Поутру этого же дня Жанна пасла шесть коз, дойдя до места вырубки. Она была одета повседневно. Выгуляв домашних животных, она должна была направиться в свинарник. Трудолюбие девушки никак не укладывалось в понимании остальных девушек, живших по соседству, которые ее знали как дочь зажиточного крестьянина, но напротив, трудолюбие сестры ее братьям Пьеру, Жану и Жакмену облегчало жизнь и позволяло проводить свободно время от рутины по хозяйству.
Оставив невдалеке скот, Жанна поднялась на небольшой холм, с этого места ей лучше было присматривать за животными. Она не заметила появившееся существо с крыльями, промчавшееся по лесовырубке, находившейся напротив нее, где она была не раз. В теплое время, когда лес еще был полон своими дарами, девочка решила прогуляться, ведя своих подопечных, просматривая кусты, нет ли там запоздалых ягод или грибов, которые можно было заодно принести в дом к ужину или обеду.
Юная особа провинциальной деревушки королевства, расположенной северо-восточнее центральных винодельных паств, Жанна, прежде не видевшая такого чуда, приняла увиденное за некое явление небесного вестника, которое спустило ей небо в узрение как дар за ее мольбы и веру.
– Ангел… – едва слышно произнесла девушка в изумлении, остановившись в удивлении от явившегося ей объекта.
Ряженый Жан, замеченный Жанной, стал приближаться к ней навстречу. Сделав несколько трудоемких шагов, деревянные каблуки были непригодны для ходьбы по земле, усыпанной ветками и шишками, с приподнятым вверх клинком меча, который казался намного длиннее его рук, подобранный де Ре, принадлежавший некогда сеньору Мартини, теперь содержался частью арсенала тамплиеров в сохранении его музейной коллекции замка Тиффож, родового замка Монморенси. Ярко-белый накрахмаленный воротник едва доставал до переносицы, фактически скрывая лицо, выглядел как защита во время сражения. Жан желал как можно скорее закончить процессию. Ангел из него получился высокого роста. Приблизившись ближе к девушке, он показался ей исполином. Платформы приподнимали виконта на двадцать пять сантиметров, рост его самого был чуть выше туаза2. В то время сама Жанна не превышала пяти футов. «Ангел» опустил острие меча у ног Жанны.
– Веруешь ли ты, дитя мое?! – произнес он, стараясь изменить голос.
Пиетистическая Жанна, не отличавшаяся от остальных поселенцев этим, бросившаяся к нему в ноги, с трудом могла выговаривать слова.
– Верю… я… – от волнения она забыла слова молитв.
– Ты, Жанна, – продолжал де Берри, стараясь говорить пронзительным, но спокойным голосом.
«Он знает мое имя! – подумала девушка. – Значит, он точно с небес».
– Должна прийти к королю, – продолжал переодетый виконт, изумившись доверию девушки и обрадовавшись, что дело спорится в связи с простым ее поведением, – и указать на него.
Случайно узнал он о религиозности юной особы, когда был посвящен в мистерию своего старшего товарища. Когда они, отступив при ланкастерской войне, инициированной теми же англичанами, сориентировали свою борьбу на необходимость возрождения трона. О первом упоминании о Жанне д’Арк он узнал в кругу барона в его родном поместье, о втором – когда де Ре посвятил Жана в свои планы при провождении его из Анжу.
– Он будет стоять третьим за женщиной в одежде монаха, скрывавшим свое лицо в капюшоне, узнаешь его, Жанна? – говорил, словно читая мессу, Жан.
– Да, я узнаю, – послушно сказала девушка.
– И ты скажешь ему, – продолжал «агнец» – что ты та, которая необходима Франции, во имя спасения Франции и назовешь себя девой Орлеанской, что мести жаждешь от него и Орлеан спасешь…
– Скажу, ангел, – девушка с силой выдавливала слова.
– Иди теперь и скажи отцу своему, и брату, и сестрам твоим, что ты есть спаситель, и что ты так скажешь дофину, и отцу своему, что ты поведешь армию, как сказал я, – закончил де Берри.
Он поднял меч. После почти бессонной ночи молодому человеку он казался тяжелым. Он с трудом удерживал его, радовало виконта одно, все идет гладко и запах эля, исчез.
Девушка развернулась и побежала прочь от места встречи с посланцем, опомнившись на полпути, она оглянулась, «агнца» уже не было. Вспомнив о скотине, собрала коз, поспешила отогнать их обратно в сарай.
Легкий осенний ветерок словно подтверждал послание небес, пробежав по веткам деревьев, скинул очередной пучок листвы.
Жан тем временем, не переодеваясь, воспользовался моментом, когда девушка отвлеклась, и скрылся в густой хвое. Вскочив на верного коня, поскакал прочь в лес. Довольствуясь тем, что все вышло как надо. Проскакав половину пути, виконт скинул с себя одежды и повез сокровище первых рыцарей к замку Жиль де Ре.
Юная Жанна д’Арк являлась сводной сестрой Жиля де Ре. Огюст де Ре, в возрасте сорока лет родив незаконную дочь, будучи не во здравии, ответственность за девочку нести не мог, и, чтобы она ощущала себя полноценным ребенком, было принято решение присоединить ее к семье на северо-восточной части Франции в Лотарингии. Где звучало название Вутон, к дому паломника из этих мест, некогда остановившегося в графстве Монморенси на востоке Франции. В результате трехлетняя Жанна попала в одну из семей Дей, проживавших в Домреми в одиннадцати километрах от деревни Вутон. Сам Жиль де Ре стал реже появляться в доме отца из-за разрозненных отношений с женой, та была моложе него на три года и была независимой особой. Луиза была из простого рода, поэтому просто терпела графа. Спокойный и впечатлительный граф, в отличие от нее, просто ее любил.
Развернув свои идеи в политической интриге, Жиль решил применить их с помощью дальней родственности для совершения своих планов. Тут и была выбрана на главную политическую игру шестнадцатилетняя девушка из числа непосвященных.
Судьбу самого рода Лавалей в 1415 году к неизвестности де Ре, отголоски «черной смерти», решили по их блуду, распотрошив на куски весь семейный герб.
Жанна д’Арк всю ночь не могла уснуть. За обедом и ужином она пыталась внушить своим близким чудное явление встречи, рассказывая о том, что случилось с ней утром, и о своих снах. Планы юного Монморенси графа де Ре благодаря набожности селянки оказались весьма удачными. Оставалось только немного подождать, пока слух о встрече девушки и ангела разойдется по округе, и можно будет продолжать извлекать из этого свою пользу.
С помощью нового героя.
Уходившие в историю французские графства теоретически принадлежали теперь английским дворам знати. К этому времени англичанами было взято в плен во время сражений при Креси и Пуатье много французских отрядов, боровшихся против оккупации своего рода, имевших рыцарский сан. Часть из них быстро сдавалась в плен, переходила на сторону Генриха V, так как он становился наследником французского престола, тем самым подрывая их знать и подвергая Францию к своей независимости как государство.
Ре ждал своего часа, однако девушка, которую он решил привлечь как символ борьбы против ланкастерского ополчения, проявила себя более характерно, чем задумывалось потомком бретонского рода. Решив, что она посланница и освободительница Франции, девушка уже успела проявить свою убежденность, доказывая окружающим, что ей необходимо к дофину, чтобы сопроводить его на коронацию в Реймс, но прежде она должна освободить Орлеан.
Отец девушки, Жак, был в смятении, обеспокоенный рвением дочери и принятием ею особой роли вензеля французского родового спора, но ничего поделать не смог. Одну отпустил он ее в Руан, в предчувствии опасаясь за ее жизнь, но довольствовался тайным сопровождением барона. Заинтересованный граф в отождествлении Жанны дал согласие на скорое пребывание к месту, где находился дофин.
В одной из специальных комнат Карл принимал ванну. Он думал лишь об одном: каким образом девочка шестнадцати лет может принести ему корону и может ли осуществиться план простого латника с титулом графа. Он и подумать не мог, что, являясь родственником Иоланды Арагонской, за плечами тестя его жены имел, возможно, пять, а может, и семь родственных отношений неаполитанских кровей, способных на интриги, в частности растягивать десятилетние войны за престол.
«Впрочем, плохо это или хорошо, но, если я должен стать королем, хм, это даже очень хорошо», – думал про себя дофин.
– Эй, полей-ка сюда, – крикнул он тоном, подобающим человеку высокого рода. Но все же с небольшой опаской, в целом, он не был уверен в положительном результате плана Бруа.
Юноша, ожидавший свое время, пустил струю по плечам дофина, вода побежала, смывая мыло, которое спешила снять немолодая мойщица.
В комнате было немного не прибрано, королевские окна из неочищенного поташа почти не пропускали тускнеющего вечернего света. Кто-то из слуг сменил канделябр с зажженными свечами, Карл проводил взглядом слуг.
«Хм, я стану королем, – думал про себя он. – Я стану. Конечно, я должен стать им!»
В мыслях дофина не было ничего, что могло бы возвеличить его в своем мнении. Высокомерие, однако, в роду Валуа еще не было явлено.
«Все же, – предположил дофин, – если девочка ошибется и не узнает меня… Мстить Блуа… Каким образом?»
С унылым лицом Карл послушно, словно ребенок, с опаской привстал, когда слуга, смывавший с него мыльную пену, попросил его подняться и затем продолжил свое дело.
«…А если у меня не будет поддержки, кто поможет мне в растерзании Генриха?» – гадал Карл.
Увлекаясь сомнительной проницательностью и скептицизмом, несмотря на легкомысленность своих поступков регента, дофин представил, как в комнате второго короля его династической ветви Жана Второго по-хозяйски разгуливает выпивший английский пехотинец. Пока тот находился в английском добровольном плену вместо сына, весьма незначительно осведомленный историей своих предков, считая, что его деда отравили.
Некогда дед был пленен в лесах Пуатье, и для вынесения ему приговора Эдуард вместо того, чтобы, по слухам, по предложению им же, вести обычную жизнь французского короля в пределах королевства, велел его высечь и отправить на пытки. Карл представил английскую тюрьму и солдат, которых однажды ему довелось видеть, по образу, что однажды партизаны привели в Париж. Один из них был гвардейским лучником. Но более точно, как выглядел английский солдат, дофину различать не доводилось. Врываясь в место заточения Доброго короля, солдат делает с ним нечто злое. Нанося удары своим мечом, англичанин прокалывает беднягу несколько раз. От такого воображения дофин представил себя почти национальным героем, конечно, если план анжуйца удастся, но если нет…
– Карл, – в комнату принятия ванны вошла Мария.
Принцесса Анжуйская имела спокойный нрав и рассудительность, что составляло благоприятный союз, но скорей как сотрудничество в браке с дофином, человеком не требовательным к жизни и в принятии какого-либо решения порой весьма нерасторопным.
Карл был укрыт простыней. Закончив помывку, ему предложили обувь. Дофин, переступив край ванны, обулся.
– Ты волнуешься, Карл? – сказала она, заметив, когда тот задумался. – Рене обещает, что все пройдет гладко.