В паутине жизни

─ Даже так? Ну, вряд ли они будут сразу поджигать конюшню! Хорошо, я сейчас позвоню Диме, пусть приходят, будем думать, что делать! Значит, и до нас добрались! Мало им города!

Иван взял телефон и позвонил Дмитрию. Пока Настасья накрывала на стол, пришли Дима с Марьей.

─ У нас что, военный совет? ─ спросила Марья сразу с порога.

─ Почти! ─ порадовал её Иван, ─ проходите сразу за стол, поужинает заодно и посоветуемся. Не думал я, что они и до нас доберутся.

─ Сейчас я детям в комнате накрою стол, посажу их есть, тогда сами сядем, ─ сказала Настасья.

Марья вызвалась помочь Настасье. Они быстро накрыли стол в гостиной, посадили Никиту с Катюшей и соседского зелёного мальчика Колю ужинать, и пошли на кухню.

Марья с Дмитрием и Иван сидели за столом, Настасья позвала деда, он зашёл, кряхтя, уселся рядом с Иваном, и поинтересовался:

─ А пошто на столе нету беленькой? Надоть стресс снять. Енто чё деется-то, Ваня?

─ Не переживай, отец, разберёмся! Настя сказала, что у нас есть три дня. Я завтра позвоню им, попробую решить проблему полюбовно, но, если не получится договориться, тогда соберём мужиков и обсудим все вместе эту проблему. Разработаем график круглосуточного дежурства, составим группы и определим, кто и где будет дежурить. Бандиты же привыкли, что перед ними небольшая группа людей, которых легко запугать, а у нас целая деревня! Ещё посмотрим, кто кого! Я, конечно, попробую договориться, но вряд ли меня будут слушать.

─ Да, перспективка так себе! Да что там! Прямо скажем, хреновая перспектива! ─ подытожил Дмитрий.

─ А когда нас это пугало! Разберёмся, Дима, нам с тобой не привыкать! Вспомни, сколько было наездов на нас?

─ Да там-то были обыкновенные сявки, а тут группировка Урагана, это уже серьёзно! ─ высказал сомнение Дмитрий.

─ Кодекс Самурая гласит: «Воин никогда не должен высказываться неуверенно. Воин должен готовиться ко всему заранее», ─ сказал Иван, ─ мы с тобой по жизни воины, а стало быть, должны победить, во что бы то ни стало! ─ сказал Иван.

─ Митрий! Ты чаво енто так волнуисси, я тожеть пойду с вами в ополченье!

─ Ну, дед Василий, если уж ты пойдёшь с нами, то врагу точно не устоять! Тогда я спокоен за нашу деревню! ─ все захохотали, напряжение немного отпустило.

Дальше ужин проходил в разговорах на повседневные темы. Настасья рассказала о детях и щенке окрашенных зелёнкой, которых ей не удалось, как следует отмыть. Все захотели посмотреть щенка, Настасья пошла, принесла его. Все взорвались хохотом, а зелёный щенок смотрел на них и улыбался. Вошла Катюшка и спросила:

─ Тётя Марья, правда, у меня Арчи красивый?

─ Не то слово! ─ сквозь смех еле проговорила Марья.

Дети не успели поесть, как пришла Нюрка, Колькина мать. Поздоровавшись со всеми, спросила:

─ Настасья, мой Колька у вас?

─ У нас. Нюр, ты подожди, пусть ребёнок поест, они там, в комнате. Присаживайся, поужинай с нами.

─ Спасибо, я за Колькой. Колька! Ешь быстрее, я тебя жду! ─ крикнула Нюра в сторону комнаты.

Колька выскочил к матери, она посмотрела на сына, брови поползли вверх, глаза выкатились от удивления, а челюсть упала на грудь, она прошептала:

─ Ой, мамонька! Чё с ребёнком сделали? ─ и вдруг заорала, повернувшись в сторону кухни, ─ Настька! Это чё такое! Почему он зелёный?

Дед Василий взял удар на себя, сказав:

─ Нюрка! Ну чавой-то ты воешь? Весёленька расцветка! Яму самому ндравится! Скажи Колька матери, табе ндравится? Зато како разнообразие!

─ Ага! Разнообразие! А как я теперь его отмывать буду?

─ Само смоется! ─ пообещала Настасья.

─ Тебе хорошо говорить, твоя Катька не зелёная! Мать вашу! С жиру беситесь!

─ Зато у нас щенок зелёный, красавец! Ему нравится, видишь, как он улыбается, ─ Настасья показала Нюре щенка.

Нюрка тяжело вздохнув, взяла сына за руку и повела домой, говоря:

─ Пойдём уже, горе моё!

***

На следующий день Иван позвонил Урагану. Он долго слушал длинные гудки, наконец, трубку взяли:

─ Слушаю! ─ послышался недовольный грубый голос.

─ Добрый день! ─ сказал Иван, это хозяин конюшни, мне передали вашу визитку.

─ А, я понял! У вас очень агрессивные женщины! Две прибежали на конюшню, чуть не порвали нас! – усмехнулся Ураган.

─ Это вы ещё других не видели! ─ хохотнул Иван.

─ Значит так, мужик, платишь нам за крышу и спокойно живёшь, если нет, то никто тебе не позавидует.

─ У меня нет лишних денег, мне деревню поднимать надо, расходы бешеные.

─ Мне похрен! Ты мне ещё про гражданскую совесть напомни! Она у меня уже давно в коме, приходится обходиться без неё!

─ Значит, не договорились! ─ подвёл итог переговорам Иван.

─ Я не собираюсь с тобой договариваться, ты у меня хрен отвертишься!

─ Об этом ты мне потом расскажешь! ─ сказал Иван и отключил телефон.

Иван ходил по гостиной кругами, думал. Время от времени останавливался перед окном, долго смотрел в него, но вряд ли что-то там видел, потому что вид у него был озабоченный. Дав очередной круг по комнате, он остановился и, услышав, что зашла Настасья, повернулся к ней. Настасья вопросительно посмотрела на Ивана. Он, покачав головой, сказал:

─ Этот урод слушать ничего не хочет, надо мужиков на сход собирать.

─ Ваня, давай, Никитку пошлём, он с друзьями обежит все дворы, и соберёт народ.

─ Умница ты у меня, Настюша, давай пошлём. Где Никита?

─ С мальчишками на лугу мяч гоняют, сейчас Катюшу попрошу, она сбегает за ним.

Настя вышла во двор, где Катюшка играла в песочнице под присмотром дремлющего на лавочке деда Василия.

─ Катюша! Сбегай за Никитой, он на лужке с друзьями в мяч играет и скажи, что его папа зовёт, срочное дело хочет ему поручить.

─ А пусть папа мне его поручит, я быстрее сделаю, чем Никита.

─ А тебе срочное дело я уже поручила, надо сбегать и позвать Никиту.

─ Хорошо, мама, тогда я побежала!

─ Катюша, только вместе с Никитой сразу домой возвращайся, а то деда тебя потеряет.

─ Хорошо! ─ крикнула Катюшка уже от ворот и побежала вприпрыжку по улице.

Никита прибежал и, запыхавшись, спросил:

─ Мам, пап, зачем звали?

─ Никита! Тебе серьёзное задание, ─ сказал Иван, подойдя к сыну, ─ обегите с друзьями все дворы и соберите народ на сход. Через два часа все должны быть в клубе.

─ Хорошо, папа! Мы мигом!

Никита выскочил из дома и побежал к друзьям, рассказал им о задании и они прыснули в разные стороны его выполнять. Забегали в каждый дом и сообщали о сходе в клубе через два часа.

Настя подошла к Ивану, положила голову ему на плечо и тяжело вздохнув, спросила:

─ Ванечка, что же теперь будет?

─ Всё будет хорошо, родная, не переживай! Отстоим и конюшню и деревню.

─ Ваня! Как отстоим? У них оружие, а у нас на всю деревню три охотничьих ружья!

─ Будем ориентироваться по обстановке. На сходе поговорим с народом, как мужики решат, так и будет!

В комнату заглянул дед Василий, улыбнулся и сказал:

─ Милуетеся? Вот и ладно! А я пойду пройдуся маненько, на народ погляжу, себя покажу. ─ Дед повернулся и пошёл на выход.

Он вышел во двор, прошёлся вокруг клумбочек, на которых цвели им посаженные цветы. Дед полюбовался ими, подправил кирпичик, выдернул травку и, подняв голову вверх, сказал:

─ Бабка! Ты вишь каки цветы я посадил на твои клунбочки? Цветут! Любуися поди-ка? Ну, любуйси, а я пойду прогуляюся! Мине надоть маненько размяться, засиделси на лавочке.

Дед Василий вышел со двора и пошёл вдоль улицы. Вечер был тихим, безветренным, ни один листочек не шелохнётся, ни одна травинка не пошевелится. Солнце уже зашло, только над горизонтом розовело небо. Дед смотрел по сторонам и то, что он видел, ему нравилось. За последние пять лет деревня преобразилась, Он вспомнил, как он горевал, когда потерял Ивана, думал, век свой будет доживать в одиночестве. Особенно тяжело было по ночам, когда оставался один в своём доме. Да что греха таить, сколько было слёз пролито, только никто об этом не знает. Сердце разрывалось на части от горя, каждую ночь молил, чтобы скорее уйти к своей старухе. Да видно есть Бог, и он пожалел старика, вернулся сын домой. А теперь и помирать совсем не хочется, ведь какая весёлая жизнь начинается, деревня оживает, Бог даст, и молодёжь уехавшая потянется домой в родные края. Он шёл потихоньку, опираясь на свою палку-помощницу, обращая внимание на все изменения, произошедшие в деревне, и с гордостью думал, что это всё благодаря его сыну. Он остановился, посмотрел на небо и улыбнулся.

─ Клавдея, слышь, сынок-то у нас знатный получилси! ─ сказал дед, глядя на чистое небо над головой, ─ етить твою у корень! Значитца мы не здря жизь прожили. Токо без тобя, Клавдея, как-то мине тоскливо, хучь ты и ругалася на мене часто. Ладноть, Клавдея, можа скоро свидимся, вот токо маненько тут потопчу ишшо землю, подмогну унуков подрастить, а тоды и на покой можно, к табе. Да, ежли правду сказать, дык с тобой мине покой токо снилси. Был как та свадебна лошадь, голова у цветах, а задница у мыле.

Он шёл, здоровался со встречными односельчанами, довольно кивал головой, когда видел, что кто-то строится, кто-то дом ремонтирует, довольный тем, что деревня живёт, и никто уже не торопится отсюда уезжать. Увидел Трофима, он сидел на лавочке и курил. Дед подошёл к нему.

─ Здорово, Трохвим! Куревом угостишь?

─ На, кури, не жалко. ─ Трофим протянул деду пачку сигарет, ─ ты же, дед, вроде завязал курить?

─ Енто хто табе тако сказанул? Мине, Трохвим, ужо позно завязувать! У мене одна радось осталася, енто скрутить цигарку да посидеть, подымить. А вот табе, Трохвим, надоть бросать енту дурну привычку, у табе жинка, а ну как она в охотку придёть, а ты опростоволосисся!

─ Да и то верно, дед, но ради неё я пить бросил!

─ Я мотрю, Трохвим, Клавка тобя раскормила, вона ты какой кабан стал! Видать угодил ты ей, скоко лет вона жила без мужика, а без ентого дела бабы злыми становятся! ─ дед сел рядом с Трофимом, взял из предложенной пачки сигарету, прикурил и прищурился.

Тут из ворот выскочила Клавдия и подбоченившись, возмущённо спросила:

─ Чего тут расселись? Дел что-ли дома мало? Трофим! Ты забыл, что тебе ещё на выгон за травой для козла идти? Нечего сидеть, по дороге покуришь. Бери мешок и иди.

─ Клавдия! Дай с человеком поговорить!

─ Этому человеку делать нечего вот он и ходит всех от дел отрывает! Ты дед иди себе, куда шёл!

─ Клавка, успокойси, чичас маненько поговорим с Трохвимом и пойдёть ён табе за травой.

─ Не мне за травой, а козлу!

─ Ну енто как сама распорядисси! Чичас вона молодежь усё на траву налягаеть, чобы знатца фигуру соблюсти, а ты мотри как Трохвима раскормила!

─ Да это он от пьянки так опух!

─ Сказал бы я тебе, да спрятаться негде, ─ прошептал Трофим.

Дед хитрым глазом покосился на Трофима, хохотнул и, повернувшись к Клавдии, сказал:

─ Клавка! Ты здря голос повышашь на Трохвима, хоро՛ши мужики на дороге не валяютси!

─ Ага! Они валяются на диване или сидят целыми днями на лавочке!

─ Эх, Клавка! Кикимора ты злобна! Табе хучь золотой мужик, всё одно не угодить никода! Иди ужо отседова, займись своими бабскими делами, дай мужикам пообчаться! ─ сурово сказал дед Василий.

Клавдия повернулась, дёрнула недовольно плечом и быстрым шагом направилась в дом. Она не решалась дерзить деду Василию, ведь, благодаря ему, в доме Клавдии появился мужик. На людях она продолжала по привычке ругаться, а дома с Трофимом была совсем другой. Трофим понял, что она уже не может измениться и терпел её нападки.

─ Тяжко табе, Трохвим, с такой жёнкой?

─ Да она не всегда такая, ─ тут Трофим перевёл разговор в другое русло, повернулся к деду Василию и сказал, ─ я дед, хочу свой дом отремонтировать, квартирантов пустить, а то дом приходит в запустение, а так хоть какие-то деньги буду получать. Вот пенсию получу, куплю материал и займусь ремонтом.

─ Енто, Трохвим, ты правильно решил. Надоть ремонтирувать дом, жалко еси завалится. Дом без хозяйской руки долго не живёть. Ну, ты иди, а то Клавка табе по загривку надаёть, да и мине надоть домой ужо, ─ дед Василий, кряхтя встал со скамейки, сказав на прощание, ─ ну, бывай, Трохвим! ─ И направился домой.

Только он отошёл от Трофима, смотрит, бежит Никита, дед остановился, дождался внука и поинтересовался:

─ Никитка, ты куды так прытко бегишь?

─ Деда, меня папа послал народ собрать на сход.

─ Вона как! Ну, беги, сбирай народ, дело сурьёзное, решать надоть!

Никитка побежал дальше, забегая в каждый двор, а дед Василий потихоньку пошёл домой, качая головой и бормоча что-то себе под нос.

***

Народ, управившись дома с хозяйством, потянулся к клубу. Собирались дружно, шли группами и поодиночке. Клуб был полон народа, вся деревня сбежалась послушать Ивана, возрастной диапазон от "предъявите паспорт" до "одной ногой в могиле". Слух о приезде бандитов сразу в тот же день разлетелся по деревне, и народ пригорюнился, жалко было свои, кровные отдавать за просто так. Люди хоть и в деревне жили, но в город иногда выезжали и были наслышаны о бандитах и беспределе, творимом ими в городе и боялись их. Страшно было за своих детей, внуков и за свои дома. До сих пор Бог миловал, в деревне было спокойно, никто из бандитов не появлялся.

Иван вышел на сцену с микрофоном в руках, оглядел встревоженные лица односельчан, поднял руку, требуя тишины и сказал:

─ Товарищи! Это я по старой привычке говорю вам «товарищи», да и какие мы господа! Мы трудовой народ, кормимся своим трудом со своих огородов, да с совхозных полей, которые тоже собственными руками обрабатываем! Вы уже, наверное, все знаете, что к нам приезжали из города, представители преступной группировки и потребовали, чтобы мы им платили деньги за так называемую «крышу», ─ зал взволнованно зашумел. Иван, переждав шум, продолжил. ─ У нас нет лишних денег, сами знаете, сколько нам надо ещё для деревни сделать! Мы дорогу только отсыпали, если её не покрыть асфальтом, через пару лет её машины разобьют, дождями размоет, и уплывут наши потраченные на дорогу деньги в овраги и речки. Если мы будем им платить, у нас не будет денег на расширение нашего медпункта, а туда надо покупать дополнительное оборудование, нужны медицинские работники, значит и зарплаты, жильё для них надо построить. А наша церковь? Мы же православные люди, все крещёные, а своих детей и внуков должны ездить за тридевять земель крестить. Нам нужна своя церковь, мы её только подлатали, на её ремонт тоже надо дать денег. Да что я тут вам объясняю, сами знаете, сколько чего и куда нам надо! У меня один к вам вопрос: будем платить или защищаться от бандитов?

Весь зал загудел, стали раздаваться со всех сторон крики: «Не пущать!» «Мочить их!» «Стоять насмерть!» «Пострелять всех!» Когда страсти немного улеглись, Иван спросил:

─ Будем голосовать? Предлагаю, кто за то, чтобы защищаться поднимите руки!

Лес рук взвился вверх и уже не было нужды спрашивать «Кто – против!» Это уже не играло никакой роли, народ был настроен решительно. После голосования Иван сказал:

─ Друзья! Всех желающих защитить деревню и наши с вами семьи, прошу подходить к Дмитрию, он вас запишет, определит, кто в какой группе будет, и какая группа какую дорогу или какой объект будет охранять.

Из зала раздались вопросы:

─ А оружие будете выдавать?

─ Оружия у нас нет, ─ сказал Иван, ─ поэтому мы должны скрытно за ними наблюдать, хватать на месте преступления так, чтобы преступник потом не сказал, что он сюда приехал погулять. Да у нас у каждого во дворе море холодного оружия! Вилы, лопаты. С завтрашнего дня мы должны начать дежурство на подъезде к деревне, на всех тропинках, которые ведут в деревню, вдоль речки и, особенно, вокруг конюшни, которую они обещали сжечь, а это наше всё: и дороги, и магазины, и медпункт и рабочие места и зарплаты и многое другое. Наша деревня благодаря конюшне выжила и начала восстанавливаться, поэтому это наш стратегический объект, который мы должны сохранить, во что бы то ни стало.

После собрания все мужики потянулись строем к Дмитрию, каждому захотелось поучаствовать в таком благом деле, как защита родной деревни от беспредельщиков. Дмитрий записывал их в группы, объяснял, где они должны находиться и что охранять от всех подозрительных лиц.

─ Если вдруг таковые появятся, ─ говорил он мужикам, окружившим его с целью записаться в ополчение, ─ задержать и тащить в участок к Сергею Таранцеву, нашему участковому.

Женщины потянулись домой. Клавдия шла, хлопая себя по бёдрам и громко вздыхая, спрашивала:

─ Господи! Как жить? Такое кругом творится, как теперь жить?

– Не волнуйси, Клавка, еси так пойдеть и дальче, жить табе вовсе не придётси! – успокоил Клавдию дед Василий.

– Что и говорить, хреново всё это, мы безоружные против вооружённых бандитов, – высказал своё мнение Трофим, записавшийся у Дмитрия одним из первых и присоединившийся к своей супруге.

– Да чё теперь метаться? Вилами вооружимся, а в деревню не пустим! – взволнованно воскликнула Клавдия, – мы этих супостатов на вилы поднимем и хрен им, а не деньги!

– Клавдия! Ты же женщина, а такие слова на людях говоришь! – упрекнул её Трофим.

Клавдия повернулась к толпе и закричала:

– Бабы-ы-ы! Мы все должны защищать наши дома вместе с нашими мужиками! Предлагаю всем вместе выйти против врага! Не позволим жечь наши дома!

─ Клавдея?! ─ воскликнут дед Василий, удивлённо уставившись на неё, ─ да ты у нас сама главна зашшитница, мимо тобя хрен хто просклизнёть! ─ подумав чуток, сказал, ─ ты наша Зоя Космодемьянска!

Клавдия обиделась на деда, решила, что он как всегда издевается над ней и заорала на него со злобой, выпучив глаза:

─ А от тебя, старый хрен, и вовсе никакого толку нет! Иди на свою печку, отсиживайся за чужими спинами! Ещё обзываться вздумал! Какая я тебе Зоя? Ты думаешь, что старый, так тебе всё можно?

─ Клавка! ─ Дед погрозил ей своей палкой, ─ ты чаво енто тута бушуешь? Я чёй-то плохо՛ про тобя сказал? Ты знашь, хто така Зоя Космодемьянска? Да енто жа героиня! Её фашисты пытали! Вона՛ геройски сгибла!

─ Зря ты дед волнуешься, ─ сказала уже более спокойно Клавдия, ─ никто меня пытать не будет, если чё пристрелят и вся недолга.

─ Я тобя, Клавдия, прикрою от пули своим телом, ─ дед хмыкнул, покосился на Трофима и поправился, ─ грудью!

─ Дед! Не переоценивай свою грудь, те времена давно прошли, когда твоя грудь что-то значила.

─ Да, Клавка, сам сокрушаюся, чё время летить так быстро, ─ тяжело вздохнул дед Василий, ─ кака была мощна грудь… да и не токо грудь… а таперича… эх, да ладноть, не будем о грустном, ─ вздохнул дед Василий.

─ Не горюй, дед, до маразма ещё не дожил, это уже хорошо! ─ успокоила Клавдия загрустившего деда.

Все женщины шумели, обсуждали, кто и чем встретит бандитов, огромная толпа, вышедшая из клуба, шла по улице, потихоньку редея по мере продвижения.

В клубе мужики, окружив Дмитрия, записывались в группы, получали задание и расходились. Дмитрий дал задание и звонарю из церкви, присутствующему на сходе, чтобы он с колокольни смотрел в оба и как только увидит машины на дороге к деревне, чтобы звонил в колокола и собирал народ. Последними из клуба ушли Дмитрий с Иваном и Настасья с Марьей.

– Кажется, организовали мужиков, всех распределили по местам, – сказал Дмитрий, – но мне как-то неспокойно, Ваня. Что могут мужики против вооружённых бандитов? Я боюсь, что мы подставим сельчан, не дай Бог, если кто-то погибнет из наших, деревенских, они же такую кучу малу устроят, их же потом ничем не остановишь. Мы не должны допустить бойни.

– Мы будем держать руку на пульсе. Я не думаю, что они сразу начнут стрелять. Ты, Дмитрий, человек городской и то понимаешь, чем эта встреча может окончиться, а я тем более, потому что в деревне вырос, знаю, каким мужик может быть свирепым, если его задеть за живое. А наши женщины, это вообще отдельная песня. Если что-то будет угрожать их детям, мужьям и их домам они любого порвут, как Тузик грелку.

– Ладно, будем надеяться, что не придётся никого рвать, – с надеждой в голосе сказал Дмитрий.

– Мы же будем вместе с ними и постараемся держать ситуацию в своих руках. Надо с Ураганом как-то договориться. Для начала надо выторговать себе какое-то время, чтобы мы могли собраться с силами и обдумать наши дальнейшие действия. Как учит нас великая Камасутра – безвыходных положений не бывает, – пошутил Иван, пытаясь поднять другу настроение.

На следующий день Ивану позвонил Ураган и поинтересовался:

– Иван! Я звоню не для того, чтобы узнать ваше решение, а обговорить сумму, которую вы будете платить ежемесячно. Если честно, то ваше решение мне неинтересно. Так что, будем обсуждать сумму или вы будете и дальше сопротивляться?

– Я уже сказал, что у нас нет лишних денег, мы ещё деревню не восстановили. Ты, Ураган, умерь свои аппетиты и свою шпану попридержи. Под тобой весь город! Тебе мало? У меня люди жилы рвут, чтобы поднять деревню, а ты такой красивенький в костюмчике приехал и плати тебе непонятно за что! Да, мужики никогда на это не согласятся! Им каждый рубль достаётся тяжёлым трудом!

– Денег много не бывает, ты же бизнесмен, должен знать. Мне тоже деньги нелегко даются, иногда без крови не обходится, бывает, что я людей теряю, чтобы получить свои деньги. Короче готовь деньги! Я не люблю менять своих решений!

– Что ты мне тут рассказываешь, как тяжело тебе даются деньги! Ты не сам их зарабатываешь, не собственной кровью и не собственной жизнью, а то, что твои подельники гибнут, чтобы ты набил свои карманы, так это их выбор! И я не думаю, что ты сильно переживаешь, когда они гибнут, тебе всё похрен! Откуда только такие берутся?

– Давай мы с тобой, как-нибудь потом, на эту тему подискутируем! Ты готов обсудить сумму выплат?

– Даже не мечтай! Ни хрена ты от нас не получишь, мать твою! ─ Иван зло бросил трубку.

***

На следующий день бригада преступной группировки Урагана направилась в деревню. Ехали четырьмя машинами, веселились, ржали во всё горло, предвкушая, как они деревенских припугнут, у них же оружие и они, бесстрашные боевики Урагана, участвовавшие не в одной бойне, и не раз ставили людей на колени и заставляли ползать перед ними от страха, пытаясь спасти свои жизни.

Звонарь, дежуривший в звоннице, издалека увидел несколько машин направляющихся в деревню и что было сил начал звонить во все колокола. Народ начал выбегать из своих домов, вооружившись вилами, лопатами, женщины прибежали с кольями. Всё взрослое население деревни толпой остановились на въезде в деревню. Марья с Настасьей были здесь же. Они были вооружены вилами, как и мужики. Машины подъехали, из них вышли бритоголовые братки, и следом за своим вождём пошли к столпившимся жителям деревни. Остановились перед людьми и уставились холодным взглядом на толпу, ощерившуюся вилами. Марья, посмотрев на бандитов, прошептала:

─ Настька! Чёт мне страшно, а ну как стрелять начнут?

─ Марья! Я верю в хорошее, и ты верь. А то Господь будет в недоумении помогать нам или нет. Если они начнут стрелять, их наши мужики вмиг сомнут и поднимут на вилы. Не боись, Марья, прорвёмся! ─ прошептала Настасья.

Тупые морды и пустые холодные глаза бандитов вызвали у Настасьи пламенное желание их прибить, а потом прикопать где-нибудь в роще.

Они стояли друг против друга в десяти метрах. Молчали с обеих сторон. Бандиты держали руки на оружии, готовы выхватить его в любой момент. Мужики и женщины, держа наготове вилы и колья, молча рассматривали своих врагов, по другому их никто не воспринимал, и ждали момента, когда можно будет начать решительные действия и поднять врага на вилы. Трофим, не выдержав напряжения, видимо, нервы сдали, выкрикнув:

─ От твою господа бога в душу мать!! – поднял вилы и наперевес с ними пошёл на бандитов и грянул его громкий голос песней «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг», пощады никто не желает!»

Его гражданская жена, злыдня Клавка, худая до прозрачности, высокая и прямая, как карандаш, прилаживаясь к Трофимову шагу, выставив перед собой кол, выдранный из плетня, пошла рядом с супругом, подхватив песню своим визгливым голосом. Мужики, следом за ними, строем, с выставленными вперёд вилами, пошли на бандитов. А там, двадцать морд, не отягощённые интеллектом схватились за оружие. Ураган, поняв, что ситуация выходит из-под контроля, крикнул:

─ Иван! Уйми своих боевиков, а то мы стрелять начнём!

Иван крикнул в мегафон:

─ Я не могу, они меня не слушаются! Вам лучше уехать!

─ Это не деревня, а дурдом на выезде! ─ воскликнул Ураган.

─ Сам их боюсь! ─ крикнул Иван, захохотал и гаркнул во весь голос своим односельчанам, ─ всем стоять!!

Бандиты попятились от толпы, наступавшей на них, но стрелять никто не решился без команды, а Ураган молчал. Парни придвинулись к своим машинам и остановились в ожидании команды вождя, с ужасом глядя на приближающиеся вилы. Ураган не сдвинулся с места, и вилы Трофима маячили совсем близко, но Ураган был уверен, что мужики только пугают их и решительных действий не последует, много ему пришлось повидать в своей жизни, но такое он видел впервые. Голос Ивана громко прозвучал в мегафон.

─ Мужики! Всем стоять!

Толпа сельчан остановилась, но вилы никто не опустил.

─ Иван! ─ крикнул Ураган, ─ может, мы спокойно всё обсудим? Без нервов и вил?

─ Тебя как звать? Я имею в виду не вашу собачью кличку! ─ поинтересовался Иван.

─ Андрей меня зовут! Но мне привычнее Ураган.

─ Андрей! Тебе что, города мало? Под тебя же весь бизнес прогнулся! Зачем тебе деревня?

─ А чем деревня лучше города, почему вы не должны платить?

─ Алчность до добра не доводит. Кстати это один из семи смертных грехов.

─ Серьёзно? Жуть! Ну, если остальные шесть не нарушать, то может, и прорвёмся. Хорош базарить!

─ Предлагаю компромисс: давай выйдем один на один, как мужики! Кто победит, тот и диктует условия! Согласен? ─ спросил Иван.

─ А, давай! ─ кивнул Ураган, снимая свой костюмчик, чтобы не испортить.

─ Етитская сила! ─ воскликнул дед Василий, ─ Ваня! Не подведи, сынок, бей фашиста, чёбы не повадно было сюды приизжать!

Иван передал мегафон Дмитрию и, засучивая рукава, вышел вперёд. Раздумывать было некогда. Вызов брошен, и нужно действовать немедленно и жёстко. Иван был после бессонной ночи, но всю усталость, как рукой сняло. Сейчас он представлял хорошо отлаженный механизм, готовый отстаивать своих сельчан, среди которых он вырос и которые поддерживали его отца, пока его не было. Он чувствовал себя перед ними должником, а значит, он должен выиграть этот бой.

Ураган снял пиджак, передал его парням и встал в стойку. Они сошлись, Ураган выбросил руку с кулаком вперёд, Иван легко увернулся, поймал «быка» за шею, зажал её в руках, как в тисках. Он мог бы сломать ему шейные позвонки, но это не входило в его планы, он не стал этого делать. Иван подался назад вместе с пленником, за счет собственной силы придал Урагану ускорение. Бандит не успел ничего понять, как уже валялся на земле.

Толпа бандитов шатнулась и сделала шаг вперёд, надвигаясь на Ивана. Все гуще запах ненависти и немытых тел. В руках бандитов появилось оружие. Будь хоть семь пядей во лбу, имей хоть десять данов черного пояса, против пули бессилен любой, а они сейчас готовы были за своего вождя голыми руками порвать любого. Иван решил стоять до последнего, он не имеет право дать слабину перед Настасьей и перед своими односельчанами и приготовился в жесткой драке. Он думал только о победе. Хотя прекрасно понимал, что это ему не светит. Один выстрел и всё закончится.

Ураган встал и бросился на обидчика, но Иван провёл подсечку и рукой добавил ускорения. Ураган резко приземлился и, вставая, морщился и держался за поясницу. Такой расклад Урагану явно не понравился. Он попытался взять реванш. Кинулся на Ивана, попытался провести прием, но Иван его блокировал и провёл захват так, что противник не мог пошевелиться и прошептал Урагану на ухо:

─ Давай расходиться по-мирному, я не хочу тебя дискредитировать перед твоими подельниками, потеряешь репутацию. ─ Иван ослабил хватку, Ураган воспользовался этим и резко выбросив руку, ударил Ивана со всей дури, кулаком в грудь, тот пошатнулся, но устоял. Ураган и понять ничего не успел, как тяжелый кулак врезался ему в подбородок. И тут же в ход пошла нога, которой Иван ударил, подскочившего качка, на подмогу вождю. Иван ударил его в паховую часть живота, снизу вверх под острым углом. Удар, еще удар… Крепким оказался парень, выдержал два удара. А добивающий убойный удар в нос он пропустил и потерял сознание. Ураган медленно поднялся с земли, отряхнулся, подошёл к Ивану, сказав:

─ Ты хоть понимаешь, мужик, что теперь будет? Его дееспособность после твоих ударов у него под вопросом, он же тебя в грязь растопчет! Закажет место на кладбище и похоронит за счет твоих односельчан!

─ А его кто-то просил вмешиваться? Или у него со слухом напряжёнка, а может у тебя дисциплина хромает? Мы же вышли один на один, его никто не звал!

─ С дисциплиной у меня всё в порядке! ─ сказал Ураган.

Он повернулся к своему подельнику, который влез в драку и получил пинка по своему достоинству, и сказал:

─ Ты заплатишь мне штраф, что влез, куда тебя не звали или получишь место на кладбище, выбирай!

Ураган оглянулся на свою братву, схватившуюся за оружие и шагнувшую навстречу толпе.

─ Братва, не стрелять! Урою всех! ─ прозвучал его голос грозный и властный, ─ ша! Все назад!

Братва подалась назад и замерла. Ураган подошёл к Ивану, схватил его руку, пожал ещё раз, сказав:

─ Силён! Не ожидал! Ладно, твоя взяла, я слово держу! Респект тебе и уважуха. Я оставляю твою деревню в покое! Но не навсегда! ─ он поднял указательный палец вверх, сделал паузу и сказал, ─ мы ещё вернёмся к нашему разговору!

─ Слово мужика? ─ спросил Иван.

─ Век воли не видать!

Женщины воспряли духом и присоединились к мужикам, все с суровыми лицами пошли на бандитов, вооружённые вилами и кольями. Бандиты дрогнули и попятились к своим машинам. Загрузились, быстро развернулись и мощные моторы с рёвом набрали обороты. Машины стремительно разгоняются и летят по деревенской дороге, пока ещё не асфальтированной, вызывая захватывающее чувство и страшное. Если машина потеряет управление, она может улететь с высокого берега в речку, вылететь на встречку или врезаться в придорожный столб. Но Урагану совсем не страшно. Не так уж и хороша она, эта его нынешняя жизнь. Есть, конечно, приятные в ней моменты, но в целом – тоска. Ураган, глядя в окно, думает: ─ «Забыл я уже, когда последний раз был в спортзале, когда тягал гири и работал на тренажёрах, надо заняться, а то совсем форму потерял, какой-то деревенщина меня уложил легко и просто!».

Вслед машинам грянуло дружное «Ура-а-а-а!» и продолжалось оно, меняя тональность и силу до тех пор, пока машины Урагана не выехали из деревни. Женщины обнимались, хохотали, окружили Ивана, и каждая старалась, если не получится обнять, то, хотя бы, подержаться за его рубашку. Иван не сопротивлялся, он понимал, что женщинам необходима эмоциональная разрядка, и он терпел, обнимая их в ответ. Наконец женщины начали потихоньку успокаиваться и Иван, разорвав женский круг, пошёл к мужчинам.