Бог и лорд
Читатель: ‒ Лорд Рассел! Рад вас приветствовать. Что нового? Говорят, в Москве вышла ваша книга «Почему я не христианин».
Рассел: ‒ Это уже не первое издание моего скромного труда. Правда, теперь в него включены статьи и фрагменты из других работ, ранее не печатавшиеся в Советском Союзе.
Читатель: ‒ Вы и сейчас уверены, что душа как таковая не существует и загробное бытие – «несусветная чушь»?
Рассел: ‒ Как вам сказать? Я, разумеется, не считаю, что вся метафизика бессмысленна… Я не буду выдвигать догматический аргумент, что Бога нет… заметьте, я это подчеркивал и в диспуте с отцом-иезуитом Ф.Ч. Коплстоном…
Читатель: ‒ Да, но в начале книги, о котором идет речь, вы совершенно твердо заявили: «Я не верю в Бога и бессмертие»…
Рассел: ‒ На земле я ничего безапелляционно не утверждал, когда затрагивал столь сложный, запутанный вопрос как потустороннее существование… Вся трудность науки в том, что не существует, видимо…
Читатель: ‒ Видимо?
Рассел: ‒ …такого предмета, как душа или «я». Я не стану настаивать, что мои доводы окончательны. Возможно, психологическая причинность и не будет связана с телом, хотя я сомневаюсь, что современные взгляды на материю допускают логическую возможность существования бестелесного духа.
Читатель: ‒ Не связаны ли данные колебания с тем, что психология, как вы пишите, «только начинает становиться научной дисциплиной»? Правильно ли я вас понимаю?
Рассел: ‒ Вы понимаете меня вполне корректно.
Читатель: ‒ Вывод, сделанный вами, не нов. Выдающийся советский психолог Л.С. Выготский в первом томе собрания сочинений констатирует: «психология переживает серьезнейший кризис на Западе и в СССР». Развитие психологии, отмечает ученый, тормозили метафизика и идеализм.
Рассел: ‒ Безусловно, он прав. Психология, человечество уже стоят на пороге золотого века; но если это так; то сначала необходимо убить дракона, охраняющего вход, и дракон этот – религия.
Читатель: ‒ Не кажется ли вам, однако, что религия, прежде всего христианская, стимулирует интерес человека к изучению самого себя и тем самым, по выражению П. Гайденко, ‒ употребленному ею в исследовании «Эволюция понятия науки», открывает путь к развитию науки о душе – психологии? «В рамках христианства достигают небывалой глубины самонаблюдение и самоанализ, и таким образом, создаются условия накопления огромного опыта душевной жизни».
Рассел: ‒ Богатство наблюдений, уровень анализа – в религии? До недавнего времени теологи считали, что мужской зародыш наделяется душой на сороковой день!
Читатель: ‒ Зародыш, находясь в утробе, слышит все, происходящее вне организма матери, и чутко реагирует на отношение к нему со стороны родительницы, будь оно положительным или негативным. Следовательно, душа…
Рассел: ‒ Это весьма проблематично. Из всех важнейших разделов знания психология – наиболее отсталая наука. Источником многих ошибочных представлений в психологии послужила теология. Душа – понятие религиозное. От пифагорейцев, веривших в переселение душ, оно перешло к Платону, а от Платона – к отцам Церкви. Были и другие влияния, в частности Аристотеля. Это наиважнейший языческий элемент в патристической философии.
Читатель: ‒ Позвольте уточнить. Из отцов Церкви в переселение душ верил, пожалуй, только Ориген. Ни Аристотель, ни св.Григорий Нисский не признавали метампсихоз.
Рассел: ‒ Церковь относилась к языческой литературе с непреклонной враждебностью вплоть до XI столетия.
Читатель: ‒ Живший в IV веке св. Василий Великий написал сочинение о пользе чтения языческих авторов, призывая юношество к изучению античных классиков.
Рассел: ‒ Вопрос о создании души сложный и потребовал бы целой книги. Я только хотел сказать, что понятие, кажущееся на первый взгляд точным, на самом деле не является таковым; научная психология требует другой терминологии. Перенести личность на небеса, не нарушив ее тождественности, так же трудно, как перенести туда речной поток.
Читатель: ‒ Если бы личность была речным потоком.
Рассел: ‒ Нелепо утверждать, что личность сохраняется после распада мозга.
Читатель: ‒ Я бы охотно согласился с вами, но вот Эмиль Бутру в работе «Вильям Джеймс и религиозный опыт» утверждает: «Что касается веры в бессмертие, то ничто не доказывает, конечно, что она незаконна: не доказано и кажется нельзя доказывать, чтобы актуальное тело было адекватной причиной, а не простым случайным условием жизни».
Рассел: ‒ Мир, в котором живет человек, может быть понят как результат неразберихи и случая.
Читатель: ‒ Ваша общая позиция, лорд Рассел, такова, что незаконно даже спрашивать о причине мира?
Рассел: ‒ Да, такова моя позиция.
Читатель: ‒ Почему же в таком случае вам кажется неопровержимым дважды подчеркнутый в вашей книге вопрос «Кто сотворил Бога?» Вправе ли вы спрашивать о причине Бога?
Рассел: ‒ Наука начинает не с грандиозных допущений, а с конкретных фактов, устанавливаемых при помощи наблюдений и экспериментов.
Читатель: ‒ Может ли наука при помощи наблюдений или эксперимента подтвердить гипотезу о первичном взрыве, в результате чего образовалась вселенная? Аристотель считал, что не все в науке может быть доказуемым: должны быть первые исходные начала, которые не доказываются, а принимаются непосредственно на веру.
Рассел: ‒ Моя позиция – это позиция агностика…
Читатель: ‒ …Которая позволяет вам безошибочно ориентироваться в Священном Писании, в истории Церкви и ее догматике?
Рассел: ‒ Взгляните на мир вокруг себя – и вы обнаружите, что каждая крупица Прогресса, любое смягчение рабства, любой нравственный бросок вперед – все это неизменно наталкивалось на противодействие организованных церквей мира!
Читатель: ‒ Как же расценивать то, что именно христианская Церковь добилась отмены гладиаторских игр или то, что католики в современном мире борются против диктатур любого толка, отстаивая права человека?
Рассел: ‒ В евангелиях… Христос говорил: «змии, порождения ехиднины! Как убежите вы от осуждения в гиену?» Эти слова были обращены к людям, которые не приходили в восторг от его проповедей.
Читатель: ‒ Не думаю, что слова Христа «Дом Мой домом молит вы наречется» привели в восторг торгашей, которых Он изгнал бичом из храма.
Рассел: ‒ Это никак нельзя, по-моему, признать хорошим тоном, а в евангелии есть очень много подобных мест…
Читатель: ‒ Вы полагаете, что употребление таких эвфемизмов как «Дракон», «несусветная чушь» или эпитет «зверский» в применении к рекомендации апостола Павла «Лучше вступать в брак, нежели разжигаться» ‒ бон тон в адрес религии?
Рассел: ‒ Приходится иногда слышать, будто христианство улучшило положение женщины. Это – одно из грубейших извращений истории.
Читатель: ‒ Но ведь вы сами же утверждаете, что Христос якобы учил не наказывать за прелюбодеяние.
Рассел: ‒ Да, учил.
Читатель: ‒ Разрешите заметить: Христос учил несколько иначе. Он, действительно, не осудил женщину, взятую в прелюбодеянии. Но, заслонив ее от разъяренной толпы, Христос отпустил грешницу со словами: «Иди и впредь не греши». Можно ли усмотреть в поступке Христа покровительство супружеской измене? Разве забыли, как Сын Человеческий запрещал бросить в сторону женщины похотливый взгляд? Ни в одной религии так не почитается женщина, как в христианстве; недосягаемо прекрасный идеал – Дева Мария.
Рассел: ‒ Самым важным в христианстве с социальной и исторической точек зрения является не Богоматерь, не Христос, а Церковь. Христос учил не ходить в церковь.
Читатель: ‒ Господь никогда не препятствовал ходить в Церковь, Сам посещал иерусалимский храм и основал Новую Церковь, сказав: там, где двое или трое соберутся во имя Мое, там и Я.
Тайная Вечера – Новая Церковь.
Рассел: ‒ Мы находим ряд вещей, которые отнюдь не свидетельствуют о мудрости Христа… Например, Христос говорит: «не успеете обойти городов Израилевых, как придет Сын Человеческий». И еще Он говорит: «есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Сына Человеческого, грядущего в царствии Своем; есть много и других мест, из которых совершенно ясно, что Христос верил в то, что его второе пришествие произойдет еще при жизни многих живших в то время людей.
Читатель: ‒ Когда Христа спрашивали о сроках Второго Пришествия, Он говорил, что о дне том и часе никто не знает, кроме Отца Небесного. Нет ни грана фальши в обещании увидеть Сына Божия, прежде чем Христос обойдет города. В чем состоит приход Царства Христова? Преподобный Симеон Новый Богослов писал: «Кто не видит в себе Царствие Небесного, т.е. не видит, что в нем царствует Бог, тот не родился еще свыше от божественной благодати и надлежит ему всячески взыскать того, чтобы родиться свыше, да узрит Царство Божие еще здесь на земле». К тем, кто любит Христа, Сын Человеческий приходит вместе с Богом Отцом и Святым Духом еще до Второго Пришествия, Ученики увидели Спасителя на горе Фавор во славе Его Царствия. Достичь единения с Богом отнюдь не легко.
Рассел: ‒ Единение с Богом было легкое дело, потому что бог был любовью. Религия ищет единения со вселенной.
Читатель: ‒ Следовательно, Бог – это вселенная?
Рассел: ‒ Из двух начал в человеке частичное или животное существо живет инстинктом и ищет блага для тела и его потомков, а всеобщее или божественное существо ищет единения со вселенной и свободы от всего, что мешает этим поискам… В единении с миром душа обретает свободу!
Читатель: ‒ Таким способом можно добиться не единения, а уединения от Бога. Свобода человеческой души в преодолении привязанности к миру.
Рассел: ‒ Божественная часть человека думает о смерти мало, и надежды ее не связаны с личным бессмертием.
Читатель: ‒ Что же тогда в человеке божественного?
Рассел: ‒ Побуждения, которые естественным образом выводят человека за пределы его «я», ‒ побуждения пола, родительский инстинкт и патриотизм, или инстинкт племени.
Читатель: ‒ Все перечисленное как раз делает человека наименее божественным, поскольку превращает его в сугубо родовое существо, подвластное игу безличностного бытия на уровне биологического вида, социальной стадности.
Рассел: ‒ За все в конце концов несет ответственность бог. Если еще до сотворения мира он предвидел все несчастья и страдания, он, несомненно, ответственен за плоды грехов человека.
Читатель: ‒ Со стороны мыслителей, недовольных тем, что история движется не так, как им хочется, было немало попыток подсказать Богу, внести коррективы в Божий Промысел. Но вы, лорд, сами утверждаете, что если бы в мире все было гладко, вы бы и дня не вынесли среди святош.
Рассел: ‒ В жизни должно быть место для приключений!
Читатель: ‒ Таким забавным приключением является ваша книга, предисловие которой уверяет: «Рассел выступает как компетентный, свободно владеющий материалом историк религии».
1987.
«Изволися Духу Святому и нам»
В первой половине пятнадцатого века в наших краях здравствовал митрополит Киевский и всея Руси Исидор, назначенный на этот пост из соседней Византии. Говорят, будто сей Исидор похож, как две капли воды, на Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. И вот почему. Он поехал на Запад и там на совещании от имени Русской Православной Церкви заключил с папой Римским Ферраро-Флорентийскую унию, чем ‒ не смейтесь ‒ способствовал установлению ныне дипломатических отношений между Москвой и Ватиканом, а также созданию миленького общеевропейского дома, куда быстрее конотопской ведьмы стремится со своего хутора Украина.
В консервативной Москве нестандартный поступок высокообразованного грека вызвал досаду, горькое непонимание. Начальство дало оригиналу по шапке, но тот вместо этого получил красную шляпу кардинала, когда сбежал в Рим из русского монастыря, куда его заточили вскоре после зарубежного турне.
И поныне вся Европа, ну если не вся, то во всяком случае считающая себя в Париже «русской мыслью» солидная газета (с таким же названием) талантливым пером Московской Патриархии доказывает ни свет ни заря, что доводы противников унии сегодня ложны, фантастичны, откровенно и беззастенчиво вымышлены («Русская мысль», статья «Митрополит Московский Исидор и Российский цезарепапизм», 14 февраля 1992 г.). «Сказания князя Курбского», речи великого владыки земли русской князя Василия II, епископа Эфесского Марка и проч. ‒ весьма недостоверны, тенденциозны. Исидор героический деятель, его почину суждено историческое бессмертие, поелику новые материалы, извлеченные из архивов, позволяют пересмотреть ранее принятые оценки миссии киевского митрополита.
Ладно.
Однако…, куда деть торчащее шилом в мешке свежих аргументов поведение на Ферраро-Флорентийском соборе одного человека, о котором ревизионист из Московской Патриархии упоминает нехотя и вскользь?
Речь о причисленном к лику святых епископе Эфеском Марке. Папу Римского чуть не хватил удар, едва понтифик узнал о категорическом отказе этого православного архиерея поставить спою подпись под формулировкой унии. «Значит, мы ничего не достигли!» ‒ эхо сей констатации главы католиков катится по векам.
Ничего но достигли и те, которые вместе с ересиархом Арием пытались на Первом Вселенском соборе сломать Православие. Был ли хоть один Вселенский собор столь же параден, безоблачен, скучен, как съезд правящей в СССР партии в период застоя? Соборы пышут религиозным жаром страстей, острой полемикой. «Полного единомышления и единогласия всего епископата…, кажется, вообще» на них не было (С. Булгаков. «Православие»), императоры, созывая соборы, подчас стремились внести в учение Церкви элементы ересей, находясь под влиянием той или иной конфессиональной группы. Но против ересей вставали тогда, как позднее св. Марк Эфесский, такие светочи Православия, как Афанасий Александрийский, Николай Мирликийский. Им выкалывали глаза, гнали в ссылки; они прятались годами на кладбищах в гробах, а порой, живя на Востоке, искали защиты на Западе у независимого папы Римского, который тогда высоко держал хоругвь Православия, когда Рим не помышлял еще воздвигнуть в качестве догматов то, что отверг св. Марк Эфесский, но принял изменник Исидор: исхождение Духа Святого от Отца и Сына, существование чистилища ‒ перевалочной станции между адом и раем, совершение литургии не на красном, а на белом вине и, наконец, такую мелочь, как всемирную власть римскою первосвященника.
Эпоха Вселенских соборов ‒ важнейший этап богословской чеканки христианской догматики. Отцы семи соборов ничего нового не выдумывали, а только более точно, подробнее раскрывали Истину Священного Писания и Священного Предания. Они навсегда установили, что:
Сын Божий равен во всем Боту Отцу,
Бог Триедин,
Во Христе ‒ две природы: божественная и человеческая, их следует друг от друга отличать, как и присутствующие во Христе две воли: божественную и человеческую;
Св. Дева есть истинная Богородица,
О боговоплощении Христа свидетельствует иконопись, передавая нам светлый облик Спасителя и Его благодатную энергию.
Для многих из наших современников все это ‒ мгла, туман, абсурд. Представьте же, какой отпор данные азы Православия встречали у противников на Вселенских соборах и после соборных бдений! Непогрешимость Церкви, когда речь о догматических постулатах, основана на вере в то, что Церковью руководит Дух Святой. Потому-то отцы соборов (соборов, а не совещаний или съездов) и говорили, и писали: «Изволися Духу Святому и нам…». Похвально попирать цезарепапизм ‒ вмешательство государства во внутреннюю жизнь Церкви. Однако в случае Ферраро-Флорентийской унии детонатор не сработал, взрыва не получилось, ибо сердце царево оказалось в руке Божией. На великого князя Московского Василия II выпала крайне ответственная задача: стать на страже Православия, которое пошатнулось в самом его святилище Цареграде и грозило таким образом исчезнуть во всем мире» (А. Шмеман «Исторический путь Православия». Париж. 1985), хотя патриархи Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский еще в 1443 г. заклеймили Флорентийскую унию как богоненавистную мерзость. Уния могла бы предотвратить ужасы Смутного времени, трагедию раскола в Русской Церкви, уврачевать роковое противостояние России Западу? Не прояви самодержец твердости и решимости, «православные и католики заговорили бы на одном языке»; «Верность древнему благочестию, провозглашенная великим князем Василием Васильевичем, поддержала самостоятельность Северо-Восточной Руси в 1612 г., сделала невозможным вступление на Московский престол польского королевича, повела к борьбе за веру в польских владениях, произвела соединение Малой Руси с Великой, условила могущество России и связь последней с единоверными народами Балканского полуострова (С. Соловьев, «История России», т.4, гл 3, М., 1993).
Пускай поэты (самые престижные, типа Вячеслава Иванова, дезертировавшего в католичество) мечтают о дыхании двумя легкими ‒ Православия и Римско-Католической Церкви. Для православных уния, наподобие Ферраро-Флорентийской, ‒ запрещенное соборными канонами «злочестивое двоеженство», определяемое в патристике лаконичным термином «прелесть».
Гималайская лиса
Уже не первый год там и сям существует скромное объединение местных жителей, которое имеет колоссальное влияние на развитие мира. Кто сомневается в данной истине, тот вероятно никогда, не читал шедевров, написанных гениальной Еленой Ивановной Рерих, женой известного художника, уехавшего из России в Индию до большевистского переворота. Елена Ивановна сочинила под диктовку ведомых ей метафизических сил четырнадцать книг, где, в частности, утверждает, что общины последователей ее учения будут определять направление магнитной стрелки земной эволюции. Столь хрустальные перспективы не снились даже Вере Павловне, героине романа Чернышевского «Что делать?», морившей нас еще на школьной скамье невыносимой скукой.
Женщина до кончиков ногтей, Елена Ивановна выдвигает в качестве творческого начала Вселенной не мужицкую Пресвятую Троицу, а некую Матерь мира ‒ весьма пресветлую персону, впрочем, достаточно далекую и внутренне и внешне от Богородицы Марии. Жизнью вертит не промысел Божий, а карма ‒ понятие древне-индийской философии, означающее, что каждый из нас пожинает в текущем бытии сморщенные плоды предыдущих воплощений; мы тысячи раз тянули в различные периоды прозябания под солнцем лямку нравственного и интеллектуального усовершенствования, и конца этой комедии не видно, если человечество не прислушается к огненным глаголам Елены Ивановны не менее красивым, чем перья на ее элегантной шляпе. Идеалом сей ученой дамы является не Царство Небесное, а Шамбала ‒ сверхзасекреченный в снегах Гималаев штаб учителей планеты, откуда универсально энциклопедические умы ориентируют заблудшее людское стадо к новому сознанию. Обитатели Шамбалы неплохо настроены к Иисусу Христу и Будде, но, похоже, путают свечу с кочергой, поскольку питают также симпатии к Марксу и Ленину. Представители Шамбалы, информирует Елена Ивановна, посетили Маркса в Лондоне и Ленина в Швейцарии. Не в итоге ли подобных исторических свиданий нагрянула в России эра концлагерей и до сих пор толком не оплаканных разоренных храмов. «Почтим Ленина со всем пониманием», патетически восклицает поклонница высокой моды, мечтая о плебейской буденовке. Ильич «нёс пламя неугасимого «подвига». «Даже в болезни не покинуло его твердое мышление». Последнее откровение, зафиксированное Еленой Ивановной под диктовку безошибочного космического разума, несколько противоречит медицинским фактам: пролетарский фюрер в конце дней своих не мог оперировать элементарными арифметическими процедурами, умножить два на три.
Призывая «не забывать о мерзких постановлениях сатанистов», гималайская лиса недоумевает, почему «в век культуры люди могут довольствоваться условностями религиозных извращений?». Пора сжечь мощи», ‒ воркует она рыком пятилеток безбожия. «Мы решительно против монастырей…» «Для чего легенда о хождении Христа о ад?» «Мы не любители панихид и пустого обращения к Господу».
Даже самая убогая заклинательница требует прежде всего изображение или предмет, которые направляют ее психологическую энергию и помогают умножить воздействие на выбранный в качестве цели объект. Взамен почитания мощей и монастырей Елена Ивановна возрождает обращение к … терафиму. Темное, загадочное слово «терафим» сидит, как сыч в Ветхом Завете. Евреи крали друг у друга терафимы; вавилонский властитель вопрошал терафимов перед военным походом; терафимы, идолы и все мерзости в земле иудейской и Иерусалиме уничтожил царь Иосиф. В Библейской энциклопедии до 1917 года и в нынешних комментариях и Священному Писанию терафим трактуется как домашний божок, кукла-идол. Но стала бы играть в такие куклы ясновидица Елена Ивановна?
Из чего на самом деле приготовляли терафим? Убивали человека, отрывали голову, солили ее в масле и медикаментах, затем возжигали перед нею курения, молились, и голова долгое время предрекала успех и неудачи. Отзвуки этой языческой манипуляции в популярной книге одного советского писателя-фантаста под названием «Голова профессора Доуэля».
Мадам Рерих не кровожадна. Она культурна. Елена Ивановна готова улыбкой остановить разрушение храма. Терафим, по её рецепту, лепят в виде безвредной скульптуры из воска, глины или извести. Терафим может аккумулировать в себе энергетическую мощь тысячелетий. В старину колдуны распевали перед терафимом милую тарабарщину, последователь космического добра может импровизировать слова, отталкиваясь от своего развитого сознания. Прикасаясь руками к терафиму, он добьется максимальной реализации своих духовных запросов…
В наши дни стоит кому-то произнести слова «дух», «духовность», многим кажется, будто речь идет о чем-то благородном, чистом. Однако. Библия и Православие учат: духовность, бывает не только светлая. Сатана, по природе ‒ дух. Не так уж важно, изрекал ли когда какие-либо пророчества замаринованный терафим. Но понимают ли адепты Елены Ивановны Рерих, какого они духа, если основательница Гималайского института научных исследований рекомендует им тесное общение с предметами (или суррогатами) черной практической магии во имя пропагандируемой ею гак называемой «живой этики»?