По следам Князей Юсуповых

Великолепное Архангельское

«Бывали ли Вы в Архангельском? – Если нет, поезжайте…», – писал А. И. Герцен после посещения этой подмосковной усадьбы в 1833 году.

А я и без Герцена знал, что мне уже давно пора посетить знаменитое поместье-музей, тем более что так сильно увлекся историей рода Юсуповых и их многочисленных дворцов и поместий, но всё время мне что-то мешало, то работа, то семья, то еще что-нибудь. Наконец в декабре 2009 года планируя как провести новогодние праздники я случайно наткнулся на предложение Дома-отдыха в Архангельском, хотя буквально накануне таких предложений не было, да и всем было известно, что там Военный санаторий уже давно расположен и места в нем распределяются через Министерство Обороны. Видимо, что-то сработало на небесах и мне выпал счастливый билет. А может кто-то просто бронь сдал. Но в любом случае был бы грех не воспользоваться такой удачей, и я, откликнувшись на предложение оформил через интернет двухнедельный новогодний семейный отдых.

Заезд был назначен за три дня перед Новым 2010-м годом и вооружившись необходимыми медицинскими санаторно-курортными картами по форме № 86, загрузив машину лыжами, коньками и необходимыми для длительного отдыха в зимних условиях вещами, в назначенное время мы с женой прибыли на территорию Военного санатория, разместили машину на стоянке, и заселились в 3-й корпус у въезда в большом 2-х комнатном номере № 326 с балконом. Через некоторое время мы обжились в отдыхающем контингенте, дружно ходили на процедуры, в столовую и бассейн с сауной, а вечерами на праздничные новогодние эстрадные мероприятия и танцы.

Днем я не «утюжил» лыжами накатанную лыжню в районе «Большого партера» и Императорской аллеи, а уходил по льду через замерзшую Москву-реку и «торил» лыжню сам на острове Лохин и далеко за ним. А возвращаясь назад я уже привычно отзывался на приветствия – типа «Товарищ полковник, а Вы сегодня далеко на лыжах ходили?» и «Пойдемте в баре посидим или в бильярд сыграем в пирамидку русскую». Но все время пребывания там, я, бродя между заснеженными корпусами при температуре –27 по Цельсию, с обмороженным носом и простуженным горлом, постоянно изучал историю этого удивительного места, то ли с брошюрами в руках посещая на экскурсиях Дворец (Большой Дом) и другие музеи, то ли с увесистым фолиантом из истории Государства Российского посещая молебен в церкви Архангела Михаила и Усыпальницу (Колоннаду), кстати гигантские полотна Тьеполо о Антонии и Клеопатре хранились тогда без рам именно там.

Хотя, конечно, надо признаться зимние пейзажи с закрытыми ящиками скульптурами в парках нельзя было сравнить с прекрасными видами Верхних и Нижних Террас и всей усадьбы в летние посещения, которые я делал позже во время проведения джаз-фестивалей «Усадьба».

Итак, из истории…

Имение Улозы, как первоначально называлось Архангельское, впервые упоминаются в документах времен Ивана Грозного. Село было небольшим, имело деревянный храм Архангела Михаила, построенный в 1-й пол. 16 века. В 17 веке при новых владельцах, боярах братьев Киреевских, его периодически поновляли. В начале 1640-х годов село купил боярин Ф. И. Шереметев, известный своей ролью в установлении династии Романовых на российском престоле. В 1660-х годах по распоряжению князей Одоевских, владевших в ту пору имением, на месте деревянной церкви возвели каменную. Тогда же, согласно названию храма, село стало называться Архангельским. К концу 17 века оно превратилось в типичную подмосковную вотчину, вблизи храма стояли рубленые жилые хоромы: три светлице, связанные сенями; рядом еще один сруб-баня, а чуть дальше поварня, ледник, погреб, конюшенный двор и амбары. Ко двору примыкали «огородец» и сад, в котором росли яблони, вишни, сливы, крыжовник, смородина, а также каштаны, грецкий орех, шелковица. В состав усадьбы входили и хозяйственные постройки: скотный двор, конюшня, ткацкие избы и пильная мельница. Здесь же располагались две оранжереи, которым суждено было стать первым шагом к популярным в 18 веке садовым «затеям».

С 1681 года Архангельское принадлежало князю М. Я. Черкасскому, а к 1703 г. перешло к князю Дмитрию Михайловичу Голицыну (1655–1737). После смерти Петра II в 1730 г. князь Д. М. Голицын активно участвовал в политической борьбе вокруг престолонаследия, являясь одним из главных членов Верховного тайного совета, и потому при императрице Анне Иоанновне был обвинен «в преступных намерениях» лишить государыню власти. Высланный в Москву Дмитрий Михайлович большей частью жил в Архангельском. Деятельный по натуре, князь обратил свою энергию на переустройство усадьбы. Старое жилье казалось ему слишком малым, и к западу от прежних построек он начал возводить новый двухэтажный дом, а перед ним разбил сад, напоминающий модные петербургские. Однако закончить переустройство князю не удалось. В 1736 г. по указу Анны Иоанновны он был арестован, заточен в Шлиссельбургскую крепость, где вскоре скончался, а усадьбу конфисковали в казну.

В 1742 г. императрица Елизавета Петровна возвратила имение сыну Д. М. Голицына, действительному тайному советнику и сенатору, князю Алексею Дмитриевичу Голицыну (1697–1768), который не сумел поддержать начинания отца. И только его сын, князь Николай Алексеевич Голицын (1751–1809), решил превратить родовую вотчину в образцовую усадьбу, отвечающую духовным устремлениям века Просвещения.

По традиции своего времени Н. А. Голицын получил европейское образование: попечением высокопоставленного родственника, вице-канцлера А. М. Голицына, он был направлен в частный пансион в Стокгольме, а затем в Страсбургский университет. Позднее князь совершил трёхгодичное путешествие по Европе: побывал в Швейцарии и Италии, Франции и Англии, Голландии, германских княжествах, Австрии. В «Дневнике» молодого Голицына (документ находится в собрании музея-усадьбы «Архангельское») сохранились впечатления об увиденном.

При дворе императрицы Екатерины II Н. А. Голицын исполнял различные дипломатические поручения, состоял в свите великого князя Павла Петровича, являлся членом Комитета для управления зрелищами и музыкой, стал тайным советником, сенатором, кавалером орденов Св. Анны и Св. Александра Невского.

В 1780 г. в Париже князь приобрел для строительства своего загородного дома проект архитектора Шарля Герна, положив этим начало знаменитому архитектурно-парковому ансамблю в Архангельском. В ходе реставрации дворца в 2003 г. была обнаружена украшенная гербом рода Голицыных медная закладная доска, указывающая точную дату начала строительства здания – 1784 год!

В последующие 25 лет дворец (Большой дом) был выстроен и вокруг него разбили парк. Изменения коснулись и старинного села Архангельское. Для окончания работ предстояло завершить отделку Большого дома его флигелей и колоннад. Но в 1798 г. Н. А. Голицын вышел в отставку, дела его пришли в упадок, и денежные затруднения приостановили строительство в Архангельском. В 1809 г. Николай Алексеевич скончался, и его вдова Мария Адамовна приняла решение о продаже усадьбы.

Посредником при продаже имения со стороны Голицыных выступал бригадир Александр Александрович Арсеньев – опекун малолетних детей Марии Адамовны Голицыной, рожденной Олсуфьевой, а со стороны покупателя торги вел управляющий Московской домовой канцелярией князей Юсуповых – Иван Михайлович Щедрин, в августе 1810 года он получает инструкции князя Н. Б. Юсупова «ибо мне хочется за собой оное имение иметь». По возвращении из-за границы основной заботой Н. Б. Юсупова стало размещение значительно увеличившегося собрания картин и скульптур. Петербургский дворец на Фонтанке, уже не устраивал князя, и он продал его в казну в 1810 году за 350 000 рублей.

Для заключения купчей на усадьбу князь собирался приехать в Москву лично. Следуя инструкциям Юсупова, 29 августа 1810 года Щедрин вносит задаток в 5 000 рублей в счет договоренной цены на усадьбу в 245 000 рублей и подписывает обязательство, что внесет 100 000 рублей наличными при совершении купчей. Купчая на «село Архангельское с деревнями» была оформлена 6 октября 1810 года. Усадьба продавалась с прилежащими вокруг нее деревнями: Захарково, Раздоры, Лохино, Воронки, Ивановское.

Итак, в 1810 г. Архангельское покупает государственный деятель, богатейший вельможа, знаток и коллекционер произведений искусства князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831). Ура, свершилось! И все благодаря любви к высокому искусству! Высокое происхождение, незаурядные личные качества и европейское образование позволяли князю в течении всей жизни оставаться одним из самых видных деятелей эпохи. Николаю Борисовичу в год приобретения Архангельского было уже 60 и, как многие стареющие царедворцы, он решил обосноваться в Москве.

Человек блистательного века Екатерины II, князь остро ощущал наступление новой эпохи и, желая сохранить для себя частицу дорогого сердцу времени, задумал создать под Москвой свой «Мусейон» с произведениями живописи, скульптуры, библиотекой и парком…

После приобретение Архангельского эта мечта осуществятся: усадьба станет любимым детищем князя и достопримечательностью Москвы. В письме владельца управляющему имением появятся слова: «Как Архангельское не есть доходная деревня, а расходная и для веселья, а не для прибыли, то стараться…то заводить, что редко, и чтобы все было лучше, нежели у других». Люди искусства, знатные вельможи и даже члены императорской фамилии будут стремиться попасть сюда, чтобы насладиться совершенной красотой дворца, парка, великолепием художественной коллекции.

При Н. Б. Юсупове ансамбль усадьбы, в основном сложившийся еще при Н. А. Голицыне, не претерпел существенных изменений, все основные черты не только сохранились, но и обрели окончательную форму. В 1814 г. князь Н. Б. Юсупов возглавил Экспедицию Кремлевского строения, много способствуя возрождению древней столицы после пожара 1812 г. он был хорошо знаком с лучшими московскими архитекторами. По его приглашению в Архангельском работали О. И. Бове, И. Д. Жуков, С. П. Мельников, Е. Д. Тюрин, В. Г. Дрегалов, М. М. Маслов. В самой усадьбе их незаменимыми помощниками были талантливый крепостной архитектор Василий Яковлевич Стрижаков и выходцы из юсуповских вотчин – «архитекторские ученики» И. Борунов, Ф. Бредихин, Л. Рабутовский, а также живописцы М. Полтев, Е. Шебанин, Ф. Сотников, И. Колесников.

Обозы с материалами потоком шли в Архангельское, по Москве-реке сплавляли к усадьбе строительный лес. Из Санкт-Петербурга, Москвы, родового имения Спасского-Котова и других владений князя доставляли мебель, картины, книги, декоративное убранство для Большого дома. Отечественная война 1812 г. на время отодвинула завершение строительства и отделочных работ, часть художественных коллекций спешно пришлось вывозить в астраханское имение князя. После войны и крестьянского бунта, учиненного архангельскими мужиками (осень 1812 г.), потребовались затраты на восстановление усадьбы.

К середине 1810-х гг. было окончено строительство дворцовых колонн. В 1817 г. по проекту архитектора С. П. Мельникова и под руководством В. Я. Стрижакова была построена въездная арка и пространство между Большим домом и флигелями превратилось в замкнутый Парадный двор. Внутренние углы флигелей закрыли полукруглыми кулисными стенами с проходными арками в середине. Над дворцом возвели бельведер, украшенный коринфскими колоннами; в период пребывания владельцев в имении на его флагштоке развевался белый флаг с гербом Юсуповых.

Стены и плафоны парадных залов Большого дома украсили декоративной росписью, а в центре купола Овального зала поместили живописное полотно Н. де Куртейля «Амур и Психея». Произведения искусства из коллекции Н. Б. Юсупова, великолепная мебель, часы и осветительные приборы из бронзы превратили Большой дом в подлинный дворец. Однако после пожара, случившегося здесь зимой 1820 г., интерьеры вновь пришлось отделывать.

Летом 1818 г. во время визита в Архангельское императора Александра I был торжественно открыт Театр, ставший одним из самых известных усадебных театров России. В 1819 г. перестроили малый дворец «Каприз» и возвели храм-памятник императрице Екатерине II. Позднее, посещение Архангельского императорами отмечалось особым образом; на проспекте у подпорной стены Нижней террасы парка появились увенчанные чугунными орлами колонны в честь императоров Александра I и Николая II.

В 1827 г. Н. Б. Юсупов купил и перевез в Архангельское из подмосковных Горенок знаменитые «ботанические оранжереи» графа П. А. Разумовского. В 1829 г. террасы возле дворца были реконструированы архитектором В. Г. Дрегаловым и обрели неповторимый скульптурный декор. Постоянно расширялись пейзажные рощи, реконструировались оранжереи на холме у Москвы-реки. Больших затрат требовали уход за растениями и дорожками парка, стрижка деревьев и кустарников, устройство газонов и цветочных клумб. Многочисленные теплицы поставляли диковинные плоды и цветы к столу хозяина. Гости, бывавшие в Архангельском, не переставали удивляться юсуповским затеям: вольеру с фазанами и павлинами, зверинцу с верблюдами и ламами, пеликанами на берегу пруда и редким растениям в оранжереях и саду. В летнее время здесь можно было совершить прогулку, приобрести изящные изделия мастерской по росписи фарфора и с разрешения хозяина полюбоваться произведениями искусства во дворце. Денег с гостей за визиты хозяин не брал.

Облик Архангельского окончательно сложился к середине 1820-х годов, казалось, нельзя было отыскать под Москвой имения более совершенного: архитектурный ансамбль и парк в нем органично сочетались с великолепными коллекциями; громадной библиотеке Н. Б. Юсупова могли позавидовать в столицах, театр украшали декорации Пьетро Гонзага, а расписанный в имении фарфор носил марку с названием усадьбы.

В 1827 г. в Архангельском с московским другом библиофилом С. А. Соболевским впервые приехал А. С. Пушкин. Красота и богатство усадьбы покорили его. Н. Б. Юсупов показывал гостям свое художественное собрание и превосходную библиотеку. Вероятно, увидели они и дорожный «Альбом друзей князя Юсупова», с которым князь когда-то путешествовал по Европе в конце 18 века. В нем, наряду с другими, содержалось и стихотворное обращение к Н. Б. Юсупову П. О. Бомарше. Наверняка говорили и о женщинах, общением с которыми оба героя уделяли много времени и внимания.

Спустя два года А. С. Пушкин в поэтическом Послании воздал дань удивительной жизни человека, соединившего в себе лучшие черты славной эпохи – от Екатерины Великой до Николая I.

 
«…… Ступив за твой порог,
Я вдруг переношусь во дни Екатерины,
Книгохранилище, кумиры и картины,
И стройные сады свидетельствуют мне,
Что благосклонствуешь ты музам в тишине,
Что ими в праздности ты дышишь благородной,
Я слушаю тебя: твой разговор свободной
Исполнен юности. Влияние красоты
Ты живо чувствуешь. С восторгом ценишь ты
И блеск Алябьевой, и прелесть Гончаровой.
Беспечно окружаясь Корреджием, Кановой,
Ты, не участвуя в волнениях мирских,
Порой насмешливо в окно глядишь на них
И видишь оборот во всем кругообразный…!»
 

В августе 1830 г. А. С. Пушкин еще раз побывал в Архангельском вместе с поэтом П. А. Вяземским. Их приезд запечатлел работавший в усадьбе французский художник Никола де Куртейль в рисунке «Осенний праздник в Архангельском».

А год спустя, узнав о кончине старого князя, А. С. Пушкин в письме к П. А. Плетневу с грустью напишет: «Мой Юсупов умер».

Так кем же был на самом деле знаменитый строитель и хозяин Архангельского, любивший его всей душой, вложивший в него много сил и средств, оставивший в холодном Петербурге свою знаменитую жену и живший в своем прекрасном имении вплоть до своей смерти? Может познакомимся с ним поближе…?

Николай Борисович Юсупов (1750–1831)
«Блистательный екатерининский вельможа»

«Он принадлежит по своему типу к тому благословенному разряду людей, в которых от рождения вложена вера в культуру».

А. В. Прахов

Князь Николай Борисович Юсупов – популярный герой старинных книг, «дней минувших анекдотов», просвещенный вельможа, меценат, тонкий ценитель прекрасного – одна из самых приметных персон европейского и русского XVIII века.

Точная дата рождения князя Николая Борисовича Юсупова историками все еще не установлена несмотря на то, что биографию этого, пожалуй, самого ярчайшего представителя династии изучают уже более двухсот лет. В двухтомном сборнике, написанном князем Н. Б. Юсуповым-младшим «О роде князей Юсуповых» (1842) дается следующая дата рождения князя – 15 июля 1751 года, а «Русский биографический словарь» (1912) приводит дату рождения – 1750 год, в «Российской родословной книге», изданной князем Петром Долгоруковым в 1855 году, указаны следующие даты жизни – 15 октября 1750–15 июля 1831! Новый «Русский биографический словарь» в 20-ти томах, вышедший в 2001 году, приводит такие даты жизни Николая Борисовича – 1750–1831.

«С невских берегов». – а родился князь наш, однако в Италии. Первые годы жизни прошли под пристальным влиянием отца, который очень заботился о будущем единственного сына. В восемнадцатом веке в обществе русского дворянства младенцев мужского пола практически сразу записывали в армию, как тогда говаривали – «в полк». Дети из влиятельных семей попадали в лейб-гвардейские полки, и семья Юсуповых не была исключением. Вряд ли кто-нибудь тогда мог подумать, что из Коленьки Юсупова вырастет блестящий дипломат и лучезарный ученый-гуманитарий. Николай Борисович был записан в Конный полк Лейб-Гвардии, и, еще слушая колыбельные песни, он начал службу правительнице Елизавете Петровне, каковую и продолжил вплоть до ее смерти. В 1755 г. маленький князь получил чин корнета, это было первое значимое событие в его жизни. Но, удивительно, что с детских лет Коленька не любил играть в солдатиков и другие игрушки, редко какой мальчик это не обожает.

При дворе семью Юсуповых относили к приверженцам западного образа жизни, но в быту и повседневности они предпочитали обычаи родимой старины. В детстве верными спутниками Николая и его сестер были нянюшки, затем, лет с шести их воспитанием занимались гувернеры и гувернантки-иностранки. Религиозным и нравственным воспитанием детей в России обычно занималась мать, хранительница семейного очага, княгиня Ирина Михайловна Юсупова. Ей была присуща скромность, незлобивость, простой нрав, но, в то же время твердый, особенно в вопросах веры, характер. Между матерью и сыном были невероятно трогательные и теплые отношения, она подбирала для него книги, заказала его детский портрет в офицерской форме. И уже спустя годы, когда Николай Борисович находился в преклонном возрасте, он завещал своим потомкам похоронить его рядом с матерью в Спасово-Котово, а не с женой в Петербурге!

Его отец, нередко пользовавшийся своим служебным положением, а также уважением к нему кадетов и преподавателей Кадетского корпуса, частенько приглашал их домой, чтобы те делились с Николенькой «науками» и прочими знаниями. Учителями молодого князя были многие выходцы из Голландии, которые, как известно, в свое время повлияли на Петра Первого, и на становление новой России, и на Петербург с его укладами. Это позволило князю уже в относительно юном возрасте владеть пятью языками, хотя, обладая пытливым умом он продолжал учиться на протяжении всей своей долгой жизни. Также он отлично владел и русской речью, как литературной, так и разговорной. Немалое значение в образовании молодого князя Юсупова имели книги, рано вошедшие в его жизнь и сознание. Родители сумели заложить неплохую основу для его будущей библиотеки, которая до сих пор поражает своими масштабами и станет одной из крупнейших в России и Европе. Архангельское до сих пор хранит одну из первых и любимых книг Николая Юсупова, это «Придворный письмовник», который вышел в Амстердаме в 1696 году. На форзаце книги имеется фраза, написанная самим мальчиком: «Prince Nicola a 9 ans.», кроме того, на этом же форзаце имеется и автопортрет 9-летнего мальчика. История также сохранила еще несколько учебных рисунков юного князя.

В те времена хорошую детскую литературу было непросто найти, поэтому приходилось дарить книги для взрослого чтения. На 13-летие сына Ирина Михайловна преподнесла ему книгу «История Фридриха Вильгельма Первого, короля Пруссии». Данный подарок также хранится в Архангельском и на форзаце книги сохранилось написанное красивым каллиграфическим почерком поздравление матери, адресованное Николеньке. Театр, книги, живопись, искусство – любовь к прекрасному развивалось в нем с детства, прошедшим под пристальным вниманием отца. Когда Николеньке было девять лет, его папа, Борис Григорьевич, умер, это было первой величайшей утратой в жизни.

Военная карьера князя складывалась параллельно с домашним обучением. В 1761 г. Николая Борисовича перевели из корнета в подпоручики Лейб-гвардии Конного полка. Когда ему исполнилось 16 лет, Юсупов поступил на действительную военную службу, в 1771 г. Николай Борисович был рекомендован в поручики, и на этом этапе его военная служба завершилась. В следующем году им была получена отставка, а также полагающееся звание камер-юнкера Высочайшего двора.

«Английский клуб и годы студенчества». Не лежала душа князя к военной службе, но поступив на государеву, он стал представителем редчайшей категории государственных служащих, для которых мораль всегда была превыше денег. Другими словами, Юсупов был «не берущим чиновником», более того князь поддерживал своих подчиненных, как морально, так и материально, многим из них раздавая собственные деньги из полагающегося оклада, а также выпрашивал для них «в верхах» награды и пенсии. Благодаря знанию пяти иностранных языков в 1772 г. берет начало государева служба в Коллегии Иностранных дел совсем еще молодого камер-юнкера Императорского Двора, князя Николая Борисовича Юсупова. Если не, гвардия – тогда МИД! Коллегию иностранных дел с 1763 по 1781 года возглавлял Никита Иванович Панин (1718–1783), а непосредственным начальником юного князя являлся Денис Иванович Фонвизин (1745–1792), вошедший в историю как драматург и сатирик, автор комедий «Недоросль» и «Бригадир».

Известно, что дипломатия – это одна из закрытых сфер, ведь здесь крайне важно и необходимо соблюдать государственную тайну. Юсупов, вступив в государственную службу, застал период, когда страна переживала очередную переломную эпоху русской истории. В 1772 г. наступило совершеннолетие наследника престола Павла Петровича. С одной стороны, Екатерина Вторая не желала отказываться от царствования и власти, с другой всколыхнул и возмутил народ крестьянский сын Емельян Иванович Пугачев, а с третьей – на престол претендовал сын Екатерины Павел. Чрезвычайно осторожный князь Юсупов не состоял ни в одной придворной группировке или партии, или князь мастерски скрывал это. В 1774 г. князь в свои 23 года становится членом Петербургского Английского клуба, который на тот момент существовал менее пяти лет.

Немало лет князь Юсупов прожил вдали от Родины, за границей. Но все это время он умудрялся не выходить из членского состава клуба, вовремя выплачивая ежегодный взнос, чтобы не подвергать себя процедуре выборов в члены клуба и ожидания вакансии. Князь целых 57 лет состоял в Английских клубах обеих столиц России, где проводил много времени, дважды выполняя хлопотные обязанности клубного старшины. Князь играл в карты, но в долг денег никому не давал.

Не чурался князь и общества масонской ложи, это было модно тогда, многие подробности его биографии, подтверждают факт, того, что Николай Борисович имел весьма высокую степень. Наиболее вероятной историей считается членство Юсупова в масонском Мальтийском ордене, куда князь мог вступить во время своего первого заграничного путешествия.

В 1774 г. князь подал прошение об отъезде за границу для завершения образования, осуществлялось оно, несомненно, при покровительстве его начальника, Н. И. Панина. В архиве Внешней политики Российской империи хранится Прошение князя Юсупова на имя императрицы Екатерины II о разрешении отбыть в чужие края для продолжения учебы: «Всемилостивейшая Государыня! Если бы и не имел я перед глазами примеров своих предков, служивших с усердием и ревностью Государям своим, то и одна благодарность моя за все милости Вашего Императорского Величества возбудила во мне ревностней шее желание сделать себя способным к службе Вашей. Тому уже как полтора года как по Высочайшему Вашего Императорского Величества дозволению упражняюсь я по приобретении знания по части дел иностранных; а как для наилучшего в том успеха весьма способствовать мне может собственное мною обозрение дворов Европейских, то приемлю смело всеподданнейше просить Вашего Императорского Величества об увольнении меня на четыре года как для обучения в Лейдене, так и для путешествия. В оное время могу увидеть я все Европейские дворы и воспользоваться направлениями и руководством Ваших министров, там резидирующих…».

Императрица одобрила просьбу князя. Получив от нее рекомендательные письма, весной 1774 г. Николай Борисович решился на свое первое длительное путешествие по Европе. С не большими перерывами продлилось оно почти двадцать лет, хотя той весной юный князь об этом еще не догадывался…

Путешествие свое князь начал с того, что пробыл некоторое время в гостях в Митаве у своей сестры Евдокии, герцогини Курляндской. В письме, отправленном из Митавы 27 мая 1774 года другу и племяннику Н. И. Панина, Александру Борисовичу Куракину (1752–1818), с которым князь находился в постоянной переписке, князь сообщает, что «застал мою сестру в добром здравии… Прошу Вас заверьте графа Панина в моем глубоком к нему почтении. Я напишу ему. Как только буду в Лейдене… вы знаете. Как я к нему привязан и насколько ему обязан. Поклон дорогому Фонвизину».

И уже летом 1774 года Николай Борисович направился в Лейден с целью прослушать в местном университете определенные научные курсы, по дороге князь побывал в Данциге, Берлине, Гааге, а также в других европейских городах, встречавшихся по пути.

Нужно сказать, что в те времена высшее образование в среде русского общества в чужих краях имело некое условное разделение. Те студенты, кто имел принадлежность к родовому дворянству, уезжали учиться за казенный счет в Лейпцигский университет. Более богатая и родовитая молодежь направлялась в Лейденский, но уже за собственные средства.

«28 июля 1774 г. В книге регистрации студентов Лейденского университета под № 65 появляется запись о приехавшем из России дворянине Николае Борисове, студенте юридического факультета, проживающем в доме Готье по улице Бреестрааг». В 1770-х годах в Лейдене учились многие из тех, кому суждено было стать самыми заметными личностями российского общества конца 18 века. Кроме упомянутого Александра Куракина, там учились граф Николай Шереметев, князь Николай Голицын, князь Александр Нарышкин, братья Сергей и Николай Румянцевы – это блестящее общество молодых людей с азартом предавалось, как наукам, так и развлечениям.

В университете князь Юсупов слушал лекции по праву, философии, политической истории, естественным наукам. Немало времени занимало учение иностранным языкам: латыни, древнегреческому, английскому и конечно будучи необычайно творческой натурой Николай Борисович увлекался живописью и музыкой.

«Сегодня неделя, как я занимаюсь, – писал князь в письме другу. – Я передал Ваше письмо г-ну Пестелю, и я застал его таким, каким Вы его мне обрисовали. Пестель дает мне два занятия в день: утром – государственное право, во второй половине дня – историю философии. Даже в пятницу он дает мне один урок, что обычно не делает. Г-а Алламан заставляет меня заниматься физикой. Керру ежедневно преподает мне латинский язык; Митчелл, английский министр, учит меня этому языку; музыка и рисование заполняют оставшееся время. Но когда закончатся каникулы, я займусь ботаникой. Я живу на Бреет-стрит, рядом с голландским Двором…».

В студенческие годы юный князь открыл для себя с качественно новой стороны и театр. Библиотека Архангельского до сих пор хранит некогда приобретенные князем в Лейдене сборники театральных пьес, и даже трехтомник «Новый театр Гааги», 1759 года издания.

В то старое время иностранному студенту необходимо было иметь рекомендательные письма для путешествий. Французский академик Виллаузон с большой доброжелательностью писал Л. К. Фалькенару о его прилежном ученике. Он же передал Юсупову рекомендательное письмо в Копенгаген советнику Юстиции Трескову, в котором просил посодействовать Николаю Борисовичу в период его поездки в Данию. В письме были такие слова: «Князь Юсупов, который передаст Вам это письмо, является русским господином… Не буду повторять то, что я уже имел честь Вам сказать о широте и глубине его обширных знаний, особенно в греческом языке… Это один из самых выдающихся людей Европы!».

В подтверждении этих лестных слов в 1779 г. Общество древностей в Касселе, которое основал ланграф Гессенский Фридрих Второй, избрав «знаменитого своими знаниями» князя Юсупова своим Почетным членом.

Современникам также была известна история о лестной оценке, данной Николаю Борисовичу знаменитым Вольтером. Известный и ядовитый философ преподавал в Лейдене и из всего русского студенческого братства выбрал именно Юсупова. А в плане маршрутов после завершения обучения в феврале 1776 года, после Голландии стояла Англия. Там Юсупова привлекал знаменитый Оксфорд, там он смог почерпнуть немало полезного и интересного. Юсупов отправляется в ставшее традиционным для аристократической молодежи большое путешествие, Grande Tour, позволявшее познакомиться с историческими и художественными достопримечательностями разных стран.

По прибытии в Лондон в марте 1776 г. князь Юсупов был вскоре представлен королевскому обществу. Среди его новых знакомых оказался Пьер Огюстен Карон де Бомарше (1732–1799), известный драматург тогда выполнял секретную миссию правительства Франции, вступившего в борьбу с Англией за североамериканские колонии. В течение нескольких месяцев, проведенный в лондонском обществе у них сложились весьма теплые дружеские отношения. Кроме того, уже более двухсот лет существует легенда о том, что князь и великий драматург соперничали из-за женщины и, разумеется, князь в этом «поединке» одержал победу. Известно, что внешний облик Бомарше не отличался красотой, а князь наш был писаный красавец. Говорили, что Бомарше даже хотел отравить князя, но передумал, Моцарт и Сальери, одним словом.