Испытание близостью

Вспомнились брошенные бесстрастно жестокие фразы о возрасте, о климаксе, что стало для Лизы шоком (она не могла принять выпад мужа в таком ракурсе за истину).

Намёк на поблекшую привлекательность, на то, что полюбить её такую невозможно по ряду объективных причин был равнозначен удару под дых.

Елизавета Альбертовна скинула с себя одежду, включила в комнате полную иллюминацию, принялась придирчиво рассматривать тело.

Если бы рядом с ней сейчас стояла Катенька, если бы кому-то пришло в голову сравнивать маму и дочку, повод разочароваться был бы безмерным: в тридцать семь лет выглядеть девочкой невозможно, несмотря на отсутствие целлюлита, на сохранившуюся стройность фигуры, гладкую кожу, плоский животик и пушистые волосы. Возраст безжалостен.

Лизе было чем гордиться: подруги всегда удивлялись, что она как бы, не стареет. Недавно её приглашала на свою свадьбу Кира, подруга из числа сослуживиц, которой был сорок один год. Она была счастлива, она светилась воодушевлением.

Было немножко завидно. Они с Кирой закрылись в туалете и ревели в обнимку: подруга от счастья, а Лиза от обиды и унижения. Сергей на ту свадьбу демонстративно не пошёл.

Её провожал домой Григорий Павлович, тот самый счастливый жених.

Она пришла домой заполночь.

В кухне горел свет. Сергей выглянул в окно. Лиза попросила Григория обнять её, хотела хоть как-то напомнить мужу о том, что женщина, вызвать если не любовь, так ревность.

Тщетно. Сергей издалека принюхался, демонстративно фыркнул, изобразил презрение, и ушёл спать.

Лиза быстро разделась, накинула расшитый васильками и маками льняной пеньюар, юркнула под одеяло, обняла демонстративно отвернувшегося мужа.

Сергея передёрнуло. Он сбросил с себя руку жены, завернулся в отдельное одеяло и сделал вид, что спит.

Это был последний случай, когда их тела соприкасались. Спали супруги на широченной кровати в полутора метрах друг от друга.

Лиза придирчиво рассмотрела своё отражение, принесла банкетку и косметику, долго прихорашивалась, потом смыла следы макияжа (вот-вот должна была вернуться красавица дочь).

Решение было принято: пусть будет что будет, она попробует изменить, готова на интимную связь с любым приличным мужчиной. Правильно это или нет – неважно. Сергей сам подтолкнул её к такому шагу.

В конце концов – пусть отвечает за свои гадкие слова.

Лиза подмигнула отражению. Во сне она изменяла, и не раз, стоит попробовать влюбиться всерьёз, пусть даже отдаться без любви, лишь бы доказать себе самой – ещё не вечер, рано списывать её в тираж.

Елизавета Альбертовна зарылась в интернет в поисках сайтов знакомств, завела на одном из них, который показался наименее вульгарным, аккаунт, поместила в качестве иллюстрации весьма удачную фотографию, на которой устремилась вперёд, но оглянулась.

В кадр, кроме неоспоримых достоинств фигуры попали глаза, и игриво приподнятая левая грудь.

Волосы на фотографии развивались флагом, динамика изображения свидетельствовала о неплохой физической форме, а возраст и вовсе определить было невозможно.

Лиза написала, что готова вступить в романтические отношения (на первом этапе без интима). Описала требования к претенденту: самостоятельный интеллигентный мужчина в возрасте до пятидесяти лет, не имеющий квартирных проблем. Отметила, что возможен вариант длительной связи, если возникнет взаимная симпатия, что мечтает о трогательных отношениях, но настаивает на искренности и взаимном доверии.

Её анкету в тот же день посетил десяток мужчин, трое из которых отправили свои координаты и предложили встретиться.

Двоих Лиза отсекла сразу – претенденты не укладывались в её эстетические понятия о романтических отношениях. Но один… пятидесятилетний вдовец (так он себя отрекомендовал), Игорь Леонидович, майор в отставке, вызвал в её душе сентиментальный отклик.

Они начали переписываться и уже через несколько дней договорились встретиться на нейтральной территории, в кафе мороженое.

Лиза возбудилась, придумала себе любовь, даже помолодела внешне.

В голове звучали окрыляющие сентиментальные аккорды, поднимающие и без того взвинченное настроение. Хотелось петь и плясать.

На волне воодушевления Лиза подумала, что если случится то, ради чего была затеяна авантюра с любовником, если он окажется именно тем, каким его представляет, отказываться от более тесного интимного знакомства не станет.

Получится ли быть естественной, сможет ли подпустить к себе на близкое расстояние постороннего мужчину – вот что волновало её в первую очередь. Ну и конечно, как будет выглядеть в постели, если почувствует необходимость разделить с претендентом ложе, во что оденется для похода на свидание, какое нижнее бельё должно быть у любовницы, чтобы не случилось интимного казуса (всё-таки мужчине пятьдесят лет – не мальчик).

В голове у Елизаветы Альбертовны гулял ветер. Сквозняк выносил вовне все мысли, кроме тех, которые входили в комплексное представление о счастье приличной женщины тридцати семи лет.

“Нижнее бельё непременно сексуальное, самое-самое невообразимо непристойное, духи с возбуждающим запахом. Я тебе докажу, Серёженька – в меня не только можно влюбиться, меня нельзя не любить!”

У Лизы даже возникло желание слегка похулиганить. Она прошла на пустынную аллею и метров пятьдесят прыгала как в детстве на одной ножке, когда душа радовалась жизни. Даже стихи сочинила совершенно без напряжения. Слова и рифмы появились в голове ниоткуда.

Воздух свеж – не напиться. Так манит опьяняющий запах… я машу пролетающим птицам, почему-то спешащим на запад. Ароматные пряные травы на закате ласкают ноздри. Тонкий месяц порхает справа, облака на восток сносит. Свет небес угасает неспешно, нас крылом накрывает темень, а лягушки заводят песню с непонятной игривой темой…

Ещё с какой игривой, страшно – аж жуть! Но до чего хочется вернуться в беззаботную юность, в пору головокружительной романтической влюблённости!

Елизавета Альбертовна заметила вывеску магазина для взрослых, решила заглянуть.

– Мне нужен комплект, – Лиза обернулась, нет ли кого поблизости, и зашептала, – самого эротического белья, чтобы сразу поразить, насмерть, чтобы варианта не влюбиться не могло быть. Вот!

Она едва отдышалась от собственной наглости, – не подумайте, это не мне – дочке, но размер как у меня.

Продавщица как-то странно скосила глаза и продемонстрировала три прозрачных комплекта, состоящие из тесёмочек и ажурных полосочек: белый, чёрный и красный.

Цена убила Лизу наповал. Она разволновалась, покрылась нервными пятнами, но решительность её не оставила.

– Один раз живём, – подумала она и взяла кипельно белый.

Сознание вернулось к ней уже на улице.

Чтобы как-то остудить воспалённую нервами кожу Лиза купила два стаканчика мороженого и отправилась в парк, к пруду с лебедями.

Развратный комплект в сумочке обжигал сознание. Ей казалось, что она уже, уже изменила! Фантазия ловко унесла её на свидание, где любовник (словечко-то какое пошлое), любовник ошалел от запаха её страсти (или это она сама сошла с ума), но вошёл он в неё слёту. Глубоко, грубо, но до одури приятно.

Лиза дышала как загнанная лошадь, не в силах остановить вожделение. Она знала, помнила это удивительное состояние, предваряющее экстаз.

Вокруг были люди. Они, конечно, не знали, что с ней происходит, но могли догадаться. Нужно было что-то срочно предпринять, она ведь не шестнадцатилетняя девочка, чтобы улететь в космос на глазах у всех.

От неминуемого позора её спас мужчина, который куда-то спешил. Они синхронно хлопнулись лбами, разлетелись в разные стороны, потом долго извинялись.

Волнение как рукой сняло, не оставив следа. Зато мужчина, звали его Анатолий, проводил Лизу до самого дома.

По дороге, получилось у него это непринуждённо, словно это была традиция, купил букет цветов, успел рассказать свою биографию, начиная с детского сада, с чувством читал наизусть романтические стихи.

У подъезда новый знакомец объявил, что никогда не верил в любовь с первого взгляда и вот нате вам, – приходится согласиться, что это не сказки. Вы прелесть! Давайте встретимся… завтра. Нет, сегодня вечером, а лучше прямо сейчас. Зачем откладывать праздник восторженного сердца, именины любви. Приглашаю вас… на чашечку кофе. Знаю замечательный бар, там такая изумительная романтическая обстановка, такая располагающая к общению музыка! Обещаю не разочаровать. Не откажите, фея, я буду беспредельно благодарен судьбе. И счастлив непомерно. Вы замужем?

– И да, и нет. Всё сложно, необъяснимо. Впрочем, неважно. Давайте встретимся завтра. Там же, в парке. Думаю, вас не сильно смутит шишка на моём лбу.

– Нисколечко. Я компенсирую. Любой каприз. Вы верите, что случайность – закономерность более высокого порядка? Я уверен, что вас мне послало провидение. Удивительно, что таким экстравагантным способом, но это неважно. Буду с нетерпением ждать встречи.

Анатолий минут десять ещё держал Лизу за руки, целовал, сначала тыльную сторону ладони, потом запястья, все по очереди пальчики.

Она краснела, смущалась как старшеклассница на первом свидании. Сердце колотилось, внутри что-то удивительно интимное напряглось, заставляя сдерживать дыхание.

В сознании вдруг всплыл призрак прошлого, больно сжал сердце. Ах, если бы это был Сергей!

Лиза почти забылась.

Всё же ей было приятно подобное (как тогда, в молодости) внимание.

Анатолий выглядел ровесником, возможно даже несколько младше, был весьма привлекателен внешне, а самое главное – от него пахло, что вовсе невозможно понять, Серёжей.

Лиза даже забыла, что на вечер у неё назначена встреча с Игорем Леонидовичем, что стоят они с восторженным, недвусмысленно флиртующим с ней знакомцем под окнами квартиры, где она проживает с дочкой и мужем.

Елизавета Альбертовна опрометчиво не задумалась, что букет цветов и расшаркивания привлекательного мужчины говорят о грехопадении лаконичнее и красноречивее, чем объявление в местной газете.

Ей почему-то не было дела, что за двадцать или около того минут свидания-расставания её нравственное падение стало предметом внимания целого дома, что в числе зрителей случайно оказался муж.

Лицо осчастливленной женщины светилось как начищенный, закипающий уже, медный самовар, что возмутительно непристойное поведение стало импульсом, запустившим цепь непредвиденных реакций, изменивших в одно мгновение опостылевшую жизнь, подняв её акции на бирже любовных отношений до небывалых высот.

Серёжа не кричал, не возмущался, не фыркал. Неожиданно для Лизы муж помог снять пальто, поставил перед ней тапочки, принял букет, вложил его в вазу.

– Ты наверно устала, Лизонька, сейчас будем ужинать. Яичница с беконом и зелёным горошком тебя устроит? Кстати, у нас после визита Плотниковых осталась пара бутылочек вина.

Лиза ошалело смотрела на Сергея, не понимая, что происходит, но решила не вмешиваться, досмотреть до финала странный спектакль, который пришёлся ей по вкусу.

Чтобы усилить эффект присутствия, добавить остроты в небывалую ситуацию она решила прыснуть за ушки по капельке духов с феромонами.

Лиза открыла сумочку. На самом верху лежал комплект эротического белья. Рука её остановилась было, но вспомнилась недавнее заявление муженька о том, что ему без разницы, влюбится она или решится изменить, поэтому она смело выложила ажурное бельё на тумбочку.

Лицо Сергея вытянулось, потускнело. Он даже постарел в одно мгновение.

Лиза посмотрела на него и всё поняла. Женская интуиция сработала безотказно, молниеносно предоставив решение казуса.

– Это Катеньке. Я давно обещала ей молодёжный комплект.

– А мужчина, а цветы, я что – слепой!

– Всё просто. Это коллега, Анатолий, у него сегодня ночью родилась дочка. Счастливый человек способен на безрассудства. Он меня даже на свидание пригласил, – Лизе было важно увидеть реакцию мужа на подобное заявление. Она ещё сомневалась, не могла поверить, что сумела-таки взбудоражить, встряхнуть своего мужчину.

Лиза закинула руку за спину, сложила пальцы крестиком.

– Что ты говорил про вино и яичницу?

Сергей засуетился, засиял.

Романтический вечер был поистине волшебным. Даже Катенька была в восторге. Подарок ей тоже понравился, но примирение родителей куда больше.

Ночь после праздничного застолья стала поистине сумасшедшей.

– Старый друг лучше новых двух, – подумала удовлетворённая Лиза, обнимая мужа, который неожиданно вспомнил про любовь, про неоспоримую пользу активного секса.

Пятнадцать секунд

Мне не страшно – страхи позади,

Я дрожу скорее от волнения.

Сердце так колотится в груди,

Словно я иду на преступление. 

Вера Сергеевна Бутко

Виталий любил вечера в пятницу. Этот день был наполнен приятными устоявшимися ритуалами, которые сулили удовольствия и расслабление после недели, заполненной до отказа совсем не творческой трудовой деятельностью в душном офисе.

На семнадцать часов как обычно была заказана сауна, где он встречался со старыми приятелями. Щедрый жар, энергичные манипуляции веником с ароматным берёзовым духом и освежающие водные процедуры поднимали настроение, наполняя каждую клеточку тела энергией, желанием жить.

Приятное во всех смыслах мероприятие прошло легко и задорно. Прекрасно в этот раз было всё: замечательные рассказы и шутки, душистый чай, расслабляющий массаж. После сауны немного посидели в холле, с удовольствием выпили по кружке пива.

Друзья решили через часик продолжить вечер в ресторане, а у Виталия были совсем другие планы. Сегодня в баре “Романтика” был вечер бардовской песни, на который были заявлены несколько признанных корифеев жанра.

Он тоже сочинял и немного пел, правда, стеснялся исполнять свои творения на публику. Тем не менее, пропустить замечательное мероприятие не хотелось. В такие вечера в баре собиралась особенная, степенная публика, избегающая шумных мероприятий.

Разговаривали мало. Внимание посетителей было направлено на небольшую сцену, на которую выходили солисты и аккомпанирующие им музыканты.

Завсегдатаи и исполнители вели себя как старые знакомые.

Виталий наслаждался талантливыми балладами, ритмическими гитарными аккордами, рождающими навязчивое желание искать и находить, восхищаться и радоваться, любить и ненавидеть, сострадать, горевать, гореть.

Ему тоже хотелось спеть, но мешала природная стеснительность.

Чтобы преодолеть робость Виталий выпил пару порций коньяка. В голове зашумело, кровь становилась всё горячее.

Чего именно пел, Виталий хоть убей – не помнит, но аплодисменты, следовательно, зрительские симпатии, в мозгу отпечатались чётко. И ещё она, скромная, но изысканно, дорого одетая девчонка, неожиданно наградившая его по-настоящему интимным поцелуем.

Виталий осторожно, чтобы не потревожить незнакомку, вынул затёкшую руку у неё из-под головы. Несмотря на довольно плотные пары алкоголя, аромат, исходящий от упругого тела девушки, лицо которой сложно было разглядеть в темноте, да и лежала она, уткнувшись в подушку, завораживал, будил первобытные влечения.

Мужчина напрягся, вспоминая детали  и подробности почти стёршегося из памяти вчерашнего вечера. Слишком много событий форсировано разворачивалось в баре.

Гостью, кажется, зовут Софья. Или София. Белая бархатистая кожа с мраморными прожилками, острые плечики, рыжие вьющиеся волосы.

Виталий не смог удержаться от соблазна осмотреть, исследовать, насколько это возможно в сумеречном свете, обнажённое девичье тело, сгорая от любопытства, заглянул под одеяло. Упругие ягодицы, осиная талия.

Видение вдохновило и обрадовало. Ужасно захотелось близости, но…

Знать бы, что и как происходило накануне. Действие алкоголя на потенцию и поведенческие реакции непредсказуемо. Как жаль, что в памяти не осталось ни впечатлений, ни эмоций: слишком много восторженных похвал, слишком много алкоголя.

На столе стояли и лежали бутылки из-под шампанского, бокалы с недопитой жидкостью, обёртки от шоколада, махровое полотенце и скомканные девичьи трусики. На полу в беспорядке валялись мужские и женские вещи, подаренная друзьями на последний день рождения концертная гитара.

Виталий прислушался к едва слышным звукам дыхания ночной гостьи.

Какая она, кто, почему оказалась в его холостяцкой постели?

Мужчина не мог вспомнить детали знакомства, обстоятельства, сблизившие его и нечаянную любовницу. Не в его правилах вести себя в любимом баре подобным образом. Туда он приходил не знакомиться, не развлекаться. Виталия привлекала раскрепощённая творческая обстановка, близость к энтузиастам песенного жанра, к исполнителям, музыкантам и поэтам. Романтическая составляющая творческих встреч ни когда не выходила за рамки приличий. Да и не любил он знакомиться с девушками наспех.

И вдруг такое отморозить.

О чём говорили, чем делились, насколько близко познакомились? Судя по обстановке, по следам, оставленным гусарскими посиделками, по откровенной обнажённости гостьи, процесс интимного общения зашёл слишком далеко.

Всему виной коньяк, который он пил для храбрости, к тому же без закуски и после сауны, которая, что известно каждому, значительно ускоряет обменные процессы. Хмель проник внутрь мозга уже от первой порции, а ведь была ещё вторая, и кто знает, возможно, третья, четвёртая.

В голове шумело, но близость шикарного девичьего тела оказалось замечательно сильным антидотом. Естественным и верным решением было бы…

Виталька одним пальчиком, едва касаясь, провёл по бедру прелестницы, отчего мгновенно восстала его мужская гордость. Сердце заколошматилось в ритме танго, дыхание стало прерывистым, горячим.

Несколько остудила его романтические устремления лишь здравая мысль, что интимное продолжение без взаимного согласия, без предварительного стимулирования, может закончиться вполне резонными претензиями доверившейся ему дамы.

Обязательства и матримониальные устремления в его планы точно не входили. В двадцать пять лет слишком рано обзаводиться семьёй.

Да и кто эта прелестная девушка, какая она на самом деле! Что, если она охотница за квадратными метрами, за определённым социальным статусом? Мало ли в наше неспокойное время аферисток.

Нет, нет и нет! Нельзя нырять с головой в омут, если не знаешь глубину русла и береговой фарватер. Можно на что-либо неприятное напороться. По ягодицам и талии сложно узнать человека, его к тебе отношение, особенности характера, тем более в столь сладкий момент, когда вся витрина перед тобой, в зоне доступности.

Но, хороша, зараза! Так бы и вдул…

Виталий лихорадочно соображал, как быстрее и без особых хлопот расстаться с гостьей, не потеряв при этом респектабельность и впечатление о себе как о человеке интеллигентном, глубоко порядочном, с изрядной долей творческого потенциала.

Сочинять и петь песни – одно, использовать благодарных слушательниц как переходящий из рук в руки приз – совсем другое. Слишком уж просто они познакомились. И сразу постель.

Честно говоря, вспомнить нечего. Было или не было чего – тайна, покрытая мраком. Был бы фонарик, можно было бы провести тщательный осмотр места происшествия. Как-то не очень романтично выглядит ситуация.

Но девушка здесь, лежит в изумительно доверчивой позе, в прекрасном со всех сторон бесстыдстве девственной наготы, благоухает так, что дух захватывает. Протяни руку и почувствуешь, как бьётся юное сердечко, как курсируют дыхательные мышцы, как вибрирует под напором кровяного тока тончайшая бархатная кожа.

Наблюдать за спящей гостьей было на удивление приятно, но нагнетаемое не без помощи пикантных мыслей кровяное давление судорожно пыталось выключить из сети напряжения мозг. Переполняющие восприимчивое воображение эмоции вызывали бурление и зуд во всех чувствительных областях возбуждённого близостью тела.

Руки сами собой тянулись по направлению к источнику интимной гравитации, такому соблазнительному, такому желанному, что дух захватывало.

Эротические фантазии вкупе с лежащей в нескольких сантиметрах прелестницей стимулировали непредсказуемые физиологические реакции, подталкивали всё же воспользоваться благоприятным моментом. Вон ведь как соблазнительно девчонка раскинула ножки.

Виталий не заметил, как сантиметр за сантиметром сдвигает в сторону одеяло, как ложится в удобную для восторженного созерцания нагой красоты позу. Кожа прелестницы под влиянием свежего воздуха мгновенно покрылась мурашками, грудь наполнилась кровью, на удивление яркие сосочки напружинились, давая и наблюдателю повод обратить, наконец, внимание на естественную реакцию собственного друга.

Греховный соблазн сосредоточился на впалом животике, на дорожке, ведущей вниз, меж изумительно белых, трогательно беззащитных бёдер. Когда похотливо восторженный взгляд проследовал от коленей нимфы к перекрестью прелестных ножек, София потянулась и сменила позу, открыв любопытному взору перламутровую раковину, вход в которую был закрыт, но мысленно Виталий уже давно проник внутрь.

Утро стремительно проникало сквозь не очень плотно зашторенные окна. Видно стало лучше, но начала таять загадочность, то, что скорее угадывалось, чем было на самом деле.

Девчокна была самая обыкновенная.

Оставаться с Софией на весь выходной день, особенного желания не было. Виталлий не любил неожиданные сюрпризы, особенно, когда можно пару лишних часиков понежиться в постели, помечтать, покатать в уме камешки красивых слов, из которых приливная волна творческого воображения способна создать непростые, изысканные рифмы.

Планы на субботу и воскресенье были определены заранее, отступать от привычного течения событий Виталий терпеть не мог, именно поэтому и не стремился к “семейному счастью”, которое считал преждевременным и нерациональным.

Вот если бы слегка покувыркаться по обоюдному согласию, обогатить утро позитивными впечатлениями и сразу же, без сантиментов и донкихотства, расстаться. Но как!

Самый лучший выход – приготовить кофе с парой бутербродов, разбудить и заявить, что срочно необходимо отбыть на заранее запланированную встречу. Чтобы не вызвать подозрений, дать номер телефона, в котором как бы случайно перепутать одну или две циферки.

Пусть хоть обзвонится. Главное, чтобы испарилась без эксцессов.

От этой мысли настроение слегка подскочило. Немного – на пару-тройку градусов, не более.

В этот момент София зашевелилась, перевернулась к Виталию лицом и во сне состроила уморительную рожицу. Аккуратные округлости с яркими восставшими сосочками смотрели на него во все глаза, в очередной раз вызвав взрывную реакцию внизу живота.

Пора было на что-то решаться. Пан или пропал. Спокойно смотреть на это неприлично раздражающее, назойливо залезающее в мозг зрелище, было попросту невозможно.

Однако София спала сном невинного младенца, не подозревая, какие гормональные страсти бродят во взбудораженной похотью крови незадачливого любовника.

Она опять повернулась, сбросив одеяло, которым Виталий старательно её укрыл, чтобы отвлечь внимание от соблазнительных артефактов, бесстыдно явив слегка успевшему отойти от предыдущего эмоционального порыва взору цветущий над лоном куст рыжей растительности. Мужчина невольно принюхался, как кот, учуявший сметану.

Его лихорадило и трясло, заставляя помимо воли напрягать восставшее естество и не менее напряжённые чресла.

София открыла один глаз, улыбнулась, послала губами-вишенками воздушный поцелуй.

– Ты так плотоядно смотришь на мою интимную причёску, на животик, на грудь. Не очень честно наблюдать за спящей девушкой без её согласия. Это похоже на подглядывание в замочную скважину. Скажи, хоть, что я тебе нравлюсь, не скупись. Ты же рыцарь.

– С чего ты взяла!

– У, бука, я что, нарушила сокровенные планы! Есть что-то важнее общения и близости, или ты меня боишься? Шалунишка! Я не ем мальчиков, которым больше восемнадцати лет. Ладно, не напрягайся, не собираюсь лезть к тебе в душу. Постель – не повод для знакомства, уже поняла. Ты закостенелый холостяк, это я поняла сразу. Обидно. Кстати…

– Что ещё… я что-то вчера натворил?

– Да нет. Просто хотела сказать… теперь даже не знаю, насколько это для тебя важно. У нас ничего с тобой не было, кроме вполне целомудренных поцелуев. То, что ты видишь, это бонус, приз зрительских симпатий. Возможно, аванс. Я могла бы потребовать сатисфакцию, но ты слишком напряжён, чтобы принимать важные решения.

Ты вообще не склонен принимать серьёзных решений, тебя всё устраивает. Зачем усложнять то, что с любовью выстроено в разумную, логически продуманную цепочку событий, в которую я естественным образом не вписываюсь.

Не знаю, почему, возможно тебе не понравилась моя не вполне обычная внешность, или вызывает опасение лёгкость, с которой ты завоевал право возлежать на интимном ложе с рыжей бестией. Кто она, зачем здесь, чего добивается! Так ведь думаешь, юноша. Впрочем, теперь неважно. Все вопросы, которые я хотела задать, и все ответы на них, я получила, заглянув в твои глаза. Мне, пожалуй, пора. Не стану больше утомлять не очень желанным присутствием. Извини!

– Да-да, я понимаю. Наверно ты куда-то спешишь. Чай, кофе, душ… или сначала завтрак. Могу предложить пельмени, яичницу с беконом.

– Сначала в ванну. Секса у нас не было, но я была так возбуждена. От меня наверно за версту пахнет похотью. Стакан холодной воды и таблетку аспирина, если имеется в этом доме подобная роскошь, больше ничего не нужно.

Виталий сжался, отвернул взгляд. Ему вдруг ужасно захотелось предложить Софии остаться. Ненадолго. На часик или два, но ему вдруг стало стыдно своей физиологической несостоятельности как любовника, которую он внезапно почувствовал. Возбуждение от созерцания ослепительной наготы в течении всего утра высосала из него все соки.

Потенция и желание таяли вместе с уверенностью в себе.

София игриво посмотрела Виталию в глаза с искоркой озорства, намеренно чувственно потянулась, не пряча интимные подробности обнажённого тела, с придыханием огладила округлые, соблазнительно выпуклые бока, бёдра, нежно дотронулась до груди.

Мужчина вспотел под её лукавым взглядом, стыдливо отвернулся, побрёл на кухню ставить чайник. Он был весьма благодарен гостье, что та не стала плести коммуникативные сети, забрасывать удочку вопросов с наживками “на слабо”, требовать приготовление завтрака и прочие женские штучки, направленные на то, чтобы закрепить интимную победу.

София вела себя совсем не так, как Виталий привык видеть, когда приглашал девочек на ночь блаженства. Те обычно капризничали, требовали повышенного внимания, сходу начинали хозяйничать на кухне и в шкафу, надевали вместо халата его любимую рубашку, предлагали совместное купание в ванне, намекали на бесконечное продолжение праздника похоти.

Гостья вела себя уверенно, но оставалась учтивой и вежливой, не пыталась самостоятельно предпринимать какие либо действия. Более того, София словно угадывала мысли Виталия, упреждая поведением и репликами его сокровенные желания.

– Извини, Виталик, что так вышло. Ты был перевозбуждён и пьян, только и всего. Мне понравилось у тебя в гостях, понравилось, как ты пел, да и сам ты, если быть до конца честной, понравился. Спасибо за незабываемый вечер! Мне вчера очень нужен был спасательный круг, ты его бросил.

София вытащила из сумочки красный фломастер, взяла его ладонь и размашисто написала номер телефона. Виталий, покраснев до корней волос, ответил тем же, вместо шестёрки нарисовав девятку.

Девушка тряхнула огненными кудрями, поцеловала мужчину в щёку, послала в его сторону воздушный поцелуй и выпорхнула за порог.

Через пару минут хлопнула подъездная дверь, незнакомка оглянулась, поискала взглядом окно Виталькиной квартиры. Нашла.

Интересно, о чём она думает, что чувствует?

Виталию было неудобно. Он боялся, что передумает, что расчувствуется, расслабится, и оставит Софию у себя дома, что последствия непродуманного, на взбудораженных близостью эмоциях, шага, могут непредсказуемо, возможно драматически изменить судьбу, лишив раз и навсегда возможности выбирать и быть по-настоящему свободным.

Влюбляться и любить в ближайшие жизненные планы не входило. Тем более что от Софии исходила таинственная энергия, которая показалась ему крайне опасной.

Следы очаровательной гостьи через пару минут засыпал довольно сильный снегопад, ветер агрессивно развевал полы её распахнутого почему-то пальто, и концы шарфа, дорисовывая картину странного расставания.

Девушка уходила в снежную метель, туда, где для Виталия не было будущего.

На улице было не просто зябко – морозно.

Виталий выключил свет, тайком наблюдая, как София, точнее, её, то исчезающий, то на мгновение появляющийся силуэт, стоит на тротуаре, голосуя проходящим мимо автомобилистам.

На минуту ему стало не по себе.

– Ничего, – как-то злорадно подумал он, – не маленькая. Даже дать по-человечески не смогла. Да пошла она! Я один, а их много. И хорошо, что ушла.

На удивление после ухода гостьи настроение провалилось в бездну, очень остро подступило ощущение неприкаянного одиночества, а мысли, как не прогонял их Виталий, крутились вокруг зачарованного образа Софии.

Невольно вспомнилась пышущая жаром упругая попка, яркие вишенки восставших сосков,  талия объёмом аккуратно в обхват ладоней, огненные кудри, лукавый взор, алые губки изогнутой формы, соблазнительный силуэт, рыжий кустик внизу живота.

Виталий никак не мог понять, что в этой женщине было не такое, как у всех предыдущих соблазнительниц, которых он за ночь успевал изучить вдоль и поперёк.

Суббота была безнадёжно испорчена. Ничего, совсем ничего не хотелось.

Мужчина повернул тыльную сторону ладони, на которой незнакомка написала номер телефона. Три цифры оказались стёртыми.

Это была единственная связующая нить.

– Вот и хорошо! Провидение решило этот вопрос не в её пользу. Случайностей не бывает, это наверняка знак свыше.

Однако заснуть, как было запланировано, не вышло.

Воскресенье выпало из жизни столь же бездарно.

На работе Виталий чувствовал себя не в своей тарелке, всё валилось из рук. Мало того, директор заставил форсировать давно и безнадёжно зависший проект, заказчики которого раз за разом усложняли условия, требовали исправления и доработки предыдущих, уже и без того вылизанных позиций.

Скверное настроение, всю неделю балансирующее около ноля, стало вовсе отвратительным, когда Виталия назначили руководителем команды разработчиков, которым поручили немедленно сдать проект оплатившей заказ фирме.

Несколько дней команда не вылезала из офиса, зачищая огрехи, готовила детальную презентацию, пыталась предвосхитить любые вопросы, которые могли задать исполнителям покупатели интеллектуального продукта.

Каково же было изумление Виталия, когда заказчиком проекта оказалась София Витальевна Соколова, генеральный директор ООО ”Спектр”.