Двадцать пять лет в плену у веселых и находчивых

1992 год

Фестиваль команд КВН проходил уже в Сочи. Именно в том году, как выразился Марфин, главный концерт фестиваля приобрел формы современного гала-концерта. Не все приехавшие, даже известные команды попали в гала-концерт после предварительного отбора. А сам концерт впервые завершился «джем-сейшеном». Команда из Камышина возила с собой человека с видеокамерой, и благодаря этому в моем личном архиве сохранилась запись репетиций этого концерта и всех просмотров. Спасибо им за это. Среди новичков мне особо понравилась команда КВН Симферопольского государственного университета. И что особо радовало, они попали в сезон. Как мы с ними сошлись, уже не помню, но уже на фестивале команд КВН я помогал им по режиссуре. Замечательные ребята, все очень разные, со своими «мышами». Они играли в первой игре сезона 1992 года: Симферополь, Пермь, ДГУ. Репетиции начинались уже 18 марта, причем Симферополю дали время первыми, в 14:00, что подтверждало статус молодой команды. Не могу сказать, что все «горели» в команде, были внутренние сложности. Между Женей Тампаковым и Валерой Баранчуком периодически возникали трения. Но очень активную позицию играла Лена Валуева. Леня Мазор в домашке сильно помог команде. Итог известен – команда КВН из Симферополя выиграла у команды КВН ДГУ! Это был гром средь ясного неба. Новизна покорила и зал, и болельщиков. По сути, они выдавили команду КВН Днепропетровска из сезона, и уже навсегда. Даже сегодня я помню радость тех мгновений.

Продолжались съемки «Доходного места». С 6 по 12 апреля мы снимали уже четвертую передачу, в том же павильоне на ВДНХ. Не все смонтированные выпуски «Доходного места» вышли в эфир. Истинная причина мне неизвестна. Но вначале время для эфира предлагалось очень даже шикарное, учитывая специфику передачи. Например, 28 февраля она выходила в 22:35, на дворе неспокойно, поэтому люди так рано еще не спали.

В этом же году я работал на съемках «Александр-шоу», которое снималось силами той же творческой группы. Честно говоря, там не было никакой режиссерской работы с моей стороны. Но работа помощника режиссера была сложной. Съемки проходили с огромным количеством реквизита, со сменой сюжетов, большим количеством участников.

Это был период, когда команда людей, работающих на передачу КВН, участвовала в массе других разноплановых передач. Кроме передач, в которых работал и я, они снимали и «Утреннюю почту», и «Семья-2000», и другие передачи, и даже конкурсы красоты. Больше такого обилия телепроизводства уже не будет никогда.

В конце августа 1992 года КВН собирался в круиз по Черному морю. Концерты с участием 12 команд планировались в залах Ялты, Севастополя, Новороссийска и Сочи. На борту теплохода также планировались съемки для отдельной передачи. По поводу билетов на самолет туда и обратно договаривался с Гришиным. Почему-то не нашел никакой записи того, в какой город я должен был лететь. Мой отъезд был назначен в мой день рождения, на 28 августа. Основной режиссер Леня Мазор, а я – второй. Конечно, я мечтал об этой поездке. Странно, почему-то совсем не переживал из-за морской болезни. А ведь надо было. С Наташей (моя будущая жена) мы договорились встретиться в Ялте. Так романтично!

Но за 40 минут до выхода из квартиры у меня начались жуткие почечные колики. И через час я уже лежал в 52-й больнице, в урологии. Поскольку это была пятница, то мной серьезно никто не занимался до понедельника. Я корчился от боли, молодая сестра, чтоб я ее не донимал, делала укол какого-то наркотика, я немного успокаивался, а потом меня долго выворачивало. И так по кругу. Гришина не смог предупредить. Мобильных телефонов еще не было, а звонить из ординаторской уже было некуда. Наташу тоже не смог предупредить. Прямо шпионский сюжет: пришла на встречу, а связного нет. А может, и не приходила?

Своим отсутствием на корабле, смею предположить, я сильно осложнил жизнь Лени Мазора. Да он и сам признался мне в этом по возвращении. Это был первый и до 2007 года единственный случай, когда по личной причине я пропустил съемки КВН. Со слов режиссера, было много пьянства и плохая организация. Но ведь сняли же! Запоминаем следующую мысль: КВН не остановить!

Особенность этого года – шоковая терапия в экономике, которую каждый из нас почувствовал на себе. Впервые в стране жуткая инфляция. При этом бартер становится на ближайшие годы излюбленным и надежным средством взаиморасчетов. Именно в 1992 году один из потенциальных спонсоров Московской лиги КВН вместо денег отдал нам на реализацию товар, несколько сот женских плащей. С администраторами из «Хелиоса» и Московской лиги в одной из московских школ, по предварительной договоренности с руководством школы, мы устроили распродажу на весь район. Удачно! Как это ни странно звучит, но экономический ужас этого года лично мне удавалось пережить как раз тем, что я самостоятельно выстраивал свой собственный бизнес. Некогда было бояться, возмущаться, надеяться и ждать. Надо было работать, причем сегодня. Это был первый год, когда собственная передача «Ноу-хау» стала выходить в эфир ежемесячно. А это плотное производство, связанное не только с телевидением, но главным образом с научным сообществом. Старые связи были полностью разрушены. Мы раскапывали новые научные и инженерные разработки и представляли их телезрителям. Мы не были «чистыми» телевизионщиками. Основные усилия фирмы уходили на то, чтобы «делать» информацию: собрать, провести экспертизу, отбирая из «накопанного» для эфира. Самостоятельно пытались искать спонсоров и рекламодателей. С учетом провала в экономике делать это было очень сложно. Но тогда об этом мы не думали, были молоды, амбициозны, верили в успех и, несмотря на то что передача выходила на 4-м канале, на каждую передачу находили деньги. Эля Румянцева, которая занималась рекламой в телевизионном КВН, помогла и в «Ноу-хау». Именно она привела в качестве рекламодателя в мою передачу торговый дом «Илан». Непрерывно нанимали людей на работу. С этим как раз сильно везло. В этом году огромное количество людей, причем с высшим образованием, со степенями наук, грамотные специалисты оказались на улице. В России разрешили свободную уличную торговлю, а кроме того, отменили запрет на сделки с западной валютой между гражданами. И все ушли в челноки, в палатки, в подземные переходы. Не всем нравилось этим заниматься. А мы предлагали интересную работу и конкретные деньги. Для многих это была альтернатива. Среди приходящих на собеседование были просто уникальные кадры, знания многих просто были бесценны, они знали то, чего не знали мы в области, куда вторглись. За прилавком иногда стоял человек, который мог заполнить материалом рубрику «Жизнь замечательных идей» в нашей передаче на год, только из того, что было у него дома. Профессиональных режиссеров и операторов мы находили среди «бомбил» по городу. Впрочем, несмотря на то что было из кого выбирать, этих людей приходилось учить работать в новых условиях. Особо сложно было с теми, кого мы по договорам нанимали из числа работников телевидения на канале, где передача выходила в эфир. Без них было невозможно обойтись, но стиль работы и привычки, сформированные за время работы на советском телевидении, постоянно конфликтовали с принципами работы в частной продюсерской фирме.

А уличная торговля нас спасала от голода. Нагрузки были настолько большие, с учетом моей работы в КВН, что мы освобождались глубокой ночью, вспомнив, что неплохо бы поесть. И вот тут нас выручали бабушки у метро, у которых можно было купить абсолютно все и в любое время суток. А в магазинах было пусто, да и закрывались они рано.

В этом году я увлекся идеей создания туристического агентства. Поскольку удалось навести некоторые контакты во Франции, весь год мы прорабатывали маршруты по России, особенно на Алтае. Через год от этой затеи я отказался. Хотя поездки во Францию были частые, за год я вылетал туда четыре раза, связи расширялись. В Париже я откопал нашу соотечественницу, Лидию Винокурову, которая покинула Россию, убегая со своими родителями от Октябрьской революции в Индию. Очень талантливый человек; мы подготовили сюжет для программы «Ноу-хау» о ее коллекции изделий из камня. Она была уже очень пожилой женщиной, когда я с ней встречался в Париже, но, в том числе и с нашей помощью, она смогла приехать в Россию и навестить родные места.

Контакт с русскими гражданами для французов был большой экзотикой, поэтому городская газета в Орлеане напечатала достаточно большую заметку о передаче «Ноу-хау» и поместила мою фотографию. Тогда же я договорился с одной из местных студий, и они подготовили специально для передачи «Ноу-хау» в рубрику «Социальные идеи» материал о правах детей в Европе. Материал успешно был выпущен в эфир. Правда, для страны, чьи граждане, и то не все, получали месячную зарплату, эквивалентную паре долларов, материал был явно преждевременным. Но именно деловые контакты во Франции, регулярные поездки туда и надежды на будущее, удерживали меня от массового безумия, которое царило в Москве и в стране. На многие вещи я смотрел как бы извне. Поэтому ни в какие пирамиды не помещал деньги фирмы, акций не покупал, в шоу с ваучерами не участвовал, мой ваучер так и будет лежать вместе с выставочными экспонатами передачи «Ноу-хау» как память о тех шальных днях. Впрочем, за свои деньги один раз я куплю акции НИ-ПЕК (кажется, Кахи Бендукидзе) и АстроВАЗ (Березовского). Но их судьба только подтвердит мои предположения, что «товарищи» все равно всех поимеют. Единственное удачное «вложение» свободных средств в этом году оказалось в сникерсы, цены на них так устойчиво росли, что за несколько месяцев удавалось сделать зарплату администраторам на производстве «Ноу-хау».

Это был последний год, когда мой офис был в центре Москвы. Поскольку мы снимали помещение от «Алисы», на нас смотрели как на мешки с деньгами. Деньги действительно были, но не в Москве. На бирже «Алиса в Казани» мы продавали оптом часы Чистопольского завода, оптику из Татарии, вертолеты, КамАЗы. Я нанял специального работника в Москве, и он ежедневно ходил на биржу в Москве к Стерлигову (это было условие работы региональных бирж). Тот как раз проводил экспансию в регионы и отрабатывал технологию взаимодействия с ними. На центральных каналах ТВ крутили рекламные ролики «Алисы» с собакой. В Казани этот бренд явно помогал в продажах. Несмотря на то что я был одним из инициаторов создания и учредителей «Алисы в Казани», уже через год я четко осознавал, что серьезных денег мне не видать. Бум бирж в России продолжался, розничные сети и торговые дома еще не начали хоронить массовое биржевое движение. Но работа и взгляд изнутри подводили к мысли, что вся затея Стерлигова представляет собой большой пузырь. К тому же в Москве я свои обязательства выполнял, но это далеко от Казани. Ситуацию в Татарстане я не то что не мог контролировать. Я ее с момента начала продаж уже не знал. Партнер в Татарстане оказался себе на уме. Насколько я знаю, через несколько лет он исчез из города. Все, что у нас осталось после того, как он исчез, – дюжина командирских часов, которые по сей день лежат на чердаке. Ух ты, это же раритет! В 2011 году, через двадцать лет, этот человек вдруг объявится, разыщет меня по телефону «АМиК», но возможности с ним встретиться у меня не будет. А сам Стерлигов через несколько лет будет участвовать в выпусках «Ноу-хау» уже в другом статусе, представляя «русские шахматы», а еще через год представляя штаб по поиску библиотеки Ивана Грозного. Вот так активность! Куда его только не заносило. Кстати, я ни разу не напоминал ему про нашу совместную работу на его бирже.

В те дни, когда наш офис был еще в «Будапеште», один из руководителей гостиницы представил нам свою дочь, с амбициями вокалистки, Веронику Потапову, которую очень хотел раскрутить. Ничего не вышло, по крайней мере у нас. Впрочем, мы этим и не занимались. Потому что все время уходило на съемки «Ноу-хау». В первых выпусках передачи сюжеты озвучивал Мишка Марфин. Делали мы первые выпуски в основном на мои собственные деньги. С первого выпуска мы сразу стали готовить в передаче юмористическую рубрику «Идеи фикс». В тот период в КВН именно мне приходилось снимать большую часть игровых роликов, достаточно удачно, ведь они все были включены в телевизионные выпуски КВН и выходили в эфир, и, естественно, я их видел и в своей передаче. Тем более они в передаче «Ноу-хау» были необходимы по самой концепции. По сути, то были скетчи, ситуации взяты из повседневной жизни, в каком-то смысле являясь прототипом современных «6 кадров» и им подобных. С зарубежным телевидением я не был знаком, не было ни времени, ни возможности мониторить его, поэтому все рождалось в собственной голове, хотя, как позже оказалось, многое на тот момент уже и было освоено зарубежными телеканалами.

В первом игровом сюжете в передаче «Ноу-хау» снимался актер команды КВН МАТИ, ролик был о пульте дистанционного управления, который на тот момент появился в распоряжении широких масс нашей страны. Помню, по сценарию герою ролика надо было выезжать на «мерседесе» из гаража, закрывая его пультом дистанционного управления. Снимали в Кунцеве, казалось, все успешно организовали, но во время съемок выяснилось, что ездить на машине актер не может. Позже в этой рубрике снимались Паша Кабанов,

Лена Казыбина («Магма»), участники команды КВН МКИ, Лена Валуева из сборной Симферополя, актеры из команд КВН из Москвы. Администрировала съемки несколько раз Ольга Ташева. Несмотря на то что передача выходила один раз в месяц, через год – два раза в месяц, хороших игровых сценариев не хватало, поэтому уже со следующего года я стал привлекать авторов КВН. Отбор проводился в нашем офисе в Тушине. Среди авторов были участники «Магмы», Симферополя, даже команды КВН Одессы. Уважаемый мной Неклюдов приезжал к нам в офис и приносил несколько вариантов неплохих сценариев игровых роликов. Впрочем, с одесситами мы начали работать намного позже, в 1994 году. Но я очень четко уловил настроение АВ. Он не любил, когда кто-то из его людей из КВН работал на другой проект. Особенно если это был развлекательный формат. В частности, регулярно доставалось Мише Марфину, пока он вел «Счастливый случай». Поэтому, оставаясь в КВН, я счел разумным сворачивать эту рубрику, что со временем и сделал. Была еще одна причина такого решения. Будучи генеральным директором фирмы и продюсером «Ноу-хау», я просто физически не мог снимать ролики для этой рубрики, а нанятые на работу режиссеры делали это неудачно, результат мне не нравился.

1993 год

Фестиваль команд КВН проходил в Воронеже. На этом фестивале кроме уже известных и игравших в сезоне команд КВН появились новые, яркие команды. Стало ясно, что это новая страница в истории КВН. Новые команды собирались идти своим путем. Общаясь со многими из них в ночнике, я улавливал усмешки в адрес творчества одесситов, днепропетровцев, бакинцев. Новым командам КВН еще только предстояло пройти тернистый путь. Но амбиции были с самого начала. И собирались они идти своим путем. Удивительно, но именно из этого поколения команд КВН у меня впервые появилось огромное количество приятелей и даже друзей.

С запорожцами я был знаком по продолжительной работе с ними в Московской лиге КВН. Я им симпатизировал, яркие актеры, причем тогда Мишка Гуликов в красных шароварах был не лучшим из них. На одной из игр в Московской лиге прошлого года в зале среди болельщиков была актриса Ирина Муравьева, ее пригласила московская команда КВН, с которой и играли запорожцы. Так вот после игры, которую выиграла московская команда, не согласившись с результатом игры, она высказала открыто нам свои претензии касательно предвзятости жюри. Тогда мне запорожцы тоже понравились больше, особенно в домашних конкурсах. И именно тогда, когда это и не было очевидным, я наговорил на камеру этой команде свой прогноз (надеюсь, они его сохранили), что она добьется вершин в телевизионном КВН. Но в 1993 году команда запорожцев оставалась такой же командой новичков, как и другие.

С командами из Махачкалы, Кривого Рога и Кемерова я познакомился только на фестивале. Думаю, мне были близки их эксперименты. Это совпадало с моими внутренними представлениями о творчестве команд. Ведь после того, как команда КВН МИСИ выбыла из соревнований, а именно она, на мой взгляд, была самой экспериментирующей командой в начале периода «возрожденного» КВН, на сцене в основном был КВН классический, с низким темпоритмом. Поэтому с большинством из молодых команд я стал с удовольствием работать как режиссер уже на фестивале, а затем в Первой лиге КВН, которая начала работать в Воронеже. Особый трепет я испытывал к команде КВН из Кемерова.

Именно фестиваль этого года для меня был самым «теплым» и радостным. И дело не только в появившихся новых командах. Организация фестиваля была просто замечательной. Мама Нина меня любила. Она была хозяйкой принимающей стороны. Как же приятно работать, когда тебя окружают любящие люди! И это притом, что кроме съемок гала-концерта было огромное количество досъемок для самой передачи. Пролог передачи мы с вдохновением снимали в заснеженном лесу под Воронежем. Чего не могу сказать о съемках «парада» команд на улице. Снега уже не было. Нас «выручили» пожарники, залив площадку пеной, которая ко второму дублю превратилась в грязную кашу. Николаев стоял на пригорке, давал указания, а я с оператором месил жижу, испортив свои ботинки «саламандра», купленные, между прочим, за месяц до падения Берлинской стены, в ГДР. Чем и были они мне особо дороги.

Кроме пролога, для передачи надо было снимать игровые ролики, которые разбивали передачу на блоки. Ролики распределили между Олегом Комаровым, Леней Коноваловым, Михаилом Щедринским и мной. Мне нравился ролик, снятый Коноваловым на заправке. Хотя Мишка Марфин неоднократно говорил, что снятый мной «Трамвай» – лучший ролик, снятый в КВН. Впрочем, сегодня он может говорить иначе.

Ролик «Трамвай» было очень сложно снимать. И дело не только в массовости, хотя в КВН в основном мне и доверяли снимать массовые «полотна», в шутку называя «Бондарчуком». На съемках великолепно работала администратор Ольга Ташева, без нее было бы очень трудно снять задуманное. Но успех съемок определили организаторы фестиваля, которые сумели обеспечить эти съемки. Ролик снимался на реальной остановке, с реальным рейсовым трамваем. Милиция оцепила район, и на время съемок никто из жителей нам не мешал. Поскольку в снимаемой огромной толпе кавээнщиков каждый должен был четко что-то делать, в том числе на втором плане – «митингующий» дед из Харькова, «зависший» дед из Симферополя, Валуева с ребенком на руках, Баранчук из Симферополя, ставивший эффектную точку, – одним дублем обойтись было невозможно. И это притом, что предварительная подготовка к съемкам была очень серьезной. Нас предупредили, что мы снимаем рейсовый трамвай, что он перевозит людей с какого-то завода, и на время съемок люди будут ждать транспорт. Я чувствовал ответственность за этих людей и просчитал заранее, как мне казалось, все мелочи. На стадии подготовки съемок за процессом следила сама Нина Степановна. Знаю, она подходила к АВ и заявила ему, что единственный человек, который серьезно готовится к съемкам, – это Хотног. На что он ей ответил: «Кто бы в этом сомневался». Мне этот разговор она передала только после завершения фестиваля. Дублей пришлось снимать несколько, и, поскольку трамвай назад ехать не может, чтобы поставить его на начальную точку, он проезжал пустым весь свой маршрут. Съемки были во второй половине дня. И когда трамвай, не останавливаясь, очередной раз проехал конечную остановку, куда вывалили рабочие с первой смены, вагоновожатый понял, что проехать ему больше не дадут. Переговорив в очередной раз с массовкой и актерами, мы сняли последний дубль, который и пошел в монтаж.

В Москве, в телевизионном сезоне КВН играли такого уровня команды, что впервые за последние годы я не работал индивидуально ни с кем. Большинство из играющих команд были самодостаточными и опытными. Однажды на съемках одной из телевизионных игр КВН (предполагаю, с участием команды «Дрим тим») просто так «потусить» приехали участники команды КВН из Симферополя. Приезжать и «потусить» не на свою игру тогда практиковалось достаточно часто. Во время дневных репетиций я вышел из зала МДМ на балкон второго этажа немного поболтать с ними. Наташа была последней, с кем я говорил, и вот в момент, когда я от нее отошел, из зала мне навстречу вышел Мительман из Екатеринбурга, актер команды, в которого я просто был влюблен еще со времен «Уральских дворников» (УПИ). Он посмотрел на Наташу, потом на меня и сказал: «О, жена!» Я тогда до такой степени не придал этой фразе значения, что даже не записал об этом в своем дневнике. С таким же успехом человек мог выхватить из толпы любую девушку и так сказать, предпосылки были те же. И только через десятилетие я задумаюсь: это мистика или знак?

Неотъемлемой частью всех телевизионных съемок в Москве были банкеты. Не имея никакого отношения к организации самих банкетов, я всегда получал приглашение на них. После съемок именно там можно было спокойно пообщаться, увидеть всех, даже не играющих в сезоне кавээнщиков. Потому что на эти банкеты каким-то невообразимым образом приходила вся тусовка КВН того времени.

Кто-то с кем-то завязывал творческие союзы, кто-то – романы, отбивая объект вожделения у «конкурента». Иногда случалось, что параллельно организовывали несколько банкетов, и тогда надо было посетить все, дабы всех уважить. Помню, как-то годом раньше, в канун праздника Пасхи, два банкета были организованы армянами и бакинцами, и все распределились по «вере». В действительности все поделились по симпатиям и интересам, а «вера» помогала объясниться и сохранить отношения.

Но зато в том году огромная работа меня ожидала в Первой лиге в Воронеже, где играли молодые, начинающие команды. Да и в сезоне Московской лиги КВН, где я, кроме всего прочего, продолжал работать с командой КВН МАТИ. Репетиции проходили в их зале на Яузе. Но Москва есть Москва. Через год ребятам стало интереснее не играть в КВН, а заниматься своей карьерой. Понемногу все разбежались, а смену себе готовить им не хотелось. Впервые я на собственной практике понял, что без инициативы и интереса самих участников команд успеха быть не может. Финансово заинтересовывать актеров тогда еще не было возможностей. Впрочем, уверен, и сегодня деньги не всегда гарантируют успех.

В том же году состоялся мой самый кошмарный полет на самолете в Симферополь. И тоже благодаря КВН. Уже была известна команда КВН из Симферополя, я с ними работал как тренер, а со многими участниками команды просто дружил. Среди них был и директор команды. Занимался он какой-то коммерцией и, зная, что я делаю «Ноу-хау», хотел сделать филиал в Крыму. Да и с французской BRGM, официальными представителями которой мы были в России на тот момент, тоже планировали что-то «замутить». После встречи у меня в офисе наметили некоторые аспекты сотрудничества. И вот, созвонившись, решили встретиться в Симферополе. Встречал он меня в аэропорту, хотя была там и Наташа. Но так получилось, что мой билет в аэропорту не зарегистрировали, несмотря на то что это был тот редкий случай, когда я приехал в аэропорт заблаговременно. Не помню причины, но желающих уехать в Крым тем летом было так много, что человек десять оставались даже с билетами на руках. А лететь надо было, поскольку под это было отпущено несколько дней из плотного московского графика работы.

Кто-то меня надоумил, как выйти из положения. В итоге я оказался в самолете, заплатив еще раз стоимость билета одному из стюардов. После трапа меня запихнули в какой-то закуток, и по дыханию сзади понял, что я там не один. Когда самолет выруливал, нас стали как-то распределять по местам стюардесс. Но этих кресел оказалось меньше, чем леваков, и троим из нас предложили спуститься в грузовой отсек ТУ-134 (или 154). Никаких полок для сидения, просто брюхо самолета и какие-то стеллажи, на которые невозможно было забраться. Сели прямо на пол. Очень удивились, когда один из стюардов вдруг принес нам бутылку шампанского. Я даже не помню, успели выпить или нет. Скрежет, который отдавался в ушах, погнал нас, как крыс. Выход, естественно, был закрыт. Как его открыли, уже не помню. Кто-то из нас засел в туалете, кто-то в проходе самолета. Я не нашел ничего лучше, как гордо прогуливаться по салону туда-сюда. И вот после очередного променада меня окликнули. Это была семейная пара, бывшие кавээнщики из МИСИ, с которыми я играл в факультетской команде у Миши Горшмана. У них было три места! В том числе на ребенка. И они любезно уступили мне на время его кресло. Счастливый, я присел поговорить, а заодно и отойти от пережитого кошмара. Правда, во время посадки они тактично намекнули, что пора бы и честь знать.

Как я садился, точнее, где я разместил свое тело, не помню. И ясно почему. Нет необходимости описывать свой вид и состояние, в котором я предстал перед встречающими. Деловая часть поездки закончилась не начавшись. Мы просто пожали друг другу руки – и все.

Именно тогда вдруг осознал, что этот город явно что-то значил в моей жизни. В первые годы работы ассистентом на кафедре экономики и организации строительства в Кишиневском политехническом, оказавшись в Крыму на праздновании очередной круглой даты «Артека», перед возвращением домой всей компанией решили посетить Ялту. В Гурзуфе сели на какой-то рейсовый катерок, предвкушая удовольствие от морского путешествия. Все пребывали в таком замечательном настроении, что даже не обратили внимания на то, что море бушует. Качка была ужасная. На первой же остановке мы вылезли на берег с девушкой, ничего не соображая, и тут же на пляже отключились на час. Затем, пробираясь через ботанический сад на Симферопольскую трассу, периодически засыпали под кустами. В аэропорту я оказался в жутком физическом состоянии, но благодаря частнику на новой «девятке» и пяти рублям все же успел на рейс. Жизнь продолжалась. Хотя за пару часов до этого хотелось умереть.

Производя на телевидении свою телепрограмму, я стал беспокоиться о защите создаваемого интеллектуального продукта. Уже в 1993 году пришлось вникать в проблемы защиты интеллектуальной собственности и изучать эту область. Авторские и патентные законы только разрабатывались, поэтому мы пробирались через сплошные препятствия, будучи пионерами в этой области, совершая часто ошибки и ненужные перестраховки. Уверенно могу констатировать, именно мы были первыми на телевидении и тогда единственными, кто так серьезно продумывал вопросы защиты интеллектуальной собственности, в том числе своей. А те, кто приходил работать на производство телепрограммы, читая предлагаемые им трудовые договора, замирали. Многих вещей они просто не понимали. Никогда не встречавшись с подобными формулировками и не имея контраргументов, они просто молча подписывали предлагаемые мной бумаги. Мы никого не обманывали, просто защищали свои интересы: поскольку предоставляли приходящим необходимую для работы исходную информацию, то все, что производилось ими, переходило в собственность фирмы. Особое внимание мы уделяли неразглашению коммерческой тайны и обязательствам не работать в конкурирующих фирмах в течение двух лет после увольнения от нас. Так как это было только началом либеральных процессов и дополнительных доходов хотели все работающие на телевидении, условия принимались беспрекословно. В «Хелиосе» организовали обучение, специалисты в этой области посвящали в нюансы проблемы даже секретарей. Некоторые из этих лекторов позже стали патентными поверенными в России. После этого мы взялись за организацию работы отдела, который бы оказывал нашим телезрителям услуги защиты интеллектуальной собственности. Часто встречались с носителями такой «интеллектуальной собственности». В один из осенних дней наш патентовед повел меня в кинотеатр «Гавана», где находился офис и принимал посетителей один из «народных целителей». Меня удивило, что такой прагматичный человек, как наш патентовед, вдруг «купился» на нетрадиционную медицину. Демонстрация метода закончилась сразу, как только я увидел ямку глубиной в несколько сантиметров на голове нашего патентоведа, когда тот сел в кресло, а целитель пальцем стал продавливать его макушку.

Мне удалось договориться с каналом-вещателем, что искать рекламодателей для своей передачи мы будем самостоятельно. Это было непросто, поскольку с этого года на основных каналах телевидения рекламу стали продавать оптом такие структуры, как «Премьер СВ», «Видеоинтернешнл», «Аврора», «Контакт» и другие, чей бизнес и был ориентирован на это. При формате передачи в тридцать минут рекламное время было – три минуты. Канал-вещатель спускал нам расценки, по которым нам предстояло рассчитываться с ним, а это были очень низкие цены. Продавали мы время в блоках по своим расценкам. Правда, предстояло пережить денежную реформу, что сильно осложняло работу с наличкой. А еще нервозность вносила невероятная инфляция: цены приходилось корректировать почти каждую неделю. Могу сказать, что, к своей чести, несмотря на постоянный дефицит рекламодателей, я отказывался размещать ролики популярных в народе «пирамид». Например, от различных подразделений МММ мы неоднократно получали заманчивые предложения заполнить рекламный блок их рекламой, но я отказывался от этого, чем вызывал бурю возмущения, прежде всего наших менеджеров по рекламе. К таким «пирамидам» у меня было свое отношение, в стране они расцветали вовсю. В здании ВНИИстройдормаш, где мы снимали офис, на том же этаже успешно собирал деньги с соотечественников «Золотой стандарт». Начинали они скромно на наших глазах с одного помещения в 36 квадратных метров. Затем перекрыли целое крыло здания, создавая проблемы нашим клиентам. Чтобы набрать денег на производство, мы некоторые представляемые разработки в рубрике «Биржа идей» продавали в офисе через свою службу информации, так что после наших эфиров телефон службы информации разрывался, а потом все эти люди искали нас в здании ВНИИстройдормаш, преодолевая баррикады «Золотого стандарта». А еще мне приходилось вести разъяснительную беседу со своей секретаршей после каждого посещения ею женского туалета, где, с ее слов, шиковали с дорогим коньяком холеные секретарши «Золотого стандарта», приглашая ее к себе на работу. Правда, через год «Золотой стандарт» внезапно исчезнет в одну из ночей, оставив пару диванов и картину на стене офиса, а мы еще долго будем отдуваться за них от штурмующих здание и обрывающих телефоны обманутых соотечественников, и даже переживем взрыв, устроенный чрезмерно рассерженными вкладчиками.