О Москве в стиле odinmirage. Продолжение

К счастью, в последующем «Дом с кариатидами» стал первым зданием, переданным в аренду и отреставрированным по городской программе «1 рубль за 1 метр» сроком на 49 лет. Инвестором стала Жанна Шорина. В рамках программы инвестор должен самостоятельно отреставрировать арендуемое здание, после чего цена аренды для него становится символической – 1 рубль за 1 метр.

Возвращаясь к истории этих мест, раскроем простую причину сосредоточения района «красных фонарей» именно в этой части Москвы. В 1844 году в здании Сретенской полицейской части открылся второй в России, после Санкт-Петербурга, врачебно-полицейский комитет. Таким образом, занятие проституцией приобрело статус официально допустимого, каждая проститутка раз в две недели должна была пройти в этом комитете медицинское освидетельствование. Штат комитета был небольшим, и поэтому разрешения на открытие домов терпимости выдавали в «шаговой доступности» от места расположения Сретенской полицейской части.

Чтобы еще раз подчеркнуть контрастность этих мест и наполнявшего их женского общества, обратимся к воспоминаниям Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской, угодившей как-то за революционную деятельность в камеру этой же полицейской части: «…Там я получила большую светлую камеру с двумя окнами, выходившими на обычно пустынный плац. Он заполнялся дважды в неделю, когда у здания части в длинную очередь выстраивались проститутки, явившиеся на медицинское обследование. Среди них попадались и очень элегантные женщины, и не столь нарядные, а замыкали процессию толпы женщин в лохмотьях и даже просто полуголых. В конце очереди стоял городовой с шашкой. К дверям один за другим подкатывали экипажи, из них выходили молодые, изысканно одетые женщины и шли в просторный кабинет врача. Я впервые наблюдала это жуткое зрелище и поначалу не понимала, что оно значит, но жандармы мне объяснили. Экипажи меня не слишком печалили, но колонны простых крестьянок вызывали у меня желание кричать и рыдать. Увидев их впервые, я не могла успокоиться и целый день ходила от стены к стене. Я и сейчас как наяву вижу этих полуголых жалких женщин и полицейского, подгоняющего их шашкой».

И буквально через предложение от этого описания Брешко-Брешковская контрастом дает следующее:

«В Сущевской полицейской части я видела и другое любопытное зрелище. Одновременно со мной там содержалась под арестом мать Митрофания. Она была настоятельницей одного монастыря, находившегося под высоким покровительством.

Эта хитрая и алчная женщина основала банк, собрала сотни тысяч рублей и зашла в своих спекуляциях так далеко, что правительство было вынуждено начать следствие.

Я увидела мать Митрофанию в маленьком садике на дворе участка, в который нас выводили на прогулку, – чрезвычайно дородную монахиню, сидевшую в плетеной беседке. Ее окружали молодые послушницы, которые привезли ей огромную рыбину в закрытом судке. Они низко кланялись и просили ее благословения».

Чтобы завершить контрастные истории не отрицательным, а духоподъемным примером, расскажем о единственном памятнике, расположенном на бульваре.

Да, на Рождественском, в отличие от большинства других бульваров московского Бульварного Кольца, практически нет памятников. Только поклонный крест преподобной Евфросинии (Великой княгине Московской Евдокии Дмитриевне) был установлен в 2012 году.

Кто же это и почему о ней следует рассказать?

Святая Евдокия родилась в 1353 году и была дочерью Суздальского князя Димитрия Константиновича и его супруги Анны. Имя «Евдокия» переводится с греческого как «благоволение».

18 января 1366 года совершилось бракосочетание Евдокии Дмитриевны с великим князем Московским Димитрием Ивановичем (Дмитрий Донской). Свадьбу торжественно отпраздновали в Коломне, находившейся на границе Суздальского и Московского княжеств. Этот брак имел большое значение для Московского княжества, скрепляя его союз с княжеством Суздальским, что «преисполнило радостию сердца русских».

Княжна была супругой кроткой, любящей и набожной. Оба «жили в браке чисто, не предавались стремлениям чувственности и внимательны были к своему спасению». За 22 года супружества в семье великого князя родилось 12 детей.

Нашествие татарского хана Тохтамыша в 1382 году стало большим и жестоким испытанием для Русской земли. Дмитрий Иванович уехал собирать войско сначала в Переславль, а затем в Кострому, оставив великую княгиню в Москве.

Из-за опасности взятия города великая княгиня с детьми с трудом сумела выйти за его стены, после чего направилась вслед за князем, едва не попав в плен по пути.

Через три дня осады войска Тохтамыша взяли Москву и сожгли город, после чего обратили в пепелище большую часть русских земель.

В августе 1380 года Евдокия, непрестанно молясь, провожала любимого мужа на Куликовскую битву. Из окна своего терема она смотрела на дорогу, ожидая его с победой, и дождалась. Судьба отвела им еще девять лет счастливой совместной жизни.

19 мая 1389 года великий князь Димитрий Иванович скончался на сороковом году жизни. Умирая, он завещал детям беспрекословно слушаться мать и чтить духовных наставников, а престол передал старшему сыну Василию, завещав, чтобы соправительницей ему была мать.

Свято исполняя волю почившего, Евдокия не удалилась в монастырь, как было в обычае вдов-княгинь, а возглавила семью. Предпоследний ее сын Иван скоро умер, но остались, кроме великого князя Василия, сыновья Юрий, Андрей, Петр, младенец Константин и дочери.

Евдокия жила и ранее подвижнически, а после кончины мужа стала вести еще более строгую жизнь, нося под роскошной великокняжеской одеждой власяницу и тяжелые вериги. Никто не знал о ее подвигах, даже близкие. Обладая незаурядным умом и способностями и вместе с тем проводя внимательную духовную жизнь и имея чуткое сердце, великая княгиня мудро и справедливо управляла княжеством.

Еще при жизни Димитрия Донского она оказывала большую помощь княгине Марии Ивановне Серпуховской в устроении обители в честь Рождества Пресвятой Богородицы (современный Богородице-Рождественский монастырь на Рождественке и Рождественском бульваре). То же самое она делала и после кончины мужа, помогала возводить храмы и строить монастыри.

Как водится, нашлись люди, которые стали клеветать на великую княгиню. По Москве стали ходить нелепые слухи, затрагивающие ее честь. Распространение этих слухов при великокняжеском дворе имело целью ослабить влияние великой княгини на сыновей, особенно на великого князя Василия Дмитриевича, и подорвать ее авторитет. Сыновья любили мать и не верили клевете, но не могли не смущаться. Один из них, Юрий, все же попросил мать разрешить их недоумение и смущение. «Тогда княгиня собрала всех сыновей своих и сняла часть великокняжеских одежд – дети увидели, что подвижница так исхудала от поста и подвигов, что тело ее иссохло и почернело и „плоть прилипла к костям“. Юрий с другими братьями просили прощения у матери и хотели отомстить за клевету. Но мать запретила им и думать о мести. Она сказала, что с радостью претерпела бы унижение и людское злословие ради Христа, но, увидев смущение детей, решилась открыть им свою тайну».

Не могу не вклиниться в историческое повествование в этом месте для того, чтобы отметить, насколько сильно напрашиваются здесь параллели с более поздним ходом истории и современными российскими событиями. В прошлом не было социальных сетей, но технология распространения слухов использовалась в политических целях не хуже, чем в наши дни. И тогда, как и сейчас, многие люди были падки на слухи, легко в них верили и распространяли дальше, зачастую добавляя к ним свои фантазийно-домысленные детали и подробности.

В 1407 году, после видения Архангела Михаила, предвозвестившего ей скорую кончину, княгиня Евдокия решила принять монашество. Постриг был совершен 17 мая 1407 года в деревянной церкви Вознесения Господня Вознесенского монастыря, основанного ею же в московском Кремле. Великая княгиня получила в постриге имя Евфросинии, что в переводе означает «радость». 7 июля 1407 года она скончалась на 54-м году жизни, оплаканная семьей, боярами, всеми русскими людьми.

Думая об этом примере Великой княгини, невольно приходишь к мысли о том, что в истории русских и российских правителей было много примеров великого подвижничества и россияне исторически привыкли к повышенным требованиям к качествам своих высших руководителей. От них автоматически ждут самоотречения, подвигов и великих свершений, не прощая даже малейших человеческих слабостей. Из каждого нового руководителя – коммунистического, капиталистического, княжеского, царского или имперского – быстро делают идола. А потом после его (ее) смерти могут также быстро растоптать и опорочить имя бывшего идола, свергнув его с пьедестала поклонения и тут же воздвигнув на тот же пьедестал новый объект для почитания (ничем не хуже, но и ничем не лучше предыдущего).

А может быть, нам всем, включая высоких руководителей, надо просто быть немного человечней, быть самими собой и верить не в чудесных волшебных правителей, которые всем нам сделают хорошо и сладко, а во вполне реальные практические и осязаемые вещи – в добро, порядочность, ум, силу, энергию и профессионализм? Может быть, пора перестать надеяться на кого-то, на избавителя и заступника, а просто шаг за шагом, кирпичик за кирпичиком строить свою общественную систему, поднимающую наверх лучших и создающих здоровую конкуренцию за управление страной? Может быть, хватит революций, разоблачений, низвержений и вознесений? Может, надо посмотреть, в первую очередь, на самих себя. Перестать без конца жаловаться на любую власть и начать что-то делать самим для своего счастья?

Но вернемся к описанию бульвара, и, раз уж мы упомянули о поклонном кресте как о единственном памятнике на Рождественском бульваре, было бы справедливым вспомнить, что в свое время, а именно в 1918 году, здесь был установлен еще один памятник – поэту Тарасу Шевченко – работы скульптора С. М. Волнухина.

Сделан он был наспех из гипса и простоял очень недолго. В те годы в Республике Советов, испытывавшей огромные трудности и лишения, не было условий для выполнения скульптурных произведений из долговечного материала. Через два года было принято решение заменить памятник, который временно перевезли в мастерскую скульптора, но тот вскоре умер. И дальнейшая судьба монумента неизвестна.

Появление гипсового памятника связано с планом монументальной пропаганды, начало осуществления которого было положено декретом Совета Народных Комиссаров «О памятниках республики» от 12 апреля 1918 года.

В соответствии с планом в Москве было предписано воздвигнуть следующие ПАМЯТНИКИ:

1. К. Марксу и Ф. Энгельсу. Пл. Революции. 1918.

2. Павшим за мир и братство народов. Красная пл. 1918. (Мемориальная доска).

3. Обелиск Свободы (Обелиск Конституции РСФСР). Советская пл. 1918.

4. Революционным мыслителям. Александровский сад. 1918.

5. Мысль. Цветной бульвар. 1918.

6. К. Марксу. Садовая-Триумфальная ул. 1918—1919.

7. К. Марксу. (Ульяновская ул.). 1918—1919.

8. А. Н. Радищеву. Триумфальная (Маяковского) пл. 1918.

9. Робеспьеру. Александровский сад. 1918.

10. А. В. Кольцову. Театральная (Свердлова) пл. 1918.

11. И. С. Никитину. Театральная (Свердлова) пл. 1918.

12. Т. Г. Шевченко. Рождественский бульвар. 1918.

Надо сказать, что в Москве сейчас есть красивый памятник Тарасу Шевченко у высотного здания бывшей гостиницы «Украина», есть и набережная его имени неподалеку.

Как ни странно, в эпоху Украинской революции в те далекие годы украинская власть так и не смогла установить в Киеве памятник Тарасу Шевченко. Но уже в 1919 году, вскоре после повторного взятия Киева, это сделали большевики. Киевский памятник Шевченко образца 1919 года был изготовлен из фанеры в форме бюста (скульптор Б. М. Кратко). Установлен он был на Михайловской площади вместо фигуры княгини Ольги, которую перед этим сбросили и уничтожили (все повторяется, в наше время мы с вами были свидетелями практически того же самого в Украине, но уже с памятниками В. И. Ленину). Простоял этот фанерный памятник Тарасу Шевченко совсем недолго и уже вскоре был уничтожен или белогвардейцами Деникина, или польскими войсками.

Но вернемся в Москву к нашей героине – к Жене или Женьке, как ее зовут близкие люди (будем так считать для полноты художественной палитры). Выйдя на бульвар с улицы Рождественка, она повернула направо и пошла вверх к отелю в конце бульвара, как мы уже сказали выше. По пути она достигла сначала Малого Кисельного переулка, примыкающего к бульвару с внутренней стороны, на углу которого расположено красивое здание под номером 12 с интересной историей.

Особняк этот возвели в конце XVIII столетия, а первой его хозяйкой была княгиня Анастасия Михайловна Голицына.

После княгини Голицыной владельцем участка со строениями становится Александр Иванович Фонвизин – адъютант командующего Главной Артиллерии и младший брат известного писателя Дениса Ивановича Фонвизина.

Фонвизины (до XVIII века писались фон Визены, затем фон Физины, написание в одно слово установлено в середине XIX века) – русский дворянский род, происходящий от барона Берндта фон Виссин, рыцаря ордена меченосцев, взятого в русский плен в ходе Ливонской войны (1558—1583 годов). В дальнейшем фон Висин получил русское имя Петр Владимирович. Оставаясь в протестантской вере, он перешел на воинскую службу в Москву, получив от Ивана IV поместья. Сыновья барона носили русские имена Денис, Борис и Юрий.

Отвлекусь на минуту от рассказа о Фонвизиных. Вам сказанное выше ничего не напоминает? Мне это напомнило Эраста Петровича Фандорина. Персонаж Фандорина воплотил в себе идеал аристократа XIX века: благородство, образованность, преданность, неподкупность, верность принципам. Кроме того, его появление в России и происхождение самой фамилии очень похожи на историю фамилии Фонвизиных.

И хотя рецензентами книг Бориса Акунина о Фандорине высказывалось мнение, что этот герой и его фамилия являются аллюзией на журналиста Жерома Фандора, героя серии детективных романов французских писателей Марселя Аллена и Пьера Сувестра о Фантомасе, мне интересней представлять реальные исторические параллели.

Фонвизины лишь в четвертом поколении приняли православие. Представители рода были жалованы поместьями и грамотами. К этому роду принадлежат: Иван Андреевич, первый начавший писать свою фамилию «фон-Визин» (женат на Екатерине Васильевне Дмитриевой-Мамоновой, дочери графа и адмирала В. А. Дмитриева-Мамонова), и его сыновья Денис Иванович (известный русский писатель) и Павел Иванович (ученый).

Денис Иванович Фонвизин написал не только «Недоросль», комедию, знакомую нам всем по школе. Собрание его сочинений составляло пять томов, уже практически готовых к печати, но так и не изданных при его жизни. Затем, к сожалению, драгоценная рукопись была утрачена. Его произведения распространялись по рукам только в рукописных списках.

В свое время князь Потемкин-Таврический, побывав на премьере «Недоросля» и выходя после этого из театра, подозвал к себе Фонвизина и полушутя сказал ему легендарную фразу: «Умри, Денис, или больше ничего не пиши: лучше этой пьесы ты уже ничего не создашь».

Два сына третьего брата Дениса Ивановича – Александра – Иван и Михаил – стали декабристами. В доме родителя они организовали московский центр этого движения, где в 1821 году провели съезд «Союза благоденствия», послужившего началом создания Северного и Южного сообщества этой организации.

В 1869 году усадьбу Фонвизиных приобрела баронесса фон Мекк – вдова «железнодорожного магната» Карла фон Мекка, а в 1881 году она продала дом чаеторговцу Алексею Семеновичу Губкину.

Через два года Алексея Семеновича не стало, а с его смертью связано трагическое происшествие, о котором писали и Л. Н. Толстой, и В. А. Гиляровский.

По Москве разнесся слух, что на помин души Губкина будут раздавать щедрую милостыню. Тысячи нищих устремились на Рождественский бульвар. Все закончилось страшной давкой, десятками погибших и пострадавших.

Видимо, карма этого места не простая, так как похожая трагедия разыгралась на Рождественском бульваре спустя почти век, уже в советские времена.

6 марта 1953 года на бульваре и прилегающей Трубной площади произошла катастрофическая давка, вызванная притоком людей, желающих проститься со Сталиным.

По словам очевидцев, в те дни в Москву ехали даже из отдаленных регионов. Билеты в столицу купить было невозможно. Накануне похорон въезд в Москву закрыли, отменили движение поездов. Милиция блокировала вокзалы. Но, несмотря на все эти меры, столица уже была переполнена людьми, которые впервые оказались в огромном незнакомом городе. Милиция и поднятая по тревоге армия делали все возможное, чтобы взять ситуацию под контроль и не допустить катастрофического развития событий.

Это почти удалось сделать, за исключением одного места, а именно крутого спуска Рождественского бульвара, который стал смертельной ловушкой для приезжих, стремившихся проститься с Генералиссимусом. Люди, которые шли со стороны Сретенки, сверху вниз, попадали в небольшие ямки у окон полуподвальных помещений. Давление толпы, не понимающей, что происходит, не давало шансов упавшим подняться на ноги. На них падали другие люди, и в результате случилась смертельная давка.

Вот как вспоминала об этом местная жительница Лидия Прокофьевна Иванина:

«Все эти три дня мы с мамой и сестрой были озабочены лишь одним: чтобы папа мог без приключений добраться домой с работы. Наш дом был рядом с эпицентром событий. Мы видели, как во двор монастыря вносят трупы и распределяют по подъездам, поэтому голова была забита только тем, как папа, возвращаясь через Цветной бульвар на Рождественку, избежит быть затянутым в водоворот толпы. Около монастырской стены был такой пригорок, мы становились на него, выглядывали на улицу и оттуда смотрели на толпу спускающихся от Чистых прудов к Трубной.

На наших глазах несколько человек из толпы разбились об угол дома, стоящего на углу Рождественки и Трубной.…

У нас навсегда запечатлелась в памяти «девушка с косой». Погибшую девушку несли вверх по Рождественке к монастырю, а толстая белокурая коса свисала и тащилась по земле. К счастью, отец тогда благополучно смог вернуться домой. Показывал дежурившим на грузовиках военным документы с пропиской, и его пропускали».

Чтобы отвлечься от этих мрачных воспоминаний, предлагаю вернуться на современный бульвар и обратить внимание на его противоположную сторону (дом №13, стр. 1, 2), где расположена бывшая усадьба М. А. Лагофита, построенная в первой половине XIX века в виде двух небольших изящных зданий, формирующих симметрию единого архитектурного комплекса.

Этот архитектурный проект был разработан Управлением московского губернского инженера и является наглядным примером типовой массовой застройки Москвы после пожара 1812 года. Тогда существовал так называемый альбом «опробованных фасадов», из которого заказчик выбирал наиболее подходящий для себя вариант, что было дешевле, чем нанимать архитектора, и позволяло быстрее застраивать разоренный город.

Изначально первые этажи были возведены из камня, а вторые из дерева. Но в 1982 году в ходе удачной реконструкции комплекса обе постройки полностью разобрали и заменили точными копиями, выстроенными из кирпича.

Теперь вернемся на нашу внутреннюю сторону бульвара и вместе с нашей героиней двинемся дальше мимо дома №14.

Этот роскошный двухэтажный особняк с фасадами оранжево-апельсинового цвета был, вероятнее всего, построен еще в начале XIX века, а современный вид приобрел уже в 1870 году, когда была проведена его реконструкция архитектором Андреем Николаевичем Стратилатовым.

Первой известной хозяйкой особняка была графиня Ростопчина, но до сих пор идут споры о том, какая именно. Дело в том, что представительниц этого знатного рода с инициалами «Е. П.» было две – Екатерина Петровна и Евдокия Петровна, приходившиеся друг другу свекровью и невесткой, соответственно. Скорее всего, все же старшая – Екатерина – была владелицей, так как Евдокия была еще очень молода, когда особняк продали другому владельцу, но об этом ниже.

Надо отметить, что Евдокия Петровна Ростопчина была необыкновенной женщиной. Петр Вяземский называл ее «московской Сафо». Жуковский ценил в ней «истинный талант», а Лермонтов писал: «Я верю, под одной звездою мы были с вами рождены».

Когда девочке было 6 лет, в 1817 году от чахотки умерла ее мать. Отец был в постоянных разъездах, и девочка воспитывалась в семье родственников. Звали ее Додо, а по фамилии она была Сушкова.

Додо тайно писала стихи и, когда подросла, неожиданно для всех вышла замуж за графа Андрея Ростопчина. Никаких чувств между молодыми замечено не было, и вся Москва знала, что граф собирался жениться на другой, однако его мать (та самая свекровь) воспротивилась намерениям Андрея.

Три года Ростопчину после замужества не видели ни в Москве, ни в Петербурге: она не появлялась в свете. Но она продолжала писать, и в редакцию доходили ее стихи. Без суеты, медленно, но верно Ростопчина завоевывала известность и среди обыкновенных любителей изящной словесности, и среди известных ценителей. Ее стихотворения были положены на музыку Глинкой, Даргомыжским, Рубинштейном, Чайковским.

В 1856 году вышел в свет первый том собраний ее сочинений, оцененный такими словами критика: «Имя графини Ростопчиной перейдет к потомству как одно из светлых явлений нашего времени… В настоящую минуту она принадлежит к числу даровитейших наших поэтов».

Семейная жизнь не принесла Ростопчиной счастья. А такая пылкая душа не могла жить без любви. У нее случился мучительный роман с Андреем Карамзиным, младшим сыном известного историка. Ростопчина была безоглядной в своем чувстве, хотя и понимала, что у них вместе нет будущего. От этой связи она родила двух дочерей, которые воспитывались в Женеве и носили фамилию Андреевы. Карамзин охладел к Евдокии, а следом пришло и известие о его предстоящей женитьбе на красавице Авроре Демидовой. Но Ростопчина оставалась верной себе и своему таланту, продолжая писать прекрасные стихи. Умерла она от рака 3 декабря 1858 года.

В этой книге было бы уместно привести отрывок из известного стихотворения Ростопчиной о Москве, который удивительным образом сохраняет свою актуальность в течение длительного времени вплоть до наших дней:

 
О! как пуста, о! как мертва
Первопрестольная Москва!
Ее напрасно украшают,
Ее напрасно наряжают.
Огромных зданий стройный вид,
Фонтаны, выдумка востока,
Везде чугун, везде гранит,
Сады, мосты, объем широкий
Несметных улиц – все блестит
Изящной роскошью, все ново,
Все жизни ждет, для ней готово,
Но жизни нет! Она мертва,
Первопрестольная Москва!
С домов боярских герб старинный
Пропал, исчез, и с каждым днем
Расчетливым покупщиком
В слепом неведеньи, невинно
Стираются следы веков,
Следы событий позабытых,
Следы вельможей знаменитых,
Обычай, нравы, дух отцов,
Все изменилось! Просвещенье
И подражанье новизне
Уж водворили пресыщенье
На православной стороне,
Гостеприимство, хлебосольство,
Накрытый стол и настежь дверь
Преданьем стали, и теперь
Витийствует многоглагольство
На скучных сходбищах взамен
Веселья русского. Все глухо,
Все тихо вдоль кремлевских стен,
В церквах, в соборах; и для слуха
В Москве отрада лишь одна
Высокой прелести полна:
Один глагол всегда священный,
Наследие былых времен —
И как сердцам понятен он,
Понятен думе умиленной! —
То вещий звук колоколов!
То гул торжественно-чудесный,
Взлетающий до облаков,
Когда все сорок сороков
Взывают к благости небесной!
 

Возвращаясь к истории самого особняка на Рождественском бульваре, надо отметить, что в конце 20-х годов девятнадцатого столетия он перешел в собственность медика по образованию, ставшего впоследствии профессором, читавшим лекции по физике и химии, Карла Ивановича Яниша.

В его прелестную дочь Каролину Яниш влюбился польский поэт Адам Мицкевич и попросил у нее руки. Девушка ответила взаимностью, но родители высказали неудовольствие этому браку и выдали ее за беллетриста Николая Филипповича Павлова.

С этого времени началась новая история дома, получившего известность благодаря проводимым в его стенах «павловским четвергам». Здесь собирались такие известные литераторы и публицисты, как Николай Васильевич Гоголь, Александр Иванович Герцен, Алексей Степанович Хомяков, Николай Платонович Огарев, Тимофей Николаевич Грановский, Петр Яковлевич Чаадаев, Константин Сергеевич Аксаков, Афанасий Афанасьевич Фет и другие.

В этом доме перед отъездом в ссылку на Кавказ в 1840 году состоялось прощание М. Ю. Лермонтова с московскими литераторами. «Он уехал грустный. Ночь была сырая. Мы простились на крыльце», – позже вспоминал Ю. Ф. Самарин.

Женька, проходя мимо особняка Ростопчиной, с интересом бросила на него взгляд, как будто чувствуя, какая буря страстей и творческих талантливых судеб была связана с ним в прошлом, и поплыла своей невесомой походкой дальше.

Взгляд ее уже сфокусировался на следующем не менее красивом особняке под номером 16, основное здание которого строилось в 1787—1793 годах как городская усадьба А. П. Карамышевой.

В 1851 году особняк купил купец Иосиф Ценкер. При нем здание достраивалось. После его смерти в 1870 году владение перешло его вдове Каролине Егоровне Ценкер, одной из двух иностранок-женщин, ставших купчихами первой гильдии. Она возглавила общество «Ценкер и К», которое создал в 1853 году Иосиф Ценкер. В 1869 году фирма «Ценкер и К» поспособствовала созданию Московского учетного банка, имевшего оборот в 100 миллионов рублей в год.

Именно при Каролине в этот особняк провели канализацию и водопровод. Ценкер использовала часть комнат (9 на первом и 5 на втором этажах) для себя и своей семьи, а остальные сдавались в аренду.

После революции дом был жилым. С 1933 года по 1943 год здесь проживал поэт Демьян Бедный.

Сразу за этим домом открылся вид на территорию Сретенского монастыря, к которой здание примыкает, и в первую очередь на Храм Новомучеников и Исповедников Российских, который явно превосходит своим размером и отделкой все остальные постройки этого древнего монастыря. Построен этот храм был уже в наше время, в 2014—2017 годах на месте нескольких монастырских зданий рубежа XIX—XX веков вопреки охранному законодательству и протестам общественности.

Воспринимается он, честно говоря, как нечто отдельное, не принадлежащее к монастырю, который лучше смотреть со стороны улицы Большая Лубянка, где и расположен проход на монастырскую территорию. Отношение к этому храму со стороны москвичей не однозначное, а вот монастырь и его старые постройки пользуются уважением и любовью. Но об этом позже, когда мы будем описывать кавалера нашей прекрасной дамы по имени, как вы помните, Евгений.

А Женька тем временем отвлеклась от картины величественного храма и обратила внимание на проехавшую мимо девушку на красивом мотоцикле. Героиня наша, как вы сами уже поняли, имела отменный вкус и была стильным человеком во всем. Поэтому она по достоинству оценила увиденное, представив себе на минуту, как сама будет выглядеть на мотоцикле, во что при этом будет одета, и пообещала себе, что когда-нибудь у нее появится такая современная и красивая техника и возможность показать себя во всей красе, разъезжая на мотоцикле по Москве.

Вне всякого сомнения, если такое обещание реализуется, это будет эффектное зрелище. Наша красавица умеет многое в жизни: и лихо водить машину, и танцевать, в том числе на шесте, и музицировать, и играть мужчинами, и быть преданной женой, и быть любящей подругой, и работать эффективно и профессионально, включая руководство людьми, если потребуется.

Она дошла до здания отеля, стены которого выходили на обе стороны бульвара, занимая его середину, а также на улицу Сретенка, которую этот дом начинал под №1. Прошла к администратору, взяла ключи от заказанного заранее номера и прошла к нему длинными коридорами. Окна номера смотрели на противоположную сторону бульвара, прямо на храм Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках. Как странно, подумала она, отель с почасовой оплатой, номера которого используются посетителями не только для проживания, но и для временных отношений, окружен со всех сторон церквями и монастырями. Жизнь – сложная штука, в которой все переплелось в такой запутанный клубок.

Она, как всякая женщина, хотела постоянных отношений, закрепленных официальным браком, спокойного семейного счастья, но пока это желание имело статус мечты, о которой другим не обязательно знать. Она должна излучать уверенность в себе и полное удовлетворение своей жизнью для окружающих. Только с Евгением, которого ждала, она могла немного расслабиться, быть самой собой и говорить о том, чего действительно хочет. И это было ценным. Об их отношениях и о нем еще поговорим, а пока перейдем к рассказу о церкви.

Первый деревянный храм был построен перед Сретенскими воротами Белого города жителями дворцовой Печатной слободы в 1631 году. Местность, именуемая Печатниками, получила свое название от живших здесь печатников, мастеров Государева Печатного Двора еще с конца XVI века. Государева Печатная слобода было поселением типографов, трудившихся на Печатном дворе на Никольской улице. В 1659 году деревянный храм был перестроен, но вновь в дереве. Эту дату и считают датой основания храма. Каменный храм был построен в 1695 году в стиле московского барокко. Примерно в 1775 году у южного фасада трапезной была сооружена небольшая часовня. В 1795 году храм был обновлен и расписан. В 1812 году храм Успения Пресвятой Богородицы был разграблен французской армией, и его пришлось восстанавливать и перестраивать вплоть до начала следующего века.

Москвоведы утверждают, что именно в этой церкви произошло венчание дряхлого старца с юной девушкой, которое увидел художник Пукирев, что и послужило сюжетом для его знаменитой картины «Неравный брак», ныне находящейся в Третьяковской галерее. Также до революции в церковной ризнице хранилась древняя еврейская серебряная монета – молва утверждала, что это один из тридцати серебряников, полученных Иудой за предательство Христа.