Содом и гоморра. Синдром неудачника (отрывки из мужской жизни). Рассказы

Вetep сумасшествия

В наше время трудно сказать, что дороже и хлопотней -жить или быть захороненным.

Третьего сентября прилично штормило. Супруга моя все время порывалась поплавать, но я, запеченный осенним солнцем, лениво отговаривал ее. Однако моя вторая половина, надев купальную шапочку, решительно поднырнула в набежавшую волну. Зная, что жена любит далеко заплывать, в голову лезли дурацкие мысли, волнуясь за нее, я никак не мог отогнать их прочь. «Ну, допустим, она утонула. Что делать? Приедет скорая, спасатели найдут и вытащат тело на берег, зафиксируют смерть, увезут в местный морг. А как быть мне? Наверное, надо сразу заказать гроб, да не простой, а цинковый, не хоронить же ее здесь, на чужбине. Да, конечно тело покойной надо отвезти в Москву, доставить в крематорий, а прах захоронить среди своих. Надо будет заранее позаботиться о транспорте и билетиках на самолет и об оформлении груза. Получить кучу справок, оформить массу документов, в том числе и в таможне получить разрешение на вывоз тела. Придется направо и налево давать на лапу, поторопить работников морга со вскрытием, чтобы как можно скорее получить справку о смерти. После дать телеграмму родственникам и друзьям в Москву, чтобы позаботились о транспорте и встречали». Навязанные печалью мысли еще продолжали шевелиться в моем воспаленном от жары мозгу, когда я услышал душераздирающий крик. То кричала женщина, стоящая на пирсе, она истошно переходила на визг, показывая рукой в сторону моря. «Я видела, -кричала она, -как женщину в красной купальной шапочке ударило о буек и теперь ее нигде не видно». Я вскочил на ноги с горячих камней и бросился к спасательной будке.

Утопленницу достали только через час. Я был убит горем, но зато теперь уже точно знал, с чего начинать и что мне нужно делать.

Любый

Хочешь лишить мужчину покоя – дай ему женщину.

Всю ночь пребывая в крепком сне, он подзаряжался как аккумулятор. Утром, вскочив, переполненный энергией, он до ужаса захотел женщину. Но увы, женщины рядом не было. Остервенело делая зарядку, он попытался отдать энергию на укрепление мышц, но женщина из головы не шла. Выйдя во двор, он стал колоть и пилить дрова, пытаясь вымотать себя и отвлечься. Да, это отвлекло, но ненадолго. После он вскапывал огород и таскал из колодца ведрами воду. К полудню от бессилия у него дрожали руки и ноги, тянуло заснуть. Взбираясь на сеновал, он с трудом одолел высокую лестницу и, зарывшись лицом в душистое сено, расслабился, отходя ко сну. В этот момент в проеме окна появилось раскрасневшееся лицо вернувшейся с фермы Ефросиньи. «Вот ты куда запрятался? – звонко проголосила она. А я к тебе, любый».

Игрища аномалий

Удел всего живого – любить и страдать.

Миловидный молодой человек заметно нервничал, терпеливо ожидая своей очереди у телефона-автомата. За ним очередь заняли двое. Когда толстая тетка закончила пустой, прозаичный разговор, набрав номер, юноша недолго ждал. На другом конце провода сразу же взяли трубку. Отвернувшись, приложив к трубке ладонь, явно стесняясь присутствующих, которых прибавилось еще, юноша ломким голосом скорей взмолился, чем заговорил: «Прошу тебя, давай забудем эту нелепую ссору. Прости меня, я люблю тебя и обещаю быть хорошим и послушным. Подъезжай прямо сейчас к автомату, который напротив твоего дома. Я жду тебя». Ожидающий своей возможности поговорить по телефону народ замер, в умилении, прекратив курить и общаться между собой. Все заулыбались, одна сентиментальная дама даже смахнула слезу. Никто не уходил, даже те, кто уже успел воспользоваться телефоном. Всем хотелось увидеть, их встречу.

Несколько минут спустя, рядом с молодым человеком затормозила красная, с откидным верхом, двухместная машина. За рулем сидел смуглый лысеющий тучный мужчина. Юноша юркнул в открытую дверь, очутившись с ним рядом. Ничего не говоря друг другу, водитель и пассажир обнялись.

Самцы и самки

Любой уродец может рассматривать себя в зеркало, но не всякий видит свое уродство.

Хорек похотливо озирался в поисках желанной. Ни белка, ни жаба, ни ежиха не прельщали его. И только когда он учуял возбуждающий запах и увидел ее, свою самочку, то желание и страсть нашли выход.

За хорьками наблюдал орел, горделиво сидящий на утесе. Ему было противно смотреть, как хорь вертится возле хорьчихи. Ведь она всего лишь кусок мяса. Сам орел желал только свою строгую орлицу, которую охотник Фрол считал всего лишь хорошим будущим чучелом.

То ли в шутку, то ли всерьез

Лишь дурости все возрасты покорны.

Костиков -весельчак, балагур и придурок. Был случай, он на первое свидание с малознакомой девушкой пришел на костылях. Девушка оделась по-вечернему, нарядилась, навела макияж, сделала прическу, а он прихромал на костылях. Говорил, что еще с утра все было в порядке, но в полдень, проезжая на велике по неровной местности, по улочке, которая спускается к морю, он случайно пострадал, угодив передним колесом в яму. Он упал и вот ушиб, вывих. Но ничего страшного, пусть её это не смущает. Закончив повествовать этот кошмар, Костиков пригласил девушку на дискотеку. Примерно в таком же жанре он вел себя с ней в течение всего вечера, объясняя, что он шутник и балагур по жизни. Утром, когда Костиков проснулся, девушки с ним рядом уже не было. Оставался только ее чуть уловимый запах. Бодро соскочив с кровати на здоровые ноги, Костиков хотел было приступить к зарядке. Но краем глаза заметил на столе записку: «Считаю своим долгом поставить тебя в известность, что то ли в шутку, то ли в серьёз я -ВИЧ-инфицированная. Но ничего страшного, пусть его это не смущает».

Задница

Что ни есть у нас – за все спасибо.

Необъятную бабушкину задницу защемило троллейбусными дверьми. Бабушка дернулась во чрево салона и двери злобно захлопнулись. Защемленную задницу бабушка еле-еле смогла усадить на место, предназначенное для пожилых людей. Когда-то бабушкина попа переживала и более удачные времена. В свое время на этот подарок природы засматривались десятки достойных мужчин. Первым прикоснулся к ней профессор с филологического факультета, когда бабушка была студенткой. В будущем, профессор написал не один научный труд и в почтенном возрасте благополучно скончался. Потом был летчик-испытатель. Может быть, хлопать бы ему пышные бабушкины ягодицы и поныне, но, увы, летчик погиб, испытывая новую летную модель реактивного самолёта. Далее был архитектор. Тишайший человек, любивший прижиматься к бабушкиной попе. Он, построив множество домов, дворцов и государственных зданий -тихо почил. Выла у бабушкиной ягодицы и своя тайна: директор центрального рынка. Кавказец, усы, кепка, горящие глаза. Он налетел на нее, как коршун на домашнюю уточку, потоптал и вскоре исчез где-то в тюремных камерах. Бабушка прекрасно понимала, что все ее счастье, все, что было хорошего в жизни: любовь, дети, внуки, благополучие, случилось благодаря ее, когда-то сексуально-завлекательно вертящейся при ходьбе попочке. Несмотря на то, что других достоинств даже сама бабушка за собой не замечала, жизнь удалась.

Девушка

Человек – существо привязчивое.

На другом конце провода, в телефонную трубку всхлипывала юная со словами тоски, любви и печали. На этот раз мне не надо было особо напрягать искалеченную разным дерьмом память, чтобы вспомнить звонящую. Да, мы были несколько раз вместе. Знакомство на улице, как и со всеми. Обмен номерами телефонов. Обычные встречи в моей холостяцкой квартире. Секс вино, разговоры. И все. Я вообще о ней ничего не знаю: ни фамилии, ни отчества, ни места рождения. А она все звонит, канючит про любовь и плачет. Не понимает дурочка, что секс не повод для знакомства.

Подруги
Женские истории

Изыди, сатана! Во имя Отца, Сына и Святого Духа.

Намедни повстречал бывшую сотрудницу. Зашли в кофейню, разболтались. Вдруг, к ней подходит женщина интересной наружности и подсаживается к нам. Я, естественно, хвостом завилял, попробовал познакомиться поближе, стал телефон клянчить. Но бывшая сослуживица стала меня бесцеремонно отшивать, палки в колеса ставить. Ты, -говорит -губы не раскатывай. Это моя самая лучшая подруга. Она замужем». И давай вновь прибывшую восхвалять. Что женщина она не пьющая, не курящая, не гулящая. В общем,«комсомолка, спортсменка, красавица». На работе она -лучший специалист, образования у нее два. Увлекается бальными танцами, мяса не ест и даже кофе не употребляет. Подруга явно смутилась, застеснялась и под каким то предлогом удалилась. После её ухода, сослуживица разговор о подруге продолжила -правда тон слегка переменился. «История была с ней, не поверишь», -поведала она «Подруженька моя -создание скрытное. Сколько лет дружим, а я так и не знаю с кем она, и чего, и как. Вдруг в прошлом году звонит, к себе на свадьбу приглашает. Представь, нашла где-то себе, какого-то с Севера. Он тоже, как и она, вегетарианец, спиртное не пьет, а зимой в проруби купается. И это все, что я о нем узнала. Свадьбу у нее в родительском доме справляли. Только шампанское, и то две бутылки, про закуску молчу, молодые -вегетарианцы. В общем свадьба была так себе. А потом я узнаю, что муженек-то ее, через день после брачной ночи, отъехал на Север домой, и с концами. До сих пор ни слуху, ни духу». При этом в лазах лучшей подруги, заблестело тщательно скрываемое злорадство.

Сладкая парочка

Многие люди достойны того, чего достойны.

Ей нравился запах его дыхания. Пахло вчерашним портвейном и выпитой уже сегодня водкой. А он, склонившись к ее уху, горячо нашептывал: «Пойдем до менямоей гадины дома нет. Участковый упек ее в каталажку на пять суток. От уговариваемой подружки, пахло, как он любил -килечкой и луком. «Нет, -сказала она -Пойдем лучше ко мне, моего «гада ползучего» теперь не будет три года»

По бабам

Без чудинки людей не бывает.

Проснувшись в своей холостяцкой квартире, молодой мужчина тщательнейшим образом при-водил себя в порядок. Зарядка, бритье, душ. Одевшись во все лучшее, он придирчиво осмотрел себя в зеркало и, оставшись доволен результатом, решил: «Теперь можно и по бабам.

Поудобней усевшись у телефона, молодой мужчина налил рюмочку коньяка, закурил и, сделав глоток, позвонил, набрав знакомый номер «Секс по телефону».

Напросилась

Люди не любят того, что может помочь им по пути к совершенству -это здоровая критика в их адрес.

Пришлось все же надавать жене тумаков, чтобы не говорила, чего не знает. Из года в год она занудливо талдычила беспробудно пьющему Семену, что все болячки у него от пьянства. Болезни и вправду не давали Семену жизни -один только геморрой чего стоит. И Семен пить бросил.

Увы, жена его обманула, геморрой как был, таки есть, сердце и радикулит по-прежнему беспокоят, камни в почках остались. Даже хромота на сломанной по пьянке ноге по-прежнему не проходит.

Торжество абсурда

Так было не всегда и не всегда будет.

Лолита не могла оторваться от телеэкрана, по скольку разыгрывался кубок УЕФА по футболу. В горле у нее периодически першило и пересыхало. Запивая баночным пивом, Лолита пыталась перекричать шум, идущий от трансляции матча по включенному во всю мощь телеку. Свистом она хотела привлечь внимание Анатолия к каждому забитому голу. Но Анаолий не реагировал. Закрывшись на кухне, он вышивал бисером цветочный натюрморт.

Не раздавленный клещ

Чем крепче в нас зреют светлые религиозные чувства, тем изощренней зверствуют темные силы.

Монах-отшельник в длинной черной сутане обвешан медными колокольчиками. В руках у него посох, за плечами мешок с хлебом, солью, родниковой водой. Колокольчики нужны, чтобы их звон предупреждал всех ползающих, дабы не раздавить ненароком муравья или другую какую тварь Божию. Вот и сейчас монах аккуратно перешагнул через большого клеща, лежащего на дороге. Перешагнул и пошел дальше -благочестивый и отрешенный. Следующим утром клещ укусил девочку, собиравшую хворост. Девочка сильно страдает, у нее развился инфекционный энцефалит. Бог знает, выживет ли.

Победила молодость

Злоупотребление силой подкармливает самомнение.

После того, как девочка, в общем-то, защищаясь, ударила своего дедушку сковородкой, он перестал наказывать ее за разные маленькие провинности. Дед почувствовал -внучка выросла. Но с тех самых пор дедушка начал слезно уговаривать других домочадцев не оставлять его с внучкой один на один. Еще бы! Сковородка-то была горячей.

Грозный имидж

Жить в чужой шкуре не легче, чем в собственной

Лохматый деревенский пес Тимур превратился во льва, не по волшебству и не по своей воле, по прихоти хозяина своего. Тот поддал во время стрижки баранов и обкромсал Тимура, оставив на кончике хвоста бумбон и на загривке подобие гривы. Деревня потешалась над Тимуром. Соседские псы облаивали, смотрели без всякого былого уважения. Любимая сука и та огрызнулась, цапнув за ненавистную гриву. Тимуру в новом обличье было неловко, холодно. Он чувствовал себя незащищенным. Совсем еще недавно гроза на своей улице, сейчас растерянный и оскорбленный, Тимур простудился, лежа на холодной земле. Соседские псы подгрызли на нем теперь такую незащищенную шкуру, она загнила во многих местах. Тимур зачах и вскоре околел.

Мишка-медведь

Если за проступок пощадить сейчас, то в дальнейшем придется наказывать сильнее, за проступок более ужасный

Круглые глаза его, пуговки, ничего не выражали. Страх прятался где-то внутри мохнатого тела. Мишка отступал в глубину клетки, ревел и слизывал кровь с пораненной когтистой лапы. Двое людей громко кричали на него, бросали чем ни попадя, а один из них пытался еще раз поранить мишку багром. Медведь перестал пятиться, привстал на задние лапы и, усевшись на толстый зад, начал махать передними, зная, что это людей всегда умиляло. Но эти двое все равно не переставали кричать и кидаться. Вот к ним подбежал третий, в красной фуражке. Расстегивая на ходу кобуру, он, достав наган, начал палить в медведя. Острые пульки, как осы впивались в медвежье тело. Они ранили, заливая лоснящуюся шерсть липкой кровью. Ничего не понимающий медведь от жуткой боли взревел, стал кататься по полу клетки, совсем забыв о вкусном мясе растерзанного им мальчика.

Упавший крест

Вредно любить ближнего больше, чем себя самого

Сегодня ночью в квартире Басовых со стены сорвался гипсовый крест с распятием. Гулко бухнувшись о пол, он раскололся на три большие части и множество мелких. Басову младшему шел, не больше не меньше, шестой десяток, а достопочтенной матушке его перевалило за восемьдесят пять. Собрав разбившийся крест в тряпочку, Басов долго не мог решить, что с ним делать, не решаясь бросить его в помойное ведро или снести на свалку. В конечном итоге, узелок с осколками так и остался лежать в квартире. «К чему бы это? -начал думать ночами и без того плохо засыпающий Басов. -Уж не к смерти ли матушки? Ведь крест провисел десятки лет с той самой поры, как его повесила бабушка в день рождения маман. И вдруг…»

Больное сердце Басова щемило, он переворачивал большое тело с боку набок и от нехороших мыслей не мог заснуть. «Ну, а как помрет, что тогда? Ведь они с матушкой почитай всю жизнь прожили вместе». Басов и жениться в свое время не стал -матушка напрочь -отвергла всех невест. Басов прислушивался в ожидании услышать, как в соседней комнате покашливает матушка, постоянно гремит, чем попало, роняя все, что попадало в ее старушечьи руки.

Теперь Басова радовал звук опрокинутого стула или разбитой чашки: «Ну, слава тебе», -крестился он и только после этого засыпал. Просыпаться в полной тишине стало еще страшнее. Проснувшись, Басов подолгу лежал на спине, ожидая, не прогремит ли чем рано встающая маман. Иногда, так и не дождавшись признаков ее присутствия, он, держась за сердце, со страхом, на цыпочках подходил к двери в ее комнату. Стучал костяшками пальцев и, замерев от страха, ждал привычного: «Ну, чего тебе?»

На седьмой день после падения креста со стены, ближе к утру измученный бессонницей Басов впал в забытье, да так и не проснулся. Царствие ему Небесное, а матушка его и поныне здравствует, дай Бог ей здоровья.

Кто ответит за козла?

Если человек не получает критики о своих недостатках -пропал человек

«Извини, дорогая, но принципы не позволяют мне ухаживать за тобой. Ты замужем и у тебя ребенок». «Не обращай внимания, -ответила она, -мой муж -козел». «Если это так, -продолжил он, -то это проблемы твоего мужа. -Но кто же тогда ты, которая за козла вышла замуж, да еще и родила от него ребенка?«Она фыркнула, обиделась и ушла.

Обид прощение

Люди живут миллион лет, а жить по-человечески так и не стали.

Дойдя до церкви, молодые женщины решили сначала передохнуть. Усевшись на ступеньках, недалеко от массивных ворот храма, они закурили. «Я его, козла, все равно никогда не прощу», -сказала невысокая худая блондинка. «И правильно», вторила ей подруга…«Я бы такого сволочугу на порог даже не пустила, даже, если его не засудят, а отпустят завтра». Блондинка, разволновавшись, достала из сумки плоскую бутылку коньяка. «Хочешь?» -ради приличия спросила она и открутив пробочку, присосалась. «Оставь», -заволновалась вторая, забрав у нее бутылку. Допив, докурив, женщины встали, покрыли головы косынками, отряхнули, одна -короткую юбку, другая джинсы. «Ну что ж, -сказала блондинка, аккуратно потрогав ладонью фиолетовый фингал под опухшим глазом, -пошли помолимся, раз уж в церковь пришли, попросим, чтобы завтра, этого засранца все-таки оправдали».

Сутки из жизни санитаров морга

Пролог: Земная суета – явление кратковременное

ПОЛИКЛИНИКА: На первом этаже нового светлого здания поликлиники с восьми утра народ выстраивался в очередь, держа в руках различные направления. Сдавали кровь на пятом, баночки с мочой и мокротой -этажом ниже. На третьем этаже мужчины и женщины диагностировались на ЭКГ и ультразвуке. На втором, народ просматривался под рентгеном. А в вестибюле жизнь особенно кипела. Возле регистратуры нетерпеливо шумели и топтались страждущие, создавая впечатление праздничной ярмарки. За симпатичным фасадом новой поликлиники в глубине двора стояло небольшое серое приземистое здание патанатомического отделения. У покосившейся двери на ящике сидел плохо выбритый санитар, одетый в старенький халат с замытыми коричневыми пятнами. Санитар курил и с каким-то затаенным любопытством смотрел на стеклянную стену новой поликлиники. За тщательно вымытыми витражами была видна лестница, по которой с первого на пятый и обратно бесконечно сновали озабоченные своим здоровьем люди. Санитар глубоко затягивался папироской, свободной рукой нетерпеливо барабаня по ящику. Он ждал.

Для Бога мёртвых нет

В курортном городе стоял мертвый сезон. Тоска жуткая, и вся местная «элита», то есть те, у кого водилась за душой лишняя монета, собирались в интуристовской гостиницы, в развалюченном на зимний период баре. Двое молодых санитаров, работающих в судебной экспертизе, не пропускали ни одного вечера, оставляя понемножку деньги, нажитые за бурное для их работы- летнее время. Народу в баре было немного. Из динамиков пел Том Джонс, захмелевшие санитары говорили о чем-то, выкуривая одну за другой. Чуть позже в бар спустился очередной завсегдатай -Гришка таксист, немолодой, но очень подвижный и разговорчивый коротышка. Был он холост и как многие в его возрасте, -страдал от желания влюбится. Был жаден до молодых девочек, живя с каждой новой пассией где-то по полгода. В рабочее время подъехав к бару он выпивал чашечку кофе, успевая при этом пофлиртовать со всеми знакомыми дамами, а в выходной день приходил в бар с той девицей, с которой в это время у него был роман. Кофе пил уже с коньяком, и все внимание уделял только ей, ухитряясь при этом кивком головы или подмигиванием здороваться с другими дамами.

Этот вечер у него был рабочий и, взяв дежурную чашечку кофе, он подсел к санитарам. Разговор сразу зашел о дамах. Гришка заинтересованно выпытывал -пробовал ли кто из санитаров ту или другую девицу из находившихся в баре и если ему говорили «да», он подобострастно спрашивал: «Ну как она?», а если «нет», то с видом знатока говорил: «Напрасно, классная девка поверьте моему опыту». Выпив кофе, Гришка взглянул на часы: «Пора делать деньги» -пожал руки санитарам и стал подниматься по винтовой лестнице. Санитары продолжали вспоминать вчерашний вечер. Вчера они здесь же пили с двумя знакомыми девчонками, а после закрытия пригласили их к себе на работу. Ключ от кабинета судебной экспертизы, да и от самого морга был у них всегда с собой. В кабинете стоял старый топчан и, судя по всему, по ночам им пользовались чаще, чем днем. Шум скатывающегося по ступенькам тела заставил замолчать всех, кроме Тома Джонса. Гришка лежал в начале лестницы, широко раскинув руки. Никто не закричал и не испугался, все подумали, что Гришке кто-то дал по роже и тот скатился по лестнице в низ. Первым к нему подошел бармен, он ради такого случая вылез из-за стойки. Похлопал Гришку по плечу, потом поднялся на несколько ступенек, заглянул за угол, никого не увидел, опять спустился. Присев на корточки, стал похлопывать лежащего по щеке. Двое друзей санитаров и кто-то из девиц тоже подошли узнать, в чем дело. Санитар, тот, что был потемней и покрепче, пощупал у Гришки пульс, потом приложил руку к груди, пытаясь услышать сердцебиение. Подняв голову, сказал бармену: «Звони в „скорую“ и в милицию -кажется, не дышит».

До приезда «скорой» и милиции Гришку не стали трогать, правда, кто-то попытался сделать ему искусственное дыхание, а кто-то из женщин даже заплакал. Милиция попросила всех отойти в сторону, врач повозился с Гришкой недолго, констатировал смерть (скорей всего от остановки сердца) и уехал, объяснив милиции, что «скорая» предназначена для перевозки живых людей, а не для транспортировки трупов. Бармен принес белую скатерть, Гришку отодвинули чуть в сторону от прохода, сложили руки на груди и накрыли белой скатертью. Друзья взяли еще по рюмке и, присев за ближайший от Гришки столик, стали принимать решение. «А что, -сказал тот из санитаров, что был посветлей. -Бар закрывается, сейчас придет машина, может и мы рванем на работу, подготовим Гришку, чтоб завтра утром не возиться?» «давай рванем», -ответил тот, что потемней. Санитарная машина приехала почему-то не-скоро. Бармен выгнал из бара всех, кроме санитаров, и они, взяв еще по одной, помянули таксиста. Шофер санитарной машины принес замызганные носилки. Друзья помогли уложить на них Гришку и стали поднимать по винтовой лестнице. Темный, что покрепче, был впереди, а светлый с шофером сзади. Привезли Гришку в морг, положили на мраморный стол, шофер уехал, время было позднее, на улице темно. Не говоря друг другу лишних слов, коллеги стали раздевать Гришку.

Снимая каждую вещь, они тщательно обыскивали карманы и все содержимое клали на соседний столик. Стащили с покойного брюки, светлый поморщился -изнутри они густо были измазаны жидким калом.«Ты это что, нарочно, Гриша? -и, посмотрев на Темного, который копался в бумажнике, спросил, -сколько там?» «Не густо, но полтинник мы возьмем себе, помянем завтра». «А чего завтра? Я ж тебя просил взять с собой». Светлый поливал из шланга уже нагого Гришку.«Я взял, она в плаще». «Смотри, у него хорошая зажигалка и ручка, как делить будем?» «Молча», -ответил Светлый. Вышел в пред-банник и вернулся с двумя стаканами, наполненными до половины коньяком.«За тебя, Гриша!» -они чокнулись. «Ты давай, берись за череп, а я -остальное, так будет быстрей». Темный подложил покой-ному под шею деревянный брусок и, взяв скальпель, сделал первый надрез за ухом, потом все дальше и дальше по волосяному покрову через всю голову до другого уха. «Что-то кровищи много, -посетовал он.«А чему ты удивляешься, и двух часов не прошло, он теплый еще. Одень фартук, а то заляпаешься». Светлый в это время делал надрез на туловище. Надрез начинался от шеи и доходил до половых органов. Сделав надрез, он, одной рукой приподнимая кожу, ловко подрезал ее изнутри, вдоль ребер, сначала с одной, потом с другой стороны. Грудная клетка оголилась. Черный проделывал примерно то же, но на голове. Ухватив кожу и волосы, он натягивал их на лицо, отделяя скальпелем от лобной кости. Так же он поступил и с нижней частью.«Отдели грудину, у тебя это лучше получается», -Светлый протянул коллеге массивный скальпель. Надрезав сухожилие возле ключицы, Темный двумя сильными движениями сверху вниз проехался скальпелем по бокам ребер. Ухватив одной рукой верхнюю часть грудины, он потянул ее на себя, и она отделилась, держась только за пленку, отделявшую ребра от основных жизненных органов. Этот вырезанный кусок он бросил между ног покойного.«Ну что, покурим и еще по рюмашке?» «Не откажусь, -Светлый включил воду, они ополоснули руки. Оба были без перчаток. Лежащее на столе Гришкино тело стало неузнаваемым. Оскальпированная голова с натянутой на лицо кожей, изнутри была ярко-розового цвета, из длинного разреза торчали белые косточки ребер и виднелись внутренности. Взяв пилу из нержавеющей стали, темный принялся за череп. Пилить его надо было в два приема. Сначала -лобную кость от виска до виска, потом -затылочную часть, да так, чтобы зазоры встретились. Допилив череп, темный вставил между зазорами зубило, стукнул пару раз молотком, тоже из нержавейки, верхняя часть черепа отвалилась. В проеме виднелся мозг, сделанный, как из гипса. Он был усеян бороздками и красными прожилками. У Светлого работа тоже подходила к концу. Сначала ему понадобился очень длинный скальпель, он просунул его под кожу на шее и, уткнувшись острием в челюсть, стал надрезать вдоль нее. Пройдя полукруг -от одного конца до другого, он запустил руку под кожу -почти по локоть -и, ухватив покойника за язык, потянул его на себя. Натягивая его, он другой рукой делал надрезы по позвоночнику изнутри и, таким образом, в его поднятой руке оказались все «органы комплекса». Все держалось друг за друга, начиная от языка и заканчивая прямой кишкой. Эту массу внутренностей Светлый положил на маленький никелированный столик, предварительно обмыв их из шланга. Утром придет врач и будет копаться в каждом отдельном органе, диктуя при этом возможные отклонения машинистке. Извлеченный мозг тоже лег на этот же столик, доктор нарежет его, как помидор, ища кровоизлияние или какую-нибудь опухоль. Выпотрошенный Гришка уже мало походил на человека. Он напоминал пустой сосуд. Сосуд на треть был заполнен кровью, и Светлый, взяв черпак, похожий на кухонный половник, стал вычерпывать из Гришки кровь. Когда полость опустела, куском ветоши он изнутри заткнул дырку заднего прохода, а другой довольно крупный кляп подсунул под провисшую кожу шеи.«Ну что, дружок, давай до дому, переночуй сегодня у меня, плюс у меня дома еще бутылка, и пожрем, жрать охота, умираю. Утром шеф придет, а у нас все готово, и ему быстрей, и нам мороки меньше.

Утром друзья проспали. Не умывшись толком, примчались в морг, где их ждала неприятность. Гришка оказался не их трупом. Он относился к так называемым больничным трупам, поскольку был хроником, страдающим ишемической болезнью сердца и много лет состоящим на учете. У таких покойников был свой патологоанатом и ассистировал ему другой санитар. Морг был один, и работники двух разных отделений испокон веку враждовали между собой -то из-за уборки, то из-за времени вскрытия, поскольку стол был один. И вот тебе на, такой прокол. Худой и длинный шеф, смахивающий на паука, сказал припухшим от вчерашних возлияний санитарам: «Пока Исаак Фраймович еще не в курсе, а санитар его уже пришел, так что выкручивайтесь как хотите, а мне две объяснительные на стол». Хлопнул дверью и ушел. Светлый почесал затылок: «Да, вляпались, твоя была идея». «Заткнись, сам все придумал!«В дверь вошел санитар из конкурирующей фирмы -громила невероятных размеров. Было непонятно, как он может работать в таком маленьком помещении, тем более, что врач, его шеф, являл из себя минимум бочку для кваса.«Так, что тут у меня?» -он наклонился к старухе, лежащей на носилках, стоявших на полу, изучил исписанную шариковой ручкой бирку, привязанную к ее ноге. На животе у нее лежал мертвый новорожденный с торчащей из него пуповиной. Младенец резко выделялся на фоне желтого старушечьего тела и напоминал фарфоровую статуэтку, к его ножке тоже была привязана бирка.«А это что за трупина?» -громила кивнул головой на стол где лежал разделанный Гришка. Уперев огромные руки в бока, он оглядывал сверху двух небритых приятелей. У громилы было круглое, чисто выбритое розовое лицо, пахнущее одеколоном. Накрахмаленный халат, фартук без единого пятнышка, резиновые перчатки, посыпанные тальком, и белоснежная докторская шапочка. У двух конкурентов, имеющих совсем другие понятия, этот педантизм всегда вызывал усмешки и подковырки, но сегодня было желание ткнуть скальпелем в это огромное туловище. «Понимаешь, дружище, хотели помочь тебе, так что с тебя причитается», -неудачно попробовал схитрить Светлый. Громила перевел на него свои ничего не выражающие глазки и, покачиваясь при этом с пяток на носки, хотел что-то ответить.«Да кончай ты», -вмешался Темный и, подняв большие невинные глаза на Громилу, предложил: «Ты скажи, что надо, и давай уладим это дело». «Ладно, -сказал Громила, -у меня еще два трупа лежат в больнице, остывают, и того четыре, не считая младенца. Сам я зашивать никого не буду, брошу на каталки, а вы к завтрашнему сами всех зашьете, помоете, побреете и оденете. Да не забудьте вычистить весь морг, желательно, чтобы блестел, поскольку грязи я не люблю, вы знаете. Можете наточить инструменты, разрешаю: младенца после отнесите в кочегарку, а я попробую недоразумение замять. Светлый хотел было возмутиться, но Темный, перебив его, сказал: «Пойдем перекусим, а то во рту у меня жутковато». Громила, услышав о еде, заказал себе пару пакетов молока за счет конкурирующей фирмы.

Перейдя через дорогу, друзья зашли в диетическую столовую, Светлый ворчал: «Да, Гришка, подложил ты нам свинью, спасибо!«Держа подносы со скудной едой, подсели к двум молоденьким девушкам, их было много кругом -рядом пед-училище.

Прихлебывая щи из кислой капусты, Светлый не удержался и выкинул свой проверенный фортель чтобы заполучить девчачий компот -начал рассказывать Темному анекдот про покойников: «В блокадном городе в морге работают два студента, голодные, спасу нет. Пока один отвернулся -другой разрезал покойника, а там макароны с мясом. Он их быстренько и сожрал. Другой увидел, да поздно было. Ну, думает, ничего. Берет историю болезни и вслух читает -умер, мол, от холеры. Ну, тот, что макароны съел, два пальца в рот и блевать, а второй все это быстро с полу слизал и говорит: «Вот спасибо, люблю с подогревом». Девчушки, прикрыв рты ладонями, вскочили из-за стола и ушли.«Ну вот, сегодня имеем два вторых и два компота», -сказал, потирая руки, Светлый.«Ловко, -с уважением посмотрел на него Темный. -Не забудь, быку надо купить молока. Вернувшись с треугольными пакетами, они вошли в предбанник. Светлый заглянул в"операционную»: «Можете перекусить, сэр». Громила вышел, локтем закрыв за собой дверь. Выглядел он уже не так, как утром. Шапочка по краям пропиталась потом, фартук и перчатки густо заляпаны кровью.«Порядок -все молчат, так что я скоро закончу и дело за вами. Открой пакетик, пить охота, -обратился Громила к Светлому, держа при этом руки в окровавленных перчатках, как заправский хирург. Светлый зыркнул глазами по соседним столикам, которые были густо заставлены банками с различными органами, залитыми формалином, и, увидев старые ножницы, которыми раньше разрезали двенадцатиперстную кишку, ухитрился незаметно срезать ими угол пакета.«Прошу вас, сэр. -Он передал пакет Громиле. Громила присосался и через минуту пакет был пуст.«Ну все, бывайте».