ШЕКСПИР. ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ (Речи Брута и Антония)
Брут (тот самый: «И ты Брут» друг Цезаря, убивший императора, повелителя, друга).
Друзья, за мной и слушайте меня. <>
Мы объясним, зачем для блага всех убит был Цезарь. Терпенье до конца. Римляне, сограждане и друзья! Выслушайте, почему я поступил так, и молчите, чтобы вам было слышно; верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь, чтобы поверить; судите меня по своему разуменью и пробудите ваши чувства, чтобы вы могли судить лучше. Если в этом собрании есть хоть один человек, искренне любивший Цезаря, то я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не меньше, чем его. И если этот друг спросит, почему Брут восстал против Цезаря, то вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, но потому, что я любил Рим больше. Что вы предпочли бы: чтоб Цезарь был жив, а вы умерли рабами, или чтобы Цезарь был мертв и вы все жили свободными людьми? Цезарь любил меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому; за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. За его любовь – слезы; за его удачи – радость; за его доблести – почет; за его властолюбие – смерть. Кто здесь настолько низок, чтобы желать стать рабом? Если такой найдется, пусть говорит, – я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что не хочет быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, – я оскорбил его. Кто здесь настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если такой найдется, пусть говорит, – я оскорбил его. Я жду ответа.
Все. Такого нет, Брут, нет.
Брут. Значит, я никого не оскорбил. Я поступил с Цезарем так, как вы поступили бы с Брутом. Причина его смерти записана в свитках Капитолия; слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена в том, за что он поплатился смертью.
Входит Антоний и другие с телом Цезаря.
– Вот его тело, оплакиваемое Марком Антонием, который, хотя и непричастен к его убийству, но выиграет от этого – он будет жить в республике. В таком же выигрыше будет и любой из вас. С этим я ухожу, – и так же, как я поразил моего лучшего друга для блага Рима, так сохраню я этот кинжал для себя, если моей отчизне потребуется моя смерть.
Все Живи, о Брут! Живи! Живи!
Первый гражданин. С триумфом отнесем его домой.
Второй гражданин. Воздвигнем статую ему, как предкам.<>
Брут. Почтенье праху Цезаря воздайте, А также славе доблестной его, О них в надгробном слове Марк Антоний Здесь с разрешенья «нашего» вам скажет. Я ухожу, а вы не расходитесь, Пока Антоний речи не закончит.
(Уходит.)
Антоний. Обязан Бруту я за разрешенье здесь речь держать.
(Всходит на ростру.)
Четвертый гражданин. Что он сказал о Бруте?
Третий гражданин. Что он обязан Бруту разрешеньем здесь перед нами всеми речь держать.
Четвертый гражданин. Пусть говорит почтительней о Бруте.
Первый гражданин. Ведь Цезарь был тиран.
Третий гражданин. В том нет сомненья, но, к счастью, от него избавлен Рим.
Антоний. О римляне! Друзья, сограждане, внемлите мне. Не восхвалять я Цезаря пришел, а хоронить. Ведь зло переживает людей, добро же погребают с ними. Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут сказал, что Цезарь был властолюбив. Коль это правда, это тяжкий грех, за это Цезарь тяжко поплатился. Здесь с разрешенья Брута и других, – а Брут ведь благородный человек, и те, другие, тоже благородны, – над прахом Цезаря я речь держу. Он был мне другом искренним и верным, но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим, их выкупом казну обогащал, иль это тоже было властолюбьем? Стон бедняка услыша, Цезарь плакал, а властолюбье жестче и черствей, но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Вы видели, во время Луперкалий я трижды подносил ему корону, и трижды он отверг – из властолюбья? Но Брут назвал его властолюбивым, а Брут весьма достойный человек. Что Брут сказал, я не опровергаю, но то, что знаю, высказать хочу. Вы все его любили по заслугам, так что ж теперь о нем вы не скорбите? О справедливость! Ты в груди звериной, лишились люди разума. Простите, за Цезарем ушло в могилу сердце. Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.
Первый гражданин. В его словах как будто много правды.
Второй гражданин. Выходит, если только разобраться, – зря Цезарь пострадал.
Третий гражданин. А я боюсь, его заменит кто-нибудь похуже.<>
Антоний. Вчера еще единым словом Цезарь, всем миром двигал: вот он недвижим, без почестей, пренебрегаем всеми. О, граждане, когда бы я хотел поднять ваш дух к восстанью и отмщенью, обидел бы я Кассия и Брута, а ведь они достойнейшие люди. Я не обижу их, скорей обижу покойного, себя обижу, вас, но не таких достойнейших людей. Вот здесь пергамент с Цезаря печатью, найденный у него, – то завещанье. Когда бы весь народ его услышал, – но я читать его не собираюсь, – то раны Цезаря вы лобызали б, платки мочили бы в крови священной, просили б волосок его на память и, умирая, завещали б это как драгоценнейшее достоянье Своим потомкам.<>
Друзья, терпенье. Мне нельзя читать. Нельзя вам знать, как Цезарь вас любил. Вы – люди, а не дерево, не камни, услышав Цезарево завещанье, воспламенитесь вы, с ума сойдете, не знаете вы о своем наследстве, а иначе – о, что бы здесь свершилось!<>
Терпенье. Можете вы подождать. О завещанье я вам проболтался, боюсь обидеть тех людей достойных, что Цезаря кинжалами сразили.
Четвертый гражданин. Достойных! Нет, предатели они.
Все. Читай нам завещанье!
Антоний. Хотите, чтоб прочел я завещанье? Над прахом Цезаря все станьте кругом, я покажу того, кто завещал. Могу ль сойти? Вы разрешите мне?<>
Коль слезы есть у вас, готовьтесь плакать. Вы эту тогу знаете; я помню, как Цезарь в первый раз ее надел: то было летним вечером, в палатке, в тот день, когда он нервиев разбил. Смотрите! След кинжала – это Кассий, сюда удар нанес завистник Каска, а вот сюда любимый Брут разил: когда ж извлек он свой кинжал проклятый, то вслед за ним кровь Цезаря метнулась, как будто из дверей, чтоб убедиться – не Брут ли так жестоко постучался. Ведь Брут всегда был Цезарев любимец, о боги, Цезарь так любил его! То был удар из всех ударов злейший: когда увидел он, что Брут разит, неблагодарность больше, чем оружье, его сразила; мощный дух смутился, и вот, лицо свое, закрывши тогой, перед подножьем статуи Помпея, где кровь лилась, великий Цезарь пал. Сограждане, какое то паденье! И я, и вы, мы все поверглись ниц, кровавая ж измена торжествует. Вы плачете; я вижу, что вы все растроганы: то слезы состраданья. Вы плачете, увидевши раненья на тоге Цезаря? Сюда взгляните, вот Цезарь сам, убийцами сраженный.<>
Антоний. Вот завещанье с Цезаря печатью. Он римлянину каждому дает, на каждого по семьдесят пять драхм. <>
Антоний. Он завещал вам все свои сады, беседки и плодовые деревья вдоль Тибра, вам и всем потомкам вашим на веки вечные для развлечений, чтоб там вы отдыхали и гуляли. Таков был Цезарь! Где найти другого?
Первый гражданин. Нет, никогда. Скорей, скорей идемте! Мы прах его сожжем в священном месте и подожжем предателей дома. Берите тело.
Цезарь умер в середине первого века до нашей эры в Римской империи, Шекспир описал эту сцену в XVI веке в Англии во время правления Елизаветы, кроме того, что я предлагаю наложить её на XX век, её можно наложить на любой век русской истории. Здесь мы, видим два типа людей, два противоположных мировоззрения, обратите внимание на стиль речи, они говорят и думают по-разному, они не смогут переубедить друг, друга ни в одном вопросе. Толпа может полюбить или разлюбить, почувствовав большинство, но понять, неспособны, или пока ещё не изобретен язык убеждения, но любят они одну сторону, перейти в другое мировоззрение они не могут, а всего лишь подчиняются силе или большинству. То, о чем они орут в толпе, забудется после начала следующей речи, но в итоге каждый пойдет за своим кандидатом. При разборе нашей гражданской войны, ХХ века, мы увидим эти два типа людей по разные стороны и не важно генералы это, простые офицеры или мужики, грамотные или безграмотные. При формировании любого общества, от семьи, до государства, мы должны учитывать эти два типа людей, без которого не бывает ни одного коллектива.
Есть мнение, что Брут – это женская, эмоциональная часть общества, а Антоний, – мужская, логическая, что соответствует некоторым учениям, и имеет свой логический смысл. Кроме того что это мнение имеет не только сторонников, но и противников оно ещё не до конца объясняет ситуацию. Считается что Брут и его подобия – это тёмная структура, что опять не дает окончательного ответа, хотя и имеет свой смысл. В любом случае, эти две структуры сталкиваются в начале любого века, не на жизнь, а на смерть, а тогда во время похорон Юлия Цезаря начинается раздел на два лагеря, как у нас на XX съезде. Николай I, тоже смог объединить эти два враждующих лагеря, а кого не смог, убедить, изолировал, или уничтожил, и у Анны это лучше получилось, чем у Петра I, и Михаил Кроткий смог, и Иван Грозный, что-то понял. Прежде чем разбирать это столкновение, мы постараемся внимательней рассмотреть двадцатый век. Теперь уже мы можем сузить угол нашего зрения и возможно начинаем обращать внимание, на то, что раньше упускали из вида.
02. XX-XXI века.
"Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить всё, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трёх моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников… ловил себя на том, что шепчу: "Браво!"" "Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала…. Почему не найти в себе достаточно мужества и не признать достижения тех, кто сменил вас?" "На страже русских национальных интересов стоял не кто иной, как интернационалист Ленин, который в своих постоянных выступлениях не щадил сил, чтобы протестовать против раздела бывшей Российской империи" – Великий князь Александр Михайлович, родственник Николая Кровавого.
***
Осталось разобрать два века, двадцатый и двадцать первый. Не смотря на то, что век только начался, нет сомнений, что сценарий разворачивается, так же как и предыдущие столетия. Как закончится, мы ещё посмотрим, а начался как всегда. Я не зря выбрал точку отсчета переход от демократии, на период тоталитарного управления. Это самый кровавый период, применяются самые жесткие меры не только по отношению к простому народу, но и друг друга не щадят. Да и народ не церемонится, если поднимается, то только с одной единственной целью – убивать. Не только мужик брат на брата идет, но и жизнь царя не имеет ни какого значения. Интересы Родины уходят на задний план, а мы придумываем какие-то отговорки, что бы ни в коем случае, не понять, что же там такое произошло. Власть, деньги, любовь, дворянские привилегии и всё. Белогвардейские эмигранты, с легкостью променяли свои привилегии, на вшивые, тюфяки, в заблёванных подвалах, а любовь, на самых грязных проституток, причем почти все, кто воевал против красных, и все мы об этом знали и знаем.
«Кто бежит от своих, тому долго придется бежать.
Плавт»
Просто. И казалось бы исчерпывающе. Вот только многих такой ответ не устраивает, мы упорно в этом ищем, высокие патриотические чувства, вроде тех, с какими Павла душили. Нам понятны чувства Годунова, и легко укладываются в голове события, интересны и мотивы тех, кто за Лжедмитриями пошел? Мы не хотим знать, зачем за ним пошли, да собственно и Минин с Пожарским, нас интересует, по стольку, поскольку, что бы свой, якобы патриотизм показать, что мы якобы знаем их имена. Что-то вокруг этих событий происходит, неприятно-непонятное. Не правильное.
Если до этого, мы рассматривали историю только с хорологической точки зрения, сейчас появились мемуары, где описывается жизнь чаще без критики, и описания уже свершившегося ряда событий. Это ещё не факт, не истина в последнем лице, но чем больше людей врет, тем легче выделить правду. А уж двадцатый век предложил нам столько материала, что не одному поколению есть над чем поработать. Развитие литературы дало нам много гениальных классиков, сумевших заглянуть в души людей, и донести до нас тонкости мышления, и взаимоотношений между людьми, эмоции, которых не было в летописях. Разбирать мы будем, всё, что может показаться, имеет общего с прежними веками, и сравнивать двадцатый век с двадцать первым, но хотелось бы обратить внимание, на то, что бы мы ни думали, как бы мы не разбирали, но причина повторяемости событий может быть только одна. Это математические законы, если было бы хотя бы 2 причины, то начались бы варианты, чего то было больше, чего то меньше, это бы сразу начало сбивать периодичность. Мы заметили, что повторяются несколько событий, и это нас путает, какое из них важнее, что причина, что следствие?
Мы не плохо знаем последнее столетие, но относимся к одним и тем же событиям по-разному. Тоже интересный факт, что значит, по-разному относимся? Спорят два человека, или две группы, у них два разных мнения на одно и то же, так не бывает, два противоположных мнения не могут быть правильными, это понятно, но никто не может никого переубедить. Кто правильнее белые или красные? Кого и за что сажали в сталинские лагеря и за что Столыпин вешал? Что значит невозможно переубедить, как это спорили, спорили и каждый оказался при своём мнении? Ну, хорошо, за раз не убедили, за пять раз не смогли переубедить, но выходит так, что в простейших вопросах, никто никого ни в состоянии переубедить. Здесь должны работать непреложные истины: если вор, то плохо, честен – хорошо, если дурак, то глупо его умным выставлять, сделал ошибку, давай обсудим, исправим, и дальше пойдём по жизни. Но спор обычно не заходит до такого определения, ставятся табу на краеугольные истины, причем спорят о самых элементарных понятиях, событиях людях и никто никого не переубеждает, особенно когда речь заходит об истории или политики. Почему люди, принимающие одну сторону, ни как не воспринимают аргументы и факты, которые противоречат их мнению? Это не безграмотность, и не недостаток образования, многие истины, весьма важные для адекватного восприятия, принимаются и отвергаются как грамотными, и образованными, так и безграмотными людьми, не имеющими образование.
Это один из показателей того, что общество идет к конфликту сейчас происходит, то, что произошло со страной в начале ХХ века, это самое происходит раз в сто лет и это снова назревает. Сталин и естественно его товарищи прекратили гражданскую войну, которая втянула в себя миллионы людей, Николай I и Анна Кровавая сумели затушить пожар гражданской войны, который был бы не менее кровавым, затяни хоть немного. Михаил прекратил гражданскую войну, одну из самых кровавых за историю нашей Родины. Иван Грозный, и Иван III сумели затушить пожар гражданской войны. То, что прекратил Иван Калита, непринято называть гражданской войной, это всего лишь междоусобная резня, в которую успели втянуться соседи. Я полез уже в другую периодичность, в три сотни лет, но, это сейчас не важно, не стоит того, что бы отвлекаться, это другое, нам бы разобраться, со столетним периодом. Мозги устают от бесчисленных повторений, просто перечислять, их тяжело, и скучно, человек, вроде не глупое существо, но отказывается таким образом ставить вопрос, отключается и не хочет воспринимать, даже начинает нервничать, как будто это касается лично его разоблачений. Но, что бы мы не говорили. Как бы мы не думали, в одиночку такие вопросы не решаются, это уже другая тема, но она неразрывно связана с обществом, отношение к обществу.
Мы часто представляем Колчака, Деникина, и прочих руководителей белой армии, как всё движение, но красные – это не Ленин, Сталин, Троцкий и белые не Корнилов с Алексеевым Колчаком и Деникиным. Да, они стояли у истоков движения, вопрос даже не ставится, что без народа они ноль Вопрос в народе, который пошел за лидерами, красные вроде за бедных встали, но за белыми, почему бедные пошли? Родоначальники белого движения прибежали на Дон без ничего, без партии, без денег, без оружия к тому же два врага. Алексеев лично арестовывал Корнилова, ради карьеры на службе у Керенского,
«Корнилов так и не смог его простить за это».
но тем не мене, они объединились, ради чего? А мужики и казаки ради чего к ним примкнули? Им красные не понравились? Идея создания добровольческой армии, возникла до прихода к власти большевиков, тогда вообще не понятно ради чего.
Война любая сама по себе не воспринимается однозначно, считается, что люди прошедшие через войну, разбираются в ней значительно меньше, чем те, кто не воевал, во всяком случае, мы в своем большинстве это так воспринимаем. Не понимаем, а воспринимаем. У тех, кто прошел, через войну есть множество вопросов, и только те, кто войны не видел, знают о ней всё, нередко женское мнение представляет наибольший интерес. Действительно, что может знать о войне, кто только и делал, что с автоматом «ура» кричал, он же не видел события по телевизору, не слушал умных комментариев знающих кто о чем думал, и кто чего не знал. Но гражданская война, всегда была загадкой. Как поведение влюбленного человека, не поддается никакой логики, оно и понятно, эмоции всегда отключали логику, даже в армии новобранцы совершают такие поступки, которые и рассказывать трудно, в это часто никто не верит, не зря ходит поговорка: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся».
То, что все в плену оказались только по одной стандартной версии, только «без сознания» это стало неоспоримым фактом, и судят войну, только те, кто верит, что все пленные герои. Сдавались и окруженному Паулюсу, и после девятого мая сдавались. Зачем? Какая там логика? Вот кого эти вопросы не интересуют, тот в войне и разбирается, тот её и комментирует, того мы любим слушать. Правда плохие люди из НКВД и СМЕРШа, утверждают, что пуля в спину от товарища на войне гораздо более частое явление, чем считают, те, кому война – это просто, потому, что любая война и гражданская тоже. При том, что многие из тех, кто воевал, любили говорить, что на войне все просто, там враг, а рядом, друг. В любом коллективе идет гражданская холодная война, да и во многих семьях ведутся гражданские войны. Во многих семьях – это не… далеко, и редко, а гражданская война в чистом виде – это в сотни раз сложнее. Два соседа поссорились, и такого натворили, что сами себе удивляются, как так угораздило столько наворотить, а тут гражданская война – 5 лет друг друга резали, а почитать современных историков, о «чести вере, совести», так диву даешься, в какой пробирке их выращивали? Народ тогда поделился ещё до начала русско-японской войны. Гришка Распутин, и Столыпин лишь ускорили, и усугубили эти события, а лидеры, всего лишь организовали массы. Кто-то заблуждался, кто-то боялся, кто хотел воевать, а кто-то хоть к черту на рога, лишь бы от бабы подальше, но все были готовы, к тому, что бы пойти брат на брата, стенку на стенку.
Произошло изменение жизни. Как ведёт себя человек, который не готов к такому потрясению? Либо учиться – либо не учиться, демонстративно (тупит), и придумывает себе, кто ему что должен. А если двое или более собираются, из тех, кто считает, что ему (ей) кто-то должен, то у всех вокруг мозги наизнанку выворачиваются, даже у тех, кто так не считал. Мы рассматриваем Гражданскую войну, как между красными и белыми, якобы красные ненавидели белых, а белые красных, все доподлинно знаем, что белые воевали в союзе с врагом, но не хотим это признавать ни под каким соусом. Мы не обладаем достаточной информацией? Мы точно знаем, что с белыми воевали в союзе Британская империя, Франция, США, Германия, Италия, Греция, Румыния, Польша, Япония, Китай, Сербия, Австро Венгрия, Османская империя, Финляндия, Япония, Китай…. Всех перечислил? Нет. Но остальные – это другая часть Земли. И зная об этом, многие доказывают, что белые воевали за веру, царя и отечество. Вместе с иноверцами грабили Родину за веру, вместе врагами отечества, с оружием, полученным из рук врагов отечества, одетых в одежду купленную врагами отечества, воевали с отечеством, за интересы врагов отечества, но ради отечества. О царе так вообще говорить не чего, о нем вспомнили, только когда враги отечества посоветовали использовать его имя, в борьбе с отечеством. Корнилов – организатор белого движения сам лично с особым остервенением арестовывал жену и детей императора, а его сподвижник и враг Алексеев лично проявил особое рвение, участвуя в давлении на царя, для того, что бы тот отрекся от престола.
Здесь не история, здесь психология, это даже не манипуляция, мы, таким образом, не оппонента уговариваем, а себя. А за что воевали со староверами? Персты считали? Кто двумя перстами крестится, кто тремя? Каждый подросток способен понять, что староверы другие, у них всё другое, не только взгляды на жизнь, на семью, на взаимоотношения между людьми, старовер у любого русского ассоциируется как совершенно другой абсолютно непонятный психотип, не только внутренне, но и внешне отличающийся от всех остальных жителей. Кто русскому человеку ближе и понятнее узбек, татарин или старовер? Понять способен и подросток, но понимают ли взрослые люди? Даже профессиональные историки не хотят понимать, и выключают свой мозг. Невозможно придумать, ничего глупее, чем то, что люди тысячами, нередко, добровольно горели в огне, из-за того что не сошлись во мнении как правильно креститься, двумя перстами, или тремя. Вопрос сложный, но не интересный, персты сосчитать куда интереснее, и решить проблему многовековой резни путем вычитания двух пальцев, от трех равняется единицы, что и следовало доказать, и попробуйте расхохотаться, ибо это воспримется как оскорбление историка.
А что произошло во Франции в Варфоломеевскую ночь? Так уж вера людей интересовала, или политика вмешалась? Тогда, всё было накалено до предела, организаторы лишь подогнали события к определённому моменту. Любое описание этих событий, сразу указывает, что католики и протестанты были разными людьми. Они даже одевались по-разному, гугеноты носили в основном всё черное, а католики как петухи наряжались, и любовь у католиков была, как правило, не нормальная. Не зря Дюма замешал эти события не только на любовных изменах, но и на извращенной любви. Это ещё не считая того, не все заметили, что Марго любила Анжуйского не сестринской любовью, Королева мать любила де Гиза, хотя ему было 22 года, неизвестно кем доказано, что прототипы Ля моля и Коконаса были любовниками, оба являлись любовниками де Гиза. Природа любви очень разная, каждый из нас может любить только то, к чему готов, и далеко не все готовы к честному и светлому чувству, поэтому взаимоотношения в некоторых семьях, вполне сойдут за учебный материал, в качестве наглядного пособия к гражданской войне.Люди влюбляется только в себе подобных. Генрих Наварский не мог полюбить Маргариту, как и Марго его никогда бы не полюбила, хотя оба были весьма и весьма любвеобильны. И к Франции Католики и гугеноты не одинаково относились, если приглядеться, да и, не приглядываясь видно издалека.
Война Красной и Белой розы в Англии не простая борьба за власть, там более боролись за свои жизни, ибо победители непременно уничтожат проигравших, не потому, что одни оказались на одной стороне, а другие в противоположном лагере, история большие грехи прощала они были разные. Люди поднялись, только с одной целью, резать друг друга, одна сторона ненавидела другую менее, чем внешнего врага. Это на сцене шекспировских трагедий пять человек мечами махали, на самом деле пол Англии воевали против Англии. Во время гражданских войн, не редко, одна из сторон пытается вовлечь внешних врагов, считая их менее опасными, и это не только так и есть, это так и должно быть.
Цель любой гражданской войны именно борьба с обществом, с системой, с государством, но при обсуждении гражданской войны, чаще всего, принимается сторона, которая с властью боролась. Хорошо это или плохо, можно ли найти оправдание, но именно им приписывается некий особенный патриотизм, единственное чего там не могло быть, находят только у них. Только у тех патриотизм ищут, которые привлекают на свою сторону именно внешних врагов, возможно у них есть другие положительные качества, но их никто даже искать не пытается. Получается какая-то несуразица, шитая белыми нитками, но к этим «мелочам» стараемся не приглядываться, цветом лепестков роз мозги себе прикрываем или количество перстов, считаем, и прекращаем дальше думать. Чего нам не хватает, что бы сложить два и два? Кто-то не может складывать, или кто-то может, но не хочет? Боимся? Но, чего?
Люди начали делиться задолго до революций, и само понятие «политические» было условным, страна делилась на людей, которые отличались друг от друга не только по одежке, а по манере говорить, думать, по взгляду и по походке. Максим Горький в своем произведении «Мать» описывал противостояние разных категорий людей: Тех, кто беспробудно пил, дрался и воровал, тех, кто боролся за светлое будущее и тех, кто боролся с борцами, они во всём разные и отличаются с первого взгляда, он тогда не знал, что такое социализм, Советская власть, Октябрьская революция, он уже написал эту книгу в январе 1906 году. Описывая политическую борьбу как распространение литературы среди рабочих.
«Я хочу знать правду и поэтому читаю запрещённые книги; если у меня их найдут – меня посадят в тюрьму» Сказал Павел Власов своей матери.
И конечно Горький ни разу в своём романе не упомянул, о чем была эта литература, только многократно упоминал что политическая и не более. В то время когда он писал это произведение, такая мелочь не имела значение. А действительно, что могли читать и распространять для подпольного чтения фабричные рабочие в захолустной слободе? Ну, не Маркса же там читали? Конечно не Маркса, не Энгельса, такие книги и сейчас не всякий современный человек потянет. Суть запрещённой литературы – тяга к знаниям. Сейчас тоже многие взбесятся, ели начать, что-либо при них обсуждать. У нас каждый имеет как минимум 11 классов образования, попробуйте обсудить с ними Булгакова, Толстого, Шекспира и Вы наживете себе врага. А тогда? Это не политика, это противостояние разных категорий людей. Горький в романе «Мать», описывая Власова, отца Павла и мужа Пелагеи Ниловны, показал среду, в которой они жили, потом начал постепенно приоткрывать для Матери её сына, Павла, то общество, в которое он попал. Это были другие люди, им трудно было найти общий язык с простым населением, и если «Политические» могли не обращать на фабричных внимания, живя своей жизнью, то фабричных бы такое соседство не устроило. Им все равно, рано или поздно пришлось бы меняться, начинать расти, или начать борьбу с так называемыми политическими, которые в политике, пока ещё не очень.
Кроме этого, пред нами открывается другое общество, вроде не глупые люди, имеющее интересы в жизни, кроме пьянства и драк, но они другие. Их не власть стравила, они сами по себе враги друг другу, жандармы и тому подобная обслуга те самые будущие белогвардейские офицеры. Они и после эмиграции стали обслугой, таксисты, швейцары. Это те самые новые русские конца ХХ века, не только телохранители, и здоровенные жлобы, но и весь обслуживающий персонал, которые не может быть востребован в нормальном цивилизованном обществе занимающимся созидательным трудом. Настоящие офицеры с красными остались, но рабочие читающие книги, это и есть третье общество, что-то новенькое, которое было выброшено бездельниками дармоедами за борт. Фабричные потом разделятся, и кто из них захочет расти и развиваться примкнут к красным, ныне политическим (развивающимся), а те, кому нравится быть обслугой, займут в белогвардейской армии самые нижние чины. Я не пытаюсь доказать, что политические, не имели отношение к политике, рано или поздно новая категория людей все равно забрала бы свое, это развивающее общество. Это общественно заинтересованные люди, умеющие видеть рядом с собой человека, товарища, заботься о ком-то, помогать кому-то. Фабричным ещё предстояло проявить интерес к обществу, пока они только водку пьют, и бабе своей доказывают, какая она дура. А жандармы и подобные им уже начали активно доказывать всему свету, какие они умные, потому, что умеют презирать все, вокруг себя.
***
До 1917 года была холодная гражданская война, когда вся страна только готовилась к схватке, и копила ненависть друг другу. Произошла февральская буржуазная революция. В Петроград приезжает Ленин, и в самом начале апреля выступает со своими знаменитыми Апрельскими тезисами, тем самым документом, на котором мы строим основные причины гражданской войны. Он высказался, о том, что не удовлетворен результатами буржуазной революции, и будет всеми силами добиваться революции социалистической, (Земля крестьянам, фабрики рабочим, власть советам и прекращения войны с Германией). Тезисы были слишком категоричны, и все предрекли конец большевикам, которые взяли слишком высокую планку. Ленина не поддержал никто, даже Каменев и Сталин, но очень быстро на его сторону встали большевики, меньшевики, анархисты. Вот эта «Земля крестьянам и забота о бедноте и определили название всей дальнейшей борьбы как «бедные с богатыми». Но за это не ненавидят.
Это была единственная партия, которая заботилась и о бедноте, но ключевое слово, здесь не «беднота», а «заботилась». Никто в то время ни о ком не заботился, кроме как о себе и никто не думал ни о бедноте ни о ком вообще кроме себя. Высказаться, что тебя пугает понятие, заботится, это затронуть запрещённую тему. Любое участие в революции, без каких бы то ни было обязательств, сразу опускает все доводы за, и ставит любого участника на уровень преступника. Не более, не менее. Действительно это тема в те времена была запрещена, как и сейчас. Говорим мы о заботах много, но представить, что кто-то реально, о ком-то заботится очень трудно, попробуйте спросить конкретного чиновника, конкретно в лоб, о ком он заботится, за что он конкретно отвечает, и вы наживете себе врага. Просто так поговорить о заботах – пожалуйста, но конкретно, нельзя, а уж забота о бедноте это нечто нереальное, поэтому это взбесило всех и сразу, даже многих большевиков.
Отшатнулись от неожиданности почти все, но многие быстро пришли в себя, и не только снова примкнули, но и укрепили себя в вере, осознав свой реальный путь к победе. Но главное то, что партия большевиков это единственная партия, которая взяла на себя ответственность, и они действительно честно решили взять на себя обязательства. Ни одна сила, ни на тот момент, ни после никогда не собиралась решать какие либо вопросы, и никогда их не решала. Ни с беспризорщиной, ни с голодом, ни с затянувшейся войной, ни с безграмотностью, ни с тифом, никто не собирался бороться, ни в то время, ни после и никогда не боролся. Люди в своем большинстве не идиоты, и всегда чувствуют разницу между теми, кто действительно берет на себя ответственность, и теми, кто орет на каждом углу, какой он ответственный. Чувствуют всегда, но относятся к этому не одинаково. Многих это бесит. Именно поэтому многие женщины, на вопрос при разводе: «Что ж тебе, дуре, еще не хватало?» честно отвечают: «Он меня бесит!». Что делают в таком случае дешевые люди, не бедные, а дешевые? Все дешевки, всегда в споре находят один единственный аргумент, и используют как повод для отключения мозгов. Трусы у него семейные, лысый, толстый, коротышка, храпит по ночам, краснопузые. Или; «Глянь-ка! О бедноте он заботится». Да! И о бедноте. На тот момент беднота была самой реальной силой, далеко не глупая часть общества, превосходно вооружена. И. Не забывайте это начало века, среди бедных было немало честных людей. К середине века этот дисбаланс изменится, но тогда столетие только началось. Как впрочем и сейчас, ситуация не сильно отличается в этом вопросе.