– Но ты, Феликс, всё ж попробуй стать Им для своего экипажа. Ешь, пей и спи вместе с моряками, не держи дверь в свою каюту и… душу закрытой для них, – остановившись уже напротив трапа пыхтящей на всех порах «Антилопы», завершает свой рассказ начштаба.
– В общем, стань для них Богом, Феликс, – улыбаясь, жмёт руку, – и… семь футов под килем, – кричит ему, резво забегающему на корабль по трапу, вдогонку.
– Баковым на бак, ютовым на ют, по местам стоять с якоря и швартовых сниматься, – спустя час, завершив вместе с опытным дивизионным механиком подготовку своего корабля к первому самостоятельному выходу в море, по громкоговорящей связи «Каштан» объявляет лейтенант Стариков.
– Баковые на баке, – тут же отзывается динамик на ходовом мостике.
На носу корабля – баке – боцман, старший матрос Стрельба, с нетерпением дожидавшийся этого выхода в море, заметно волнуется. Как-никак их «Антилопа» полгода не сходила со своего места, бывали дни, когда и проворачивание-то механизмов толком не кому было делать – он один бессменно оставался здесь. Сегодня, можно сказать, их боевое крещение, а он самый опытный среди моряков – никак нельзя ударить лицом в грязь.
– Есть бак, – машинально выдыхает в банан – микрофон «Каштана», напоминающий этот фрукт, – Феликс.
Сейчас ему снова никак не удаётся отвязаться от назойливой мысли, в которой он в какой уж раз «на чем Свет стоит» ругает себя за то, что месяц назад согласился-таки на соблазнительное предложение в штабе Флота стать командиром корабля. Как ему сказали тогда там: «По любому… лучше быть головой мухи, чем «хвостиком» слона»! А ведь мог бы настоять на своём, всё-таки с красным дипломом окончил училище, распределиться по специальности и получить направление штурманом на какой-нибудь «белый пароход».
…Да и то, верно, командовал бы себе спокойненько в худшем случае боевой частью на большой «коробке», как и планировали когда-то с женой, после выпуска, горя б не знал! Глядишь, и с женой бы чаще виделись, а то лишь по выходным, да и то только во время культпоходов с экипажем, или глубокой ночью, удрав из матросской казармы, пока дивизион спит. Почему удрав? Так ведь не сдавший к самостоятельному управлению командир – это не командир вовсе, и даже не офицер, а так… практикант какой-то. А практиканту сход с корабля не положен! Да и дел у лейтенанта на корабле, где долгое время была вакансия, действительно, невпроворот: личный состав, прикомандированный к другим кораблям, потерял слаженность – необходима переподготовка; вещевое и прочее расходное имущество пришло в негодность, требуя замены; бесхозная «матчасть» без ежедневной эксплуатации ведет себя непредсказуемо, словно обиженный капризный «ребёнок». Впрочем, о том, как Феликс, спустя полгода службы обнаружит, числящиеся за его тральщиком винты старого крейсера, в совершенстве освоив бухгалтерский и материальный учет, маркетинг и юриспруденцию, история совершенно другая, о которой он пока ещё даже не помышляет…
А пока, он полный дум и сомнений просто стоит на ходовом мостике и принимает доклады экипажа.
– Ютовые… на юте, – радуется неожиданному осеннему приключению – любой выход в море для моряков, да ещё на быстрокрылой «Антилопе», всегда радость! – и опытный минер старшина первой статьи Родька Рудер, прикомандированный на этот недальний поход с соседнего корабля.
– Есть ютовые, – мотнув головой, сбрасывает гнетущие сомнения лейтенант. – Отдать трап!
– Есть отдать, – Родька проворно с командой минеров и вахтенным у трапов на стенке выталкивает сходню на пирс. – Трап на стенке!
– Бак, отдать носовые!
– Есть отдать носовые, – вторит командиру Сашка Стрельба.
– Ют, отдать кормовые!
– Есть отдать кормовые.
– Бак, – чуть помедлив, дождавшись доклада об исполнении выданных команд, безэмоционально выдыхает лейтенант, – якорь… пошёл!
…А ведь непросто, однако, выбрать-то тот якорь со дна Минной гавани, где словно в «тетрисе», ежедневно меняя своё местоположение, десятки кораблей и судов поверх прочих давно стоящих у стенки гавани плавстредств забрасывают и поднимают свои якоря и швартовые концы. Пока распутаешь всю эту армаду крепежей, приспособлений, ухищрений, прочно удерживающих корабли на безопасном расстоянии друг от друга во время штормов и бурь, проходит много, очень много времени, не дай-то Бог в этот момент налететь боковому шквалу. Даже незначительный навал на рядом стоящий корпус – всегда серьезное происшествие на флоте, связанное с риском, как для экипажа, так и для самих кораблей, со всеми вытекающими из этого последствиями. По статистике подавляющее число столкновений происходит именно в узкостях, а из них большая часть на рейде и непосредственно в гавани…
– Мостик, Бак, – через мгновение захлёбывается боцман, – гидравлику заклинило.
Ещё через мгновение упругий ветер набрасывается на повисшую в нелепой позе на своей, нырнувшей под корпус, якорь-цепи «Антилопу» между каменной стенкой, соседними рейдовым тральщиком и огромным железным УПК (учебно-пожарным комплексом), перестроенного из базе довоенной постройки морского тральщика. Освободившуюся от кормовых швартовых корму рейдового кораблика, словно подслушав, немедленно подхватывает боковой шквал и навалом гонит на гиганта-УПК, в десятки раз превышающего и его размеры, и прочность, грозя разбить об его железный борт пластмассовый корпус Малыша в «пух и прах».
– Ют, Мостик, – тут же, сориентировавшись, оживает командир, – подать левый кормовой на тральщик.
– Есть подать левый кормовой, – торопится минер.
Командир дивизиона капитан третьего ранга Меряков, пришедший на стенку удостовериться в благополучном выходе Антилопы – всё-таки случай неординарный, незаметно улыбнулся в усы, оценив своевременное решение Старикова. Да и командир монстра-УПК, согласно корабельному расписанию появившийся на ходовом мостике, чтобы оказать соответствующую помощь давнему соседу при снятии со швартовых, непроизвольно одобрительно кивнул на выбранный Феликсом маневр.
– Мостик, Бак, – врывается в затянувшую паузу боцман, – якорь пошел.
– Есть, Бак, – успокаивается лейтенант, мысленно поблагодарив дивизионного механика, минуту назад «улетевшего» куда-то вниз, лишь заслышав доклад о неисправности гидравлики. – Ют, отдать кормовой.
– Есть, отдать кормовой, – также облегчённо вторит командиру старший минер.
Корабль вслед за вытягиваемой гидравликой из-под себя якорной цепью послушно выравнивается, повернув нос по направлению к швартовой бочке, где теоретически и должен оказаться якорь. Однако пару минут порыскав в разные стороны на свободном пространстве, постоянно спотыкаясь и останавливаясь для сброса с помощью висящего за бортом боцмана поднимаемых со дна чужих цепей, Антилопа вдруг неожиданно резко разворачивается прямиком на железного соседа, куда почему-то вдруг чудом потянулась его давно невыбираемая якорь-цепь.
– Бак, Мостик, – раздражённо, даже немного обижено взвизгивает Феликс, – стоп якорь!
– Есть, стоп якорь, – басит боцман и тут же, буквально через мгновение, растерянно роняет, – гидравлику заклинило, – а далее, спустя секунду, в динамик на всю гавань и вовсе не по уставу, – якорь-цепь… не останавливается.
– КП-6, Мостик, – чуть помедлив, соображая, взрывается Стариков, – обесточить гидравлику.
Ответа нет!
…Согласно расписанию при прохождении в узкости почти весь личный состав, в том числе и электрик, находится в команде швартового личного состава на верхней палубе, где аварийного дистанционного выключателя электроснабжения механизмов не предусмотрено. Видимо конструкторы корабля не без основания полагали, что если гидравлика вдруг не включится, то ничего страшно не случится – ну, повисит кораблик чуть дольше на якоре, пока механики «колдуют» над ней, да и только! – но, что гидравлика в нужный момент может не выключиться, такого, похоже, никто не предполагал. Нельзя же, на самом деле, предусмотреть вперед всё на Белом свете – такого не бывает…
А относительно маленький рейдовый тральщик продолжает медленное, но неуклонное, наступление своим не самым крепким пластиковым носом прямо на огромный бронированный борт УПК.
Электрик, что есть сил спешит в четвертый отсек к главному распределительному щиту (ГРЩ) корабля, туда же с Мостика вслед за ним торопится и дивизионный механик – ситуация нештатная, вряд ли сходу удастся без отключения электропитания всего корабля снять напряжение с гидравлики.
Моряки обоих сближающихся кораблей заворожено замирают в немом оцепенении – о происходящем слышит вся гавань! – динамики громкоговорящей связи на верхней палубе кораблей одинаковые, что на крейсере, то и на тральщике.
Комдив, капитан третьего ранга Меряков на стенке пирса от увиденного роняет вечно торчащую у него во рту сигарету, а командир УПК, до боли, в пальцах сжав микрофон корабельного громкоговорителя, растерянно не прерываясь, водит встревоженным взгляд с него на Феликса, не зная, что предпринять самому.
Лишь боцман Стрельба, мгновенно накинув на нос Антилопы смягчающие кранцы, бесстрашно хватает трехметровый багор и, пытаясь хоть как-то смягчить предстоящий удар, всеми силами упирается им в надвигающийся высокий борт соседа.
– КП-5, Мостик, – срываясь на фальцет, рвет оцепенение всех негодующий голос командира, – обе машины малый назад.
– Есть, обе малый назад, – испуганно хрипит в динамике механик, матрос Горбатей, и два веселых белоснежных буруна морской пены взрываются за кормой. – Обе машины работают малый назад, – гремит динамик.
Корабль со скрипом, присев на корму, останавливается и, набирая обороты, до предела натягивая якорь-цепь.
Командир молчит.
Моряки дивизиона, да и с других соседних кораблей, обильно высыпавшие на пирс гавани за спиной комдива, готовые, в случае чего, тут же броситься на помощь, словно по команде, тоже молчат, напряжённо всматриваясь и прислушиваясь к подводному стону натянувшейся до предела металлической струны-цепи.
– Стоп обе машины, – наконец рвёт затянувшуюся паузу Феликс, ощутив, как цепь с хрустом срывает-таки якорь со дна гавани из-под могучего морского чудовища. – БП-6, отставить «обесточить гидравлику».
– Есть отставить, – еле слышно уже из трюма сквозь открытый люк тамбура, что есть сил, не успев включить в ГРЩ свой «Каштан», кричит электрик.
– Бак, Мостик, – не вникая в эти мелочи, теперь уже безостановочно сыпет на всю гавань команды Стариков.
– Есть Бак.
– Что с гидравликой?
– Порядок, – удовлетворенно сопит обескураженный голос дивизионного механика с носа корабля. – Якорь-цепь остановлена.
– Якорь пошёл, – тут же, снижая накал, буднично давит лейтенант.
– Есть, – вступает боцман, – якорь пошел!
– БП-1, Мостик, – не унимается командир.
– Есть БП-1, – звенит рулевой.
– Лево руля.
– Есть, лево руля.
– БП-5.
– Есть БП-5, – отзывается Горбатей с пульта дистанционного управления дизелями.
– Правый длинный назад.
– Есть правый длинный назад.
Антилопа, развернувшись на этот раз носом к стенке, движется кормой по направлению в узкий створ между швартовой бочкой и носом соседнего рейдового тральщика.
– Мостик, Бак, – радостно рапортует боцман, не дожидаясь ответа, – якорь на борту.
– Есть Бак! БП-1, руль прямо, – радостно гремит и командир. – БП-5, обе малый назад.
Комдив, до сих пор стоящий с открытым ртом на стенке, облегчено выдыхает и только теперь замечает отсутствие сигареты во рту.