Мне такой заголовок писать трудно, моя душа не принимает слова «мать» и «отец» в адрес моих родителей. Эти слова в нашей семье не использовались, даже когда мы стали взрослыми. Мне кажется это очень грубым и неуважительным.

Родители – подарившие жизнь мне и всем братьям и сестрам, мы безгранично благодарны вам за этот бесценный подарок.

Мы везунчики: кроме мамы и папы, имели постоянно рядом с собой бабушку, она влияла на меня не меньше. На формирование моего характера, привычек, норм поведения в быту, прививала любовь к труду. Она была самой настоящей бабушкой, заботливой, ласковой, помогающей, понимающей.

Мама – Шарова Анна Ивановна, 1928 года рождения, подарила жизнь, выносила под сердцем девять месяцев, дорогой человек. На их долю выпало трудное военное детство, непосильный труд наравне со взрослыми. Отец погиб в боях за Москву 28 декабря 1941 года. Остались они с девятилетним братом и матерью, той самой нашей бабушкой.

Корни по маминой линии уходят в Уинский район. Родина бабушки, ее мамы, Посохиной Евдокии Павловны, – деревня Щербаки. Огромная семья Нехороших жила крепким крестьянским хозяйством. Труженики, работяги. Ее отец понял, что принесет революция, вовремя сориентировался. Разменял большой дом, всех сыновей отделил домами. Дочерей выдали замуж. Этим дед избежал раскулачивания. Всегда помню, бабушка говорила: «В деревне плохо жили только лентяи».

Бабушка вышла замуж в деревню Харино Октябрьского района за нашего деда Посохина Ивана Федоровича. У Посохиных была тоже большая семья, глава – Посохин Федор Гурьянович.

Шутили, что мама нашла себе жениха на дороге, привезла в село, через два года поженились – в 1949 году. В 1950 году родился долгожданный первенец, счастью не было предела. Затем они с папой дали жизнь еще шестерым, какое это счастье – расти в большой семье, научиться добрым отношениям и трудолюбию. Эгоизм в такой семье просто исключен. В 1969 году, когда старшему брату было 18 лет, родилась младшая сестренка Оля, как памятник о себе оставила нам мама. Младшая сестренка очень похожа на маму. Мы все называли ее мамой. Бабушка и папа звали Нюрой, сокращенное имя Анны.

Хорошо помню маму молодой. Тогда модно было носить косы, женщины по-разному укладывали их на голове, многие – венком. Мама каждое воскресенье, после субботней бани, садилась на стул. Расчесывала волосы, делила их на голове пополам, от уха до уха, затем прямым пробором делала два пучка, заплетала две косы, на правом и левом виске. Переплетала их между собой, получался симпатичный гребешок из косичек, закрепляла его тремя скрепками. То же проделывала с волосами сзади на затылке.

Такую прическу носила много лет, было удобно, они хорошо держались. Более аккуратно уложенных косичек не было ни у кого из женщин, мне так казалось. Любила я наблюдать за процессом. Иногда долго искали скрепки, куда мама засунула их перед баней, находили в кармане халата, на окне, на комоде, просто на них что-то могли положить: книжки, тетради.

Помню ее красивые платья с плечиками, модные в те годы. Особенно крепдешиновое голубо-зеленое с рукавами-крылышками, в татьянку с пояском. По груди в шве волан. Очень красивая она в нем была. И зеленое однотонное платье прямого покроя с черными с позолотой пуговицами, эти платья надевала по праздникам. Мама любила покупать ткани и заказывать шить костюмы или платья в быткомбинате, закройщик приезжал в село в определенный день недели. Забота о сельских жителях была раньше неплохая.

Много приходилось трудиться, чтобы прокормить, обуть, одеть такую семью. Основная забота была на ней, все вовремя проконтролировать, организовать по сезонам все виды работ. Жили своим хозяйством, как все большие семьи на селе. Имея такую семью, выработала трудовой стаж 50 лет, деньги тоже были необходимы. Конечно, благодаря бабушке. На работу выходила через десять дней после родов, бегала с работы кормить ребенка. От правления колхоза, где работала много лет бухгалтером, ходьбы было пять минут.

Утром до работы надо накормить домашних животных, подоить корову, процедить молоко, помочь бабушке с завтраком, на стол составить еду. Папа раньше всех уходил в школу, потом ели мы вкусные оладьи, блины, лепешки с молоком и тоже бежали в школу. Крутилась мама, как белка в колесе. За младшими смотреть и им помогать было обязанностью старших. Зимними вечерами вязала всем носки и варежки, ног и рук у нас было много. Мне нравилось, как постукивали спицы, очень быстро получалось у нее, казалось, «только спицы мелькают».

Подросли, стали помогать мы с девчонками, научились вязать крючком и спицами. Любила смотреть, как она пряла шерсть на веретено, у меня никак не получалось ровно, и до сих пор не умею ровно прясть. Во время отчетов на работе приносила домой документы и поздно вечером еще стучала косточками счет, они не мешали читать, делать уроки. Предлагали ей помощь, она смеялась, что ошибемся, цифры были очень большие.

При постоянной работе проявления нежности и любви были похвалой за помощь. Поговорить, посоветоваться могли по любому вопросу. Если заболевали, лежали с высокой температурой, внимания получали достаточно.

Папа, Шаров Иван Андреевич, 1927 года рождения, после пединститута по распределению ехал в Алтынное, мама его подвезла, я считаю это большим нашим счастьем, что они встретились и познакомились. Он для нас – непререкаемый авторитет, строгий, но справедливый. Учил нас всех по физике.

Корни по папиной линии уходят в Суксунский район. Его родина – деревня Тарасово. Семья тоже жила крестьянским трудом. На время сезонных работ нанимали работников. Кормили, одевали и платили за труд. Люди старались попасть к ним на работу (из разговора с жителями деревни). Были раскулачены, сосланы на север Пермского края, где родители умерли в первую зиму от пневмоний. Жили в землянке, впроголодь, одежды теплой не было. Никакой медицинской помощи спецпереселенцам не оказывали.

Историки Суксунского района прислали выписку из книг переписи. Они уверяют, что эти Шаровы – наши предки из деревни Тарасово. Нам известно четыре поколения. Составлена родословная, она оформлена отдельно. Мне трудно сказать, кто из этих людей является нашими предками. Но, как выглядела перепись в 18 веке, посмотреть интересно.

Р.С. 1719 г.:

В ызбенке Василей Андриев с. Шаров сказал 30 ему лет, у него дети: Ефим 6 лет, Сава 2 лет, а больши де того у него мужеска пола никого нет… Опалихино

В ызбенке Григорей Андреев сын Шаров, сказал пятдесят ему лет. У него брат Ярафей 20. У Григорья сын Петр 15 д. Мостовая.

Павел Кондратьев сын Шаров 30; у него сын Иван полугоду; у него племянник Иван Васильев сын Шаровых 8;

Р.С. 1762 г.:

Григорей Андреев сын Шаров (72) умре 1749; у него дети написанные в прежней ревизии Петр (27) умре 1754; Ермолай (13) 30; Михайло (10) взят по указу в Екатеринбурх к кузнечному делу (?) в 1759 г у Петра жена Акулина Яковлева, 40, взята того села у Якова Протопопова; у них дети написанные в бывшей ревизии Ефрем (9) 26; Михайло (1/2) умре 1747; рожденные после ревизии Василей 14; у Ермолая жена Федора Иванова, 29, взята Торговижского острожку у Ивана Хромцова; у них дочери девки Матрона 8; Параскева 6; Анна 5

Ерофей Андреев сын Шаров (42) 59; у него жена Степанида Степанова, 60, взята тогож села у Степана Агаркова; у них дети написанные в бывшей ревизии: Миней (17) 34; Лев (8) 25; Максим (4) умре 1754; Иван (1) 18; дочери девки Дарья 18; Матрона 7; Мавра 2; у Марка жена Параскева Силина дочь 45 лет взята того Златоустовского села у попа Силы Попова; у них сын рожденный после ревизии Федосей 15; дочери девки Ефимья 13; Гликерия 5; у Семена жена Федосья Анисимова дочь 21 году взята тоя ж деревни у Анисима Фофанова; у них дети рожденные после ревизии Иван 9; Григорей 3; дочери девки Акулина 10; Евдокия 6; у Тихона жена Настасья Иванова дочь 30 лет взята того ж села у крестьянина Иван Логинова; у них сын рожденный после ревизии Кондратей 5.

Физика – мой любимый предмет. Для меня в природе кругом физика, в организме человека, когда стала изучать медицину, тоже, везде явления физики с папиных уроков. В семье педагога, учителя и директора, конечно, все было устроено по принципам Антона Макаренко. Коллективный труд, ответственность за порученное дело и за младших.

Папа советовал, что почитать, и спасибо ему за энциклопедии, которые были в детстве. О непослушании и речи не могло быть. Все было четко, ясно, вовремя. Всех любил, ко всем относился ровно. Очень хорошо с ним на любой работе: таскать дрова в поленницу, в огороде садить, окучивать и копать картошку. Он умел подбодрить, организовать, пошутить, всегда было весело с ним. Он был отличный отец. Сам вырос без родителей, с сестрой, было голодное и холодное детство. Главной его мечтой было, чтобы мы не голодали, могли тепло одеться и учиться.

У родителей были хорошие отношения. Мы не видели никаких скандалов. Дружно прожили всю жизнь, к сожалению, папа умер в 50 лет от онкологии. Мама прожила 75 лет.

Маме оторваться от большого хозяйства было невозможно. Правда, однажды она решилась отдохнуть в санатории в Перми. Я училась уже в институте, боялась, что будет переживать за всех, не отдохнет. Но неплохо сначала полечилась, научила отдыхающих коллективной игре «задние колеса, вперед», удивлялась, что никто не знает ее, а мы очень любили. Весь срок путевки не выдержала, уехала раньше, бабушке было трудно, и дети младшие школьники без её догляда.

Главным в семье у взрослых было уважение друг к другу. Все дела мама с папой обсуждали, мы слышали и учились. Все решали вместе, крупные покупки, начало больших работ: покос, ремонт, строительство. Всей семьей ходили в клуб на спектакли, в кино. Папа участвовал в художественной самодеятельности, ставили своими силами достойные постановки. Учитель на селе ценился, был уважаемым человеком, они это заслуживали.

Папа и мама боготворили бабушку. Мама вместе с ней пережили трудную жизнь, а папа, выросший без родителей, ценил её безгранично. Обижал он бабушку только в одном случае, когда будучи «под шафе» пытался убедить, что Бога нет, она плакала, мне было так её жалко. Молиться ей приходилось рано утром или поздно вечером. Иногда днем, когда все на работе. Когда я училась во вторую смену, помогала ей читать старинные книги на непонятном языке, слушала объяснения, мне было интересно.

Трудолюбие, взаимовыручка, дружба, умение сочувствовать людям, порядочность, честность – этому нас учили на своем примере родители и бабушка, за что им низкий поклон.

Традиции нашей семьи. Тайна

День (утро) в нашем доме начинался с бабушки. Она раньше всех вставала, растапливала печь, где грелась вода для скотины (домашних животных), варилась для них картошка в чугунах. Затем вставали родители, мама шла доить корову с ведром, наполовину наполненным нарезанной картошкой. Кормилица заслужила лакомство. Папа шел чистить к загонах, конюшнях, затем выносили ведра с пойлом животным. Сбрасывал с подволоки (сеновала) сена для коровы, помельче и зеленее – для теленка и овец.

Когда были все накормлены и напоены, начиналось утро для нас. Папа заходил в комнату и говорил: «Ребята, время часов». Эта милая шутка родилась, когда наш старший, Миша, был первоклассником, так спрашивал про время, когда папа поднимал его в школу. Мы все спали, наверное, он нам иногда завидовал, семилетний мальчуган.

Завтрак готовила бабушка, мама ставила еду на стол в комнате, все быстро завтракали оладьями, блинами с молоком. Если на столе появлялась лепешка из дрожжевого теста, поджаренная на сковороде на углях, значит, днем будет свежий хлеб. Она могла быть ржаная, черная, если квашня была поставлена для корма скоту. Какая она была вкусная с пылу, с жару, особенно хрустящие корочки – объедение. И все дружно отправлялись в школу.

Дошколята оставались с бабушкой дома или шли в детский сад, когда его открыли на месте бывшей больницы. Бабушка хлопотала у печи, ставила еду к обеду. Обязательно суп мясной, омлет, морковную запеканку и кашу. Едой на целый день были обеспечены. Много было у нее с нами работы, к обеду всех встречала, кормила. Приходили в разное время, обедать вместе получалось только в воскресенье. Но ужинали обязательно все вместе. Папа приучал не чавкать, не швыркать из ложки и кружки, есть тихо. Можно было схлопотать ложкой в лоб за ссоры или баловство за столом. Действенная была мера, ну, прямо по Макаренко. Воспитывали нас личным примером.

Самостоятельность и ответственность развивали в нас. Родители не спрашивали о выполнении домашнего задания, мы сами подходили и спрашивали. Старшие помогали младшим, если у них не получалось разобраться с уроками, обращались к папе за помощью. Он доступно объяснял по любому предмету. Приходили одноклассники выполнять уроки, если были затруднения, всем хватало места в нашем доме.

Родители были очень гостеприимны. К нам часто приходили родственники из Харино, приезжали по делам в сельсовет, на почту или в правление колхоза. Все учреждения были в одном здании, мама приводила их с собой на обед. Все хотели повидаться с бабушкой. Угощали всем, что есть, обязательно на столе появлялась синяя ваза с медом, стеклянная с воланом по краю, красивая, её было трудно мыть, но за оригинальную красоту ее невозможно было не любить.

Интересно было наблюдать и слушать взрослые разговоры, они вспоминали родственников, их новости. Тетя Нюра, жена дяди Коли, маминого брата, любила пить сладкий чай с солеными огурцами. Я попробовала, не очень понравилось.

Я любила «пельменные вечера». После работы управлялись по хозяйству и начинали стряпать пельмени. У нас не говорили «лепить», именно стряпать. Убирали клеёнку со стола, мама замешивала тесто, только у неё видела такое крутое, упругое тесто. А мы с папой готовили мясо на мясорубке, заправляли луком, для прочистки после мяса пропускали кусочек хлеба. Мясо делали жидкое, так вкуснее. Все вокруг стола усаживались или стоя делали, что могли по возрасту: раскатывали тесто, давили колобки, скали сочни, щипали (лепили) пельмени. Надо было раскатать ровно, двигать пирожник таким образом, чтобы сочень сам поворачивался под ним. Рукой поворачивать – не профессионально. Пирожник был один, использовали иногда бутылку. Складывали готовые пельмени на большие фанерные доски и выносили их на мороз в чулан. Если было время поста, бабушке стряпали капустные пельмени на маленькую доску, они тоже были вкусными, с луком и растительным маслом. Во время этой стряпни и возни слушали радиоспектакли, по ходу обменивались мнениями, обсуждали, возмущались поступками некоторых героев или восхищались. Интересно было мнение старших.

Стол вымыт, клеенка постелена, готовим «макалку», это мелко-мелко нарезанные лук, чеснок, с добавкой черного молотого перца, и разбавляли эту сухую смесь пельменной водой, в которой они варились. Где бы ни жили позднее, всегда хотелось с пельменями «алтынновской макалки», так и называли.

Мама варила пельмени на очаге в чугунке, на плите были отверстия для него, пламя облизывало нижнюю часть чугунка, вода закипала быстро. Хитрость варки на плите заключалась в том, что надо было подливать холодную воду, когда вода закипит и пельмени всплывут, проделать надо было три раза, тогда они готовы. Садились вокруг стола, мама приносила две тарелки с пельменями, мы вилками с тарелок брали, макали в обожаемую макалку и запивали молоком. Ни с чем не сравнимая вкуснятина, объедались «ад пузо».

Теперь дружно выходили во двор и активно играли, чаще ставили поленья по ограде и бегали, стараясь их не уронить. У старших получалось лучше, младшие тоже старались. Играли в прятки, но холодно сидеть, не шевелясь, в холодную погоду, предпочитали двигаться. На санках катали друг друга с крутыми разворотами, а сидящий на них должен удержаться.

По вечерам читали вслух книжки, мама пряла шерсть или вязала, девчонки могли вырезать кукол из бумаги, делать им платья и слушать. Избачом работали по очереди, читать все рано умели, книги из библиотеки папа приносил. Особенно запомнила и переживала за героя книги «День рождения», мальчишку Леньку-сироту, «Варежка» про трудное детство девочки Вари, «Дерсу Узала» и «Горюч камень» – известные книги про путешественников и геологов формировали наш характер, любовь к природе и людям. Учили чувствовать и сопереживать нас эти семейные вечера.

Обязательным было помогать бабушке и все дела делать дружно, вместе. Папа с мамой, глядя на соседей, нередко говорили: «один горюет, а семья воюет» или « …, а семеро воют». Быстро справлялись с огородами, родители знали, где надо закончить работу, в последнем гнезде зайчик за хорошую работу прятал нам угощенье: арбуз, печенье, конфеты, фрукты. Мы делали вид, что верим, радовались и несли поклажу домой.

Огороды были огромные, картошки садили соток сорок, и мелкого – отдельный «огородчик». Работали много, но когда нас такая дружная армия – нам все нипочем! Помогали и соседям справиться с большой работой: окучить, докопать картошку, на сенокосе.

Обязательно украшали елку в доме, папа покупал игрушки елочные, много их было, была и гирлянда с фонариками. На низ елки весили самодельные флажки и цепи. Клеили из предварительно покрашенной акварельными красками бумаги. Клеем служила вареная картошка, помню, иногда откусывала кусочек от картошки и съедала.

Приходил Дед Мороз, сосед, крестный мой, Тимофей Егорович Сивков. Помню, побаивалась в первые годы, потом узнавать его стала, добрый был, красивый, костюм папа брал в школе. Приглашали на домашнюю елку наших подружек, друзей. Было весело, все получали подарки.

Семейным правилом нашим было делать только хорошие дела. Что такое хорошо и что такое плохо, знали с раннего возраста. Учиться, всем учиться. Родители гордились, что мы успешно учимся в школе, по-другому было нельзя. Разве можно папу подвести! Помню, спорная оценка была за четверть между четверкой и пятеркой. Урок был в дальнем отдельном классе, май месяц, кругом зелень, красота, птички поют, он поднял меня и начал вразброс по темам за всю четверть задавать вопросы. Класс замер от его строгости. Я отвечала уверенно, волновалась, конечно. Думаю, что он тоже, задал пять вопросов. Похвалил меня и класс выдохнул, ребята расслабились, зашевелились, а была гробовая тишина.

У пятерых из нас высшее образование, у двоих техникумы. Мама справилась, осуществила папину мечту всем дать образование. Когда в сорок восемь лет осталась вдовой, только двое старшие работали. Мы втроем учились в Перми – студенты, и два школьника. Всех мама доучила, сколько надо было сил! И младшие школьники получили высшее образование. Я считаю это родительским, материнским подвигом!

Зарабатывали родители оба, был доход и от скота, сдавали телят, продавали поросят. Большие покупки обсуждались, деньгами заведовала мама, папа отдавал ей зарплату, заначек не держал, точно знаю. Одежду, обувь покупала мама, приходилось пользоваться кредитами, зарплаты были скромные. Три, шесть месяцев с получки делали взносы в сельпо. У меня в семье примерно такой же сложился уклад.

Была у нас в семье запрещенная тема, никогда папа не рассказывал про детство, я не задумывалась об этом. Мама позже говорила, что родители папы были раскулачены, семья выслана на север Пермской области. Жили в землянках, родители вскоре умерли, друг за другом, быстро, в течение первого года.

Папу воспитала и не отдала в детский дом старшая сестра Мария Андреевна Капишева, в девичестве Шарова, мы ей благодарны за то, что мы есть. Что бы с ним было. Оберегали нас, боялись, что можем пострадать, поэтому молчали. У тети Маруси четверо детей. В пятидесятые годы спецпереселенцам разрешили уезжать с места ссылок. Они переехали в наше село, папа с мамой помогали деньгами на покупку дома. Помнили, что она его вырастила.

Я пришла на этот свет

Послевоенные сороковые годы, с мужчинами проблема, женихов мало, но мама сама привезла в село себе будущего мужа. Шел 1947 год. Работала в Алтынновском магазине продавцом, ездила на лошади за товаром. Из магазина в Харино окликнула ее знакомая женщина и сказала, что ей есть пассажир-попутчик. На дороге стоял молодой парень с деревянным чемоданом в руке. Подошел, поздоровались, познакомились. Это был наш папа, он ехал по распределению на работу учителем физики в Алтынновскую школу после окончания Пермского пединститута.

Примостили чемодан на товар, уселись на разные стороны телеги и тронулись в путь. И путь этот оказался большой дорогой длиною в жизнь. Через два года поженились.

К моему рождению было у них двое детей: Миша и Нина. Славные ребятишки, темно-русые, с карими глазами, сынишка похож на маму, а дочка – на папину родню. Сестренке не было и двух лет, как я подоспела в 1955 году. Думаю, рановато, да еще и не сыном родилась после девочки. Но, каково было удивление родителей, что у меня волосы белые, как лен, и голубые глаза. Только бабушка приняла меня такой, какую Бог дал. Лишь бы дочь рожала всех, и ни от кого не избавлялась.

Сравнивала меня мама со старшими ребятишками и сомневалась, что я их ребенок. Одновременно в роддоме рожала еще одна женщина из соседней деревни. У нее тоже родилась светленькая девочка с голубыми глазами. Сначала мама решила спросить санитарку больницы, не могли ли перепутать девочек. Та заверила, что этого быть не может, дочка очень похожа на мать, у них выражены национальные черты чувашек. Еще неделю терпела, как позднее рассказывала: «Думаю, кормлю чужого ребенка, а наш где-то мается».

Не выдержала, пошла в Ключики, посмотреть на девчонку Васильевых, убедилась – там девочка копия ее мать. Бабушка успокаивала маму, что у нее были две такие светлые девочки, сестренки мамы, но рано умирали дети в те годы, перед войной тяжело жили. Так и осталась я с удивленной мамой, любящей бабушкой, папой, братиком и сестричкой.

Пришло время зарегистрировать меня в сельсовете. Имя выбирали долго, пока сосед, добрый дед Дмитрий Иванович, не настоял на имени Валентина, именины её близко от даты рождения – 5 мая. Так стала я носителем имени сильной, здоровой, доброй, понимающей, стремящейся учиться, справедливой, спешащей на помощь, любящей братьев и сестер. Насколько соответствую этому имени, судить не мне, но, думаю, достойна я его, не зря же выбрала медицинскую специальность, где нельзя без жертвенности.

Обычай нарушать нельзя, надо обмыть новорожденную. И за «рюмкой чая» папа с секретарем сельсовета Телеповым Иваном Перфильевичем договорились записать мне день рождения на 1 мая, чтобы он всегда был в праздник. Так и сделали, и ходила я всю жизнь в день рождения на праздничные демонстрации, и смеялась, что они проводятся в честь меня. И брата старшего тоже записали на праздничный день, на 7 ноября, хотя родился 3 числа, по той же причине. Праздничные мы с ним.

С этим нашим одновременным рождением с Любой Васильевой много было веселых случаев. Мы вместе пошли в первый класс, она не понимала, почему у нее день рождения 27 апреля, а у меня 1 мая, если мы родились в одни минуты. Но я знала, ее отец не обмывал дочку с секретарем сельского совета. И муж часто мне напоминал шутя, что я не та, за кого себя выдаю, что я дочь чувашского народа.

На вечере встречи нашего класса, 35 лет окончания школы, представила мужу Любу:

– Вот девочка, с которой мы вместе родились, – и смеюсь, знаю, что будет шутка от него, все были уже «под шафе».

– А, привет, это я на тебе должен был жениться? – и все трое мы весело засмеялись.

– Да-да, давай, Люба, забирай его. Знаешь, какой будешь богатый – у нее пятеро детей и семь внуков. А у нас всего два ребенка и ни одного внука, – обратилась я к ним по очереди.

Через пять лет после меня в семье вновь родилась беленькая девочка с голубыми глазами, Люда, в доказательство моего родства с семьей.

Корни наши уходят в соседние районы: мама родилась в деревне Харино Октябрьского района, куда бабушку Евдокию Павловну Нехороших из деревни Щербаки Уинского района отдали замуж за Ивана Федоровича Посохина. А папа родиной из Суксунского района Пермской области, в Алтынное направлен на работу после Пермского пединститута. Так что мы все «пермяки- солены уши».

Всегда приятно было слышать мнения разных людей о том, что я похожа на кого-то из нашей семьи. Заказали знакомому художнику мой портрет с фотографии, получилось очень хорошее произведение. Когда его увидел дядя Миша, мамин брат, с восторгом сказал: «А что, портрет с бабушки рисовали?» и, довольный, обнял меня. Я была очень рада.

Недавно встретились с одноклассником, в разговоре он подчеркнул, что с возрастом я стала походить на мать, и сразу в моей голове мысли: «Ну вот, а ты думала, что я не ваша». И совсем неожиданно: провожу в районной поликлинике медосмотр, пришел мужчина из Бурцево, раньше ребята из этой деревни учились в нашей школе.

– Вы мне напоминаете одного человека, в школе у нас учитель физики был в Алтынном, Иван Андреевич, – я оторопела от удивления…

– Да Вы что, это мой папа, – что я похожа на папу, слышала впервые.

Теперь мы уже очень взрослые, хочется историю семьи поднять, собрать воспоминания старшего поколения. Недавно в разговоре с двоюродной сестрой прозвучало, что ее мама, наша тетя, сестра папы, говорила: «Если бы Ваня был ревнивый, Валю бы не принял». Вот как широко обсуждалось мое рождение и моя непохожесть на всех в семье.

Все сложившееся влияло на формирование моего характера, помню, что с детства боялась высказать свое мнение, часто очень резкую критику слышала в свой адрес. Я была чувствительным и ранимым ребенком, очень рано себя помню. В общении с братьями и сестрами у меня не было проблем, как и с ровесниками, но синдром недолюбленного ребенка сформировал неуверенность в себе, заниженную самооценку, что отразилось на всей моей жизни и мешало в принятии правильных важных решений. Поэтому до сих пор для меня самым дорогим человеком является бабушка, она поздравляла с днем рождения меня 5 мая, в день именин Валентины.

Недавно расставляла иконы на домашнем иконостасе, на первом месте в ряду покровитель папы, затем бабушки, только потом мамы, соответственно моим чувствам. Я очень рада, что родилась в этой семье, несмотря на то, что не все меня встретили с любовью. Я такая богатая братьями и сестрами: нас семеро, у меня 2 брата и 4 сестры. У нас настоящая дружная семья, а это главное в жизни. И цвета мы теперь все одного – седого.