– Вот чего он так? – пожаловался призрак напарнику. – При любом удобном случае бухлом тычет? Я что, вечно в неадеквате шляюсь?
Пришлось утешать.
– Это наш босс. Он без ложки дёгтя не может. Пошли, похомячим. Я угощаю. В пиццерию потом завалимся…
***
Трудолюбивое начальство вспомнило об инспекторах через полчаса, едва они покончили с солянкой и приступили к смородиновому пирогу, превосходно выпекаемому в одном из близлежащих заведений общепита:
– Мирнок удрал, – загудел в смартфоне привычный бас. – Посреди дороги наручники разорвал дурью звериной, двум конвойным да водителю рыла начистил, дверь вскрыл и сбёг… Автомобиль в пробке стоял.
– А центральный замок?
– Изнутри рычажок имелся. Тот, который на себя тянуть следует. Рядом с ручкой.
– Зашибись…
– Не зашибись, – проорал рассвирепевший Фрол Карпович, – а гузна в горсть да поспешайте к нему домой! Живо! Под наблюдение берите!
Смартфон разразился короткими гудками. Швец, полностью слышавший весь разговор, устало поинтересовался:
– Пирог доедаем? Только принесли…
***
Брошенную в запальчивости команду инспекторы честно выполнили. Просидели до глубокого вечера в доме беглеца, куда он, ожидаемо, не пришёл. Их сменила пара недовольных сверхурочными нагрузками оперов из отдела Жеки.
Как, что – осталось тайной. Хмурые мужики на разговоры не велись, отделываясь невнятными отговорками и фанатично обшаривали кухню в поисках хозяйских припасов. На обед они, похоже, сегодня не попали.
Пожелав полицейским не киснуть, Сергей с Антоном сочли рабочий день законченным, с удовольствием покинули чужой дом и расстались до завтра.
***
А утром весь подъезд гудел. На лестничных площадках слышались возбуждённые разговоры, по ступенькам бухали шаги и отстукивали нервный ритм женские каблуки, кто-то причитал.
– Маш! Что случилось? – поинтересовался Иванов у домовой.
Его вся эта какофония настигла по выходу из душа.
– Ты о чём?
– О… – договорить не получилось. Дверной звонок разразился трелью.
Инспектор, как был, в тапках, домашних штанах и голый по пояс пошёл открывать раннему визитёру.
На пороге дрожала бабка Васильевна, склочная личность, проживающая ниже.
– Сергей? – с расширенными от ужаса глазами прохрипела старуха, мелко икая.
– И вам доброе утро.
– Там… там… на улице…
Дальше гостья ничего выдавить из себя не смогла, начав истово креститься.
Предчувствуя нехорошее, инспектор сорвал с вешалки куртку, накинул её, на ходу попадая руками в рукава и поспешил вниз, осторожно обогнув замершую на площадке Васильевну и не забыв захлопнуть дверь.
Пока спускался – ловил на себе испуганные взгляды жильцов. Дом, в котором проживал парень, молодостью не отличался, потому две трети владельцев квартир знали друг друга хотя бы шапочно.
Выйдя на улицу, ему оставалось лишь ахнуть. Напротив входа в подъезд, стояли три прислонённых к деревьям ростовых венка с искусственными цветами, перевитые траурными ленточками. Кладбищенские.
На них, будто под копирку, красовалась сделанная от руки надпись:
«Сергею Иванову. Будущему покойнику. От нового друга».
Креативненько.
У венков останавливались прохожие, с удивлением читали текст и многозначительно хмыкали. Соседи, кучкой обсуждающие новость поодаль, с сожалением посматривали на подрастерявшегося парня.
Хлопнула подъездная дверь, выпуская очередного зеваку. Оказалось – Васильевна.
– Ой, Серёженька! – приторно-сладко заголосила она, напоказ хватаясь за сердце. – Да как же это? Живому – и венки! Ты же такой молодой… – вредная старуха запнулась, точно хотела добавить: «Был» – … и тридцати годочков ещё нету…
Кликушествовать ей явно нравилось. Люди её сторонились.
Не став вступать в дискуссию, Иванов мысленно пожелал бабке ближайший год не слезать с унитаза и начал действовать. Собрал венки, отнёс их к мусорнику, где с ожесточением согнул проволочные каркасы для большей компактности, а потом по одному запрессовывал в почти полный бак для отходов.
Народ, опаздывая на производства и в офисы, начал расходиться. Злющая старуха никуда не пошла. Бодро махала какой-то своей товарке, горя желанием поделиться утренним событием в красках.
К инспектору все потеряли интерес.
Никто не заметил, что скомканные кладбищенские послания парень не просто выбросил, а разложил на мусорных пакетах в ряд, и, засунув ладонь внутрь коммунальной помойки, усиленно сканировал их служебной меткой.
Никаких следов. Про отпечатки пальцев думать бесполезно. С чего их тут снимать, да и вряд ли они вообще есть. Одноразовые перчатки – товар распространённый, копеечный и довольно эффективный в криминальных забавах. Почти все ими пользуются.
Смачно, с презрением плюнув напоследок в бак, Сергей направился обратно, в квартиру.
По возвращении запер дверной замок, накинул цепочку, задёрнул все шторы. Позвал Машу и вкратце рассказал об утреннем сюрпризе, в конце категорично сообщив:
– Из дома никуда. Сидим до особых распоряжений.
Посчитав первоначальные меры безопасности выполненными, он связался с шефом, после с напарником, попросив того не церемониться с дверным звонком и заходить запросто, по призрачному, сквозь стены.
С вызовом полиции решил пока повременить.
Фрол Карпович появился через десять минут. Сердитый, взвинченный. Вскользь поздоровавшись с кицунэ, прошёл в комнату, уселся в кресло.
– Дружок твой где?
– Здесь, – отозвался Антон, материализовываясь в коридоре. – Серый, что случилось?
Не предлагая чаю, инспектор рассказал о венках. Слушали его молча. Начальник – сжав бороду в кулак, Швец – поигрывая желваками. Оба не перебивали.
Когда повествование завершилось, наступила пора уточняющих вопросов.
– На кого грешишь?
Ответ казался очевидным процентов на восемьдесят:
– На вчерашнего побегушника.
– Откуда у него твой адрес?
– Откуда угодно, если доступ к государственным базам данных имеется. Меня же вчера по имени с фамилией тот сотрудник… Жека, называл у автомобиля. Мирнок вполне мог слышать. Дальше – дело техники. Лицо моё он видел, возраст примерно понятен. При наличии денег за ночь можно узнать многое.
Признавая правоту подчинённого, боярин переключился с бороды на подлокотники кресла и стал отстукивать по ним ногтями простенький ритм, таким образом помогая себе думать:
– Поспешно. Вельми поспешно. Ему из города бежать след, а он за тобой охоту назначает. Да споро как! Иные мыслишки имеешь?
Удивить Иванова такими выводами не удалось. Ему тоже казалось излишне дерзким и безрассудным делать чересчур рисковые намёки человеку, которого видел один раз. Он бы, Серёга, подкараулил и прирезал выбесившего гражданина в удобной подворотне, или со спины дубинкой огрел, где потише. Разновидностей мести полно… Но объяснение, пусть и хлипкое, кое-как вырисовывалось:
– Псих. Логике не поддаётся. Его консилиум докторов не поймал, а вы от меня доступных раскладов требуете. Ну а если не он, то… – парень развёл руки в стороны.
Похоже, у Фрола Карповича, помимо профессиональных сомнений, аргументов не имелось. Как и версий.
Усердно работающий полушариями мозга Антон поправил очки и задумчиво, негромко пропел на мотив некогда популярной песни «Ландыши»:
Ты сегодня приволок
Не букетик, а венок
И цветочки все бумажные!
Среди букв да золотых
Очень яркие цветы
Но они такие страшные!
Ленточки, ленточки…
– Ты кретин? – в унисон заорали на певуна друг и начальник.
Швец смутился.
– Я не нарочно… само вырвалось… Из детства…
– Молчи! – боярский кулак шарахнул по подлокотнику. – Пасть зашить велю! Ниткой суровой! Глотку перцем забью!..
– Серый, прости…
– Запорю!!! – от басовитого рёва люстра на потолке дрогнула, в ушах зазвенело.
К счастью, на кухне пиликнул позабытый там смартфон.
– Я сейчас, – довольный поводом улизнуть от безусловно важных, но слишком абстрактных умозаключений шефа и напарника с разыгравшейся придурью, скороговоркой бросил Сергей, спеша к оставленному на столе аппарату.
Обычно он себе такого не позволял – перебивать начальство без большой необходимости, а уж тем более уходить во время важных встреч, но Тоха реально сморозил… Поджилки затряслись.
Требовалась пауза и чуть-чуть отдышаться.
Нажал на мигающий конвертик. Сообщение открылось, номер оказался незнакомый. Посреди дисплея чётко читалось:
«Три»
Чего три, кому три? Набрал отправителя – номер вне действия сети. Совсем ничего не понимая, инспектор вернулся в комнату, показал текст присутствующим.
Те озадачились.
– Телефон отключён. Я перезвонил.
Привалившемуся к дверному косяку, понурому от смущения за тупой стишок Антону комментарий друга не понравился.
– Графиня изменившимся лицом бежит пруду, – продекламировал он, никак не поясняя эту бредовую фразу.
– Ась? – голова начальника повернулась к призраку и нахмурилась.
– Классика. «Золотой телёнок» Ильфа и Петрова. Текст из телеграммы, посланной Остапом Бендером миллионеру Корейко. Цель – деморализация и эмоциональный срыв. Там и другие были.
Книжку, упомянутую напарником, Серёга читал. Давно, в детстве, и почти мгновенно припомнил и второе послание «Грузите апельсины бочками». Однако какое отношение он имеет ко всем этим литературным перлам?
– Деморализация, говоришь? – боярин проигнорировал художественную часть толкования. – В панику ввести? Умно… Дома сиди, Иванов, и на улицу носа не смей казать! Нет тебя! Номерок, с которого писано, мне перекинь. Знающим людям покажу… Звонилку рядом держи, даже в нужнике. Коль новое напишут аль припрётся кто – без промедления докладывай. И думай, кого ты прогневил. На Мирноке мир клином не сошёлся! Швец! При друге останешься! И чтобы…
– Да не пьём мы!!! – затравленный начальством напарник взорвался. – Не пьём! Хватит меня третировать! Сил уже никаких нет выслушивать!
Безучастно наблюдавший за брызжущим слюной подчинённым Фрол Карпович поднялся, повёл плечами, и негромко, с затаённым удовольствием, ответил:
– То-то. Смотри мне…
***
Голодная смерть вынужденным затворникам не грозила. Машкина запасливость вполне позволяла продержаться в полностью автономном состоянии как минимум треть, а то и половину месяца. Крупы в кладовке имелись в избытке, морозилка утрамбована мясом, консервации – вся кладовка забита.
Интернет работает. Смотри себе фильмы на здоровье, или на форумах ругайся для поднятия настроения.
Время до темна пролетело незаметно. Друзья, предаваясь безделью, рассуждали о разном, а потом решили перекинуться в подкидного дурака, подключив к игре домовую. Маша оказалась мастерицей, выигрывая четыре партии из пяти, да и то, как подозревал Иванов, нарочно поддавалась, чтобы интерес не угасал.
Раззадоренный проигрышами Антон в открытую следил за девичьими манипуляциями, перепроверял раздачи, пытался просчитывать ходы.
И снова оставался в дураках, жалуясь напарнику:
– Ну вот как она так? Как делает?
– Спроси, – советовал тот, подмигивая кицунэ. – Или попроси, пусть научит.
Учиться Швец не хотел, выискивая подвох и твёрдо уверовав в шулерские наклонности партнёрши по карточному столу.
Перешли на «очко», затем на «козла», и везде призрак проигрывал.
Серёга тоже в победителях не блистал, но относился к занятию ровно, как к обычной забаве по убиванию времени.
В течение дня несколько раз звонил Фрол Карпович, мимоходом выясняя обстановку и накачивая новыми инструкциями, сводящимся к: «Сидите? Вот и сидите! Неча!..», ничем новым, впрочем, не радуя. Телефонный номер отправителя подозрительной SMS-ки оказался одноразовым, купленным неподалёку от вокзала с регистрацией на вымышленное имя ещё в начале осени.
То, что побег состоялся вчера, а симка приобреталась загодя – никого не смутило. Сами такие, при необходимости могут в два счёта достать по десятку «левых» номеров. У того же Иванова в придиванной тумбочке имелось несколько нераспечатанных красно-белых конвертов с приличным запасом годности.
Наверняка или в тайничке приберегались, или кто из друзей поспособствовал. Мирнок ведь рванул куда-то, а не в белый свет как в копеечку?
Ну а если допустить, что он к венкам не имеет никакого отношения – то задачка решалась совсем просто: точно так же.
IMEI, по словам начальства, оказался выстрелом в небо. Скорее всего, использовалась самая дешёвая кнопочная звонилка, изначально одноразовая. Район применения – одна из центральных улиц.
… В начале одиннадцатого вновь напомнил о себе смартфон. Пискнул сообщением, мигнул экраном и погас. Успевшие за световой день поуспокоиться инспекторы замолчали, разом позабыв про игру.
– Не тяни, – сглатывая, попросил Антон, укладывая карты на стол, рубашками вверх.
– Не нагнетай, – отбрил Иванов, беря аппарат в руку.
Включил, посмотрел, нахмурился. Повернул смартфон к другу.
С нового, неизвестного номера сообщали:
«Три бутылки водки с метиловым спиртом на полках магазина. Успеешь найти – молодец»
Текст прервался, но почти сразу обновился, пикнув.
«Не успеешь – на твоей совести. Выходи. Поговорим.»
Дальше шёл адрес частного магазинчика с самообслуживанием в квартале от Серёгиного дома.
Дочитав, Швец выскочил из-за стола и бросился к висящей в коридоре куртке.
– Ты куда?
– Шефу доложить!
– Я доложу. Они в десять закрываются. Будем надеяться… – абонент отозвался, едва инспектор нажал кнопку вызова. – Фрол Карпович. Новая инфа. В продовольственном неподалёку водка отравленная… Антон ситуацией владеет… Понял… Тоха! Пулей к начальству!
Напарник исчез, не успев толком зашнуровать туфли.
Поникшая кицунэ подошла к так и оставшемуся сидеть Иванову, прикоснулась к мужскому предплечью. Всхлипнула, постаралась успокоить:
– Всё будет хорошо.
– Обязательно.
Более они ни о чём не говорили. Слонялись по квартире, заставляли себя заниматься рутинной, бытовой мелочёвкой, с содроганием сердца слушали региональные новости и постоянно проверяли информационные сайты. Оба ждали хоть каких-то новостей.
Сон не шёл.
Около двух пополуночи отзвонился призрак:
– Нашли. Три. Не наврал, сука…
***
Сослуживцы Сергея освободились ближе к утру.
Перво-наперво допросили охранника, трудившегося по суткам. Он припомнил, как перед самым закрытием в торговый зал заходил крепкий мужчина в пуховике. Покрутился у стеллажей с водкой, долго перебирал бутылки, чем и привлёк к себе внимание.
Выбирая, дотянул до того, что его окликнула продавщица, напоминая о времени. В 22.00 торговля прекращалась.
Еле успел. В 21.59 неизвестный, по описанию как две капли воды похожий на беглого Мирнока, стоял у кассового аппарата, выкладывая на транспортерную ленту три поллитровки сорокоградусной из среднего ценового сегмента.
Расплатился наличкой, сложил покупки в пакет, и ушёл в вечернюю темноту. Закуской не озадачивался.
Круг поиска сузился. Охранник указал нужный стеллаж, уточнил марку. За отделение плевел от зёрен отвечал Александрос, добровольно присоединившийся к оперативному мероприятию и раздобывший некий засушенный пруток, безошибочно определяющий яды.
Поначалу процесс пошёл вкривь и вкось. Глупая деревяшка уверенно относила к отраве весь алкоголь и больше половины продуктов в магазине, особенно остро реагируя, почему-то, на всевозможные чипсы с прочими снеками.
Ситуация казалась патовой.
Не растеряв присутствия духа, македонец экстренно сгонял к какому-то знакомому колдуну, где получил дополнительные инструкции по эксплуатации волшебной палочки с усечёнными возможностями.
По его возвращении ёмкости с метиловым спиртом выявили за несколько минут, не став изымать из оборота весь товар, как собирались ранее.
Окрылённое успехом трио из Департамента, отставив искомые бутылки в сторону, ради самоуспокоения перепроверило остальное спиртное, включая то, что хранилось на складе и в подсобках.
К счастью, больше ничего не нашли.
– Подменил, сто процентов! – убеждённо говорил Антон, заявившийся к другу вместе с Фролом Карповичем и прекрасноликим представителем Спецотдела почти под самое утро. – Это на вынос секьюрити зорко бдят, а на внос – кому оно надо? Купил в любом лабазе водяры, похимичил, а затем подменил. Марка распространённая, везде полно. Внутри ведь не убыло? А перекатать крышечку – плёвое дело, даже особые навыки не нужны. Про переклейку акциза вообще молчу…
С призраком согласились все присутствующие. Придумано простенько и со вкусом.
– Добро, – делая ударение на первый слог, добавил боярин, – что ведомо нам имя паскудника. В розыске он уже пребывает по полицейскому ведомству, так что не сбежит… Мы тоже с краю не останемся. Поищем.
Хозяин квартиры, лишённый возможности поучаствовать в охоте на Егора Васильевича, рассыпался в похвалах и вернулся к событиям в магазине:
– Как думаете, где он метиловый спирт взял? В киоске его не купишь… И я не понял – в органы о попытке отравления сообщили?
Помалкивавший до сих пор македонец устало отмахнулся:
– Где взял? Да где угодно! Он таксистом трудился. Многое знает… И в органы мы не обращались. На общем фоне от рассказанного Фролом – данная выходка всего лишь соломинка в стоге сена. Не до того нам было.
В голосе Александроса промелькнул неподдельный укор, а между строк отчётливо читался бессмертный афоризм Шота Руставели: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны».
Однако полностью отрицать необходимость официальных обращений добровольный помощник не стал, сообщив:
– Кому нужно – обязательно узнают. Заявление задним числом примут, вещественные доказательства мы передадим… Переоцените приоритеты, Сергей! Вы – эпицентр последних суток. На вас завязано. И нам всем, – боярин одобряюще кивнул в поддержку старого друга, насупив брови, – хотелось бы знать ваше мнение по этому поводу.
Три пары глаз уставились на Иванова, ожидая ответа. Смотрели все по-разному: Швец – с надеждой, с верой в некое секретное озарение; Александрос – невыразительно, словно скучая; непосредственный начальник – мрачно, не ожидая ничего нового и настраиваясь на длительное обсуждение с аналитическим поиском причин.
– Абсурд, – инспектор выдал наиболее подходящее описание действий Мирнока. – Ему бежать надо. Со всех ног. А он со мной игры устраивает. Или полный шизик, или я чего-то не понимаю. Это послание, водка тухлая… Не сходится. Поставил так, чтобы её никто не купил. Время дал. Зачем? Выманивал из квартиры? Слишком сложно. Достаточно было утра дождаться, без циркового представления. Я на работу выйду – и бодайся со мной на здоровье. Передавал послание? Способ кретинский, в литературе вдоль и поперёк изъезженный. Кино «Крепкий орешек», третью часть, видели?
Собравшиеся разрозненно сослались на интеллектуальный пробел в области относительно современной кинематографии. Серёга пояснил:
– Там тоже полицейского заставляли выполнять бредовые желания преступников. То с плакатом посреди улицы поставили, то заминировали что-то… В деталях сюжет позабылся, – виновато уточнил парень, – но вся загвоздка в том, что таким образом полиции подкидывали отвлекающие цели, с каждым разом всё крупнее и крупнее. Пока все носились, как ошпаренные, преступники грабили банк.
Быстрее всех оценил придумку Голливуда боярин. Ощерился, затряс бородой в неприятном, саркастическом смехе:
– Хитро! И какова же у Мирнока цель? От чего он нас отвлекает?
– Спросите чего полегче, – выдохнул Иванов, запуская пальцы в короткие волосы и массируя кожу головы. Накатывала мигрень. – У меня уже мозги кипят от множества множеств идей и допусков. Одно ясно – надо ловить. Задержим – спросим. Хочет, чтобы я вышел – выйду. Тоха рядом покрутится, невидимкой.
– Полностью за! – оптимистично ввернул Швец, в запальчивости стукнув кулаком по кухонному столу, за которым расположилась четвёрка сыщиков. – Мы его в два счёта уделаем! Только высунется – и повяжем похлеще вологодского конвоя.
– Тпру… – по лошадиному осадил Фрол Карпович подчинённого. – Закусил удила, жеребец стоялый… Наживкой идти запрещаю! Мыслили уже с Александросом… Иным образом сделаем. Тебя, Иванов, спрячем. Заместо Швеца оставим. Он в лике твоём походит до поимки. С утра будет из дому до дороги идти, после исчезать. Вечером – возвращаться. Желательно таким макаром чёткую границу выверить, где убивец может тебя подкараулить. Коль слежку удумает – раз потеряет, другой, да и начнёт крутиться поблизости. И уж тут надобно не сплоховать!
Терпеливо выслушавший начальство Антон мгновенно поменял ориентиры:
– Однозначно! Я – призрак! Мне что монтировка, что перо бандитское – до фонаря! Главное, Серёгой рисковать не надо! – и принялся убеждать друга. – Ты за меня в Новый год дежурить будешь, так что всё по-честному. Поживёшь где-нибудь, телек посмотришь. А я тебя проведывать буду, с новостями. Не дрейфь, не бросим!
Деловитый Александрос повёл бровью при упоминании грядущего праздника, однако промолчал, сочтя некорректным вмешиваться в чужие договорённости. Занудливо указал:
– Считаю данный план наиболее оптимальным.
Посчитав основные штрихи законченными, гости Иванова перешли к обсуждению деталей, особо не интересуясь мнением предмета обсуждения. Прикидывали маршрут, график движения, контрольные точки, где Швецу следовало или закурить, или слегка споткнуться для рекогносцировки окружающего пространства. Спорили о мелочах.
– С родителями мне что делать? – нарушая всеобщее оживление, хмуро осведомился Иванов. – С мамой и папой? Их куда девать? Если до них доберётся…
Проработка схем заглохла на полуслове. Про кого инспектор упоминал – сообразил каждый.
– Отец… мать… – словно пробуя на вкус позабытые понятия, остолбенело прошептал шеф. – Живые… Запамятовали про них… Сие препона. Великая! – и по второму кругу. – Отец… мать…
Представителям Департамента стало душно, тяжко в Серёгиной квартире. Давным-давно растеряв родню и заменив её службой, они намеренно загнали воспоминания о близких в глубины памяти и вытаскивали их изредка, как тщательно оберегаемый, сказочный сон, когда всё было иное, больше и ярче.
– Не стоит переживать, Фрол, – речь македонца лилась неспешным, убаюкивающим ручьём. – Организуем охрану. Круглосуточную. Обещаю задействовать все резервы. Мимо и мышь не пробежит. Лично проконтролирую.
– Вы уверены? – парню до жути хотелось услышать «да». Он хоть и общался в последнее время с семьёй редко, и звонить регулярно забывал, расстраивая маму, но любил родителей искренне, желая им только добра. Кольнул стыд.
– Да, – края губ говорящего поползли вверх, обозначая подобие уверенной улыбки. – Я. Вам. Обещаю.
С инспекторской души словно камень упал. При всей чопорности и натянутости в поведении Александроса за его верность данному слову можно было не переживать. Однако хотелось узнать побольше. Для надёжности.
– Каким образом? Пост в квартире поставите?
– Конечно. И личную охрану. Домовых привлеку. Вы их не знаете, однако в работе проверены неоднократно. Прекрасно владеют отводом глаз даже на улице, вне стен. Прочие же навыки… на высоте.
Удивлённый боярин посмотрел на прекрасноликого товарища. Тот улыбнулся, теперь полностью:
– Фрол! Ну не только тебе иметь доверенных лиц! Бойцов наших римских надолго не выдернешь, им забот по верхушки шлемов хватает. Приходится, как ты обожаешь говорить, соответствовать. Работаем, друже, работаем не хуже тебя…
Солидный бородач запыхтел, будто самовар, признавая за македонцем право на собственные методы. Однако пожелал оставить последнее слово за собой:
– Ну, раз так, то… – и застопорился. Снисходительно бросить «дозволяю» казалось наглым, заурядно согласиться – недостаточным. Разговор шёл о его подчинённом и молча, за «спасибо», принимать стороннюю помощь – значило наступить на горло горделивому характеру, проявить слабость.
На выручку пришёл всё тот же Александрос, досконально изучивший за долгие годы сварливый нрав коллеги:
– Я тебя с ними потом познакомлю.
Посчитав оказанное уважение достаточным, Фрол Карпович смягчился.
– Иванов. Ты бумаги читал из дел. Что скажешь?
Прежде чем отвечать, инспектор подумал о Юльке. Просить охрану и для неё? Вряд ли дадут. Она ему не жена, не сожительница. Общались они не часто, вместе в окрестностях не мелькали. Если не тормошить девчонку, не устраивать совместные загулы по выходным – никто про неё и не узнает.
Придётся исчезнуть на время.
– … Супруга, армейские сослуживцы отработаны плохо. Рабочие связи – я бы повторно прошёлся.
– Полиция уже в мыле бегает. Что ещё?
– Запастись терпением и ждать нового сообщения…
***
Спрятали Серёгу в соседнем областном центре, арендовав за счёт Департамента отличную студию в новостройке. Выдали достойные суточные.
Драконовского режима самоизоляции шеф требовать не стал, разумно предложив «гулять окрест сторожко, жить в согласии с башкой и посматривать в смартфон».
За это инспектор испытывал к нему особую благодарность. Сидеть взаперти слишком однообразно и изматывающе.
Новое жильё обустраивать под себя почти не пришлось. Арендодатель, которого инспектор так и не увидел, позаботился обо всех мелочах – от ложек с вилками до запасов туалетной бумаги с мылом.
Супермаркет оказался под боком, рядом со спорткомплексом, куда Иванов немедля купил абонемент, вознамерившись привести молодой организм в приличное физическое состояние.
Юльке он написал про длительную командировку, родителям – тоже. Прошло вроде нормально. Во всяком случае, лишних расспросов не поступало. Только дочка билетёрши немного по-женски повздыхала – ей нравился парень, и с недавних пор она ждала выходных ради встреч с ним.
Как ни странно, но вместе с Ивановым в новое жилище приехала и Мурка.
– Для компании, – пояснила домовая, украдкой смахивая слезинку и мощным пинком загоняя упирающуюся питомицу в переноску.
Сама Маша осталась дома. Охранять, следить и вообще… Вдруг маньячный таксист решит вломиться днём? Она бы тогда ему!..
Именно кошка и стала связующим звеном в общении Сергея с миром. Вечно занятый напарник, помимо отыгрывания роли приманки, занимался и текущими делами, вкалывая и за себя, и «за того парня». Созванивались они каждый день, но говорили коротко, больше по работе.
Мирнок на горизонте не всплывал. Точно в воду канул.
Юльке Иванов не звонил сознательно, отделываясь скупыми смайликами.
Родителей набирал раз в три дня, справлялся о здоровье. Отец отвечал коротко – он вообще по натуре больше молчун, а с мамой особо не пообщаешься – изведёт расспросами и заботой. Мой руки перед едой, тепло одевайся, носи шапку…
Врать ей не хотелось, а говорить правду – откровенный перебор. К чему пугать причинами отъезда? Рода нынешней деятельности сына она не знала, убеждённая в том, что любимое чадо работает в отделе безопасности какой-то преуспевающей фирмы. Отсюда и приличная одежда, и прочие материальные блага.
Зато кицунэ могла часами болтать по видеосвязи, рассказывая все-все подробности уходящего дня, беспрестанно требуя показать ей питомицу, давая советы по готовке и указания по уходу за вредной мурлыкой.
Попутно сплетничала, жаловалась на Елизавету Владимировну, маму Стаса. Когда та узнала о временном прекращении «массажных» сеансов, то не от большого ума устроила глобальный скандал, истошно требуя руководство выдуманного фонда и угрожая жалобами.
Поругались.
Домовая на неё не злилась, понимала – у человека почти украли надежду, но всё равно – осадочек остался. Ты с добром, а тебе сходу клеят ярлык «должен».
Одним словом, выговаривалась Машка всласть, найдя в скучающем инспекторе безотказного слушателя.
Напоминало о себе и начальство. Звонило раз в сутки, мимоходом спрашивало как дела и требовало почаще проверять входящие сообщения, доводя Серёгу до белого каления.
Он и сам прекрасно понимал всю важность задачи, не расставаясь со смартфоном почти нигде. Даже в душ брал, отчего заработал небольшое нервное расстройство, именуемое по-умному номофобией. Куда бы ни шёл – да хоть от кухонной стойки к окну – неизменно проверял наличие аппарата в руке или кармане и каждый раз включал дисплей, трепетно выглядывая новую SMS-ку.
… На все требования конкретизировать сроки добровольного заключения Фрол Карпович неизменно отвечал, что как только, так и сразу. Жди. Все ищут, все стараются, все заинтересованы в скорейшем результате. Короче, отстань, Иванов…
Заполняя пустоту от утра до вечера, парень остервенело тренировался в спортзале. Тягал железо, плавал в бассейне, наматывал километры на беговой дорожке. Результаты, за исключением ноющих мышц, пока не проявились, однако курить он стал значительно меньше. Так, перед сном или вечерком, после чая.
Много читал, полюбил стоять на балконе, глядя вдаль.
Пробовал заниматься и с Муркой, мечтая закрепить полученный недавно результат.
Наученное горьким опытом животное с удовольствием шло на руки, давало себя гладить, но только Сергей пробовал, улучив момент, повторить фокус с бесконтактным зрением, тут же начинало визжать, царапаться, кусаться и мчалась, не разбирая дороги, куда подальше от неуёмного любителя знаний. Потом долго обижалось, игнорируя любые подношения.
Не помогали ни рыбка, ни колбаса, ни увещевания. Складывалось впечатление, что Сергей делает что-то не так и питомице чрезвычайно дискомфортно от чужого вмешательства.
Пожалев, оставил кошку в покое. Не хватало ещё колдовскими изысканиями довести её до инфаркта. Весной ужика поймает, с шефом переговорит, уточнит правила упражнения и начнёт по-новой самообразовываться. А Мурка пусть без нервов по диванам скачет, хватит с неё.
… В выходные притащился в гости Антон. Передал привет от кицунэ, от своей подружки Розы, оценил мягкость кровати и удобство кресел, повосторгался приличных размеров плазменным телевизором, споткнулся о Мурку, радостно выбежавшую встретить давнего знакомого.
Угостившись заранее припасённым пивом, принялся излагать историю последних дней.
… За Мирнока взялись плотно, постепенно обкладывая как зайца. Даже на информационные телеролики не поскупились и негласно заручились спонсорской поддержкой, пообещав крупное вознаграждение за любые сведения.
Силовики перевернули всё, до чего смогли дотянуться. Опрашивали, допрашивали, передопрашивали уйму народу, имевшую несчастье хоть как-то соприкасаться с убийцей. Создали оперативную группу, нацеленную строго на задержание Егора Васильевича.
В эту группу каким-то боком входил и Фрол Карпович, напропалую эксплуатируя любые её возможности – от прослушки до МВДшного транспорта.
– Двенадцать томов дела! – гордо сообщал Швец с таким видом, словно это являлось его персональной заслугой. – В коридорах народ по повесткам толпится, будто в поликлинике понедельничным утром! В три кабинета – и всех под протокол. Особо мутных – в разработку. Нужные документы не глядя подмахиваются!
– А толку? – Серёга демонстрировал пессимизм. – Фигурант до сих пор в бегах.
– Найдём! Не переживай… С родителями твоими полный порядок. Александрос лично вокруг них коршуном вьётся. У Машки тоже проблем вроде нет. Я с ней постоянно общаюсь. Скучает, конечно, за вами, но держится. Ты про Мирнока послушай, – вернулся напарник к основной теме, которой он жил в последние дни. – Похоже, на войне кукуха у дяди поехала. Сослуживцы рассказали – без башни мужик. Угодил он в какой-то переплёт, где больше половины участников погибло, контузию словил – и понеслось… Ходит себе спокойный, медлительный, а потом планка ниже плинтуса блямсь! Рухнула! – и ночью, в одно рыло, срывался бородатых резать. Его свои же боялись. Не за то, что убивает – там по-иному нельзя, за непредсказуемость. Подозревали Егорку в исчезновении одного из взводных, редкой скотины, но особо не вникали. Обстановка не способствовала. Порассказывали они, да… про головы отчекрыженные и прочие страхи. Вспоминать не хочется. И жена подтвердила, бывшая. Он, оказывается, ей не изменял, не бил, не обижал – пугал до заикания. Представь: живёт нормальный, борщ кушает, в кино по субботам водит, а потом – щёлк! Звериное в нём что-то просыпается, заставляющее трястись от ужаса. По половине суток гирями бряцал, успокаиваясь… Бедная женщина с ребёнком сбежала, с грудным, к родителям. Да так и не вернулась, а фигурант не настаивал. Знал за собой, похоже, такое свойство – людей кошмарить. Попробовал семейную жизнь на вкус – обжёгся. С проститутками проще оказалось.