Фаетон. Научно-фантастический роман. Часть 1

Глава седьмая

Азон вышел из духоты комнат полон невеселых дум. Думар, его единственная поддержка и опора в этом осином кубле наемников, укрывшихся под сенью службы, царю от разного рода невзгод, беззащитен как младенец. Как сложится теперь судьба? Враги не преминут воспользоваться одиночеством Азона. Начнутся козни, интриги и насмешки. В конце концов он вынужден будет покинуть пост первого телохранителя царя, а это крах. Снова скитания в поисках случайного заработка, издевательские оскорбления бездомных, нищета. Он вышел за ограду, окаймлявшую дворцовый комплекс, на тротуар. Мимо проносились легковые автомобили, грузовики и мотоциклы. Редкие прохожие спешили в этот час домой. Моросил мелкий дождь. Азон поднял воротник куртки, остановился у края улицы. Вскоре к нему подкатило такси. Словоохотливый таксист без умолку тараторил о рыбной ловле. Он стал рассказывать о хитростях прикорма и рыбалки вообще. Но Азон плохо слушал, он был поглощен в собственные невеселые мысли. Вскоре они подъехали к дому, где Азон жил в служебной однокомнатной квартире на седьмом этаже. Подымаясь в лифте, в голову вдруг пришла неожиданная мысль: “А в самом деле, ведь таксист прав, завтра выходной. Выходной и у меня. А не пойти ли мне на охоту. Немного развеюсь и, может, приду в себя". Мысль взбодрила, он быстро, твердым шагом вошел к себе. Комнатка, в которой жил Азон, была небольшой, прямоугольное пространство, ограниченное четырьмя стенами, паркетным полом и белым потолком, составляло в объеме тридцать семь с половиной кубических метров. На противоположной стене от двери находилось широкое окно с балконной дверью, занимавшее почти ее половину. Великолепный вид на проезжую часть улицы. Справа стояла узкая деревянная кровать, у окна письменный стол с настольной лампой, слева у двери несколько стульев, кухонный стол, застланный скатертью, и всякая аппаратура на нем. В эту комнату можно было попасть из маленького коридорчика, ведшего на крохотную кухоньку и ванную. Азон вошел в коридорчик, снял куртку и повесил ее на вешалку возле входной двери. Затем устало опустился на табурет. Немного посидел, не двигаясь, с закрытыми глазами. Затем принялся расшнуровывать ботинки. Когда он вошел в комнату, было уже около одиннадцати вечера. В это время по телевидению обычно транслировались развлекательные программы. И он по привычке включил аппарат. На экране возникло лицо Риши. Азон недовольно поморщился. Риши изливался траурной речью. Сменилось несколько кадров, показывая убитого горем отца, принимавшего соболезнования от заморских стран в лице заместителей руководителей ста пятидесяти государств, созванных визирем со всех концов Мира. Визири и Советники, заместители и секретари проходили перед несчастным монархом в скорбном молчании жали руки. Руководители же сидели в это время у экранов телевизоров и взирали на Лакия, с волнением

наблюдая за будущим спасителем Мира, встреча с которым им предстоит через несколько дней на первом в мировою истории Совете Перемирия. Азон, не терпевший подобного рода передач, раздраженно выключил приемник. На столе лежало в беспорядке несколько книг. Он взял одну, лег в постель и начал читать, но вскоре уснул. Свет ночника так и остался гореть на всю ночь. Утром Азон надел кетоновые брюки цвета”хаки" и куртку, повесил на плече охотничий брезентовый мешок и отправился на улицу. День обещал быть солнечным. В аэропорту, на царской стоянке, размещалось три ангара, огромные крытые сооружения для содержания и ремонта авиатехники. В одном из них, вертолетном, находились разные типы вертолетов на реактивных двигателях, начиная с легких двухместных прогулочных и кончая тяжелыми, грузоподъемностью в несколько десятков тонн. Азон представился начальнику вертолетного ангара, сухощавому высокому капитану ВВС Лакии, которого нашел в кабинете, Тот, узнав, что Азон лейтенант личной охраны царя, услужливо вскочил с места: – Капитан Пик. Чем могу служить, господин лейтенант? – капитан не выговаривал букву”ж" и в этом что-то было детское, не вязавшееся с суровыми чертами лица.

– Капитан, мне необходим легкий вертолет для охоты.

– Вы охотитесь един или вдвоем? – осведомился тот.

– Один.

– Могу предложить”Стрекозу"“Комара"“Слепня"… – Называл Пик конструкции имеющихся легких машин.

– А, впрочем, давайте пойдем с вами в ангар. Они спустились по крутой металлической лестнице, ведущей из кабинета в ангар. Там в строгом порядке на прямоугольных бетонных площадках, ограниченных желтой полосой, начертанной масляной краской, застыли расцвеченные машины, внешне напоминающие насекомых. Азон остановился возле”Комара", словоохотливый капитан без умолку комментировал, помогая жестами обеих рук: “Комар", одноместная машина. Обратите внимание на кабину. Она несколько вынесена вперед, ощущение такое, что сидишь как 6ы в мыльном пузыре. Шума двигателей практически не слышно. Передняя стойка шасси по конструкции напоминает внешне хоботок комара, за что он и получил такое название.

– Нет, маловато места. Я думаю, мне удастся что–то подстрелить. И куда положить дичь?

– Ну, лейтенант?! – удивленно переспросил капитан. – Для этого здесь предусмотрен грузовой отсек с лебедкой. А трос на конце снабжен захватом. Он быстро просунул руку в кабину и чем-то щелкнул. Послышался шум электродвигателя, створки внизу под брюхом машины раскрылись, и оттуда показался автоматический захват с острыми крючками, прикрепленный к тонкому тросу.

– Нет, не годится, Мне нужен двухместный вертолет. Я хочу видеть добычу.

– Ну тогда, лейтенант, может”Стрекоза". Очень удобный, а главное, он подымается высоко и незаменим в горах. Обратите внимание, какие несущие плоскости, и имеет два места с хорошим обзором.

– Нет, капитан, слишком большой размах винта.

– А, понимаю, что вам нужно.

Он увлек Азона в дальний угол ангара. Там стоял двухместный вертолет, с первого взгляда и не назовешь его летающей машиной, таким он кажется маленьким и изящным, с небольшим размахом несущих винтов.

– Это”Слепень". Правда, потолок у него ограничен, зато это очень маневренная машина. Практически мгновенно останавливается в воздухе, меняет направление полета.

– А как высоко в горы можно забраться на ней?

– Ну если я вам скажу высоту в метрах, это вам ничего не скажет. Но ориентируйтесь по снегу. Если увидите снег в горах, вот выше он и не подымается.

– Спасибо, капитан. Я, пожалуй, беру этот.

Пик суетливо замахал руками:

– Эй, сержант! – позвал он ближайшего механика, копающегося во внутренностях вертолёта на соседней площадке. Тот выпрямился, вытирая ветошью руки.

– Слушаю, капитан!

– Зовите механиков. Выкатим”Слепня" на старт.

Пятеро солдат с сержантом во главе принялись толкать вертолет к открытым створкам ворот ангара. Вертолет, покачивая плоскостями винтов, остановился в центре обведенного белой краской круга, на обширном дворе.

– Ну, счастливой охоты, лейтенант. – Капитан нервно пожал Азону руку. Он старательно скрывал чувство зависти. Может быть, ему тоже хотелось вот так, как этот лейтенант, вспорхнуть к облакам. Но род войск не позволял этого. Такой привилегией пользовалась только личная охрана Президента.

– Лейтенант? – вдруг спросил Пик. – А что, лейтенант Думар

уже капитан? – заискивающе, с нескрываемым чувством зависти съязвил – таки капитан.

– Да, капитан! – Азон вздохнул. Удар достиг цели, настроение все-таки удалось испортить этому человеку с детским голосом. – А вам-то что?! – отпарировал Азон

– Так, ничего! – в свою очередь вздохнул тот и, овладев собой, спросил, – Я вам не нужен?

– Нет, можете идти!

Капитан подернулся, направляясь к ангару. Вскоре оттуда донеслось: – Сколько вам говоришь, не сливайте масло в противень, для этого же есть ведра…

Азон, залезая в кабину, подумал вдруг об отставке: “Э-эх, были б деньги. Махнул бы куда-нибудь ж тихий райский уголок, завел бы вот такой, ну поменьше, конечно, ангар. И.…", – мысли унесли далеко-далеко в несуществующий мир иллюзий, где нет зависти, врагов и борьбы за выживание, есть только счастье…

Вертолет вспорхнул, покружился на месте в метре от бетонки и рванулся почти мгновенно с места в голубую высь к далеким белым шапкам гор. Три ангара внизу превратились в игрушечные коробки, сновавшие люди возле них стали походить на маленькие живые точки, а горы не изменились. Из голубей дымки, слева внизу, темно-синей безбрежной пустыней вынырнуло море. Ослепительно белой, стремительной площадкой уходила в него взлетно-посадочная полоса аэропорта.На ней застыл, готовясь к взлету, пассажирский лайнер, кажущийся отсюда, с высоты, игрушкой на письменном столе, покрытом скатертью моря. Азон летел в стороне, по специально отведенному службой безопасности полетов, коридору. Внизу, справа, проплывали уходившие вдаль квадратики возделанных полей, чередуясь с небольшими рощицами и редкими озерками, блестевшими с высоты, словно разлитая ртуть. Вершины хребта вырастали на глазах, одновременно убегая от Азона на Восток. Взгляд невольно скользнул по приборной доске, остановился на указателе курса. Вертолет двигался по направлению гор, прибор не обманывал – горы игрались в прятки.Внизу, у самого подножья хребта, показались красные черепичные крыши, утопающие в зелени насаждений. Тонкая нить дороги рассекала их на две группы и убегала в горы, исчезая между двумя холмами. Азон последовал вдоль дороги. За холмами взору открылась грозная возвышенность, замыкающаяся со всех сторон горами, отсекаемая от основного хребта с восточней части ущельем, уходящим далеко вправо и влево. Там, слева, между холмов предгорий и хребтом, блестит синяя полоска моря. Внизу на вытянувшейся вдоль ущелья возвышенности видны пасущиеся отары овец, пастухи верхом на лошаденках, загоны и сторожки, крытые черепицей. Вертолет нес Азона вправо по ущелью вдоль хребта. Слева сплошной обрывистой стеной возвышался хребет Кебзак. Проникнуть бы туда, в его неприступные ущелья и долины с нетронутыми стадами горных животных, чувствующих себя привольно за каменной оградой хребта. Проделав изрядный отрезок пути в триста Километров, Азон обнаружил в стоне огромный разлом, образующий гигантское ущелье, справа и слева склоны, поросшие мелким кустарником и травой. Азон свернул в разлом. Неожиданные скалистые уступы чередовались с гигантскими провалами поверхности, образуя живописнейшие картины горного пейзажа. Гармония красок от нежно-фиолетового оттенка до бледно-голубого встречал изумленный взгляд щедрыми россыпями. Азон забыл об охоте, всецело отдаваясь во власть симфонии красок. Нежно-розовые перламутровые облака громоздились над бледно-фиолетовыми шапками вершин, дополняя и замыкая в вышине пейзаж. Хотелось взлететь выше. Азон впервые пожалел о том, что не взял”Стрекозу". Разлом заканчивался тупиковой стеной бледно-желтого известняка, уходящей ввысь к снежной шапке вершины. Азон поежился от неприятного чувства громады горных пород, нависшей над нежно-голубой дымкой простора. Казалось, достаточно небольшого порыва ветра, чтобы привести л действие сведенную до предела пружину горного массива, и пласты, слипшиеся в кажущуюся неустойчивой стопку породы, готовы рассыпаться, как карточный домик, повергая столь величественную снежную вершину к подножью. Азон мельком взглянул на бледно-желтую отвесную стену, бросая машину на обратный курс. Но тут же остановился, прощальным взглядом окидывая гору. У самой середины стены вьется струйка дыма. Любопытство взяло верх, машина ринулась вперед: “, наверное, сернистые газы". – Подумал он. Но взгляд стал различать вход в пещеру, возле ровной площадки узким карнизом нависшей над пропастью. На площадке возле пещеры вился дымок от костра. “Жилище? – Не может быть” – мелькали мысли. А взгляд уже прикидывал, куда посадить вертолет. Но слишком ограниченное пространство не позволяло этого. Азон осторожно приблизился к черному входу, пытаясь заглянуть вовнутрь. Бледно-желтая окраска породы очерчивала продолговатое отверстие в занавеси тьмы. Неожиданно там появился седой старец с длинными космами белых волос, ниспадающих на плечи, и длинной белой бородой, достающей веревку на поясе, которой была подвязана белая мантия. Он приставил тонкую ладонь к седым лохматым бровям и, щуря слепнущие глаза, всматривался в стрекочущий аппарат. Затем поднял дряблую руку и плавным жестом что-то указывал. Азон с непонятным волнением следил за рукой, затем понял и бросил машину влево вдоль карниза по направлению, указанному старцем. У края разлома он обнаружил площадку, довольно крохотную, полумесяцем выступающую из крутого уклона скалы. Если раздернуть вертолет хвостовым оперением к пропасти, то шасси могут стать, а плоскости винтов не заденут гору. Риск огромен, требуется ювелирная точность и чувствительность систем управления вертолета, чтобы не разбиться. Азон несколько минут кружил возле площадки, затем, решившись, осторожно подвел машину к краю”Слепень" слушал каждое движение руля. Когда расстояние до края скалы от плоскостей винта составила несколько сантиметров, резко сбавил обороты. Винт несколько мгновений несло по инерции, затем он утратил несущую способность и мягко опустил вертолет на уступ. Азон выключил двигатель. Затем осторожно выглянул из кабины. Передняя стойка шасси почти упиралась в скалу, задние два колеса застыли в сантиметре от пропасти. Пятки обдало холодком. Порывистый ветер раскачивал лопасти винта, вертолет чуть вздрагивал под его натиском. Остывающий двигатель потрескивал. Азон закрыл глаза. Тело еще ощущало полет, и легкая дрожь пробежала в суставах от недавней качки и вибраций винта. Мало-помалу он пришел в себя, затем порылся в багажнике за сидением и достал тонкий капроновый канат. Осторожно выбравшись наружу, осмотрел крохотных пятачок. Стоять можно было, прижавшись к металлу корпусы машины. Азон, цепляясь за стальные скобы на корпусе, притиснулся к краю площадки. Внизу зияла пропасть. Порывы ветра сильно раскачивали вертолет. Пока он был внутри, этого не ощущалось. Он быстро вернулся обратно. Затем открыл вторую дверцу. Образовавшийся сквозняк несколько уменьшил давление ветра. Азон принял решение укрепить вертолет. Он пропустил канат через кабину в обе двери, затем выбрался наружу и, пропустив под утесом, закрепил надежным узлом. Качка уменьшилась. Затем, выбравшись из кабины, с другой стороны он ступил на карниз и медленна двинулся в сторону старца. По мере того, как он продвигался, карниз становился шире, и к середине можно было прямо шагать, не хватаясь за скалу, но неизъяснимая сила пропасти, тянувшая вниз, заставляла цепляться за отвес горы и медленно идти вперед. Наконец, пахнуло дымком от костра. Старец стоял на самом краю пропасти. Порывы ветра развевали его седые космы, длинный треугольник бороды качался по ветру.

– Здравствуйте! – поздоровался Азон.

– Я ждал тебя. – Вместо приветствия ответил старец.

– Вот как?! – удивился Азон.

– Да, твоему другу угрожает паралич. – Щуря глаза, продолжал старец: – Никто не поможет ему кроме меня.

– Да вы пророк! – воскликнул Азон.

– Все так, как вы говорите, но если это так, то немедленно летим.

– Подожди, сын мой. Я не покину своего обиталища до конца

дней моих. Ты доставишь его сюда.

– Но как?! – вскричал Азон.

– Неужели мне, старому и немощному, учить тебя. – Укоризненно заметил старец.

– Да если это правда, я готов. Но я не верю в силу знахарей. Медицина – вот то единственное сродство, что поставит Думара на ноги!

Старец внимательно и терпеливо глядел на Азона. Прищуренные его глаза буравили мозг. Азон не выдержал, отвел взгляд.

– Не спеши. Ты многого не знаешь. Вселенная безгранична, в ней накоплен колоссальный опыт ушедших цивилизаций, где современные достижения медицины кажутся смешной забавой.

– Я не верю тебе, Отшельник!

– Не веришь?! – он медленно направился в пещеру, часто оглядываясь, словно призрак, приглашая войти. Азон последовал за ним. В выдолбленном узком пространстве в стене виднелась ниша с разостланным покрывалом и плоским валуном у левого края. Старец указал рукой на нишу: – Это мое ложе. Оно будет моим вечным пристанищем, когда я устану и покину этот мир. – Слева в углу стоял огромный валун, рядом – поменьше. – Это стол, это стул. – Говорил старик.

В углу на маленьком выступе мерцал перламутровым блеском шар светло-розового свечения, исходившего изнутри.

– Это капище знаний. – Указывая на светящийся шар, сказал старик. – Энергия Космической Мудрости, концентрируясь этим ущельем и стеной пропасти, возникает в фокусе, осязаемом человеческим сознанием. Я знал, что это так. Я, единственный из мудрейших жрецов Шомона, путем вычислений доказал это. Но мне не поверили. Они глупцы. – Старик гневно уставился куда-то в дальний угол пещеры отсутствующим взглядом.

– Кто они?! – восхищаясь невиданных размеров фосфоресцирующей жемчужиной, опросил Азон.

– Жрецы Шомона. Они высадили меня здесь со словами”Если ты вычислил, то докажи". Я потратил пятьдесят лет жизни, выдалбливая это пристанище, и, о! Какова была моя радость, когда наконец яйцо, отложенное Космической Мудростью, нежным сиянием озарило меня. Ничто не может сравниться с его светом. Здесь все…– старик умолк, величественно указывая левой рукой на светящийся шар.

Азон вдруг заметил, как преобразились черты старца. Он выпрямился в бледно-розовом сиянии, грудь стала шире, глаза молодо засияли, радость разлилась в них. Седые космы уменьшились на глазах. И уже перед изумленным взором стоял атлет в расцвете сил. Из-под ветхой тоги выпирали налитые сильные мышцы.

– Ты увидел меня в прошлом. – Старческий дребезжащий голос вывел Азона из транса иллюзий. Он снова увидел перед собой старца.

– А вот таким я стою перед тобой, твой современник. Он умолк, опускаясь на камень-стул. Молчание затянулось. Сквозь отверстие входа доносилось завывания ветра да запах дыма угасающего костра. Азон не знал, что сказать.

– Послушайте, вы обмолвились о том, что вылечите моего друга. – Старик не отвечал.

Азон внимательно посмотрел на него. Легкое сопение доносилось от дыхания старца.

– Вы спите?! – снова спросил Азон. В ответ ни звука. Неловко переминаясь с ноги на ногу, Азон постоял с минуту, затем подошел к светящемуся шару. Необычайная красота пленила, звала к себе, невозможно было оторвать глаз. Азон поднес руку к шару. Холодное свечение осветило ладонь. Осмелев, он быстро взял шар двумя пальцами, но пальцы сомкнулись, не чувствуя преграды внутри. Азон повторил операцию еще и еще раз. Безуспешно. Пальцы растворялись в дивном свечении, не ощущая преграды.

– Свет мудрости не материализован в предмет, это концентрация лучей Знания. Услышал Азон голос старца, вздрагивая, как нашкодивший на уроке школьник от замечания учителя заставшего его в врасплох.

– А сейчас иди, Азон. И, если ты хочешь помочь своему другу, доставь его мне.

Сомнения беспокоили Азона. Весь обратный путь его терзала мысль о мучениях друга. Но все же хоть искорка надежды в безнадежном положении Думара давала повод к действию…

– Ну, как охота? – встретил его капитан у ангара.

– Вы же видите, что я порожняком.

Пик бегло осмотрел машину, заглянул даже в кабину.

– О, да топлива почти нет. На аварийном запасе дотянули.

Азон терпеливо ожидал, когда капитан, нарочито долго осматривающий”Слепня", закончит. Наконец, он распорядился убрать вертолет в ангар.

– Капитан! – окликнул его Азон. – Вы бы не могли запрячь”Слепня" на сегодняшнюю ночь?

– Что, подвесить подвесные баки? – спросил предусмотрительно Пик.

– Да, и установите ночной знак личной охраны. Вы меня поняли?!

– Хорошо, лейтенант”Слепень" будет здесь с полной заправкой. Только не забудьте отметиться в журнале постового.

– Ну конечно. – Азон тепло посмотрел на услужливого капитана. – Спасибо! – поблагодарил его, повернулся и пошел в сторону ворот к выходу из зоны стоянки. По пути слышались команды: – Сержант, установить подвесные баки и полностью залить топливом”Слепень" оставить на старте…

Глава восьмая

Омар проснулся от странного ночного шороха. В кромешной тьме внутри душной сторожки ничего нельзя было увидеть. Но отчетливо слышны шаги возле стен и шорохи рук, лихорадочно ищущих выход. Омар вскочил со своего обычного места и быстро включил ночник. Незнакомец, шатаясь, пытался выйти из комнаты. Он шарил руками по стенке. Его широкая черная борода, перепачканная мелом, клочками торчала в разные стороны. Широко открытые глаза лихорадочно блестели, беспокойно вращаясь в глазницах. Омар осторожно подошел к больному, несмело позвал: – Эй, слышь, давай ложись!

Больной не отзывался, казалось, он ничего не слышал и не обращал никакого внимания на Омара.

– Эй! – настойчиво звал Омар. Затем осторожно дотронулся до плеча. Незнакомец резко обернулся. Нервно затряс головой, вперив невидящий взгляд куда-то в пространство мимо Омара.

– Послушай, сын! – ковыляя больной ногой, подоспел отец.

– Бери-ка его за руки, а я за ноги и пошли уложим на место. Вот ремни. Его надо связать.

Омар послушался отца. Резким движением он заломил руки незнакомца за спину. Ден схватил его за ноги. Они уложили больного в постель и связали по рукам и ногам. Незнакомец метался в жару. Из горла вырывались хрипы, нечленораздельные слова. На губах выступила желтая пена. Омар беспокойно взглянул на отца.

– Перелом наступит утром. Это кризис. – Авторитетно заявил Ден.

– А что, исход может быть плохим?

– Не знаю, сын, я не доктор. И вообще много хлопот с ним. Мне завтра вставать рано.

Он поковылял к своей постели. Улегся и вскорости уснул. Омар не сомкнул глаз до утра. Больной метался по постели, несколько раз скатывался, чуть не свалился на пол. И каждый раз Омар заботливо укладывал его обратно. Температура держалась высокой. К утру кризис миновал. Лицо превратилось в желтую маску. Горевшие щеки, в ярко-красном румянце, потускнели, взгляд угас и глаза выглядывали из полуприкрытых ресниц. Больной спал. Отец зашевелился на постели: – Ну, что он?

– Да вроде спит.

– Ну-ка. – Он подошел к незнакомцу. Осмотрел.

– Развяжи его. Дело пойдет теперь на поправку.

Вскоре Ден ушел к овцам. А Омар принялся готовить больному еду.

– Эй, кто тут. – Неожиданно резко прозвучал в утренней тишине голос незнакомца. Омар застыл от внезапности. Он не поверил своим ушам и первое, что взбрело на ум: “Галлюцинация".

– Где я?! – голос незнакомца развеял сомнения. Омар бросился к постели. Осмысленный взгляд серых глаз пытливо уставился Омару в лицо.

– Я нашел тебя в камнях на берегу моря.

– Ты живешь в этом городе? – не понимая, где он, опросил незнакомец.

– Нет тут никакого города. Здесь пастбище.

– Ты обманываешь меня, мразь. – С ненавистью проговорил больной.

– Эй, парень, легче на поворотах. Я спас тебя!

– Заткнись, ты не знаешь, с кем говоришь. – Слабым, но властным голосом перебил незнакомец.

– Ты слаб. Но, клянусь, как только ты сможешь держаться на ногах, я сделаю из тебя бифштекс.

– Свинья! – выругался больной и демонстративно отвернулся. Омар обиженно сунул ему брынзу и кружку парного овечьего молока. Незнакомец долго колебался. Вкусный запах щекотал ноздри, изголодавшийся организм требовал пищи. Омар тактично вышел. Через несколько минут он вернулся. Брынзы и молока уже не было. Он убрал пустую кружку, смахнул крошки с постели. Больной делал вид, что спит. Игра в молчанку длилась почти две недели. Даже отцовские угрозы не подействовали. С презрительной гримасой на лице незнакомец упорно не хотел замечать своих спасителей…

Как-то вечером отец принес”Вестник светской жизни". Он бросил журнал перед Омаром на стол: – Вот, сын, я был в поселке. Проведал Жаннет.

– Ну как она там? – осведомился брат.

– Счастлива. В доме достаток, дети здоровы, бегают, смеются. Ты знаешь, что у нашего царя пропал наследник.

– Как?! Вот это новость! Верно, его убрали враги?!

– Ты только послушай, что пишут газеты. – Ден раскрыл журнал, стал читать:

"Гибель принца Лакии легла траурной лентой на мундир будущности. Бедный отец. Он очень изменился. Личный врач сообщил нашему корреспонденту, что лишь чудо может уберечь монарха от инфаркта.”

– А как это случилось?

– Представь себе, никак не могу найти. Вот посмотри траурный портрет принца. – Омар вгляделся в лицо. Жесткие черты подчеркивались тонкими губами плотно сжатого рта. Нос прямой с горбинкой. Ясные серо-стального цвета глаза. Широкий лоб, прядь волос спадает на лоб. Слева большой пробор. Виски выбриты. Тоненькая нитка усов у верхней губы.

– Да, приятного мало. Морозом пробегает от такого лица. – Сказал Омар.

Незнакомец приподнялся на постели, крайне заинтересованный разговором.

– Посмотри, наш немой бородач. Что, грамотный, небось, почитать хочется?! – ехидно заметил отец, Кивая Омару.

– Дайте журнал! – властно приказал незнакомец.

– А где волшебное слово пожалуйста? – продолжал в своем духе Ден.

– Я тебя, мразь, в тюрьме сгною. Не знаешь, с кем говоришь?! На колени перед принцем Лакии!!!

Отец округлил глаза, приподнимаясь со стула.

– Послушай, Омар, так он еще и сумасшедший?

Омар подал больному вестник. Тот нервно выхватил журнал, стал лихорадочно листать страницы.

– Ничего, сумасшедшие – хорошие пастухи. – Спокойно заключил Ден. – Пусть только поправится. Я ему всыплю как следует, он у меня будет шелковым.

Дни проходили за днями. Больной уже без помощи Омара мог выходить на двор, ухаживать за собой. Но по-прежнему хранил величественное молчание. Однажды он стал укладывать некоторые вещи в вещмешок, а также куски брынзы, аккуратно завернутые в чистую тряпицу.

– Ты это куда? – спросил Омар. Незнакомец, презрительно смерив пастуха глазами, отвернулся.

– Э н-нет! – отбирая мешок, в волнении сказал Омар. – Будешь пасти отару. Вместе будет легче.

– Я принц Лакии! – неожиданно пролепетал он. – Меня зовут Тиром. Если ты оставишь меня пасти овец, я велю сравнять это пастбище с землей вместе с твоими овцами.

– Ты сумасшедший. Но пойми. Ведь принц погиб. Ты тоже чуть не утонул в море. Ты был матросом. Тебя выбросило на берег, когда ваш корабль потонул. Ведь правда же. Ну кто виноват в том, что у тебя отшибло память. – Пытаясь успокоить больного, ласково говорил Омар. – Побудешь чабаном, вспомнишь, а тогда на все четыре стороны. Куда тебя такого отпускать.

Незнакомец повернул к Омару скуластое лицо. Серо-стальные глаза смотрели жестко, презрительно, без тени сожаления: – Я сравняю ваше пастбище с землей вместе с вашими овцами!

В это время вошел отец. Он слышал последнее, что сказал незнакомец. Это его до крайности взбесило. Он схватил уздечку и бросился на больного. Но тот быстрым и ловким движением опрокинул старика наземь.

– Ты что?! – заорал не своим голосом Ден, с проворством вскакивая на ноги. Новая попытка броситься с кулаками на незнакомца не имела успеха, ловкий больной снова поверг Дена на пол. Омар в свою очередь кинулся на выручку, но также был опрокинут ловким приемом.

– Я повторяю. Я сын царя, принц Лакии, и никто не посмеет меня удержать!

– Ты посмел меня ударить, щенок?! – орал Ден, тяжело подымаясь на ноги. Он, ковыляя больной ногой, ухватился за мешалку, которой мешают корм для овец. Но Омар вовремя остановил его, уцепившись обеими руками за древко мешалки.

– Пусти, пусти. Убью-ю-ю! – выл Ден в бессильной злобе. Мало-помалу отец пришел в себя. Незнакомец выждал, когда Дена покинет злоба, в удобный момент оказал.

– А теперь ты позволишь мне уйти! – твердым приказным тоном в голосе.

– Нет! – отрезал Ден.

– Тогда прощай.

– Нет. Ты погибнешь. – Вмешался Омар.

– Ладно. Тогда собирайся, поедешь со мной. Я докажу, что я принц Лакии! – сказал незнакомец Омару. Взбешенный Ден вскочил со стула, но сын удержал его за руки.

– Отпусти, Омар! Я все равно убью его! – вопил отец. Омар не на шутку перепугался гнева родителя: “Надо уводить сумасшедшего отсюда".

– Ладно, Т-т-игр. – Заикаясь от глубокого смысла, заложенного в имени, от того, что это имя принадлежит пропавшей без вести царственной особе, от того, что им называет себя этот сумасшедший и от желания поскорее унять взыгравшую манию величия, с опаской сказал Омар.

– Пойдем в Нарфу. Только прежде зайдем к Жаннет.

– Сестра твоя?

– Да, я скажу, чтобы она присмотрела вместо меня за отарой.

– Ладно. Только без глупостей?

– Я убью его! – глухо стонал отец. Слезы текли по его обросшим щекам грязными ручьями, стул, на котором он сидел, скрипел от попыток встать, но силы оставили Дена. Сквозь пелену слез он наблюдал за суетливей размытой фигурой сына, за его быстрыми движениями рук, укладывающих дорожные вещи и еду в вещмешок. Перед уходом Омар сказал отцу: – Ты прости меня. Я не могу оставить его здесь. Отведу в Нарфу, а там с помощью дворцовой охраны помещу в психиатрическую больницу. Незнакомец в это время нетерпеливо поджидал Омара на дворе. А сын заботливо помог отцу лечь в постель: – Извини, отец. Завтра придет Жаннет и поможет тебе вместо меня.

– Ну слава Богу. – Со вздохом облегчения сказал Ден. – Избавимся наконец от этой обузы. – Подумал немного, затем мягким голосом добавил: – У тебя совсем нет денег, сынок. Возьми там, под кроватью кованный сундук. В правом углу, под одеждой, узелок с деньгами. Возьми две сотни, тебе хватит.

Омар полез под кровать. Пошарил руками вытащил небольшой сундук. Железные пластинки, прикрепленные к крышке и корпусу, создавали ансамбль красивого фрагмента. Сундучок был словно специально предназначен для хранения драгоценностей. Омар, склонный к мечтаниям, с трепетанием сердца вскрыл крышку. Но кроме выцветшей старой униформы гвардейца дворцовой охраны да костюма там ничего не было. Лишь в нижнем углу справа он обнаружил узелок с деньгами.

– Покажи. – Вдруг попросил отец.

Омар поднес к глазам родителя деньги.

– Возьми две сотни.

Омар неторопливо отсчитал сумму. Затем стал завязывать узел и вдруг увидел над деньгами продолговатый конверт для писем. В нем была записка.

– Отец! Что здесь? – показал письмо отцу.

– Это не твое дело! – злобно ответил Ден. Но, взяв себя в руки, ответил – Прочти, Омар и остерегайся подобных встреч.

Сын прочел”Если хочешь увидеть своего щенка живым на разъездном мосту Автострады, все, что ты получил за овец, переводи на имя Орта в Национальный банк. Это можно сделать в филиале скотоводческого банка Аукциона. Даю тебе полчаса. С ответом пошлешь Жаннет на указанный мост за щенком. Да, не вздумай жаловаться в полицию. Надеюсь ты меня понял? Я командую там. Мои приказы выполняются безоговорочно от имени Его Величества. Не забудь приложить квитанцию, заверенную банком о переводе денег? Орт". Омар кончил читать, вопросительно поднял глаза на отца.