Последний министр. Том 2

Глава 2

Против лома нет приема…

ну или

Если бы самбо было простым, оно бы называлось джиу-джитсу.

Боец ММА Эльдар Эльдаров

Год 1917, январь 14,

спортивный клуб «Динамо», Петроград

Первая тренировка выдалась убийственной и ее, пожалуй, можно было приравнивать к подвигу для каждого из членов СРН. Еще лучше – прямо тут, на татами присвоить черносотенцам ордена и награды за проявленное мужество и героизм… Хотя при все выше сказанном, важно понимать, что продлилось первое занятие, которое вели Ощепков и Спиридонов, не дольше десяти минут в пересчете на чистое время физической нагрузки.

Убийственным занятие стало вовсе не потому, что тренеры нагрузили правых радикалов сверх причитающейся меры, чего на первой тренировке делать нельзя в принципе. А потому, что эти самые правые отродясь не занимались спортом (а если и занимались, то бог знает когда это приключилось в последний раз). От того даже безобидный бег трусцой стал для патриотов весомым испытанием и изнурительным вызовом. Поняв это, тренера Ощепков и Спиридонов после второго круга пробежки скорректировали даваемую нагрузку и перешли на растяжку и разминку, не прибегая к основной части ОФП. Будь иначе и подавляющее большинство членов СРН рисковали уехать из зала прямо в госпиталя, либо сразу в морг, чего уж.

Поскольку тренировались в чем пришли, и многие решили пренебречь тренерским советом раздеться по пояс (ну смущались люди своих обвисших и не имеющих ничего общего со спортом тел), к концу тренировки их пиджаки лежали сваленными в кучу на татами, а их мокрые от пота рубашки были расстегнуты или вовсе сняты.

По окончанию втягивающей тренировки, правые задыхались, хватались за бока и оказались разбросаны по татами, как выброшенные на берег реки рыбы. Кто стоял упершись в колени ладонями и восстанавливал дыхание. Кто лежал в позе морской звёзды, совершенно неподвижный и едва ли не без сознания. А кто вовсе ползал на четвереньках, совсем на этот счёт не беспокоясь, что в общем-то правильно в зале.

Ощепков оглушительно свистнул в свисток, привлекая внимание будущих самбистов.

– Собрались, построились. Три секунды на то про все. Р-раз! – строго сказал он.

Зашевелились.

Начали подыматься.

– Д-два! Кто не успеет – пять отжиманий на кулаках.

После слов об отжиманиях для штрафников, силы у спортсменов сразу мобилизовались. И к моменту, как тренер произнёс «тр-р-ри!» все двадцать тренирующихся стояли по стойке смирно, покачиваясь от усталости, будто волнами.

– На сегодня все, всем спасибо, отлично поработали. Для первого раза впечатляющий результат! – Ощепков очередным свистком завершил тренировку.

– Не расходимся, господа спортсмены, – Спиридонов двинулся вдоль ряда правых и вручал каждому из них брошюрку с рекомендованным питанием, режимом дня и отдельным пунктом листовка содержала указку на полный отказ от вредных привычек.

Совершенно любых – будь то табак, алкоголь, сахар и даже соль.

Марков, ознакомившись с брошюркой наткнулся на полный запрет спиртного и скорчил недовольную рожу.

– А как же пятьдесят граммов на вечер, может можно? – спросил он с надеждой. – Это ведь святое, так сказать.

– Унюхаю, если и за каждый выпитый грамм – одно приседание, – Спиридонов легонько припечатал Николая Евгеньевича по груди кулаком. – Так то я ничего не запрещаю, можешь хоть обпиться, хоть обкуриться.

– Понял, тренер…

В этом и заключалась суть первой проведённой тренировки – Ощепков и Спиридонов давали правым трезво и достаточно объективно оценить свои текущие физические возможности, а заодно давали им понять, с чем придётся столкнуться в будущем на следующих тренировках. Хочешь выживать и получать пользу – откажись от вредных привычек раз и навсегда.

Следом вдоль ряда прошёл Ощепков с плетённой корзинкой в руках и вежливо попросил положить в корзинку папироски и самокруточки.

К концу очереди в корзине лежала внушительная такая кучка табачных изделий. Надо сказать, что Протопопов ожидал более активного сопротивления в данном вопросе, но правые оказались на удивлению сознательные и отчетливо понимали, что происходит.

По итогу, взмыленные и с трудом стоящие на ногах, правые выходили из зала прямиком ванную комнату, в здание их было сразу четыре, все душевые – рабочие.

Уставшие, с полным запретом на табак и спиртное, но с сияющими от счастья лицами по причине осознания колоссального объёма проделанной работы. Так оно и было на самом деле. Прогресс – дело тонкое и собственный рост нужно измерять исключительно в сравнении с самим собой образца «вчера». И если сегодня ты обнаружил, что лучше самого себя вчерашнего – это и есть рост. Главное не останавливаться на достигнутом и превзойти себя сегодняшнего завтра.

Но с чем-чем, а с волей у этих немолодых ребят был полный порядок.

– Фу-ух, – к Протопопову подошёл Римский-Корсаков, вытирая с себя пот пиджаком, который держал скомканным в руках. – Уже жду завтрашней тренировки. Я себя словно молодым почувствовал, Александр Дмитриевич, как тридцать лет назад словно. Большое вам спасибо и вашим тренерам. Ух удивили вы нас, необычные у вас методы.

– Вы теперь динамовец, Сан Саныч – заверил Протопопов. – У нас все необычное, так что привыкайте!

Римский-Корсаков уже собрался уходить, но остановился, поднял руку с выпрямленным указательным пальцем:

– Знаете, господин министр, я благодаря вам поверил на полном серьезе, что не все потеряно и левым не получится с нас так просто дерьмо выбить, как получилось тогда.

– Вы главное рекомендации, которые вам даны в листке соблюдайте, и мы повоюем ещё, – Протопопов кивнул.

О том, как левые радикалы выбивали из черносотенцев дух десять лет назад, Протопопову было хорошо известно. Тогда левые устроили членам СРН кровавую баню, не выбирая методы террора. И тогда правые по-настоящему сломались и отсупили.

В дверях правые радикалы сталкивались с бандитами из банды Чугуна во главе с Федей Каланчей, которые конечно посмеивались над увиденным, но в целом вели себя достаточно уважительно по отношению к старой гвардии. Они то, молодые лбы справились бы с такой нагрузкой играючи. Но привлекать граждан бандитов на первую же тренировку с заржавевшими и необученными правыми, Протопопов по итогу не рискнул, хотя о том подумывал поначалу. Однако на бандитов у министра были другие планы. Далеко идущие. Планы получить качественно обработанный материал, а затем пустить на свои нужды.

– Проходим, спортсмены, не стоит, – Ощепков обратился к уголовникам, приглашая их пройти на татами.

Тренера Ощепков и Спиридонов имели от Протопопова чёткое указание – с этими работать следует на результат.

Бандиты выстроились в ряд, поснимали верх, все по большей части с хорошо развитой мускулатурой и рельефом. Министр знал, что часть этих ребят – дезертиры с фронта, а значит нюхали порох и способны обращаться с оружием. Эти их таланты, безусловно подкупали и помогали наметить планы на их счет.

Бандиты, видимо полагавшие, что им предстоит схожая с «пенсионерами» нагрузка, вели себя фривольно (тут надо признать, что никакого неуважения к тренерам они не проявляли – просто не знали как себя вести на татами, откуда им такое знать?).

Ощепков и Спиридонов внимательно осмотрели новую группу, переглянулись между собой.

– Нам нужно понимать ваш реальный уровень ведения боя, кто из вас, господа, может нам его показать? – спросил Ощепков, продолжая осматривать уголовников.

– Что надо? – Один из бандитов вышел вперёд, громко хлопнул себя ладонью в грудь дважды. – Морду набить кому? Это запросто. Вы только скажите.

Он демонстративно размял свою бычью шею, сжал и разжал кулаки. Судя по его накаченным банкам и большущим сбитым кулакам, Александр Дмитриевич предположил, что бандит занимался или занимается тяжёлой атлетикой (в ту пору тяжёлой атлетикой комплексно назывались многие виды спорта, включая борьбу, таскание железяк и другие дисциплины).

– Как зовут? – Ощепков окинул бандита критичным взглядом, оценивая.

– Васька Бык зови.

– Ну давай Васька, покажи, что ты умеешь.

– Тебя взаправду что ли вырубить? Уверен?

– Попробуй, – согласился тренер.

Васька переглянулся с Каланчой, тот решительно кивнул. Получив разрешение от старшего в банде Васька бросился на Ощепкова и зарядил тому «колхозный» свинг от задницы, метя то ли в подбородок, то ли в ухо – не разберешь. Тренер сделал уклон, проваливая Быка, как тореадор, и заходя противнику со спину, придушил Быка, тотчас обмякшего на татами.

Бандиты как то сразу перестали хихикать и стояли теперь с изумлёнными лицами. Васька, похоже, пользовался в компании уголовников немалым авторитетом. Сам Бык с трудом поднялся с татами и принялся растирать шею, быстро приходя в себя. Молодой, здоровья много.

– В реальной драке я бы тебя финкой под ребро пырнул и делов, – зашипел бандит, как могло показаться слегка обиженно.

– Попробуй, – снова коротко ответил тренер.

На этот раз Васька не стал спрашивать разрешения Каланчи, видимо хотел скорее поквитаться со своим «обидчиком». В его руках действительно появилась финка, блеснувшая металлическим отполированным лезвием. Последовало стремительное движение.

Удар.

Закончилось тем, что Бык снова полетел вверх тармашками, приземлившись головой на жесткие маты.

Ощепков выпрямил руки вдоль тела, соединил стопы и чуть поконился, отдавая подверженному противнику дань уважения.

Рожи бандитов ещё больше выпрямились.

– Кто ещё попытку предпримет? – предложил Протопопов.

– Я пас, – побитый, Васька Бык поднялся и вернулся в строй.

Других желающих из бандитов тоже не нашлось.

Все так и стояли с открытыми нараспашку ртами. Первым оживился Каланча, которому требовалось дать на происходящее хоть какую-то реакцию.

– Слышь, тренер. Все это хорошо. Но вы знаете первое правило борьбы? Стреляйте прежде, чем застрелят вас, – Федька достал свой пистолет и направил в сторону Ощепкова.

Наверное будь расстояние между ними чуть больше, то Ощепков вынужден был бы признать своё поражение и поднять руки, но короткая дистанция не оставила Федьке Каланче надежды.

БАХ!

Грохнул выстрел.

Но пуля улетела сильно в сторону и угодила куда-то в стену.

А пистолет через мгновение оказался в руках тренера Ощепкова, который направил его дуло в лоб Федьки Каланчи.

– Как?! – прошипел Федька, держась за руку, и следом выдав порцию трехэтажного мата.

– Разбиваемся на группы, начнём занятие, – Ощепков отдал пистолет Каланче обратно. – Там и поймешь – как.

Спиридонов, который не принимал участие в «представлении» приволок на татами большой ящик, открыл, выставив на обозрение. Внутри лежали учебные ножи и учебные пистолеты.

– Разбираем учебное оружие, господа.

Пистолеты, кстати были самые что ни на есть боевые, купленные в оружейном магазине Пашой с допустимой формулировкой «для охоты и занятий спортом». Просто без патронов, которые остались в другом ящике за ненадобностью прямо сейчас. Протопопов, как министр внутренних дел подписал для этого именное свидетельство, своего рода аналог современной лицензии на огнестрел.

С министерского же одобрения было подписано другое разрешение – на устраивание в спортивном клубе «Динамо» стрельбища. С пистолетами, кстати, была выкуплена партия оружейных глушителей Maxim Silencer – «Глушитель Максима», которые продавались в закрытом и запаянном виде.

Тренировка началась.

Глава 3

Похоть в мужчине возбудить легко, но только не серьезную симпатию, а тем более любовь.

Филиппа Грегори.

Год 1917, январь – ночь с 14 на 15 число,

Петроград.

Пожалуй, что отдельно стоит остановиться на том, как Протопопов провёл минувший вечер. Ну и где он его в итоге провёл может быть тоже покажется кому то интересным.

Не только вечер, кстати.

Но прежде Александру Дмитриевичу пришлось столкнуться с самыми что ни на есть обыденными делами. Хочешь или не хочешь, но вся это обыденность и скука требовали решения.

Началось все с того, что министр, вернувшись в свой кабинет из зала спортивного клуба «Динамо», был все ещё полон сил и энергии – тренировка (а министр таки не пренебрёг тем, чтобы позаниматься со второй группой и повозить, да поразмазывать по татами молодых ребят из банды Чугуна, чем привёл в полный и неописуемый восторг тренеров Ощепкова и Спиридонова) тонизировала. И вообще, если ты занимаешься правильно и с умом, то физкультура рассчитана на то, чтобы эти самые силы тебе дать, а не отнять.

Энергию министр решил направить на то, чтобы запустить в работу ряд важных бумаг по обустройству «Динамо». Сперва за сегодняшним числом был составлен документ об учреждении спортивного общества «Динамо» и утверждении его устава. С последним Александр Дмитриевич решил не заморачиваться особо и содрал с небольшими изменениями устав ОЛЛС, принятый еще в 1901 году, в том числе тот его пункт, в котором члены спортивного сообщества должны носить отличительные динамовские значки и всячески показывать свою принадлежность к сообществу. Значков правда ещё не было, но это пока. Они значились между прочего во внушительном таком списке, который подготовили тренера для доукомплектования зала. Список кстати представил новый директор спортивного общества «Динамо» господин Павел Михайлович Овсянков, ну или если проще говорить – охранник Пашка, который по сути занимался всеми организационными вопросами. Протопопов решил не изобретать велосипед и предположил, что Паша отлично подходит под новую роль. Прошлое спортивное, видение позитивное, ну и все такое. Почему не дать на ход пацану?

В списке Ощепков и Спиридонов выкатили ещё целый список снарядов и амуниции, необходимых для полноценного функционирования зала и, прежде всего, комплекты спортивной одежды для занятий. Понятно, что этот пункт возник после того, как и первая и вторая группа спортсменов занималась в брюках, рубашках и пиджаках. Это в 21 веке спортивный костюм есть у любого человека независимо от пола и возраста, а в первой четверти двадцатого столетия все обстояло совершенно иначе. Впрочем, Протопопов понимал, что реальная и практическая надобность у этих вещей если и не спорная, то оправдает себя очень в отдаленной перспективе, потому как задача у тренеров была поставлена четко. Всего за несколько тренировок Ощепкову и Спиридонову вменялось научить спортсменов базовым, основополагающим принципам самообороны и обращения с оружием. Времени на полноценный курс молодого бойца у тренеров не было, иначе Александр Дмитриевич увёз бы спортсменов вместе с Ощепоквым и Спиридоновым на полноценные 12-ти недельные сборы в горы на Кавказ.

Но перед тем, как подписывать сей документ, Протопопов обратил внимание на один любопытный пункт из списка.

– Паша, а на кой лад нам нужны кожаные мечи десять штук? – покосился Александр Дмитриевич на своего охранника.

Паша пожал плечами и сослался на то, что пункт с кожаными мячами был пожеланием самого господина Курлова и внесен он с той якобы целью, чтобы открыть футбольный клуб «Динамо» на базе спортивного сообщества.

– Футбольный? Ну-ну…

Протопопов подписал лист и выделил для покупок средства из личных сбережений прежнего министра. А когда Паша ушёл, таки позвонил Курлову, сгорая от любопытства. На футбольного фаната Павел Григорьевич не смахивал совсем, да и футбол в Петрограде не сказать чтобы пользовался бешеной популярностью. Поэтому понять бы, что за решение такое и чем обосновано?

– Курлов! – крякнул из динамика Павел Григорьевич. – Слушаю!

– Протопопов. Как твоё ничего?

– Лучше всех. А вообще, если ты заметил, то я работаю, когда все нормальные люди уже отдыхают!

– Зачтется, ты же знаешь! Слушай, я чего звоню, ко мне тут только что Овсяников Павел Михалыч заходил со списочком…

– А это кто такой? Пашка что ли? – Курлов удивился, отчего охранника Пашку теперь по имени отчеству кличут.

– Директор спортивного общества «Динамо» так-то!

Протопопов поинтересовался у генерала о футбольном клубе, на что получил крайне любопытный ответ.

– Ну как Саш, полагаю, что нам надо будет соревнования в ближайшее время провести. И я, так сказать, готовлюсь, чтобы официально все было и без вопросов.

– Какие еще соревнования? – удивился Протопопов.

Ладно бы Васильев такой дурацкий вопрос задал, но Павел Григорьевич вроде как понимает, что происход.

И Курлов тогда разъяснил свою мысль развёрнуто и доступно. По задумке, генерал предлагал сделать этакие гибридные команды для участия в выставочных матчах на выездах. Павел Григорьевич намеревался с помощью таких матчей «популяризировать наше спортивное общество» в некоторых весьма непопулярных красноярских городах или, чем черт не шутит, на международных соревнованиях где-нибудь в Швейцарии…

– Ну а что, Саш, тренером Сан Саныча Римского-Корсакова поставить, он человек в плане тактики опытный, а футболистов ты вчера к нам навербовал, – говорил Курлов.

Следовало признать, что весьма недурная мысль родилась в голове у генерала.

– Делаем, – подтвердил министр.

Курлов кстати не просто так опоздал на открытие клуба и явился только к самому концу тренировки с группой Федьки Каланчи. В городе таки вспыхнули и усилились волнения. Ничего серьезного на первый взгляд, но во многом поэтому Курлов до сих пор присутствовал на своём рабочем месте. Было бы там что-то серьезное и министру бы тотчас доложили, но Протопопов предпочёл перестраховаться и уточнил:

– Как обстановка?

– Докладывают, что люди таки решили выместить праведный гнев и подошли к зданию Г. у. п. д. п., – сообщил генерал. – Удинцев заперся в кабинете, не выходит и говорит, что завтра же напишет на увольнение!

– Какой молодец, – прокомментировал Протопопов, шкребя ногтем телефонный аппарат.

– Толпа разношёрстная, неорганизованная, хотя мне докладывают, что среди прочих там видели меньшевиков.

Протопопов улыбнулся. Похоже на то, что Чхеидзе пришёл в себя после унижения и выжидал шанс вцепиться министру внутренних дел в глотку. Главное управление по делам печати, как никак подведомственно министерству внутренних дел и Карло хоть как-то хотел наградить Протопопову в отместку.

Пусть пытается и возьмёт с полки пирожок.

– Понятно.

– Есть предположение из надёжных источников и небезосновательные, что народ к ночи ближе потянет к офису «Печати», выразить недовольство работой «Русской воли».

– Работайте. И держи меня в курсе.

Александр Дмитриевич положил трубку, рассчитывая держать руку на пульсе волнений из своего рабочего кабинета, а при надобности выехать на места. Ну и не удержался Протопопов – довольно потёр рука об руку.

Однако мы предполагаем, а Бог располагает, как известно. Не успел Александр Дмитриевич закончить с Курловым, как ему на стол легла телеграмма от премьера князя Голицына. В телеграмме значилось, что 17 января, на ранее утро следующего вторника намечается новый совет министров, который было решено проводить на квартире у премьера в 8.00. Николай Дмитриевич просил не опаздывать, поскольку на совете, по его уверению, будут рассмотрены «крайне важные вопросы».

Интересный очень даже человек князь Голицын.

Как уже понял Протопопов за время своего непродолжительного знакомства с премьером, тот последовательно и определённо придерживался тактики «популярных решений».

Тактика спорная, но престарелый князь таки был ее адептом, сознательно или нет.

Никак иначе не объяснишь тот факт, что Николай Дмитриевич проводил хорошо очерченный реакционный курс. Реакционный с той точки зрения, что реагировал князь Голицын на события и по обстоятельствам, самостоятельно не выдвигая никаких инициатив.

Тактику эту Протопопов про себя называл так: метод куска гавна, плывущего по течению.

Имея на руках власть, премьер не был озабочен улучшениями в тех или иных сферах Российской Империи, ничего нигде не внедрял, ни к чему не стремился, и ладно бы если Николай Дмитриевич заботился о том, чтобы что-то сохранить с пользой – но нет.

Не было такого.

Он грезил призрачной стабильностью, которой уже давно не было наяву. А по итогу, его ровно как плывущее по течению гавно, прибивало то к одному, то к другому берегу в течение регресса общества и государства.

Имея сложившееся представление о политических качествах премьера (о человеческих говорить не приходилось, знакомы толком они не были) Протопопов был искренне уверен, что во вторник на совете министров лишь последует новая реакция на те проблемы, которые возникнут с открытием думской сессии в Таврическом дворце. После затянувшегося перерыва проблем будет не мало. Уверен в этом Александр Дмитриевич был почти также, как в том, что на руке у него пять пальцев.

При этом Протопопов, как человек с хорошей памятью отчетливо помнил, что министры, по сути, если и не единогласно, то большинством кабинета правительства (а иначе решение не было бы принято) выступили против возобновления сессии Думы 12 января. Как мы помним, в тот день как раз заканчивались новогодние каникулы по имеющемуся постановлению, подписанному лично царём Николаем.

Кстати, отдельно следует упомянуть, что в связи возобновлением думской сессии, Александр Дмитриевич сделал некоторые небезынтересные выводы. На момент фактического окончания перерыва и вплоть до настоящего дня, депутаты оказались в подвешенном состоянии. Так получилось, что Дума не получила чёткого указания по дате возобновления своих январских заседаний. Формально это означало, что с 12 января думская сессия оказалась открыта – никаких приказов, которые указывали бы на обратное, Протопопов не видел и не припоминал. Но в прошлый четверг, с выходом срока каникул, ничего не произошло и Таврический дворец по прежнему пустовал. Не было назначена ни повестка для первого заседания, ни его время…

Ни-че-го.

Похоже, что думцы были настолько уверены в переносе, воспринимая его как свершившийся факт, что даже не съехались в Петроград к 12 января. Как и предполагал Протопопов, когда выдвигал инициативу собрать Думу в срок, никто из депутатов не оказался готов к подобному развитию событий и воспринимал перенос как должное. А когда переноса де факто и де юре не произошло, это вогнало думцев в состояние грогги.

И только сейчас, взмыленные, по большей части совершенно сбитые с толка разворачивающимся событиями, господа депутаты в спешном порядке съезжались в столицу. Но и теперь это происходило только лишь потому, что лидер Прогрессивного блока забил тревогу – как же так, какой уже день сессия считается открытой, а никаких заседаний не проводится.

Что ж это выходит – Дума не нужна?

И тревога эта только усилилась, когда в газетах вспыхнуло и набирало ход расследование, дискредитирующее часть депутатов в глазах обычных граждан.

Понимание всей сложившейся ситуации натолкнуло Протопопов на простое предположение. Что если не Милюков намедни добился у Государя пересмотра переноса, а самого переноса попросту не произошло? Мысль казалась крайне любопытной и занимательной, хотя бы по той причине, что Протопопов искренне полагал, что Голицын добился своего!

И раскручивая мысль, Александр Дмитриевич тотчас припомнил, что ему говорил Федя о своей случайной встрече с премьером на станции Царское село…

Черт ногу сломит копошиться в этой помойной яме.

В этой ситуации Протопопова не устраивал один момент. Он терпеть ненавидел угадывать, но предпочитал все знать наверняка. Незнание определённо могло загнать министра в ловушку и перекрыть кислород. Допустить подобного Александр Дмитриевич не имел права. Это натолкнуло министра на ещё на одну мысль, что на совете у господина Протопопова должен появиться свой человек, который станет рассказывать, охотно делиться или сливать (что не так важно по своей сути) все то, что происходило в закулисья кабинета без протопоповского присутствия. Ведь далеко не факт, что совет или, по крайней мере, его часть составляющая большинство, не собирались для решения вопроса тайно. И тем более не факт, что не было закулисных и кулуарных разговоров между министрами, которые в целом определяли модель правительственной политики и повестки.

Размышляя о совете министров и о своём с ним взаимоотношении, Протопопов держал в руках визитку, вручённую ему накануне стариком. Александр Дмитриевич, признаться и позабыл уже о том старике, за которого ему довелось заступиться накануне на улицах Петрограда. Но вечером того дня, когда все произошло, министр решил отдать в прачечную свой давно настиранный пиджак и доставая из карманов оного всякие вещички, наткнулся на визитку. На ней значилось надпись.

Марк Генрихович Региль.

Нотариус.

Ниже – телефон рабочего кабинета.

Александру Дмитриевичу нотариус был без надобности, признаться, но он решил позвонить старику и поинтересоваться о том, как тот добрался до дома со своей внучкой. Хотелось за всей этой политической чехардой коснуться на миг чего-то человеческого, а заодно напомнить себе, что об этом самом человеческом забывать не стоит.

Позвонил.

Поинтересовался.

Расстроился всей душой.

Оказывается, что у старика Региля после встречи с хулиганами схватило сердце и он умер сегодня днём. А разговаривал Протопопов с его внучкой, той самой которую от бандитов защитил. Представилась внучка Анной.

Тепло так пообщались.

И надо же было такому случиться, что когда Протопопов обозначил себя, представившись, то выяснилась одна любопытная деталь. Старик, выходя на улицу тем морозным утром, оказывается выполнял посмертное поручение своего последнего клиента (Региль вышел на пенсию с сегодняшнего дня) некоего Василия Михайловича Макарова, которое заключалось ни много и ни мало в том, чтобы вручить долговые векселя на имя некого Рубинштейна господину министру юстиции Добровольскому на общую сумму в 500 тысяч рублей.

Сразу после озвученного, Протопопов живо заинтересовался, хотя и постарался не подавать виду перед Анной.

– И что же, Марку Генриховичу удалось векселя вручить?

– Какой там, Александр Дмитриевич, дедушке после того как вы ушли плохо стало и мы сразу вернулись домой… – девушка вздохнула. – А теперь я ровным счётом не понимаю, как с векселями быть. Я ведь в Петрограде за дедушкой досматривала, а вот теперь уезжаю обратно в Париж сегодня вечером.

– А Николай Александрович так ждал, – вздохнул в ответ Протопопов.

Иногда для достижения цели, ложь – это вполне рабочий инструмент.

– Он вам об этом говорил? – встрепенулась Анна.

– Конечно, Аннушка, говорил. Я ведь в тот день от Добровольского шёл как раз.

– Вот знала бы и попросила дедушки отдать эти бумажки вам! Я теперь не знаю, что с ними делать… Александр Дмитриевич, милостивый государь, а может я тогда Вас попрошу… – Аннушка запнулась. – Извините, не подумала, не станете же вы за ними специально ко мне приезжать…

Вот так слово за слово и Протопопов спустя сорок минут, не больше, уже шёл за векселями к дому Аннушки, отчего-то проявив неосторожность в том плане, что даже не взял на эту встречу телохранителей. Больно уж с Анной министру захотелось повидаться. А прежде Александр Дмитриевич накупался, надушился и выбрился.