Из плена тьмы. Если ты долго смотришь в бездну, то тьма поглощает тебя

– Я защищалась! – стала я оправдывать свои действия. – Я пыталась не причинять зла и не обижаться. Но, они вынуждали меня в ответ наносить им боль.

– Ты лгала! – эхом пронесся в голове голос.

– Невозможно представить жизнь безо лжи. Спросите у любого человека, зачем он лжет, и он вам не ответит. Люди лгали, лгут и будут лгать, потому что для них это так естественно.

– Всякая ложь – это обман, прежде всего, себя, – услышала я чей-то голос. В памяти возникла мама, которая часто повторяла, когда я пыталась солгать: «Не обманывай, прежде всего, себя. Тогда не придется искать для себя оправдания».

– Маленькая ложь – не ложь. Самообман утешает, без него не прожить, – ответила я в свое оправдание.

– Всякая ложь губительна – признайся в этом. Правда делает человека свободным, ложь – пленником собственной лжи.

– Тогда почему люди лгут, обманывают друг друга?

– Ложь один из наиболее часто употребляемых приемов общения, чтобы защититься от чужого внушения. Но, ты должна была побороть в себе это чувство.

– Как? Не могу! Стоит ли удивляться, когда только в одном случае из десяти люди говорят правду?! Люди гораздо чаще и с большим удовольствием лгут, чем говорят истину. Если мы будем всегда говорить правду, то мы убьем друг друга.

– А ты постарайся говорить правду.

– Своей прямотой я вызываю неприязнь у многих. Может быть, потому и не было у меня близких друзей? Хотя, настоящих друзей не бывает много! Отберите у человека возможность лгать, и жизнь его превратится в кошмар. Ложь спасает, хотя и создает при этом проблемы, без которых, однако, невозможно представить человеческое существование.

– Не может быть лжи во спасение. Даже сиюминутная неправда губительна, поскольку прозрение правды неизбежно, а доверие вернуть невозможно; и это тоже стимулирует продолжение лжи.

– Люди гораздо легче соглашаются быть обманутыми, нежели предпочитают узнать еще одну разоблачительную правду. Все или большинство человеческих проблем созданы ложью и существуют вокруг лжи.

– Пойми, ложь причиняет невероятную боль и крадет свободу. Именно она становится причиной беспокойства, обиды и депрессии.

– Как могут верить тебе другие, если ты пытаешься обмануть не только их, но и себя?

– Разве мечта не есть ложь? А фантазия?! Люди гораздо чаще и с большим удовольствием лгут, чем говорят правду.

– Не нужно путать мечту и фантазию с ложью. Они совершенно разные.

– Да и что будет, если люди начнут говорить одну только правду? Людям нужны простые земные радости.

– Ничего не будет. Чище будет ваша душа.

– Я за свою правду получаю только негативное отношение людей. Они отворачиваются от меня, когда я стараюсь быть честной. Я стараюсь любить этих людей, любить и говорить правду. Неужели мои слова настолько их раздражают, что они готовы избавиться от меня?

– Люди лгали бы меньше, если бы думали, что существуют точные признаки обмана.

– Лучший способ солгать – сказать правду так, чтоб никто не поверил.

– Хочешь увидеть, как выглядит ложь? – спросила безликая фигура.

Я отрицательно помотала головой. Мне не хотелось видеть что-то ужасное, что поселилось в моей душе. Но, против своего желания ухватилась за руку Тьмы. Моя рука ощутила ледяной холод. Тьма провела по узкой лестнице, кончавшейся наверху площадкой с единственной дверью. Тьма улыбнулась так, что я съежилась. Запах, сначала слабый, становился все сильнее и сильнее. Я хотела вырвать руку, но хватка была железной. Медленно открылась дверь. Вонь окатила волной, и меня чуть не вырвало. Я уперлась, не желая входить. Но, Тьма, не обращая внимания на мое сопротивление, протащила через порог в вонючую комнату.

– Смотри, как выглядит Ложь на самом деле.

В узкой комнате было темно и пусто. К стене было что-то привязано. Оно было черное, сочащееся гноем. Кожа трескалась и кровоточила. Я смотрела и не понимала, как в моем мире души могла возникнуть такая комната. Глаза отказывались смотреть. Я лишь поняла, что это Ложь, которая сейчас не подпитывается моей энергией. Черное лицо повернулось к вошедшим, и на нем открылись глаза, в которых мерцал искусственный свет. Глаза, которые обещали радость, тайну и наслаждение. На грани полной паники я боролась с головокружением и с чувством, что чья-то чуждая воля притягивает меня, что грязное чудовище манит гипнотическими чарами. Я вскрикнула от ужаса.

– Не такой ты представляла ложь?

– Все мы кому-то лжем. Кто-то самым близким людям, чтобы сохранить их, кто-то совсем незнакомым, пытаясь скрыть свои чувства.

– Я задала вопрос! Не уходи от ответа.

– Если ты знаешь ответ, то зачем спрашиваешь?

– Мне хотелось бы услышать.

– Она бывает разная. Для некоторых она красивая, приятная, льстивая, для других темная, жалкая. Но, какая она в сущности, я сейчас увидела.

Едва я произнесла эти слова, как Ложь задрожала всем телом, ее лицо, если это можно было назвать лицом, сморщилось еще сильнее, покрылось глубокими морщинами, на спине вырос безобразный горб, волосы потускнели. Воспоминания о совершенных когда-то и давно позабытых хороших поступках усиливали пламя, согревая ее, то от осознания содеянных грехов оно затухало.

– Вот ты и увидела только часть своей темной души.

 
– Я так устала быть в плену обмана,
Мне надоело жертвовать собой.
Я спрятаться пытаюсь от тумана,
А он бежит, охотится за мной.
Нет сил уже доказывать и верить,
Я пыль из глаз устала убирать.
Ну, сколько можно ложь терпеньем мерить?
Пойми, нельзя к сомненью привыкать.
 

– Хорошие стихи! Надеюсь, ты не дашь энергию для Лжи?

– Да, я никогда чужие произведения не воровала, – вымученно улыбнулась я. – Это стихи Елены Дашановой. – Каждому человеку интересно узнать, что скрывается у него внутри. Каждый, в большей или меньшей степени, хочет знать, как он устроен.

– И каждая душа здесь видит свою внутреннюю сущность. Пойдем, тебе еще нужно много пройти, – ангел заботливо взял меня за руку и вывел. Тьма, нависшая надо мной, стала постепенно отступать. – Только не позволяй ненависти ослепить себя, Анджелайн. Бессмысленно биться головой о кирпичную стену; этим ты лишь ускоришь собственную гибель.

Я огляделась. Мир, словно обволокло призрачным туманом. В нем смешалась и серебряная изморозь, и красная пелена, как будто по миру распылили кровь. Не знаю, почему, но мне вдруг захотелось взлететь.

– Рано еще взлетать, – остановила меня Тьма. – Пока душа в оболочке лжи, обмана, крыльев не будет. Душа – это огромный твой мир. А там много дверей, куда бы желательно зайти и посмотреть, что там творится.

– А если я не хочу?

– Придется пройти и увидеть.

Моему взору открылся удивительно лучезарный простор из перламутрового света.

– Что это?

– Выход.

– Не знаю, что будет дальше и для чего все это, но такое чувство, что действую, словно по давно заведенному правилу. Не жду, но готовлюсь.

– Не прощаюсь!

«А хотелось бы! Если Бог есть, то разве он может обречь человека на адские муки в качестве платы за совершенные грехи? Ведь Бог заповедовал нам любить и, более того, возлюбить врага своего. Если мне никто не простит грехи, то как же смогу я прощать?» – думала я.

IV

В банальной логике святого,

На перепутьях адской тьмы,

Сознанье бытия земного,

Полет сквозь тонкие миры!

И с верой идеалам света

Идеи темные слились,

Все те, кто верит в силу Сета

В бездонной ложе обнялись!

И. Тимофеев

Пока я шла, вдали появлялись силуэты людей, духов, монстров. Бесформенные, молчаливые, они были похожи друг на друга, и мне казалось, что десятки людей ходят вперед-назад, как и я, ждут чего-то, дрогнут и молчат, и думают о чем-то своем, загадочном и печальном. Они неслышно вырастали за моей спиной, большие и темные. Двигались мимо меня и, таяли словно дымка, или внезапно исчезали во тьме. И снова появлялись сбоку или передо мной, равнялись и медленно таяли в сером пространстве.

 
– Страшнее нету одиночества,
Чем одиночество в толпе,
Когда безумно всем хохочется,
А плакать хочется тебе…
 

Внезапно яркие лучи света осветили арку, словно перед ними открылись ворота. Силуэты поплыли к ней. Я двинулась тоже. Меня как будто затягивало в этот лабиринт. В детстве, наверно, многие во сне проходили такие длинные коридоры, где гонимые страхом бежали от кого-то и куда-то. Сейчас я также стремилась вырваться с этих узких коридоров лабиринта. Они словно давили на меня с боков, сверху, стараясь протиснуться сквозь узкие проходы. Я попыталась бежать, чтобы найти конец коридора и выйти. Но он оказывался продолжением другого, еще более узкого и душного. В ужасе и в страхе я медленно продвигалась по бесконечному сужающемуся коридору туда, где, как мне казалось, ждет липкое, красное, возможно черное, бесформенное месиво, готовое поглотить.

– И снова этот лабиринт, – протянула я, оглядываясь на безмолвных духов, которые заходили в двери и выходили. – Мы так и будем здесь бродить? – но, все были заняты собой и стремились найти выход.

Подойдя к одной из дверей, я остановилась в нерешительности. Решила проверить, что там, за дверью. Протянув руку к ручке, задержалась. Потом решительно дернула на себя дверь, которая с каким-то шумом раскрылась. Комната была темной, где-то мелькал слабенький огонек. Я заглянула внутрь, придерживая дверь, чтобы невзначай не захлопнулась, прищемив при этом голову. Постояв несколько секунд неподвижно, прислушиваясь к тишине и не обнаружив ничего необычного, я успокоилась. Медленно шагнула в комнату. Но, как мне показалось, кто-то подтолкнул меня. Я чертыхнулась, разозлившись на того, кто толкнул, и невольно пришлось войти. Прошло время, но я не могла понять, сколько именно – секунды, минуты, часы. Приоткрыв глаза, обнаружила, что все еще нахожусь во мраке какого-то помещения. Мягкий свет освещал пространство вокруг.

– Простите! – громко подала голос, направляясь к свету. Комната была абсолютно пустой, и что было самое удивительно – стены были украшены чьими-то портретами. – Здесь есть кто-нибудь? Эй! Кто-нибудь! – мои слова эхом отражались от стен.

Стало вдруг страшно, и я попыталась успокоиться, дышать ровнее и не паниковать раньше времени. Вдруг передо мной возникла рожа. Да, именно рожа, а не лицо. Она была коллажем из тысяч чужих черт – лиц, искривленных и перекроенных, которые встречала сотни раз – такое, казалось бы, знакомое и в то же время совершенно неизвестное. Дикий блуждающий взгляд, как у помешанного, сидящего на стальной игле или нюхающего райский порошок – пыльцу высушенных трав. Но, несмотря на пустые глаза и выпученные зрачки, он, скорее всего, был слеп. Из щек и губ торчали тонкие антенны, вроде тех, которые имеются у крыс. Такое чувство было, что он был грязный и вонючий, укутанный во что-то мягкое; разве что у него отсутствовал хвост и мерзкий тонкий писк.

– Преступница! – прохрипел дух комнаты, появившийся из мрака.

– Нет! Я Анджелайн! Я ищу выход отсюда, – вздрогнула, с ужасом понимая, что это мои преступные мысли, в виде этого чудовища.

– Преступница! – повторил он, словно приговаривал меня к смерти или на пожизненное заключение. – Твоя душа ничтожна и омерзительна! Ты много совершила мысленных преступлений, – не отводя от меня отвратительных глаз, сказал судья-палач. – Твои мысли преступны и ужасны! – прохрипел он.

 
– Я почти не живу – обвиняю, пишу приговоры,
Отпускаю грехи, умираю, рождаюсь опять…
Лабиринтами дней – одиночеств моих коридоры,
Не найти в них себя, не понять, не простить, не обнять…
 

– Что мне делать? – охватила меня дрожь от таких обвинений. Дерзить не хотелось. – Как мне очиститься от темных мыслей? – Возразить было нечего. Я и сама знала, как злоба и горечь давят мою грудь, что попала в этот край из-за своих же грехов, которые поселились в душе.

– Признаться в своих обидах! Признаться себе, что не сумела сохранить чистоту своей души.

 
Как прожил, так будешь умирать,
Раз грешил, придется отвечать.
Он раскроет суть простых вещей,
И поведает о тьме.
Та тьма, что в тебе живет,
Поглотив тебя, она убьет
Не без помощи его,
Освободит тебя он от нее.
 

– Освободиться!!! Ну да, легко сказать.

До рождения человека, в душу вноситься множество прекрасных черт и признаков: материнские переживания, события окружающего мира, радость, добро, влияние планет, которые застывали в их линиях жизни. Оставалось человеку не только закрепить все чистое в своей душе, но и работать над ней. Но, не все пытались работать над собой, нести в мир чистоту своей души. В свои сознательные годы жизни, пытаясь объяснить повороты своей судьбы, свои поступки и действия, я находила эти объяснения в видимых причинах и побуждениях. Но тайно догадывалась: за внешними побуждениями кроется глубинная, запечатленная в человеке судьба, незримый, оттиснутый в душе отпечаток.

– Вспомни, прости и отпусти, – услышала я. – Освободи себя от темной силы, сгущающейся сейчас в твоей душе.

– Что отпустить? – хотя, я прекрасно осознавала, что должна простить себя и покаяться перед собой, чтобы освободиться от этого тяжелого груза.

– Неужели ты собираешься обманывать себя вечно? – на губах рожи появилась самодовольная улыбка.

 
– Обида пулею шальной
Поранила меня…
И в горле ком, и в сердце боль,
И в духе пустота.
…В груди как будто бы свинец.
В глазах дрожит слеза.
Я не могу забыть, Отец
Обидные слова…
…Я не могу простить, Господь!
Я не могу простить!
Как мне прикажешь теперь быть?
Как я могу любить?
 

Я ощущала ту дрожащую струну, что сейчас оказалась натянутой в душе, и не могла ее ослабить. Острые и холодные иглы, что проникали до самого сердца и кололи ее тоской и гневом бессильного ожидания. Я никогда не думала, что мне придется копаться в тайниках своей души в этом страшном, одиноком месте. Хотя читала о страданиях и мучениях грешников в аду. Мне казалось, что вот это место хуже ада. Здесь нельзя было укрыться от всепоглощающего гнева, боли и обиды. Они просачивались сквозь мое «тело» и копались в моей памяти, вытаскивая самые отвратительные моменты. Иногда обида настолько захватывала внутреннее пространство, что оно становилось вообще неспособным воспринимать мир хоть с какой-нибудь другой позиции, кроме как поделив его на «плохих» и «хороших».

– Прекратите! Прекратите! Прекратите! – Я закрыла лицо руками, чувствуя, что слезы брызнули из глаз. – Как вы можете?!

 
– Я поняла – это тюрьма,
Я, как побитый зверь,
В цепях своих заточена…
Как можно жить теперь?
…И вновь Ты где то там, внутри
Шепнул мне тихо: «Стой!
Оставь обиду позади
И обрети покой».
 

Обида, нанесенная в детстве, растет с годами до огромных размеров, заслоняя собой другие аспекты жизни. Обида – это смесь злости и бессилия, которую нельзя выразить открыто. Она преломляет и искажает взгляд на мир, принося все новые и новые страдания. Человек как будто лелеет свою боль и обиду, словно не в силах расстаться с ней. Ощущение бессилия, невозможности защитить и постоять за себя. А это значит – он жертва своего внутреннего мира. Чем больше бессилия в жизни человека, тем больше он – жертва. А жертва, как известно, притягивает насилие – физическое и эмоциональное. Мало кто способен слышать и слушать слова без гнева – не каждому рассказывают о невысказанных помыслах и непрощенных поступках. Каждый старается увидеть и слышать о тех, кто сгорел в пламени его гнева, ненависти и о тех, чье пламя он погасил.

 
– Жалкая, подавленного вида,
На тебя нахлынула обида…
Сжала горло, затемнила разум,
Все на свете отравила разом, —
 

прочитала я отрывок из стихов Л. Щипахиной. —

 
Зло остынет. Горе притупится.
Боль минует. И беда промчится.
Все пройдет. Загладится. Сотрется.
Все пройдет – обида остается…
 

– Работай, работай над собой, – вновь прервал мои думы монстр. – Постарайся, чтобы темные стороны души оставили тебя.

– О! Господи! Неужели, все это мои мелкие обиды, зависть рождают в душе моей темных мелких монстров? – задала вопрос не столько монстру, сколько себе. – Боже! Неужели, мы сами себя топим в этой темной массе? И кого же я старалась обмануть? Только себя, – ответила на свой же вопрос. – А мы думаем, что никто не узнает наших мыслей, – пронеслось в голове.

 
– Не храните обиды под сердцем,
Отпускайте на волю, прощайте.
Есть от горечи старое средство,
Вы обидчиков благословляйте!
 

– Вот, вот! Не храни свои обиды как бриллианты. А то носятся и носятся со своей обидой, лелеют, баюкают и прячут глубоко под сердцем. Если ты виновата, то признай свое заблуждение, скажи всем правду. Но не такую, в которую могут поверить другие, а такую, которая нужна тебе для того, чтобы изменить себя.

Я понимала, что вся прожитая мною жизнь с ошибками, с неудачами и нравственными успехами встанет ярко и четко, прежде всего, передо мной, и я должна увидеть и различить, что было хорошего и чистого и что – темного и ужасного. Все мысли от обид и боли, нанесенные людьми, превращались в маленьких и гадких монстров, меняя мою судьбу, превращая иногда жизнь в сплошное невезение. А то, что было заложено, – чистые, светлые черты, все покрывалось вязкой и темной массой ненависти к окружающим за то, что они старались вторгнуться в мою душу.

 
– Как ранит слово грубое порой,
Оброненное походя, не глядя.
Обида, словно зверь на водопой,
Крадется тихо и садится рядом.
…И точит, точит душу, словно червь,
И гложет изнутри коварной болью.
Душа кричит: «Не верь всему, не верь!»
А сердце ноет, обливаясь кровью.
 

– Это древняя тьма в уголках вашей души – дьявол, – то ли прошипела, то ли пропела рожа. – Это змея, пытающаяся проглотить и пожрать саму себя и все, что ее окружает. Все зависит от вас самих. Вы можете победить обиду, а не давать ей власть над вами.

– Заладил мне: борись со своим злом, – криво улыбнулась я. – Что-нибудь новенькое скажи, – но в голову упорно лезли гаденькие мысли о том, что не нужно слушать это древнее омерзительное существо. – Сам-то, небось, и рад, что я подпитываю тебя своими черными мыслями, – съязвила я.

Я старательно отгоняла темные мысли и пыталась рассуждать здраво. И понимала, что трудно дается найти решение проблемы страха по причине, что на каждый страх и на каждую обиду у человека припасено достаточно логичных и непоколебимых оправданий этих эмоций. Получается это потому, что человек не любит знать о себе правду, поэтому он скрывает ее от самого себя. Человек говорит себе, что принимает правду, что хочет решить проблему, хочет разобраться в себе. На самом деле он ищет подтверждение тому, что уже сделал все правильно.

– Зачем же бояться того, что неизбежно? Нужно просто быть всегда готовым.

– Что же это значит, быть готовым? К чему?

– К необходимости дать оценку своим поступкам, мыслям и своей прожитой жизни.

– В мире сейчас зла гораздо больше, чем добра.

– Тебе нужно вести борьбу со своей тьмой, со своим адом, со своим дьяволом, а не с теми, кто наносил и наносит тебе раны, – словно он выносил вердикт. – Пусть они думают, что делать со своей темной энергией, которая исходит от них, а не ты. Все их темные мысли вернутся к ним.

В детстве жизнь представляется вечной и кажется, что всегда найдется возможность исправить ошибки. Со временем промахи накапливаются, но не всегда жизненный опыт страхует от совершения других. Самые отдаленные моменты, самые незначительные события – все, что казалось безвозвратно стертым со скрижалей памяти, оказывается, хранится в области подсознания. Я поняла с годами, что имела в виду тогда мама, когда говорила, что стереть из памяти неприятный момент не значит, что удалила его навсегда.

– Старайся прислушаться к советам, чтобы не совершить проступок, о котором ты пожалеешь в будущем. Через много лет, когда ты забудешь, обида напомнит о себе в виде сильного ожога. Даже на рисунке, по которому проходишься ластиком, остается след.

– В детстве я воспринимала все очень прямолинейно, черно-белым, и очень страдала от этого. Поверьте, не всегда нужно говорить людям правду, иногда необходимо и солгать. Обида может быть страшной, и, нет ей прощения. Ведь человек не добрый и не злой, ведь все его проявления естественны.

– Перестань сравнивать себя с другими, – вспылил монстр. – И не нужно доказывать другим, что ты не такая. Прими себя внутри такой, какая ты есть, со всеми недостатками, со всеми плюсами – и с объективным подходом, начни себя улучшать. Внутри тебя живет прощение. Это еще и способ разорвать круг злобы и ненависти.

– Простить?! Кого? Себя?!

– Всех и себя в том числе. Простишь себя, простишь других. Будь честна перед собой. Прислушавшись к себе, ты откроешь для себя правду о своем существовании. Это прощение и твоя честность помогут понять ситуацию и найти из нее правильный выход. Это одна из возможностей расти в духовном плане и вырваться из круга зла.

– И чего ты злишься? Ты должен быть довольным, что я злая, обидчивая.

– Мне это не нужно в данное время. Я и так подпитывался твоей энергией, когда ты совершала зло, причиняя себе боль, истязала свою душу, нанося раны.

Передо мной с удивительной отчетливостью стали всплывать на поверхность сознания мои ошибки, обиды, злость. Сколько помню себя, всегда спорила и хотела доказать свою правоту, оскорбляя близких и нанося им душевные раны, вместо того чтобы остановится и дать людям возможность объяснить свои поступки. Для окружающих я всегда была непонятной, с какими-то странными замашками и причудами, вечно затевающей неприятный для всех спор. Темы выбирала весьма необычные: о цели и смысле жизни, о добре и зле, любви и ненависти, – такие, которые мало кто хотел обсуждать, а кто все-таки решался, после таких дискуссий окончательно портил со мной отношения. Я вспоминала, что многим обидчикам желала смерти, даже мысленно представляла, как они умрут. Вспомнила, что ненавидела некоторых людей и даже желала им несчастья.

– Я стараюсь не делать другим того, чего не желаю себе, – стала оправдываться. – Они сами нарывались на ссоры. Если говорить, то они также мысленно мне желали зла.

– Это все лишь твои предположения. Жизнь, она совсем иная.

– А разве мысли не есть моя жизнь? Ведь любая мысль возникает не сама по себе. И она меня учит. Мы должны совершать ошибки и обижаться, тогда какой опыт мы получим?

– Да, жизнь – хороший учитель, как и опасность. Они заставляют пересмотреть многие вещи, отделить зерна от плевел.

– Нельзя требовать от человека сверх его возможностей. А возможности его во многом связаны с условиями среды, в которой он вырос и живет.

– За все приходится платить, а эта наука стоит особенно дорого, потому, что расплачиваться за нее нужно не только на земле, но и здесь.

– Слушай, с тобой просто невозможно разговаривать! Ты постоянно стараешься обвинить, не давая мне объяснить и оправдать свои поступки и мысли.

– Такова моя сущность, чтобы видеть и обвинять.

– Критиковать мы все умеем, а вот понять другого человека очень сложно. А ты не только критикуешь, а стараешься втолкнуть меня в это месиво греха.

– Ну, зачем же так критично? Ты говоришь с жестокостью глубоко уязвленного человека, – с неподдельным сочувствием произнесла Тьма. – Ты очень ранимая и в твоих глазах боль. Твоя злоба и ненависть – всего лишь крик отчаявшегося человека. Ты же понимаешь, что это все от слабости. Ты понимаешь, что негативные эмоции приносят всего лишь опустошение, всего лишь разоряют тебя изнутри.

– Мало, кто из нас способен рассказать о себе всю правду, даже себе самому. Люди все понимают, но ничего не хотят менять. Они хотят как легче, и сидят по привычке в тупике, из которого не желают выбраться.

– Значит, ты оправдываешь поступки, совершаемые из чувства мести? Верно! Люди полны слабостей – потому и несовершенны, потому и допускают много ошибок, – среди которых обман, непостоянство, трусость.

– Не оправдываю. Я считаю, что поступаю правильно, когда творю зло, – ответила я, понимая что разговариваю сама с собой, а этот монстр питается моей слабостью.

– Это оттого, что ты не веришь в себя. Не веришь в свои силы. У меня такое ощущение, словно ты делишь себя надвое, отделив хорошее от плохого, и наблюдаешь за собой со стороны, будучи недовольна своей несовершенной половиной.

– Когда судят ближнего словно обвиняемого, основываясь исключительно на собственных представлениях о добре и зле, даже чистосердечное раскаяние при этом стремятся подать как доказательство справедливости обвинения, – ненависть оказывается естественной и закономерной реакцией.

– Когда одна ложь подталкивает другую, а зло порождает ответное зло – взаимная неприязнь превращается в порочный круг.

– Так и есть. Это аксиома. Без всего этого мы будем бездушными куклами.

Я почувствовала какую-то странную боль внутри и ощутила все страдания, все потрясения, которые пришлось познать слишком рано. Я была уже не беззащитным ребенком, которого оберегали от горестей и бед, а вполне самостоятельным, хотя и не до конца сформировавшимся созданием, со своими мыслями, воспоминаниями и со своими тайнами, которые научилась хорошо скрывать. Если раньше все мои чувства были написаны на лице, то теперь окружающим оставалось только гадать о тех обидах, которые таила я в своей душе. И пока была полна противоречий, и продолжала конфликтовать с собой и с другими, во мне не могло быть гармонии, а значит, я пока не могла полностью очистить свою душу.

– Мне кажется, понять судьбу можно, лишь оглянувшись назад в свою жизнь и убедившись, что в ней нет ничего случайного! Нам кажется, что мы управляем событиями, но есть масса неизвестных факторов, которые управляют нами.

– К сожалению, жизнь – это цепь непредсказуемых случайностей. Глупо пенять на судьбу. Виноват во всех своих несчастьях только сам человек. Твоя задача сейчас – оставить здесь свою обиду, боль, ненависть и простить всех.

Рассуждая о жизни, я вспоминала, что скрывая свои волнения, обиды от окружающих, с гипертрофированным чувством вины, с разъедающей болью трагедии в сердце, с жаждой любить и быть любимой, но молчащей, ничего не просящей, боявшейся того, что не имеет права просить, я стала замкнутой и молчаливой. У меня была обида за людей, причинивших боль не только мне, но и животным. Это невыносимо больно терзало мою душу. И вместе с обидой в меня вошло что-то плохое, что-то гнетущее и тяжелое, властно обволакивающее все внутри, вызывающее тягостное состояние. Пребывая здесь, на земле, мы остаемся лишь тленными, немощными людьми. Если подумать, то каждый скрывал свою боль по-разному, кто-то был тихим, а кто-то слишком эмоциональным. Я опомнилась и принялась освобождать себя от обид и оправдывать свои поступки. Переживая самостоятельно трагедию, я все же не лишилась своей доброты, светлости, чистоты сердца, но закрылась ото всех.

«Пытаюсь, но ничего не выходит. Словно не чувствую в себе сил. Постараюсь простить всех, кто меня обидел, попросить прощения у тех, кого обидела я. Да! – подумала я, – слишком мрачная у меня душа! Интересно, у других такая же идет борьба?»

– Да! – коротко ответил на вопрос монстр.

– Интересно, я же ничего вслух не говорила, а ты копаешься в моих мозгах.

– Я не копаюсь, а констатирую факт.

Странно, я всегда думала, что попав сюда, у меня не будет мук совести. Я ощущала, как во мне происходит какой-то процесс, но какой именно, понять не могла. Все, что спало долгие годы пустоты, одиночества, грязных ошибок и обвинения, смешанных чувств обиды, разочарования, безумной непонятой любви и всепрощения, все, что затаилось внутри меня, в самое основание моей сущности, сейчас просыпалось. И я подалась навстречу изменениям.

 
– Всех, кто когда-то зла мне пожелал
И злобно камни в спину мне бросал,
Кто оболгал, – я вас за все прощаю.
Кто не подал руки мне в горький час
И кто унизил, – я прощаю вас.
Прощая, свою душу очищаю.
Я тех прощаю, кто ломал и сек
Мою любовь, как тонкий колосок,
Кто осуждал, шептался за спиною.
Надломлен колосок, но все равно
Надежды сохранилось в нем зерно,
И, значит, прорастет оно весною.
Монетой вашей вам не заплачу —
Я злобой душу пачкать не хочу
И ненавистью не отягощаю.
Я вас не уважаю, не люблю,
Но не кляну, обиды не коплю,
Не презираю. Просто, вас прощаю, —
 

продекламировала ровным, как мне показалось холодным тоном и, помолчав, добавила медленно, словно в раздумье: – Может, это поможет.

Стоя в центре комнаты и размышляя, я так и не пришла к определенному ответу, но чувствовала, что он лежит за границами этого лабиринта. Я подошла к двери и вышла. Вдруг услышала, как словно упала на пол шипящая свеча, потом послышался звук, похожий на треск материи. Вздрогнула и огляделась. Но, позади меня была темнота. Я поняла, или правильней сказать, почувствовала спиной, что это дверь закрылась позади меня, за ней я оставила обиды, ложь, ненависть. Впереди открывалось пространство, узкий, уходящий вдаль коридор.

– И куда теперь? Снова коридоры! И снова война с собой, со своими страхами, со своими обидами.

– И снова борьба сама с собой, – эхом прошелся по моей душе чей-то голос.

Даже если я и постаралась освободиться от негатива, пусть даже незначительного, то страх существовал по-прежнему, и, появилась еще более страшная, чем древний ужас, обезволивающая, невыразимо отчаянная депрессия, окутывающая человека, как саван. Сколько бы ни пыталась я побороть свой страх, он все равно преследовал меня. Гонимая боязнью, что останусь здесь навсегда, так и не найдя выхода, я ускорила шаг. Кто бы что ни говорил, но женские слезы – великая вещь. Выплакавшись, я почувствовала себя гораздо лучше. Коридор несколько раз поворачивал, и в темноте невозможно было сориентироваться и понять, куда он в конце концов выведет. На стенах коридора были серые отсветы, черные тени. Воображение придавало теням измененные формы, пугающие звуки, доносящиеся издалека, и мгла, таящаяся за каждым поворотом, порождала в моем мозгу демонов, оборотней и чертей. По лабиринту кружили призраки, неуловимые, блуждающие тени, которые высасывали из душ жизненную энергию. У меня больше не было сил плакать, сопротивляться, бороться.

 
– Нас смертью крестили, косой охраняли,
Мы жили, учили и свет проклинали…
Наш путь освещала царица луна,
А разум наш соткан из атомов зла!
 

Я шла, и мне навстречу шел поток людских душ. Когда они приближались, то их лица тут же превращались в ужасные гримасы, тела – в бесформенные массу, а души – сами в монстров. Я шарахалась от каждого духа или души, которые хотели прикоснуться ко мне. Я видела тьму в их горящих красных глазах. Или мне так хотелось видеть. Это меня сильно пугало.

 
– Ты зачем прокралась в душу,
Ты зачем меня грызешь,
Заставляешь сплетни слушать,
Неужели ты не уйдешь?..
…Уходи, моя кручина,
Ты покинь меня, мой страх,
Исчезай в часах пучине,
Обратись в незримый прах! —
 

прочитала отрывок из стиха А. Ефремовой, чтобы успокоить свои нервы.

– Ты боишься меня? – спросил кто-то громко из пустоты.