раствор бесконечного счастья.
Я пью этот благословенный напиток, по всему телу разливается импульс блаженства, внутренний жар и ощущение эйфории. Руки между тем блуждают по известному маршруту, встречая горячие податливые препятствия, отзывающиеся на прикосновение напряжением, чувственной пульсацией и тёплой тягучей влагой.
Грудь подруги набухает, приветствуя прикосновение, маленькие чувствительные соски становятся налитыми вишенками, напрягаются, вибрируют, заводя источник желания и сокращая мышцы упругого пресса.
Верочка стонет, выгибаясь всем телом, выражая нетерпение и восторг. Воздух наполняется терпким ароматом, вызывающим неодолимую жажду слияния.
Мир съёживается, вмещаясь без остатка в глубине податливой плоти.
Острые коготки жены больно впиваются мне в спину, рождая яростное желание проникнуть глубже.
Вера торопит, чувствуя приближение финала, двигается в едином со мной ритме. Дыхание её становится прерывистым, огненно-жгучим…
Падаю рядом с ней в полном изнеможении. Наконец-то дождался, получил драгоценный бонус, окрыляющий, дающий желание и силу жить дальше. С меня струями стекает горячий пот. Кажется, он повсюду в супружеской постели.
Супругу ещё некоторое время корёжат интенсивные конвульсии, после чего она затихает, начинает целовать, передавая изо рта в рот накопленное возбуждение.
В колдовских изумрудных глазах с янтарными искорками, делающими их похожими на кошачьи, бегают озорные чертенята… неужели будет продолжение? Наверное, сегодня моя девочка хочет накормить близостью досыта, чтобы завязать на виртуальном поводке ещё один, самый крепкий, морской узел.
– Желанная, не ешь меня! Ну, пожалуйста!