Последний министр. Том 4

Что правда – то правда.

С этими словами Протопопов вышел из кабинета вон. Громко хлопнув за собой дверью. Хотелось верить, что Николай не станет ходить вокруг да около, а выбьет из союзников все необходимое до последней капли.

Не согласятся?

Это будет уже другой разговор. Но самое время напомнить прогнившему западному миру о политических амбициях Отечества, немного так подзабытых и упущенных из виду.

Пока же – время выполнять другие, срочные и неотложные задачи. Главное, чтобы у Государя Николая хватило мужества и внутреннего стержня донести до «партнёров» позицию Российской Империи по ряду ключевых вопросов.

Глава 2

«Мало найдется людей, для которых правда не звучала бы как обида».

С. Сегюр

«Зачем нам такой мир, если там не будет России?»

В. Путин.

Год 1917, январь 19, вечер,

здание Министерства внутренних дел, Петроград.

* * *

Разумным станет на некоторое время (совсем ненадолго, разумеется) оставить Александра Дмитриевича Протопопова с его неотложными делами один на один. Потому как важно привести тот разговор, который состоялся между делегациями союзников и русским Императором в отсутствие министра внутренних дел. Во многом дальнейшие события в министерском кабинете, где проходила конференция союзников, дали понять, что мир никогда не будет прежним.

И это дал понять никто иной, как лично русский Император.

Прямо.

Жестко.

И без обиняков.

Прошла пора заискиваний, увиливаний и недоговорок. Николай не стал тянуть за яйца и сходу взял быка за рога, подхватив поднятое Протопоповым знамя категоричности. Мужества у Николая хватило, стоит сразу оговорится, что русский царь не дал слабину. И отступать тоже не стал – не куда теперь, как оказалось. Да и незачем. К январю 1917 года Отечество оказалось загнано в угол и Император лично убедился, что свою страну он за малым не просрал. Поэтому и не тянул Государь за яйца, за оные он прихватил союзников. И стиснул могучей рукой российского самодержавия.

Когда Николаю все намерения горе-союзников, как на блюдечке предстали, у русского Императора раз – и спали розовые очки. Ну а вместе с ними растворились прежние запретные блоки, кричавшие, что союзники никогда Россию не предадут и не обманут и вообще в Великобритании и Франции сплошь да рядом классные порядочные мужики, желающие нашей стране только одного – добра и скорейшей победы. Не предал же их Николай, не отвернулась от них Россия матушка, так и они ведь не предадут… да?

Пока все эти Милнеры и иже с ним англичане, французы и итальянцы на сухую «переваривали» жёсткий выпад в конец распоясавшегося (по их разумению, понятно) министра внутренних дел Протопопова, русский Государь щедро ливанул бензина в разгорающееся пламя – так, чтобы наверняка. Дабы потом потушить не вышло.

Николай резко поднялся из-за стола, оперся кулаками о столешницу и тихо заговорил, испепеляя иностранцев грозным взглядом исподлобья.

– Значит так, милостивые государи иностранцы. За последние часы я узнал столько о Великобритании, Франции и всех тех, кто называл Россию своим верным и преданным союзником и сообщником, глядя в глаза мне, а значит в моем лице глядя в глаза всему русскому народу, что мне стало тошно и отвратительно. Тошно от всего того, что вы называете по английски care и по французски se soucier. Отвратительно же мне от того, что я верил вам до конца. Зато теперь мне определённо понятно и известно, что мы в России называем все ваши care и se soucier гнусной ложью, отвратительным лицемерием и жутким предательством.

Слова Императора, его практически едва различимый шёпот, расползался в гробовой тишине, установившейся в кабинете министра внутренних дел. Огибал стол, отражался эхом от стен и доходил куда следует – в уши слушателей. Было видно, как на глазах бледнели члены иностранных делегаций. Русский Государь, всегда как правило известный своей неукоснительной обходительностью с собеседниками, дипломатичностью и тактом, теперь вдруг говорит «такое». С чего бы вдруг такие разительные перемены и почему Ники так взбеленился?

Понять бы…

Но судя по лицам англичанина лорда Милнера и француза Думерга, как главных тутошних заводил, подстрекателей и распорядителей, они совершенно не понимали что присходит с царем Николаем. Ну конечно, ещё вчера Государь Император если и не представлялся этим господам, как мягонький охотно мнущийся «пластилин», безвольный к самостоятельным политическим решениям, то уж точно виделся Великобритании и Франции загнанным в угол глупцом. Этаким зажравшимся от собственной безграничной власти и готовым на все, чтобы ее сохранить. А значит глупцом податливым к любым решениям, которые бы устроили Антанту.

Любым решениям, если быть чуточку конкретнее, даже не выгодным большой русской стране и ее народу.

Что происходило с русским царем теперь – вот так с ходу и не понять, но из «ручного», Николай вдруг разом предстал ощетинившимся самодержцем, стоящим на страже интересов своего Отечества. Ни английского казначейства, ни американского доллара, ни французов с их земельными притязаниями, а своего – русского рубля. И своего же народа.

Он как с ума сошёл и было это весьма и весьма неожиданно для собравшихся господ, у которых по такому случаю похоже не имелось должных инструкций.

– Это определённо недоразумение, – попытался заговорить лорд Милнер, когда Государь сделал паузу. И закрякал дальше. – Давайте же не будем столь категоричны и поспешны в своих выводах. Это уводит нас от конструктива и меняет угол риторики, а мы ведь с вами почти договорились по всем озвученным пунктам.

– Поддерживаю лорда Милнера, – присоединился смущенный Думерг и огляделся, поднимая руку и непонятно к кому обращаясь, щёлкая в воздухе пальцами. – Господа, может быть попросим принести нам вина? Ей богу, нам следует самую чуточку расслабиться и остыть, а я обожаю Русское вино. Тем более, времена ныне напряженные, очень легко сделать поспешные выводы и проявить необоснованную неосторожность, которая станет иметь далеко идущие последствия для Антанты в ближайшей перспективе…

За неимением кого-либо, кто мог принести к столу вино (за столом в кабинете сплошь делегаты, понятно, что прислуги нема) с места начал подниматься русский министр финансов, похоже по старой, сформированной привычке решивший немного выслужиться перед представителями иностранного капитала. И дело тут не в знаменитом русском гостеприимстве. Барк от всей души переживал, что сейчас у него из-под носа уйдут обещанные внушительные кредиты на миллионы и миллионы фунтов стерлингов, без которых, как искренне полагал министр финансов, российская экономика загнётся и Империи будет объявлен дефолт. И почему Николай относится к этому даже не со спокойствием, а с дерзостью, Пётр Львович очевидно не понимал. Ведь если не на Западе, то где ещё можно взять такие крупные суммы денег взаймы под достаточно приемлемый процент? Поэтому куда проще быстро бегать и низко приседать, потакая хотелкам западным визитёров, чем потом также бегать, но уже с горящей задницей из-за надобности латать бюджетные дыры.

– Раздобыть вина, Государь? Может и вправду выпить, давайте я схожу, – натужно шептал он. – Всяко на пользу делу пойдёт. Бюджет-с у нас, проседает…

Николаю хватило одного искрометного взгляда, чтобы усадить расчувствовавшегося министра обратно на своё место за столом. Ну и привести в чувства заодно.

– Понял… – выдавил Пётр Львович, опускаясь на стул. – Без винца сегодня обойдёмся…

Иностранные делегаты напряглись ещё больше, заерзали на стульях, как будто в жопу у них вставлены колья.

Государь продолжал, набрав полную грудь спертого воздуха:

– Вы, господа союзники, всерьёз возомнили и укоренились во мнении, что честь следует принимать за слабость? И свесили ножки, сев вверенной мне Отчизне на шею? – задался вопросом он. – Так стало быть настало время вернуть все на круги своя и разговаривать с вами в ответ на том языке, который станет понятен вашим правительствам. Потому что сегодня я намерен всех нахлебников с шеи России сбросить. И хорошенечко дать таким пинка под зад, вот этим вот кулаком, – прошипел русский Император, сжал кулак и вмазал им по столу.

Бух!

Делегаты аж поёжились от неожиданности.

Никто никогда не видел Николая столь агрессивным.

– Что вы имеете в виду? – уточнил лорд Милнер, приподняв бровь и первым взяв себя в руки. – Смею напомнить, что у стран Антанты есть зафиксированные документально договорённости и обязательства, которые Великобритания неукоснительно выполняет пункт за пунктом, и которым столь же неукоснительно следует.

– И Франция, господа, и Франция тоже, – вставили свои пять копеек с французской стороны, дабы о другой великой державе между делом не забыли.

– Так вот ваша речь наталкивает меня на мысль и в принципе вселяет всяческое всеобъемлющее беспокойство, что опасения некоторых членов нашего правительства перед визитом в Петроград, являлись отнюдь небезосновательными, – продолжил английский лорд. – И Россия, прости господи, в лице своего монарха, ходит вокруг да около и ищет способы, как избежать исполнения взятых на себя обязательств перед международным сообществом… – Милнер поднялся со своего места, распыляясь и видимо пытаясь «укротить» Николая. – Смею вам напомнить, что выше я, как глава делегации Великобритании, оставил и вменил вам, Николай, заверения, что все пожелания России будут донесены до британского правительства и далее будут надлежащим способом исполнены, следуя интересам моей великой страны и воли ее граждан.

– Единственные интересы которые меня волнуют – это интересы России, – ответил Николай. – И я совершенно забыл, к своему глубочайшему стыду, что интересы есть не только у ваших граждан, но и у граждан моей страны! И они также определены, но не имеют ничего общего с происходящим.

– М-да! – всплеснул руками Милнер, похоже потеряв дар речи.

– И те обязательства, о которых вы говорите и к которым так настойчиво призываете мою страну, исполнены Россией сверх меры и укреплены пролитой кровью наших солдат, которые миллионами умирали на линии фронта, – заводился Император, подымая голос и меняя тональность. – Ради чего? Для того, чтобы попасть в кабалу и доказывать с пеной у рта свою пользу во благо ваших граждан? Ради того, чтобы спрашивать разрешение отправить на убой ещё миллион русских солдат и следом интересоваться сколько за такой убой Россия должна вам заплатить?! Хватит! Я слишком долго слушал то, что Россия должна и обязана. Настало время Антанте вернуть моей стране свой долг. А кровь смывается только кровью!

Милнер так и остался стоять с открытым ртом, совершенно сбитый с толку зубодробительной речью.

– Николай, послушайте меня, будьте так добры….

– Довольно! – грубо перебил Император. – Мы требуем, не просим, а требуем предоставить беспроцентные займы в тех размерах, которые станут достаточными для удовлетворения всех наших военных нужд. Мы требуем немедленно списать все долги, которые возникли у России за время войны перед казначействами ваших стран. Мы требуем сделать первоочерёдными военные заказы именно России, а не других стран. А главное, – Николай подался вперёд, нависая над членами иностранных делегаций. – Мы требуем зафиксировать уже сейчас, прописать кровью в международном праве признание Константинополя русским городом, а проливов неотъемлемой частью территорий Российской Империи… Завтра же это заявление должно попасть в прессу за подписью председателей ваших правительств.

Делегаты заохали, заахали – как же так, что такое говорит русский царь. Совершенно немыслимые вещи, не имеющие ничего общего с реальностью.

Слово взял Беляев. Михаилу Алексеевичу с самого начала не нравилось то, как ведут себя иностранные делегаты и теперь то он не собирался больше молчать.

– С этой минуты и впредь каждый иностранный гражданин, кто будет заподозрен в сношениях с лицами, неугодными политическому режиму, кто будет заподозрен в срывании проводимого Государем курса, независимо от своего статуса и положения, будет предан военному полевому суду и расстрелян на месте!

Николай тяжело дышал, взмок.

– Отныне и теперь это позиция России и наше участие в войне будет продолжено лишь в том случае, если все до одного требования будут неукоснительно соблюдены… объявляю петроградскую союзническую конференцию закрытой.

Повисла томная тишина. Никто из членов иностранных делегаций, включая их глав, не мог и слова выдавить после услышанного.

Зато все было понятно, куда уж ясней.

Участники делегаций прикурили, а потом молча поднялись со своих мест, чтобы спешно покинуть Петроград и донести до своих правительств то, что раньше податливый русский царь, вдруг сошёл с ума. И совершает совершенно безумные вещи, неприемлемые для Антанты. Единственная рекомендация, которая отныне имелась у глав иностранных делегаций – рекомендация немедленно и всеми доступными способами устранить сошедшего с ума русского правителя. Который по их разумению отчего-то всерьёз возомнил, что варварская отсталая Россия может указывать что и как делать цивилизованному капиталистическому западу. Антанте теперь следовало срочно реагировать на происходящее, если они хотели сохранить стабильным Восточный фронт, на самом деле – главный фронт Первой Мировой войны. Потому как без участия в нем России ситуация могла сложиться в крайне неблагоприятном свете для иностранных господ.

Собственно, так ситуация и складывалась, полностью выйдя из-под контроля иностранцев.

Глава 3

«…Я поступал по собственному разумению, решив действовать по обстоятельствам, которые, кажется, в последние полчаса начали захватывать инициативу, положив на лопатки и разум и логические расчёты».

Алексей Пехов.

События происходят в это же время и в том же месте.

* * *

Будь Александр Дмитриевич в своём кабинете в момент пламенной речи Николая, и он бы непременно поддержал своего Государя.

От и до.

От начала и до конца.

А для профилактики погнал бы англосаксонских мудаков обратно в их Ланданы и Парисы хорошими такими русскими подсрачниками. Ну и для пущей убедительности – парочку делегатов расстрелял бы ко всем чертям. Вот прям на месте.

Чтобы гостям забугорным хорошенько запомнилось. Ну а их «хозяева» из английских, французских и каких там ещё правительств, крепко намотали себе на ус – так как раньше было, отныне больше не будет никогда.

Но у Протопопова были свои, не менее важные дела, потому как министру внутренних дел следовало действовать на опережение и учитывать присутствие внутреннего врага. Взять инициативу – это здорово, но это только полдела. Завладев инициативой необходимо установить полный чуткий контроль над ситуацией. Иначе кровью и потом добытое преимущество можно легко потерять. Причём также быстро, как им завладел.

Поэтому следующие шаги Протопопова оказались нацелены на то, чтобы бить врага и желательно – в логове супостата. Для этого министр собрал небольшое экстренное совещание из доверенных себе лиц – позвал Федьку Каланчу, Павла Григорьевича Курлова, лидера правых Сан Саныча Ртмского-Корсакова и директора спортивного общества «Динамо» Пашку. Предстояло обсудить ряд важнейших вопросов, не терпящих отлагательства.

– Пал Григорьевич, с вас начнём, – живо начал Протопопов, обогащаясь к генералу. – Задача у вас следующая, милостивый государь.

– Слушаю внимательно, Александр Дмитриевич, – охотно откликнулся Курлов.

– В течение часа, а то и половины часа, необходимо сформировать две боевые расстрельные группы по пять человек каждая. Больше ненужно, нам важно сохранять оперативность. Группы следует вооружить и проинформировать о поставленных задачах. Каждой группе – выделить свой автомобиль.

– Какие задачи перед ним ставить? – уточнил Курлов. – Верхушку либеральную пострелять, стало быть?

– Проникнуть в здания, где заседают исполнительный комитет Земгора и ЦВПК. На месте стрелять гадов, – отрезал Протопопов.

– Кого именно стрелять? – опять уточнил генерал, который предпочитал уяснять все на берегу и действовать строго по предписанию.

– А кого застанут, того и стрелять, – сказал Федька Каланча, озлоблено улыбаясь. – Правильно говорю, Александр Дмитриевич? Посыл верный? Мы ведь в открытую воевать начали и пленных теперь не берём?

– Правильно, Федя, быстро соображаешь, – министр не колебался. – Мочить всех – без допросов, следствия и суда. Сейчас с ними нянчиться – это определённо лишнее. Поэтому церемониться мы ни с кем не будем.

– Годно, мне уже нравится, – заверил Каланча. – Жаль не моя задача.

– Заверяю, что с нами тоже церемониться не станут. И если такой шанс у них выпадет – будут стрелять на смерть. Поэтому Павел Григорьевич не сомневайтесь, а как положено генералу – выполняйте.

Курлов спорить не стал, хотя определённо смутился такой категоричности Александра Дмитриевича, всецело поддерживаемого Каланчей (но то понятно – Федька бандит и кровожадный) – как так без разбора честной народ стрелять наповал. Принялся растирать лоб тыльной стороной ладони до красна.

– В такой час случайных пассажиров там днём с огнём не сыскать, – объяснил Протопопов, видя смущение генерала. – Только всякая мразь, которая на чужом горе разжиться хочет. Та головы поднимает и выползает на поверхность, а честный народ по домам сидит. Так то в столице комендантский час, Павел Григорьевич. Поэтому уж соизволь мрази такой головы поотстреливать.

– Наверное, ты прав, Саша, на чужом несчастье счастье не построишь, – Павел Григорьевич вздохнул. – Выполним приказ. Я займусь и прослежу. Группу сформирую в кратчайший срок.

– Хорошо, что ты это понимаешь, – министр похлопал генерала по плечу. – Выполняй.

Далее Протопопов добавил, что помимо задачи порешать вопросы с ЦВПК и Петроградским исполнительным комитетом Земгора, необходимо «вскрыться» на всех промышленных предприятиях, прежде всего – оборонных. Эта задача предназначалась Федьке Каланче.

– Сколько их там? – уточнил Александр Дмитриевич у бандита. – Твоих ребят?

– Как приказано было, по одному на участок производственный – мастером. Мои ребята успешно контролируют бывших тыловиков.

– Хорошо, пусть выявляют тех, кто выступает против нормы и внедряемых со стороны министерства инициатив, – распорядился Протопопов. – К завтрашнему утру таких на предприятиях оставаться не должно.

– Прям там их падлюк мочить? В цехах в смысле?

– В цехах не надо, мало ли народ вступиться, за беспредел наши действия примет, а нам на ровном месте восстание не нужно стряпать, – покачал головой министр. – Смена как закончится – рабочие за проходные пойдут, а особо разговорчивых агитаторов – под белы ручки и к стенке. Ну а там либо дурь выбейте из товарищей, либо кончайте на месте. Все понятно?

– Понятно, Александр Дмитриевич, – кивнул Каланча. – Дайте мне день и на заводах не найдётся несогласных. Гарантирую.

– Мне что делать? – уточнил лидер правых Александр Александрович, уже сгорая от нетерпения. Такие любопытные задания сторонникам озвучивались – не хотелось оставаться в стороне.

– Вы немедленно распространите плёнки с думского заседания по кинотеатрам Петрограда и обеспечьте их бесперебойный показ. Фильмы уже должны быть изготовлены нашим министерством синематографии. Все, что в кинотеатрах должно идти – с показа снимайте, пусть крутят заседание нон-стоп… и да, обеспечьте сто процентную посещаемость. Не знаю банеры, плакаты готовьте, но мне нужен ажиотаж на каждом сеансе, чтобы в зале не оставалось свободных мест – даже в проходах. Пусть народ у друг дружке на голове сидит.

– А как же комендантский час?

– Снимите, все кто нарушает – уже вскрылись.

– Сделаем, обязательно. А если кто… – Сан Саныч плечами пожал с придурковатым видом. – Ну если кто возмущаться начнёт, за Прогрессивный блок выступит или что-то увидит, с такими что надобно делать?

– Мочить таких, Александр Александрович, это предатели Родины.

– Принято!

– Выполняйте.

Протопопов обернулся к своему бывшему телохранителю.

– Вы теперь, Павел Михайлович.

– Кого нам мочить? – встрепенулся директор «Динамо».

– Мочить больше никого не нужно, пока что. А вот организовать немедленные поставки продовольствия в столичные магазины – озаботьтесь, пожалуйста. И возьмите под свои личный контроль и ответственность. Именно с «Динамо» будет спрос. Это первоочерёдно и важно, – заверил Протопопов. – И да, сделайте так, чтобы в магазинах на прилавках продовольствие торговалось по доступным ценам. Нам нужен лояльный горожанин. И нужно дать народу прямо понять, что хорошо станет только в том случае, если у руля останется прежняя власть. И что мразь неспособна навести в нашей стране порядок, да и не хочет этого.

– Это пожалуйста Александр Дмитриевич, деньги на фиксацию цен в магазинах из «фонда» брать?

– Из него самого, – кивнул Протопопов. – Вопросы, милостивые государи? Пожелания? Говорите сейчас, потом не до того будет.

Вопросов не оказалось, как и пожеланий. Тем лучше. Протопопов громко захлопал в ладоши – за работу. И все четверо отправились выполнять вменённые им распоряжения. Работы впереди непочатый край.

Александру Дмитриевичу хотелось верить, что выданные приказы принесут необходимый результат. Следовало максимально обезглавить и обезвредить врага прежде, чем к нему придёт подкрепление в виде воинских частей.

В идеале – уничтожить под корень, по крайней мере в столице.

Понятно, что те же представительства ВПК имеются как минимум в 73 городах по всей России и задавить их разом не выйдет, но главное сейчас – нанести уничтожающий удар по центру. И не дать времени общественникам отреагировать на происходящее.

Протопопов понимал, что вести о разгроме генерала Крымова и провале генерала Алексеева могли уже добраться на фронт и там взбудоражить умы настроенных революционно генералов. Чем это в конечном итоге обернётся – вот так просто не предскажешь, но вполне может статься, что часть офицерья двинет свои части под Петроград. Кто под предлогом помочь Алексееву, кто под предлогом защитить Государя, предлогом могут найтись разные, но каждый пойдёт для удовлетворения собственных амбиций, только и всего. Тем более, вояки прекрасно осознавали, что стоит общественникам потерять своё прежнее безграничное влияние и вскроется множество ненужных подробностей, переписок, планов, которые заживо похоронят генералов во время последующих чисток. А в том, что они последуют, чистки – сомневался только дурак. Только вот дураков среди врагов министра внутренних дел не водилось.

А приструнить генералов можно лишь в том случае, если по прибытии в Петроград они не обнаружат других альтернатив службе у Царя. Либо однозначно поймут, что эти самые альтернативы приведут их к куда большим проблемам и последствиям, чем служба и сохранение присяги.

Короче, с какой стороны не подходи – требовалось устранить конкурентов и максимально зачистить ЦВПК и Земгор.

Члены небольшого импровизированного совещания при министре удалились. Ну а Протопопову предстояло провести еще одну экстренную встречу – с генералом от инфантерии Келлером. Там прямых распоряжений выдать не получится, Фёдор Артурович, если и подчинялся кому-то, то даже не столько Государю, сколько делам присяги и собственным представлениям о чести. Однако присутствие боевого генерала развязывало руки. Требовалось понять, какой интерес вынашивает Фёдор Артурович и как можно направить его начинания соосно с начинаниями самого Протопопова.

Фёдора Артуровича удалось застать в приемной здания министерства внутренних дел. Там он отдавал распоряжения своим офицерам, посылал разведотряды на подступы в Петроград, караульных на железнодорожные вокзалы, ближайшие станции и телеграфы. Другими словами, как и Протопопов, генерал не терял время по чем зря и понимал, что на столкновении у здания министерства, ничего не закончится. Поэтому ближайшая его задача – установить полный контроль над средствами связи и путями сообщения.

– Фёдор Артурович, – позвал взмыленного генерала Александр Дмитриевич.

– Я! – отозвался генерал.

Протопопов подошёл ближе и протянул Келлеру руку, для рукопожатия.

– От лица правительства и от себя лично выражаю вам глубочайшую признательность и благодарность. Не сдюжили бы мы без вас.

– Служу России! – отчеканил Фёдор Артурович, признание министра явно пришлось ему по душе.

– Доблестно служите, ваше сиятельство. Но перейдём к делу с вашего позволения.

Фёдор Артурович, закивал, покрутил ус. Келлер был, конечно, настоящим русским богатырем – огромного роста, внушительной комплекции и недюжинной физической силы. Смотрел генерал на Протопопова сверху вниз, будучи на две головы выше министра. Примерно вот таким был некогда наш герой во времена своей молодости в предыдущем теле.

– Как допустили то, Александр Дмитриевич, такой бардак? – сухо спросил он. – В вашу ведь компетенцию вверено. Как проморгали?

– Допустили по дурости, – признал Протопопов. – Теперь вот исправляемся, главное ведь ошибку заметить во время.

Келлер снова кивнул, посерьезнел разом.

– Как Государь?

– Государь беседует с иностранными делегациями из Ландонов и Парижов.

– Императрица, дети?

– Высланы из Петрограда в безопасное место и надёжно защищены.

Келлер не стал уточнять куда отвезли царскую семью. И правильно – чем меньше людей знает о местоположении царской семьи, тем спокойнее. Неизвестно ещё, как повернутся события в Петрограде и к чему это может привести. А полагаться на то, что местоположение царской семьи не будет выдано пол пытками – просто бравада. Под пытками ни один не устоит и язык развяжется.

– Понятно, Александр Дмитриевич. Я полагаю, что у вас имеется четкое представление о том, как ситуацию спасать? – осведомился генерал от инфантерии. – Я человек военный и политически мыслить не способен, да мне и незачем, на то вы и Государь есть. Но со всей серьёзностью уведомляю вас, что предчувствую, что на сегодняшней бойне с Уссурийской дивизией ситуация не закончится. Помимо мерзавца и клятвопреступника Крымова есть другие недовольные. Потому я первым делом распорядился контролировать выезды и въезды Петрограда и всяческую коммуникацию с фронтом, но поверьте моему опыту – этого недостаточно для полного контроля.

– Я вам верю, – охотно ответил Александр Дмитриевич.

– Если дошло до того, что Алексеев вводит войска в Петроград под совершенно надуманным предлогом, то такие же надуманные предлоги будут возникать тут и там в умах предателей. И далеко не все захотят сохранить в такой ситуации верность присяге, когда получат от офицеров приказ. Вот эту подвешенную ситуацию, которая создалась, должно конкретизировать в кратчайший срок. Нужны меры, милостивый государь. Политические.

Протопопов понимал, о чем говорит генерал. Государю предстояло выступить с заявлением, что в столице полный порядок, что положение сложное, но контролируется законной властью и прочее, прочее, прочее. Так можно было предупредить выступление на Петроград хотя бы той части солдат, кто действует во имя «благих побуждений».

Проблема в том, что такое заявление могло потушить вспыхнувший огонь в сердцах горожан, но одновременно оно же заставит общественников принимать более кардинальные меры. Потому что тогда им придётся искать другие работающие способы.

– Я хоть и говорю сейчас без разумения на то Николая, – начал Протопопов. – Но чувствую и вижу, что с некоторыми решениями нельзя тянуть. Они аварийные и безотложные.

– Так? Слушаю. Какие же? – подобрался Келлер.

– Нам необходимо в кратчайшие сроки подготовить Петроград к штурму, – холодно заявил Протопопов. – Сейчас за той дверью, – Александр Дмитриевич кивнул на закрытые двери личного кабинета выше по коридору, где в эти минуты проходила союзническая конференция. – Там будут приняты непопулярные решения для части буржуазии, дворян и всех тех, у кого любви к Родине не осталось даже на грош.

– Это какие же?

– Государь сделает Россию матушку снова великой страной. И мы не имеем права позволить, чтобы эти планы были сорваны кучкой мерзавцев, пусть и имеющих за своей спиной поддержку армии.

– Части армии, на минуточку, попрошу подбирать слова! – Келлер высоко вскинул подбородок. – Что нужно делать, уважаемый? Давайте сюда конкретику.

– Как я вам и сказал, сейчас должно готовить город к штурму, в самый кратчайший срок. С этим вы, генерал, справитесь куда лучше моего и полагаю, что в этом вам целиком и полностью поддержит господин Хабалов.

– Сделаем, – подтвердил Келлер. – С Хабаловым мне уже довелось повидаться и настроен он положительно. Вы правы.

– Это не все, – мягко добавил Александр Дмитриевич. – В течение ближайшего часа мои люди начнут наводить порядок в ЦВПК, Земгоре и на промышленных предприятиях. Необходима жёсткая чистка общественников в столице и мы не станем откладывать с породного рода мерами.

– Поддерживаю, гада нада давить сразу, – сказал Келлер.

– Однако существует вероятность, что в ситуацию попытаются вмещаться радикалы и воспользоваться ей для укрепления собственных позиций. Когда кто-то теряет место, кто-то это место занимает.

– Свято место пусто не бывает, – согласился Фёдор Артурович. – Что вы предлагаете?

– Так вот, наша задача уничтожить и тех, и других, – сказал Протопопов. – Господа Глобачев или Васильев предоставят вам списки негодяев и я предлагаю применять в их отношении жесткие меры. Петроград должен вздохнуть полной грудью без большевиков, меньшевиков, межрайонцев и прочей гнили.

– Разумно. Хотя стоит признать, что непопулярно, но военное время требует военных же мер.

– Убивать на местах их не нужно, но каждого из них следует схватить и посадить на замок. Нам нужно восстановить показательные публичные казни, вплоть до семей преступников и уже задача моего ведомства вынести этим подлецам обвинительные смертельные приговоры, мы как раз подготовим почву и соберём доказательства вины…

Фёдор Артурович задумался, взвешивая задумку министра внутренних дел, а потом протянул руку Протопопову.

– Поддерживаю, Александр Дмитриевич, пора наводить порядок на русской земле жесткой рукой, давно пора.

Протопопов внимательно посмотрел на Келлера, все ещё крепко сжимая руку генерала.

– Давайте послужим Отечеству, ваше сиятельство.

На этом министр внутренних дел и генерал от инфантерии разошлись кто куда. Кое-чего Александр Дмитриевич не сказал Фёдору Артуровичу, не сейчас. Не поймёт. Но следующим приказом, который Протопопов будет запрашивать у царя станет полная отмена проходимой в стране мобилизации…