Оля. Это дом достался мне от родителей. Он большой и я не люблю тут оставаться одна. Потому редко бываю здесь. Спасибо, что согласились приехать сюда. Здесь хорошо.

Елена Сергеевна. Очень хороший дом. А сад просто сказка.

Оля. К сожалению всё очень запущено. Нужны деньги, время, что бы привести всё в порядок. А у меня ни того ни другого.

Елена Сергеевна. Ничего, всё образуется.

Оля. Да, я тоже так думаю.

Елена Сергеевна. Ваш папа был охотник?

Оля. Да. И притом, заядлый. Это ружьё осталось от него.

Наташа. А вот и наши.

Николай. Друзья мои. Вы чувствуете этот аромат. Так может пахнуть только Крымская Массандра. Боже мой, я люблю этот аромат.

Оля. Давайте за стол, всё готово.

Елена Сергеевна. Наташа, зовите Мишу.

Оля. Ангелина, садитесь рядом со мной.

Катя. Простите, но здесь сяду я. Ангелина, я думаю, будет не против, сесть рядом со Станиславом.

Анна. Извините, но место рядом со Станиславом уже занято.

Ангелика. Не беспокойтесь, я сяду здесь.

Николай. А я обещаю, что здесь вы не будите скучать.

(Входит Миша)

Оля. Миша давайте к нам.

Миша. Друзья мои, я хочу прочесть монолог.

Николай. Миша монолог потом. Сначала тост. Дорогие мои, первый тост за очаровательную хозяйку этого дома. За этот прекрасный дом, кстати, Оля вы ещё не надумали продать его?

Оля. Нет.

Николай. А зря, за него можно получить хорошие деньги. Ладно, о делах потом. Давайте выпьем за то, что Оля пригласила нас, и тем самым собрала всех вместе. Ура.

Все. Ура, за вас Оля. (Пьют закусывают)

Анна. Боже мой, какие нежные устрицы.

Елена Сергеевна. А вы знаете, что устрицы это самое утончённое кушанье, ощутить их вкус можно только в правильном сочетании, с определёнными продуктами.

Станислав. А у меня устрица ассоциируется с женщиной. Она спрятана под красивой, но очень жёсткой раковиной. А если посчастливиться раскрыть её, то там вас ждёт нежное, тонкое и совершенно беззащитное существо.

Анна. Главное, что бы это тонкое и беззащитное существо не проглотило вас Станислав.

Наташа. А мне кажется, Станислав, что эта ваша мысль гораздо глубже, чем вы нам её показали. Ведь, по сути, каждая женщина мечтает о том, что бы её кто-нибудь нашёл и раскрыл.

Николай. И съел.

Наташа. Вам бы только всё опошлить.

Анна. А я бы не стала всех женщин сравнивать с устрицами. Есть те, что лежат на дне, а есть те, что сами находят своего принца и раскрываются так, что у него корона с головы падает.

Елена Сергеевна. Да женщины бывают разные.

Анна. Ещё бывают такие, что лучше не раскрывать вовсе.

Наташа. Или совсем незаметные, тихие, они лежат где-нибудь на самом дне и хранят в себе чудесную жемчужину.

Анна. Вот и пусть себе лежат и не мешают раскрываться тем, кто не может похвастаться жемчужиной.

Станислав. Женщины, без кровопролития.

Елена Сергеевна. А давайте просто наслаждаться вкусами и никого ни с чем не сравнивать.

Оля. Станислав. Ваши поэтические сравнения приводят нас к войне.

Ангелика. А я не согласна. Поэзия не может разрушать. Её роль созидать. А если люди не доросли до настоящей поэзии, то простите, для таких людей, даже полотно Моны Лизы, будет служить клеёнкой на столе, чтобы не попортить полировку.

Николай. Браво, Ангелика. Мона Лиза как клеёнка для кухонного стола. Вот уж действительно, искусство на службе у народа.

Оля. Простите, но если люди станут ставить бокал с пивом на лицо Моны Лизы и бить тряпкой на ней мух, то искусство обесцениться.

Николай. Нет обесцениться только Мона Лиза, а на её смену прийдёт, что-нибудь другое.

Станислав. Боюсь тогда, люди уже будут не способны создать, что-либо подобное.

Елена Сергеевна. Мона Лиза на клеёнке, на пакетах, на майках, на стаканчиках с кофе, даже на туалетной бумаге. Вы думаете, это послужит развитию человечества?

Николай. Почему нет? Люди будут узнавать произведения искусства, так сказать с самого горшка.

Станислав. Это не приведёт их к возвышению духа. Это приведёт их к деградации. Смешивая великие произведения с бытом, мы обесцениваем их. А обесценивая великое, мы уничтожаем в себе способность отличать подлинное от подделки. В конце концов, мы превратимся в копошащихся в навозе червей.

Наташа. Ну, уж это уже совсем не к столу было сказано.

Николай. Между прочим, когда я был в Китае, то пробовал там этот продукт.

Наташа. Фу.

Николай. Численность человечества на земном шаре, неумолимо растёт. И прокормить его становиться всё труднее. А черви это чистый белок. И я думаю, насекомые спасут человечество от голодного вымирания. А вы Мона Лиза. Искусством сыт не будешь. Людей надо сначала накормить, а уж потом приобщать их к великому.

Оля. Сытый, как правило, глух к искусству.

Анна. А я за принцип хлеба и зрелищ. Во всём должна быть разумная середина.

Станислав. Зрелища и искусство две вещи не совместные.

Анна. Отчего?

Станислав. По-вашему стриптиз является искусством?

Николай. А почему нет? Хорошо сделанный стриптиз, это искусство. А если нет, то, что тогда искусство?

Елена Сергеевна. Искусство должно пробуждать в человеке возвышенное, а стриптиз будет только половую сферу.

Станислав. Красотка вращающая бёдрами ведёт нас к сексуальному возбуждению. А любимая женщина, поднимает нашу душу к звёздам.

Катя. А разве не благодаря половой сфере мы родились и имеем счастье сидеть, здесь вкушая плоды матушки природы?

Елена Сергеевна. Родились мы благодаря любви, а не половой сфере. А любовь это женщина. Мать, любимая, она сопровождает нас с первых мгновений нашей жизни, и до самого её конца.

Николай. Стоп. Брейк. Вы подвели черту в нашем затянувшемся споре. Предлагаю ничью.

Анна. Так всё-таки, что такое искусство?

Николай. Искусство это то, что делает нас лучше, чище и добрее. За это и выпьем.

Оля. Друзья, я предлагаю чай пить в саду. Там у нас настоящий самовар.

Елена Сергеевна. Все в сад. Будем пить чай как чеховские герои.

В саду

Елена Сергеевна. Миша, вы очень хороший. Добрый и отзывчивый человек. Отчего вы до сих пор не женитесь? В вашем возрасте уже пора подумать о семье, детях. Время оно как вода, набираешь полные пригоршни, и кажется, что его много, но оно неумолимо уходит. И вот вы уже стоите с пустыми руками.

Миша. Как вы это всё правильно говорите Елена Сергеевна. Ваши б слова, да Богу в уши.

Елена Сергеевна. А вы бы Миша присмотрелись к Наташе. Она женщина хорошая, любит вас. Из вас вышла бы хорошая пара.

Миша. Присмотрюсь, Елена Сергеевна, обязательно присмотрюсь. Спасибо вам за заботу. (Отходит)

Наташа. Что он сказал?

Елена Сергеевна. Всё будет хорошо. Постарайся быть рядом. Помогай ему, пусть чувствует твою заботу. Бог даст всё сложиться.

Станислав. Господи, какая ночь. Посмотрите на небо. Оно словно утыкано маленькими жемчужинами.

Миша. Тиха украинская ночь…

Николай. Да подожди ты. Завидую я вам художникам. Можете вы подобрать нужные слова. А у меня совсем нет поэтического таланта.

Оля. У вас, Николай, наверняка есть, какой ни будь, другой талант.

Николай. Вы думаете?

Оля. У каждого человека есть вой талант. Нужно только найти его.

Ангелика. Посмотрите на этот сад. Он великолепен. Он словно замер в ожидании чего то нового. Что ещё только должно случиться.

Анна. А что же должно, по-вашему, случиться?

Ангелика. Не знаю. Об этом можно спросить эти прекрасные ночные цветы. Но они не ответят вам. А лишь тихо покачают своими бутонами.

Елена Сергеевна. А мне кажется, должно случиться, что то замечательное. Что то, что должно осчастливить всё человечество.

Николай. Всё человечество осчастливить нельзя.

Елена Сергеевна. Почему вы считаете, что человечество не может быть счастливым?

Николай. Потому, что если в мире есть счастливые, то обязательно, где, то есть несчастные. Принцип равновесия.

Наташа. Неужели нельзя никак по-другому.

Николай. Нет. Законов природы ещё ни кто не отменял.

Катя. А я считаю, что счастье людей в их собственных руках. И если человек хочет быть счастливым, то будет им, не смотря ни на что.

Наташа. Даже если своё счастье он строит на несчастье кого-то другого?

Катя. Да.

Ангелика. А может быть счастлив отдельный человек, если рядом с ним кто-то несчастен.

Анна. Очень даже может быть.

Станислав. Люди замыкаются на своём счастье. И ничего уже не видят вокруг. Они пьют его, не замечая, что рядом кто то страдает. Но я верю, что прийдёт время, когда люди не смогут быть счастливы, пока кто-то рядом несчастен. Они будут связаны друг с другом внутренне. Они будут чувствовать страдания другого как свои. И у них будет возникать стремление помочь ближнему своему. Они будут делиться с ним своим счастьем. Они будут делать всё, что бы сделать жизнь другого счастливой.

Анна. Ну, это какая то утопия. В мире столько несчастных. И человек, по-вашему, не сможет быть счастливым, пока рядом кто то страдает? Это не для меня. Вы уж позвольте мне замкнуться на моём маленьком, но всё же счастье, и не страдать из-за чьих-то проблем.

Наташа. Миша, я вам плед принесла, уже свежо.

Миша. Спасибо. А мне нравится идея Станислава. Вы только вдумайтесь. Человек не может быть счастлив, пока рядом кто то страдает. Какой простор для развития человеческой души.

Наташа. Миша, накиньте.

Миша. Оставьте меня в покое. Что вы привязались с этим несчастным пледом.

Катя. Это тупик для человеческой души. Возникнет постоянная неудовлетворённость жизнью. Никаких сил не хватит на такое.

Анна. А я считаю, достаточно осчастливить кого-то одного и не думать обо всём человечестве. Выше, так сказать головы не прыгнешь. Ведь я, Станислав вполне могу составить чьё ни, будь счастье, как вы считаете?

Николай. Анечка, вы вполне можете составить моё счастье, мне не так много нужно как Станиславу.

Катя. А если человек думает только о своём счастье, то кто он.

Станислав. Он эгоист.

Николай. Все мы тут эгоисты. И все эти душещипательные беседы о высоком, хороши только на сытый желудок, под сенью этой прекрасной ночи. А если вам голодно и холодно, то вам не до заботы о ближнем, вас будет волновать только ваше выживание.

Оля. Неужели так всё плохо? И не найдётся хоть кто ни, будь, кто будет думать не только о себе.

Николай. Друзья мои, мы животные, только одеты в красивые костюмы, да и ещё стрижём ногти и волосы, что бы походить на людей.

Оля. Всё-таки грустно осознавать, что мы всего лишь рабы инстинктов.

Елена Сергеевна. А я думаю, что в человеке заложено два начала, два пути, и вопрос по которому он пойдёт, полностью зависит от него. И если человек однажды сможет совершить, поступок ради счастья другого человека. То это будет началом его победы над эгоизмом.

Николай. Елена Сергеевна, при всём уважении к вашим сединам. Скажите, многих людей вы осчастливили?

Елена Сергеевна. Нет.

Николай. Что и требовалось доказать.

Елена Сергеевна. Я слабая женщина.

Николай. Ну, конечно. Всегда найдётся оправдание. А вы Оля, вы сильная женщина. Кого вы осчастливили?

Оля. Никого. У меня даже детей нет.

Николай. Вот, не может человек никого осчастливить. Причинить вред, это завсегда, пожалуйста. Это мы можем. Выживает сильнейший. Или я бы сказал, выгрызает сильнейший.

Ангелика. Как это всё-таки тоскливо.

Елена Сергеевна. Вот мы с вами и договорились, вот вам и тоска по лучшей жизни.

Катя. Как, это пошло.

Николай. Лучшая жизнь, с её высокими идеалами бывает только в книжках. Да вон ещё в фантазиях нашего Станислава. Так что дорогие мои, живите в своё удовольствие и берите от жизни всё. А все эти мысли о счастье всего человечества, выбросите на свалку истории.

Анна. Друзья мои, а давайте танцевать. Оля, у вас есть музыка?

Оля. Да, сейчас.

Анна. Станислав.

Станислав. Нет, нет, я не танцую, мой артрит мне не позволяет.

Николай. А вот у меня, Анечка, нет артрита, и я вполне могу составить вам пару.

Анна. Что ж делать, идите ко мне.

Наташа. Миша, пригласите меня на танец. Очень хочется, а танцевать тут совершенно не с кем.

(Танцуют)

Наташа. Вы хорошо танцуете, и мне с вами спокойно. Я как будто снова маленькая. За окном воет ветер. По крыше стучит холодный дождь. А я лежу укутанная в тёплое одеяло, смотрю, как краснеют угли в камине и мне хорошо. Скажите, Миша. А вы бы хотели иметь дом с камином, жену, детей?