Глава 20. За срамные вещи наказать
Собралось всё Израиля общество
При Массифе гнев и боль излить.
Все возмущены и озабочены,
Как Вениамина приструнить.
Тысяч набралось тогда четыреста,
Кто способен меч свой обнажить,
В меру справедливых и задиристых,
Чтоб за правду голову сложить.
Здесь не просто честь отдельной женщины,
Здесь Гоморрой пахнет и зело,
Потому и знать весьма существенно,
Как происходило это зло.
Выступил свидетелем на следствии
Тот левит, что женщину членил,
Дабы происшедшее с ней бедствие
Не сокрылось дымом от кадил.
«Сколько б лет по давности ни минуло,
Зло без наказанья не пройдёт,
И насильники Вениаминовы
Тень не бросят на святой народ.
Женщины убитой опознание
Может провести хоть мой ишак,
А какое выбрать наказание -
Это вам, любезные, решать».
В целом рассказал левит всё правильно
Про царивший в городе разврат,
Скрыл, однако, что его заставило
Взаперти скрываться до утра.
Речь тогда не шла о чьём-то мужестве
И кому поставить монумент.
Важно, как еврейское содружество
Отсекало свой прогнивший член
Из всех считанных колен Израиля.
Справедливо надо оценить
То, как доктора их вывих правили,
Умудрившись ногу сохранить.
Не случайно при Массифе воинство
Встало от рабочих верстаков -
Не желал народ мириться с подлостью
И терпеть от праздных пошляков.
Кем бы ни были у них родители -
Виноватых следует связать,
Вытащить за шкирку из обители,
За срамные вещи наказать!
(В смысле, не за сами гениталии,
Чем они творили этот срам,
А за все издержки в воспитании,
То есть по содеянным делам).
Шлют послов к сынам Вениаминовым:
«Ваш порок – на весь народ позор.
Не лозой здесь надо, а дубиною
Исправлять закостеневший горб.
Не потворщики мы, не соратники.
Гнусное содеяно у вас.
Выдавайте нам своих развратников,
Умертвим их, прочим напоказ».
Может от тщеславия, чванливости
Иль иной причины, но, увы,
Не дошли призывы к справедливости
До старейшин, жителей Гивы.
(Да и кто ж отдаст сыночка кровного,
Что бы тот стервец ни натворил…
«Разобраться следует подробно вам:
Надругался – это ж не убил.
Да и то не сам, его заставили
Прочие насильники-юнцы -
Оправдания свои представили
Изворотливые сосковцы.
А что женщину в кустах тиранили
И настаивали на проглот -
То искусственное в рот дыхание.
Сожалеем, что не помогло».
Про христенков говорить не хочется,
Может быть, они и ни при чём,
Что расхристанные «сливки общества»
Вечно на порочное влечёт.
В Куршавель на папины съезжаются
Показать другим – вот я каков,
До цветов гуляют побежалости
Средь других гламурных дураков.
Лихо тратят денежки халявные,
От экстаза девки верещат…
Горд народ их выходками пьяными
И особо горд он за девчат.
Что угодно, лишь бы обособиться:
Вот какие мы и нас не тронь.
Далеко разносит за околицу
Дух отчизны этой дряни вонь..).
Эту спесь в сынах Вениаминовых
Поощряла родовая знать,
Призывая с вилами, с дубинами
Всех за самостийность выступать.
А война назрела, это видится.
Женщина не больше чем предлог,
Повод на сородичей обидеться
И заставить жрать чертополох.
То не братья-супостаты ссорятся.
Для любой державы нужен срок
Пережить свои междоусобицы,
Чтоб не развалиться как песок.
Кровь и почва, говорит теория,
Прочно могут нацию сплотить.
А евреи с этим и не спорили,
Кровь на землю продолжая лить.
СМИ их незалежность пропиарили,
Выкинули клич – идти на фронт.
По всему уделу встала армия
Защищать свой лучший генофонд.
Двадцать шесть набрали они тысячи
Из окрестных сёл и городов.
Не пойдёшь добром – урядник высечет,
Разорит, оставит без штанов
Хоть кого законами, поборами
Так обложит, хуже ОСАГО.
Чем бодаться тупо с держимордами,
Лучше бить отправиться врагов.
Разобраться с родословной нужно нам,
Истину не скроет пелена:
Не такие уж они и дружные
Тех колен еврейских племена.
То Ефремовских, что шепелявые,
Войско бьёт, не во дворе шпана,
А теперь насильники слюнявые
Ссорят меж собою племена.
Самое воинственное, видимо,
Не без оснований на успех
Было племя то Вениаминово,
Что пойти отважилось на всех,
Обладало явным преимуществом
Над другими, чтобы гнать взашей -
Из камнеметателей обученных
Был у них отряд в семьсот левшей.
В сто шагов, а может быть и более,
В волос толщиною они бьют.
А ещё смешней (скажи, прикольнее) -
Кругляшей там куры не клюют.
Из пращи левша метает весело.
Из себя, казалось бы, щенок,
А в висок булыжником увесистым
Голиафа опрокинет с ног.
Без Вениаминовых Израиля
Пятьсот тысяч было там сынов,
Годных для войны и в меру правильных,
Чтобы не был к ним Господь суров.
(А вначале было лишь четыреста
Тысяч на клочке святой земли.
На сто тысяч сразу войско выросло.
Видимо, резервы подошли).
Вопрошали они Бога с трепетом:
Кто всех прежде в бой нас поведёт?
Дождались видения ответного -
За Иудой пусть народ идёт.
Может, не попал в благоволение
Сам Иуда или тайный знак
Жрец не разглядел, но выступление
Неудачным следует признать.
Даже ритуальное служение
Победить своих не помогло,
Потерпел Израиль поражение -
Двадцать тысяч с лишнем полегло.
Но народ Израильский ободрился
На позиции былые встал,
Помолился Господу, как водится.
Тот добро своё народу дал.
Плакали служилые до вечера,
Но опять вмешался Сатана.
Здесь вымаливать прощенье нечего -
Такова гражданская война.
Брат Вениамин своей баллистикой
Израилю метил прямо в глаз.
Пало от руки братоубийственной
Восемнадцать тысяч в этот раз.
Весь народ пришёл в дом Божий. Плакали,
Жертвы возносили натощак.
Дал понять Господь народу знаками:
Завтра точно будет всё ништяк.
Дальше, как всегда, мудрец старательно
Описал разгром до мелочей,
Как Вениаминовы предатели
Полегли от родственных мечей.
Про засады и другие хитрости
Пусть читают маршал и стратег,
Им по агрессивной своей бытности
Надо знать, как развивать успех.
Нам последствия вполне достаточно.
В этот день Израиль был велик,
Разгромил Вениамина начисто.
От всего колена жалкий пшик
Он оставил. Лишь шестьсот поверженных
Убежало, спряталось в горе
И четыре месяца в убежище
Отсидело словно в конуре.
Города Израиль сжёг мятежные,
Как дитя не ведал, что творил,
Всех девиц увёл в уделы смежные,
Всё живое тупо перебил.
А ведь было то колено считано.
Женщин не осталось ни одной.
Слишком оказалось расточительным
Выбивать сородичей под ноль.
Глава 21. Без царя какая справедливость?
«Довели Вениамина до сумы -
Говорили люди про бандитов -
Жён еврейских умертвили мы.
Пусть идут теперь в антисемиты.
Дочерей мы наших даже на развод
Им не отдадим и поклянёмся:
Пусть последний среди нас умрёт,
Мы от данных слов не отречёмся!
Изречённое, шустрее воробья,
Слово наше стоит дорогого.
Говорить нам не о чём, друзья,
Клятву дали мы пред Иеговой.
Свой нашёл Вениамина род тупик
И к евреям больше не вернётся.
По жене имеет вес мужик,
Где родство по матери ведётся.
Станут отпрыски совсем иных богов
Проворачивать свои делишки.
Будет вместо племени орлов
Не колено-род, а так лодыжка.
Лишь жена еврейская, ночной хирург,
Ногу вправит и спасёт несчастных.
Только где их взять таких подруг
Непорочных, даже не зачатых?»
При словах таких поднялся в стане плач,
Когда понял про себя Израиль -
Не герой он, а простой палач,
Собственного брата обезглавил.
Поклялись когда сыны не выдавать
Дочерей своих Вениамину,
Израиль их превратился в мать,
Потерявшую родного сына.
Как удачней свою клятву обойти,
Стали думать все без передыха,
Сохранить попутчика в пути -
И нашли-таки, представьте, выход.
Правда, выход тот (как веком раньше вход)
Оказался несколько кровавым.
Здесь виной не избранный народ,
А скорее времена и нравы.
Не было тогда у избранных царя,
Всяк имел про справедливость мненье
Собственное и мочил подряд
Прочий люд по мере разуменья.
Разуменья тогда было не ахти,
Разве, что у самых башковитых,
Подсказал всем, как подруг найти
Без сомненья кто-то из левитов.
У евреев древних не было царя
(Свергли они нашего недаром),
У самих же, строго говоря,
Строй был жуть каким тоталитарным.
Если все решили в жёны не давать
Дочерей развратникам проклятым,
Каждый должен клятву выполнять,
А не только третий или пятый.
В случае, когда назначен общий сход,
Смысла нет ссылаться на погоду.
Будь четырежды ты Дон Кихот,
Не явился – значит, враг народа.
«Нет ли среди нас таких – спросил левит –
Кто прибор забил на нашу встречу?
Здесь из Иависа – говорит –
Жителей я что-то не примечу».
Головой все разом начали вертеть -
Нет ни одного из Иависа.
Приговор один тогда был – смерть,
О пощаде даже не помысли.
Город маленький, уездный Иавис,
Я сказал бы даже местничковый,
Никого не трогал, но повис
Ягодою зрелой алычовой.
Древо жизни наклони или ударь -
Ствол окажется с землёю вровень.
Ягод золотая киноварь
Растечётся кисло-сладкой кровью.
По Закону, ближних трогать – это грех.
Иавис от ближнего получит
Потому, что в брэнде «Лучше всех»
Есть сорта иных колен получше.
Не прислушиваясь к разным голосам,
От учёных я узнал причину:
Для жреца, что Библию писал,
Всех важней был род Вениамина.
Общество двенадцать тысяч человек
Отрядило разобраться строго:
Всех убить, от малых до калек,
Только дев нетронутых не трогать.
По команде люди с криками гип-гип
Отнимать помчались дев излишки…
Город так ещё один погиб,
Но не брат большой, а так братишка.
Люди, нанося по городу удар,
При захвате соблюли приличье:
Дорогой безбрачия товар
Перепортили, но лишь частично.
А пока Вениаминовы сыны,
Израиля дети плоть от плоти,
Пребывали, ужасом полны,
Недобитыми, числом в шесть сотен.
Победители тогда своих братьёв
Пощадили всех великодушно -
Не изгнали из родных краёв,
Даже жён им выдали радушно.
На грядущий узаконенный развод
С Иависа прибыли подводы.
Дев четыре сотни там всего,
Остальное дали хороводы.
По обычаю случалось каждый год
Иеговы празднество в Силоме.
Девушки водили хоровод
(На подобье нашего в Коломне).
Общество, не убоясь тогда греха,
Проявило редкую заботу:
Обделённым в жёнах женихам
На отлов невест спустило квоту.
Разрешило двести им украсть девиц,
Для засады выбрав виноградник…
«А муниципальный активист
Все формальности потом уладит.
Обратятся если к обществу братья
Дев вернуть, мы скажем им: во-первых,
Девы возвращаться не хотят,
Во-вторых, зачем вам эти стервы?»
У того, кто целый мир готов подмять,
Дело обгоняет обещанье.
Выходили девы погулять,
А их в жён мгновенно превращали.
Уводили бедных замуж молодцы.
Сродникам же всем для кровной мести
Обрубило общество концы,
Думать запретив о глупой чести.
Охладило головы оно в момент,
Заявив особенно речистым:
«Создавать не надо прецедент
Для заклятий, бойни и зачисток.
Мы могли б под вас такой издать указ -
Ваших дев бесчестили б солдаты.
А случись тогда война меж нас,
Были б вы ещё и виноваты».
За отсутствием в Израиле царя
Выдавалось зло легко за милость.
(Где чинуши произвол творят,
Без царя какая справедливость?)