Миражи Предзеркалья. Роман-мистерия. О лабиринтах и минотаврах плоти, разума и души

Фрэнсис успокоил меня. Я прав. Да! В соответствии с моей волей!

Я вошёл в ванную. «Юнга» доложил о готовности. В бассейне – вязкая масса биораствора. Средства реанимации – на стене рядом.

В шаге от края бассейна – подставка для мозга. Полупрозрачный оранжевый купол над ёмкостью с питательным составом. От полусферы к потолку тянется цветной канат связи с Аретой. Около – подвижной столик с медицинским инструментом.

Осталось проверить силовой кокон удержания тела.

Теперь успех дела определяется степенью хирургического мастерства «Юнги». Воображение, как ни странно, работает. Я вдруг предельно чётко, во всех крохотнейших подробностях, увидел, как со дна бассейна всплывает и поднимается, разводя тяжёлые густые круги биожидкости, блестящее обнажённое тело. Когда-то оно было капитаном «Ареты», Алексеем Сибирцевым. Опершись рукой на манипулятор «Юнги», тело делает шаг, взмахивает другой рукой и наносит ею удар по оранжевому полушарию.

По полу и стенам разлетаются серые комочки, оставляя грязные влажные потёки. Бессмысленные зрачки смотрят в никуда, бледные губы шепчут:

– Шалтай-болтай, шахсей-вахсей…

И тело, переставляя негнущиеся ноги, направляется к выходу.

…Страх жертвы, смертный ужас сковали меня. Я затряс головой, надавил пальцами на глазные яблоки. Видение исчезло. «Юнга» протянул стакан анестезирующего напитка. Проглотив разом прохладную жидкость, стараясь не поворачиваться к оранжевому куполу, вложил в нишу питания мозга три резервные ампулы стимулятора. Теперь должно хватить. Больше моё серое вещество не способно выдержать.

Решающий шаг в бассейн дался легко.

 
                                      ***
 

Жуткий сплошной чёрный занавес…

Но вот он раздвинулся, и открылась алая бездонная пасть, прорезанная беспощадным хищным блеском изогнутых клыков. Чёрная дыра изнутри выглядит именно так.

Между клыками, удерживая в металлических лапах лазерный скальпель, застрял «Юнга». С лезвия на светящуюся эмаль капает кровь. Из глубины алого зева вытянулись клейкие щупальца, окутали «Юнгу» и втянули в закрутившийся кровавый вихрь. Тут же всё исчезло.

Бесцветная аморфная пустота распространилась всюду. Личностное самосознание возвращалось медленно.

Вначале понял, что существую только я – один-единственный. Информация о себе проявлялась постепенно, раздвигая и увеличивая грань между знанием и незнанием. Когда услышал своё имя, бесцветная ночь осветилась мерцанием звёзд. Их первый робкий свет вызвал к жизни мрак. Несколькими прыжками он по-хозяйски расположился в межзвёздном пространстве, искривляя лучи, очерчивая углы. Мир обретал формы.

Я попытался осмотреться и увидеть себя. Не вышло: нигде ни рук, ни ног… Ничего. Но Алексей Сибирцев есть. Вся эта рассыпанная всюду масса звёздных искр – это моя теперешняя сущность. Самопроявление продолжилось. Сияние звёзд скрылось за вспышкой, рассредоточенной всюду. Мрак, сгустившийся там и тут, растворился в новом свете. Я понял вдруг: из нейронных сетей перешёл на субклеточный уровень. Звёзды здесь тоже имеются, но их неисчислимо больше и местами они сливаются в яркие плотные образования. А весь объём сияющего звёздно-лучевого облака окружён радужно-многоцветной прозрачной оболочкой.

Я добрался до физических границ собственной сущности. Далее простирается Иное. Ради него, Иного, я и снял телесную оболочку. Для того, чтобы достичь с Иным полного контакта. Может быть, и слияния. Да – вспомнил я – Иное зовётся вакуумом, и именно в нём, через него я смогу реализовать свой план. Свою программу, дубль-копия которой находится в другой сущности. Точнее: в другом мозге. В мозге Ареты. Но где же она? Ведь без Ареты мне понадобится очень много времени. А времени у меня – ограниченный промежуток. Не успею – зло, таящееся в том же вакууме, поглотит меня. И Арету. Иначе зачем я здесь?

Арета… И я. И я тоже – мозг. Всего лишь мозг, изолированный от тела. Лишённый тела. Странно, но осознание потери не расстроило. Я по-прежнему Я, только другой. Свободный, не ограниченный… Точнее, неотграниченный от поля действий. От поля боя…

А поле – во мне. Враг вот-вот начнёт битву. Пучок сигналов сверхсветовой скорости… Арета ответила немедленно, даже одновременно. Новая вспышка в моей новой истории – и рядом возникла новая микровселенная. Следующий шаг – воссоединение. Арета станет моим телом, защитой, гарантией, усилителем… Её мозг обладает параметрами, мне недоступными.

Опасность грозит отовсюду. Между моими и Ареты звёздами мечутся юркие красные кометы с коническими багровыми хвостами. Хвосты бьют по световым пучкам, которые мы протянули друг другу. Одна за другой гаснут искры объединённого разума. Молнии комет вихрятся в диком танце уничтожения. В зазвёздной вакуумной глубине обозначилась тугая спираль и охватила меня и Арету. Спираль-пружина скручивается и стягивает нас, лишая воли к сопротивлению. Витой змеиный клубок неведомой пружинной геометрии действует неумолимо. Наших сил не хватает. Пора принимать допинг.

Подконтрольный Арете и «Юнге» механизм, ответственный за питание мозга, укрытого оранжевой полусферой, вскрыл резервную ампулу стимулятора.

Сноп зелёных стрел ударил по змеиным кольцам, давление ослабло. Я вспомнил общую с Аретой задачу: создать образ действия, который позволит оторваться от притяжения Антареса. Создать и внедрить его в вакуум. Только тогда моя программа получит шансы на материализацию. Эту, первую программу, догонит вторая. Первая приведёт к полному погружению в вакуум, вторая позволит всплыть в нужном участке четырёхмерности.

Я не способен и предположить протяжённость операции: мгновение, годы, столетия… И не знаю, сохраняют ли скользящие в «шубе» биоорганизмы внутренние часы, свои ритмы, свои точки отсчёта. Возвращение в прежнее тело может и не состояться. Но переживаний по этому поводу нет – Алексею Сибирцеву в новом, третьем состоянии, совсем неплохо. Он только начинает осваивать свои возможности в новом мире. Особое спасибо другу в прошлом бытии Фрэнсису Бэкону.

Мысль о Бэконе всколыхнула пласты человеческой памяти. Сибирцев в земном детстве иногда находил в себе нечто, не соответствующее земному. Такое, что и словами не пересказать. Будто в нём живёт и иногда показывается волшебное, могущественное и доброе существо. Покажется и – спрячется. Иногда сны приносили красочные картинки из странных миров, в которых он дома. Но приходило настоящее утро, и ночные картинки превращались в недосказанные, недосмотренные сказки.

Со взрослением такое случалось реже. Но то было с Сибирцевым, который не совсем я.

Теперь, став тем самым волшебным существом, я понимаю…

Времени хватит. Обе программы пошли, вакуум принял их с готовностью и ожиданием. Вакуум всегда знал обо мне!

И Арета обретала могущество и самобытие.

Открытая в юности бинарность мира не тревожит. Где ангел, там где-то крутится дьявол. Рядом с Кертисом всегда будет Агуара. Нормально! А я по-прежнему Сибирцев и человек. И мне придётся вернуться во состояние «капитан Ареты».

Как её экипаж, полностью изолированный и беспомощный?

Добренькие или злые, любящие Землю или Антарес – они люди. И если изменённый Алексей Сибирцев не вернётся к ним, они так и останутся в неведении. И злые не станут добрыми, а добренькие не обретут крыльев.

Пружинные кольца змеи напряглись, исторгнув мириады красных искр. Антарес бросил в битву резервы. Но они не всемогущи. Я попросил Арету стимулировать мой мозг собственной энергией. И вновь переменилась звёздная картина в контактном с вакуумом слое.

Антарес перенёс зону воздействия в обычное пространство. Я из вакуума ощутил удар, нанесённый по Перископу. Шхуну затрясло. Обезьянкам придётся особенно туго. Но они выдержат, как и люди. Ибо смерти здесь нет. Смерть тех и других ждёт не здесь.

Что будет в ближайшем итоге? Независимо от того, вернусь я в тело или нет, моё «Я», полностью отпечатанное, отражённое в одном из слоёв вакуума, обрело независимое существование. Если я вернусь, меня станет двое. Один – человек, другой – не знаю… И оба «Я» навсегда связаны между собой. Один – в мире явлений, другой – в мире причинных действий… Возвращение – соединение обновлённого мозга с телом, которое неизбежно преобразуется. Каким станет моё первое, земное «Я»?

Нет, всё-таки это буду один «Я». Хотя бы потому, что тот, который в вакууме, присутствовал там до начала эксперимента с мозгом. Ибо отсюда он – то есть Я – способен проникать в любой временной слой верхнего, непрерывно меняющегося мира.

Я буду навещать себя там, на Земле. Там, на Земле, я буду встречать себя в себе. Возможно, немного не так, как в детстве, сохранённом в памяти.

 
                                     ***
 

Очнувшись, Агуара вполз в кресло и, морщась от боли, ощупал себя. Что это было? Словно побывал в эпицентре землетрясения! Все органы и конечности на местах. Уже хорошо. Теперь – осмотреться.

С Аретой что-то случилось. На экране демонстрируется хроника атомной войны. Где, на какой планете, не понять. Если творится рядом, надо ждать новых ударов.

Все, кроме капитана, на полу рубки в различных позах. Агуара напряг зрение. Живы. А где капитан? Ах да, перед землетрясением ушёл к себе. В каюте с ним ничего не случится. Происходящее вовне воздействует в основном на пространство рубки.

Обезьянки, кроме Белого Йога, без сознания. А эта гордая копия противного Алекса, расправляя белый костюм, пристально наблюдает за ними. Агуара собрался погрозить ему пальцем, но усилие потребовало слишком большого напряжения.

Надо войти в транс, освободиться от болей и прояснить ситуацию. Он не делал этого сто лет, придётся восстанавливать навык. Послушная память отыскала наставления жреца-опекуна:

«К своим упражнениям-медитациям адепт подключает свой фаллос и поднимает энергию огненного змея Кундалини по позвоночнику-чакрам вверх в голову. Отчего чакры обретают яркость и интенсивность своего цвета…»

Агуара вспоминал инструкции и расслаблялся, готовя тело и сознание к очищению.

Небо изменилось, но он понимал, что изменения не объективны, а всего лишь отражают наиболее чёткие образы из его подсознания.

Вот и глаза желанного Антареса. Смотрят одобрительно, их жаркая краснота обещает исполнение желаний. Посадка на одну из планет неизбежна. Хорошо бы на Цитадель. Его ждут. Он пройдёт нужные ступени обряда, и его вернут на Землю. Вернётся не Агуара-Тунпа, а Айпуат.

На Земле Айпуат – Открывающий Пути – станет Единственным. Вначале обретёт власть над Цехом Гора-Сфинкса, затем… Обретя власть над планетой, прежде всего наладит вакуум-мост Земля-Антарес. Таков его обет, данный красным мирам.

Пирамиды Цеха наконец исполнят предназначение. Геродоту было что-то известно. Это он написал:

«Пирамида была построена богами и в её конструкции были заложены знания, выходящие за пределы „золотого сечения“, и принёс их великий Тот Гермес Трисмегист, и при постройке пирамиды Тотом были даны таинственные буквы IPWT».

Да, Трисмегист стал первым Айпуатом. Агуара-Тунпа будет последним. Геродот не во всём разобрался. Боги тут ни при чём.

 
                                         ***
 

Я – капитан Алекс.

Передо мной на экране Федеральный Дворец. Панорама перемещается. Когда оказался в части Дворца, отведённой Цеху Гора, понял: глазами Белого Йога наблюдаю видения, извлекаемые из памяти Агуары. А сам Агуара медитирует, расположившись в кресле дежурного по Арете.

Это Арета предложила посмотреть. Что-то важное… Громадное помещение, напоминающее главный зал Большого Театра в Москве. Зрительские места заполнены служителями Цеха Гора. Оказывается, у них – видно по одеяниям – столько высших чинов!

На сцене проводится ритуал под названием «Сброс излишней жестокости». Я о таком не слышал. Жестокость бывает и излишней?

В программе – два акта.

Первый акт. На сцене дерево, почти лишённое листьев. На ветке застыл крупный хамелеон, напуганный непривычной обстановкой. К дереву подходят двое: жрец Цеха в красно-золотом и его ученик, юноша в скромной серой мешковине. Узнаю ученика – юный Агуара!

Хамелеон пытается отползти, но жрец простирает руку и животное замирает под магическим жестом. Ученик деревянной указкой щекочет голову хамелеона, тот раскрывает пасть, и Агуара всыпает в неё солидную для мелкой твари щепоть серого порошка.

Табак, понимаю я.

Хамелеон изгибается, меняет цвет. Из оранжевого становится зелёным, затем чёрным. Через конвульсии к животному приходит мучительная смерть.

Так вот как начинал свой путь к звёздам штурман Агуара!

Зрители наблюдают за ритуалом молча, степенно.

Второй акт. Сцена меняет обстановку на зимний пейзаж. Похоже на северное поселение в снежную зиму. Улица плотно укрыта снегом, домики дымят трубами.

На сей раз действующее лицо одно – повзрослевший Агуара, перешедший на другую ступень в иерархии. В руках его кошка. Он ставит её в снег, обкладывает им животное так, что снаружи остаются голова и хвост. Снег влажный, через минуту кошка не способна и шевельнуться. Агуара раскладывает под дёргающимся хвостом деревянную щепу и поджигает.

Огонь опаляет шерсть, по залу разносится запах горелой плоти. Кошка визжит от боли и беспомощности, зал взрывается диким хохотом.

Так они освобождаются от избытка жестокости? Я не выдерживаю и мысленно закрываю глаза. Что можно предпринять? Или нужно? Скажем, совершить путешествие в раннее детство Агуары и оторвать ему голову? Тогда и будет снят слой жестокости с планеты. Разве что без ритуала.

Белый Йог смотрит на спящего в кресле Агуару. Смотрит с ненавистью. Он готов к действию, но не его время застыло внутри Ареты. Его время не здесь.

 
                                      ***
 

Персик и слива не говорят,

Много вёсен прожив.

Дым и туман не имеют следов —

Это то, что жило в старину.

Сугавара Фумитоки (899—981)

Агуара целенаправлен и полон энергии. Вакуум спокоен, в трёхмерности порядок. С четвёртым измерением, временем, не всё ясно, но можно и подождать. И, по всему, немного.

Агуара узнал капсулу в момент появления в поле Перископа. Могла всплыть и поближе к системе Антареса. На таком удалении планетарный гравитационный захват не сработает.

По правилам надо будить капитана. Но тот уже проспал столько интересного! Устал человек, надо отнестись гуманно. Пусть отдохнёт, силы ему понадобятся. Илона жива и невредима, встретятся перед посадкой на планету. Пройдут предстоящие испытания вдвоём – им будет легче, чем другим. Или тяжелее? Посмотрю на муки этого идиота, любимца Сибруса! Нашли капитана! Он собой-то руководить не умеет.

К тому же капитан Алекс слишком долго просидел тут один. Наедине с Великой Пустотой. Вдруг вышел на какой-нибудь опасный контакт? Так что пусть спит и любуется внутренним зеркалом. Как говорится в Упанишадах:

«Когда он спит, то, забрав из этого всеохватывающего мира вещество, он сам разрушает его, сам создаёт… Там нет ни колесниц, ни животных, запряжённых в колесницы, ни дорог, но он творит там и колесницы, и животных, запряжённых в колесницы, и дороги. Там не бывает ни блаженства, ни радостей, ни удовольствий, но он творит и блаженство, и радости, и удовольствия. Там не бывает ни водоёмов, ни прудов с лотосами, ни рек, но он творит там и водоёмы, и пруды с лотосами, и реки. Ибо он – Творец».

Так что пусть спит, творит и наслаждается. Недолго осталось.

Агуара всплывёт ради капсулы. Капсула ведь как появилась, так может и исчезнуть. Он, Агуара, не бастард Галактики. И не раб капитана Сибирцева. Но приятное капитану отчего не сделать?

Агуара осмотрелся перед установкой прямой связи с Аретой. Народ без сознания, обезьянки тоже. Кроме Белого Йога, крепеньким оказался. Ведь всем прилично досталось. Добавить бы крепенькому, но успеется.

Шхуна подчинилась штурману. Удивительно легко подчинилась. Засверкал Путевой Шар, заработала панорама обзора реального мира.

Агуара с трудом удерживает эмоции. Вот он, решающий миг! Арета вне вакуума! Впервые за плавание, по его воле, и там где надо!

Арета приняла капсулу идеально. Касание прошло мягко, грузовой отсек и не дрогнул. Минуты уйдут на нормализацию атмосферы, на необходимое обследование. Впрочем, атмосфера – дань регламенту. Всего лишь.

Экран переключил картинку и Агуара убедился: да, Илона! Чудеснейшее спасение! Он успеет с ней поговорить до пробуждения капитана. Удостовериться не помешает. Тот же Андрий – усатый запорожец, способный только горилку хлестать. Так Агуара думал. А оказалось – сертификат… Раньше надо было его раскрутить!

Шхуна мягко покачивается. Имитируется лёгкая волна. Для комфорта, видимо. Увлечённый процедурой акклиматизации, Агуара не заметил появления Андрия. Посвящённый достаточно быстро разобрался в деталях происходящего. Агуара едва не вздрогнул, увидев его, стоящего чуть позади.

– Принял решение сам? Без капитана?

Неожиданности в вопросе нет. Андрий наверняка осведомлён об истории с Илоной. И Агуара кратко обосновал решение на всплытие именно здесь и сейчас. Андрий то ли улыбнулся, то ли усмехнулся:

– Хоть на час, но император? А знаешь, что было символами императорской власти в древней Японии? Нет? Меч, яшма, и зеркало. Зеркало! Зеркало, Агуара… Зеркало властителя хранилось в его дворце. В зале Придворных Дам. Самая надёжная защита, не так ли?

Глаза Андрия изучают лицо Агуары. Несколько секунд молчания и новый вопрос:

– Где твоё священное зеркало, Агуара-Тунпа?

Поведение Андрия и вопросы соответствуют рангу Посвящённого. Агуара заколебался. Приготовления в грузовом отсеке завершились, вот-вот Илона окажется в жилом секторе. Беседовать придётся втроём; после зондирования Илоны Агуара даст команду подчиниться притяжению Антареса. Арета обязана вначале завершить операцию по приёму нового пассажира. Андрий не станет возражать.

Но пошло не так! Вначале изогнулись волнами стены, следом заколебался пол. Путевой Шар обрёл форму многогранника. Деформация, обусловленная неслучайной флуктуацией вакуума. О контроле над Аретой нет и речи. Агуара, игнорируя регламент, попытался направить шхуну на Антарес, но получил в ответ лишь откровенную усмешку Андрия.

Арета проваливалась обратно, в Пустоту.

 
                                     ***
 

«Чувство берётся неведомо откуда и теряется в недостижимых глубинах, умертвляет живое и оживляет мёртвое; когда же живой не ведает смерти, а мёртвый не возвращается вновь к жизни, нет здесь подлинного чувства».

Тан Сян Цзу (16 —17 вв. Китай)

Время пустых блужданий принесло плоды. Да, нет, нет ничего в мирах пустого и бесцельного.

Я узнал много больше, чем имел ранее. А всё равно, могу судить лишь кое о чём, и приблизительно.

Агуара, Андрий… Оба не те, кем казались. Арета и я обрели двустороннюю постоянную связь. Но считать ли Арету живой? Сколько открытий предстоит?

Страх, с которым погружался в третье состояние Фрэнсиса Бэкона, пропал бесследно. Третье состояние прекрасно!

Андрий с Агуарой приняли капсулу с Илоной. Так думает Агуара, вновь потерявший близость к цели. Илону протестирую я, не он. Капсулу обнаружила Арета, и всплывала по моей команде. Но если быть точным, мы с Аретой действовали как единое существо. И остаёмся им.

Я мечтал о встрече с Илоной. И вот, Илона на Арете. А я озадачен.

Потому, что проблема с Илоной – не первая среди новых целей моего нового бытия. Первая по времени, по очерёдности – воссоединение с телом. Обретение тела землянина Алексея Сибирцева – для чего? Ради возвращения целостности и жизненной активности? По классической земной оценке я не могу считаться одним из живых. Известно, что мозговая активность сохраняется длительно после смерти тела. Без дополнительного питания, как в моём случае. Но то – вне связи с вакуумом.

Возвращение в зависимость от белковой формы… В то время как сознание перешло на иной уровень! Не такого ли состояния добиваются жрецы Цеха Гора-Сфинкса в погоне за вечностью?

Но, в то же время, знаю – и понимаю! – для идентификации личности одного мозга недостаточно. Необходимо то, что содержится в сердце. То, что не обнаруживается и не измеряется никакими приборами. Сердце моё – в глубине ванны, наполненной биораствором. Почему я ощущаю себя личностью? Сохранена связь с сердцем? Но как?

Да, имеются сомнения-колебания. Но решено – возвращаюсь. Пока Агуара не стал монстром-Айпуатом. Пока не открыли моё присутствие в сознании каждого из них. Тогда лишённый тела, беспомощный мозг капитана Алекса станет объектом нападения. Для Агуары что кошка, что человек…

«Юнга» – умница. Конструкторы – молодцы. Операция прошла быстро, просто, легко. Боли нет, но она придёт. Возвратившись в тело, удивился: как решился на такой ход? Всё ещё не понимаю, почему сработало. Останутся шрам и память. Как у джинна, запертого в кувшине? Пожалуй, нет. Я обрёл себя в Пустоте, и это теперь со мной навсегда.

Требуется выделить главные моменты. Сибрус из Ареты сообщил о сейфе. Сейф в рубке… Никто из нас его и не замечал. Инициатива Сибруса, скрытая от всех, кто готовил Арету к старту.

Покрывала Иллюзии-Майи снимаются одно за другим. Но сколько их?! Ложные отражения… Так ли они ложны, как я думал вначале? Одежда Красоты не полностью скрывает её прелести…

Уединиться с Илоной в каюте не вышло. Моё кресло на новом месте, спинкой к сейфу. Её кресло – рядом слева. Оба экипажа – в пределах видимости и слышимости.

Илона спокойна и невозмутима. Но ведь мы в Пустоте. Здесь не определишь, кто более жив, чем мёртв, а кто более мёртв, чем жив. Она не такая как прежде. Это естественно и понятно. Взрыв, кружение в Пустоте, встреча с Аретой…

– Любовь на Земле – великая сила. Но не величайшая, потому что земная. Ведь так, Алекс?

Так сказала Илона. Илона теперешняя. Земная Илона так не говорила. Тоже понятно и естественно. Но то, что она произнесла это не наедине – непонятно и неестественно.

– Не бывает несчастных случаев.

Она сказала и завершила фразу жирной точкой. Она больше не употребляет запятых и многоточий. Я смотрю на неё вместе со всеми. Возможно, продолжается адаптация. Много чего продолжается.

Лицо – то же, родное, земное, уютное… Платон сказал: на каждого имеется идея-первообраз. Матрица, с которой можно напечатать сколь угодно копий? Лазарь поднялся из могилы точно таким же, каким был?

Времени мы не знаем. Сколько лет или веков не было Илоны? Сколько дней или тысячелетий Арета вне Земли? Примерно это выразил только что Кертис.

– Земное летоисчисление продолжается, – загадочно отреагировала Илона, – Агуара, ты совсем не изменился. Но ты поменял Сияющую Звезду на другую.

Наконец-то! Откуда ей знать, что Агуара переменил Сириус на Антарес? Сдал собачью звезду вместе со всем своим Цехом. А может, не только со своим.

А вот глаза Илоны не как море. Они – как песок… Как пустыня. Человек должен состоять из воды, не из песка. Земной человек. А если она – сгущённая Тень Пустоты, кусочек непостижимой Майи, преломлённое отражение из неизвестного Зеркала?

– Разве нельзя любить Майю? Как Рамакришна?

Так спросила Илона. За время отсутствия Илона успела закончить ещё один колледж? Я думаю вслух или она читает мои мысли?

– Подарок Майи… Проверка, испытание…

Мои слова услышали все: и люди, и обезьянки, и… У Кертиса дрогнуло веко.

В рубке снова присутствует «Шестой», ставший седьмым.

 
                                      ***
 

МиниАрета показывает то, что прилегает к ней. А, следовательно, и к большой Арете. Но есть и отличия. Пространством «то» можно назвать условно, но на вид – сфера. Её нижняя часть уходит под крышку сундука и обзору не поддаётся.

Облака, наплывшие слева и сверху над миниАретой, выглядят по-разному.

Снизу они светлые, лёгкие и перламутровые. Сверху – мутные, тёмные и отвратительные. Но там и тут мерцают искры. В облаках что-то таится. Поскольку в нормальной Пустоте облачности не бывает, я призадумался. К тому же застонал свежий шрам, охвативший шею бледно-розовым обручем. Само собой, к перемене погоды. Рано я уверил себя в неизбежности возвращения на Землю.

Белый Йог стоит напротив Пана и рассматривает его в упор. Тот, обхватив лапками лохматую грудь, замер, словно в трансе или под воздействием гипноза. Явный намёк. Я посмотрел на Агуару. Штурман, повторяя позу Пана, стоит с закрытыми глазами у Путевого Шара.

Что-то происходит, и я установил связь с Белым Йогом. После возвращения из Пустоты это даётся легко, но сопровождается болями в шее, стараюсь не злоупотреблять. Белый Йог контролирует мозговую деятельность Агуары, используя Пана как ретранслятор! Настоящий сюрприз! Но открытие, которое я сделал, много весомее.

Агуара выудил из Ареты откровение Сибруса о сейфе. Арета передала сведения минуя капитана, с которым составляет одно целое! Но Арета не может знать, какая в точности информация спрятана в титановом ящике. Агуара же уверен: там – конкретный план высадки на одну из планет Антареса. Дезинформация от Ареты или действительно так?

Похоже, предстоит борьба. Драка за содержимое сейфа. Сибрус из Ареты сообщил: алмазные носители должны вернуться на Землю. Арета заинтересовала Агуару иным сообщением, Арета сталкивает нас! Желание провести несколько часов с Илоной в капитанской каюте придётся отложить. Илона в медотсеке под наблюдением «Юнги».

Тем временем на миниАрете настоящее побоище. Жестокое, с кровопролитием, с участием всех, в том числе – впервые – Белого Йога. Тоже знак, со значением.

Майя, всюду Майя… С ходу ничего не поймёшь. Зеркало Миров – оно и есть Маха-Майя? В гибком зеркале природы… Да-а… Но Зеркало не однослойно… Радость, горе, гнев… Всё это – рябь на поверхности. Рябь может и в шторм перерасти.

Агуара то ходит вокруг, то садится рядом с сейфом. Ничего похожего ни на замок, ни на дверцу. Я знаю, во что это хождение выльется. На шхуне имеется набор инструментов. А в нём – лазерный резак. Никто, кроме меня, не решится остановить Агуару. Так же и потому, что сейф более никому не интересен. А включённый резак – великая опасность. Для Агуары без разницы, что резать: сейф, хамелеона, кошку, обезьянку, капитана Алекса… В Цехе получил хорошую выучку.

Облака вдруг остановили движение. Затем образовали кольцо, в центре которого сформировался плотный чёрный сгусток. И – кольцо закрутилось, притягивая к себе клочья белёсого тумана, не успевшие сгуститься в облака. Из внутренней части кольца-тора к центральному сгустку протянулись изогнутыми спицами два светящихся рукава.

Я внутренне дрогнул. Агуара отвлёкся от сейфа.

Картина особенно впечатляет, если смотреть со стороны, над моделью Ареты. Кружение светящегося вещества, замкнутого на чёрную дыру! Пока мини-дыру. Дырочку в ткани нашего мира, которая обещает увлечь в себя и модель, и большую Арету.

С чего вдруг? Откуда? Или кто?

Вихрь вопросов вытянул из памяти кусочек истории Египта. Той истории, из которой вырос Цех Гора-Сфинкса.

Тутмос Третий, царь-полководец, искусный и жестокий воин. Первый в череде императоров, фараонов. Жрецы пели гимны в его честь. В них были и такие слова:

«Я заставил их узреть твою мощь, подобную мощи вращающейся звезды».

Жрецы не пустословили. «Вращающаяся звезда» – в те тёмные века?! Они умели создавать что-то подобное чёрной дыре или нейтронному сгустку? Закручивать вещество, пространство и время? И теперь используют умение здесь, у Антареса, в новом воплощении? Впрочем, те тёмные века не темнее многих последующих.

Побоище на миниАрете прекратилось. Обезьянки зализывают раны, тревожно посматривая на вертящееся над головами колесо. Верхняя часть грот-мачты изогнулась в направлении чёрного пятна. Арету втягивает в центр вращения.

Если всё так, как видится, гибель неизбежна. Земля не знает способов спасения из гравитационных объятий. Мощь Антареса превосходит земную неизмеримо. Если происходящее таково, каким видится.

Арета на запросы капитана не отвечает. Остаётся одно: обратиться к Агуаре.

– Что это?

Агуара вместо ответа указал рукой на сейф. Я понял: предлагается обмен. Сейф или гибель внутри коллапсирующего сгустка материи… Какой уж тут выбор! Я решил: пусть себе забирают, что бы там ни хранилось, как что-то меня остановило.

Вот оно – паруса всех трёх мачт миниАреты с мягким хлопком оторвались от рей, взметнулись вверх и образовали над моделью шхуны полупрозрачный купол. Изогнувшаяся мачта тут же вернулась в походное состояние. Я сделал из пальцев кукиш и показал Агуаре. Последний раз я использовал этот магический жест отказа в очень раннем детстве. Агуара вырос в другой культуре, но понял. И побледнел – замечательный признак. Чтобы тёмное само по себе просветлело – тут требуется хорошее потрясение. По-видимому, арсенал хозяев Агуары исчерпался. Больше они ничего не могут.

Колесо сжалось в точку и исчезло. Вернулись облака, отяжелели и ударили молниями по обеим Аретам. Обезьянки скрылись под палубой; мачты стоят голые, с обвисшими нитями канатов. Разряды бьют по палубе и переборкам, оставляя обугленные пятна.

Рубка подверглась деформации, на сей раз основательной. Экран Перископа обрёл овальность и стянулся в малую площадь, что невозможно по всем известным аксиомам. Пол сделался кафельным и скользким, верх рубки обратился в провисшую парусину. Один сейф на своём месте, неизменный. Агуара – как и я – ничего не понимает. Удача вновь покинула его, коснувшись крылом полусвершённого желания.

 
                                      ***
 

После долгой задержки-паузы Агуара ответил на мой вопрос словами из какого-то древнего источника:

– «Деление пятого часа – это царство ужасного Сокара, бога подземного мира с тремя человеческими головами, телом змеи и могучими крыльями сокола. Он живёт в тёмном тайном месте, охраняемом свирепыми сфинксами. Рядом находится бездонный омут, который стерегут пять богов с человеческими телами и головами животных. Над ними парят странные, загадочные создания, и в глубине омута подвергаются пыткам демоны, их головы пылают вечным огнём».

Я его понял: тот омут и есть дно чёрной дыры. Ад, место для демонов, духов зла. И – равных им человеков. А видимые миры Антареса – внешние слои этого самого ада-Дуата. По Агуаре, правят Дуатом тоже демоны, во главе с трёхголовым Сокаром. Тут очень не так! Демоны сторожат и наказывают демонов? Неужели Агуара не видит несостыковок, путаницы в своей картине мира?

И кто на самом деле правит адскими мирами Дуата Антареса? Кто владеет столь могучей властью над материей? И – не исключено – умеет творить иллюзии, неотличимые от реальности… Всё-таки, Пустота не необитаема, не безлична.

– Твой Сириус ушёл за горизонт навсегда, – успокоил я Агуару, – Что ты будешь делать по возвращении? Где возьмёшь новое Око Ра?

Глаза Агуары горят бессильной жестокостью. Ему нужен ритуал сброса, но нет объекта жертвоприношения. Точнее, живого субъекта, которого с муками превращают в мёртвого. Делать из мёртвого живое он не учился.