Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления

Глава шестая. На Бажова

В январе нам дали на Бажова новую квартиру в только что построенном доме. Квартира вроде как трехкомнатная, светлая, улучшенной планировки. Мне квартира не понравилась, что первый этаж (папа назвал его цокольным, но цоколь был с противоположного торца), высота потолка совсем не то, что в прежней квартире. По квоте предприятия отдавали в городской жилфонд не лучшие квартиры новостроек. Много входивших в жилплощадь стенных шкафов. Потом мама уговорила папу шкафы убрать, но стало даже хуже. Некогда на этом месте или где-то совсем рядом стоял дом известного в городе и стране с дореволюционных времен архитектора и страстного коллекционера живописи, старинного фарфора Константина Трофимовича Бабыкина. Мама ребенком, подростком часто бывала с родителями в этом доме, угощалась вареньем и печеньем, играла с Чижом – большим белым псом, любимцем хозяина. Здания по проектам Бабыкина известны всем. Это и Филармония, и здание УПИ- УрФУ, и Управление железной дороги, и железнодорожный Вокзал, и Оперный театр… Основатель архитектурной школы на Урале, первый профессор архитектуры, главный архитектор нашей железной дороги. Каждый месяц половину зарплаты, гонораров перечислял в детские дома и в фонд мира. Потом свою роскошную бесценную коллекцию живописи и фарфора передал нашей картинной галерее- ныне это Екатеринбургский музей изобразительных искусств. До революции был женат на дочери екатеринбургского миллионера, спичечного короля Кронгольца, но детей у них не было. После смерти еще до войны жены встретил прекрасную женщину, чертежницу и помощницу в его делах, в гражданском браке с которой прожил всю дальнейшую жизнь. Взял на воспитание дальнюю родственницу маленькую девочку Таню Криволапову. Ее родители Криволаповы были дворянами, они были расстреляны по обвинению в контрреволюционной деятельности, хотя вряд ли реально были виновны, скорее всего каким-то косвенным путем в горячее время что называется попали под раздачу.

Бабыкин оформил на Танюшу опекунство, всегда называл дочкой, хотел официально удочерить, но что-то не получалось, поэтому позже Таню удочерила его гражданская жена. Наверно году в тридцать шестом Татьяна вышла замуж за нашего дядю Алешу, не Мещерякова, а Клопова Алексея Борисовича -брата деда Германа. С дедом Германом и бабой Женей Бабыкин сдружились, вот и мама бывала у него в гостях. Он ушел из жизни в ноябре шестидесятого, отметив накануне восьмидесятилетие, дом завещал жене и Татьяне. В шестидесятые жена скончалась, а Татьяна, тоже работавшая чертежницей, очень классной, заболела раком и ее также не стало. Все архтиекторы города понимали культурно-историческую ценность этого дома, но не уберегли его от сноса, на месте которого и была построена типовая белая пятиэтажка, куда вселилась наша семья. Ранее Бабыкин еще, вроде бы, на улице Решетникова жил. Теперь домом Бабыкина считается капитальное одноэтажное здание красного кирпича – ул. Красноармейская 8, где он жил еще до революции с первой женой.

Наши соседи по подъезду и дому Бажова 99 нам понравились. Это пожилой подполковник или майор в отставке, военрук расположенной рядом с нашим домом 110-й школы Михаил Петрович, дядя Миша и его жена добрая рыжеволосая тетя Таня, этажом выше интеллигентные старики – дед и бабушка Чирковы с маленьким внуком Васей, позже другом по двору моей сестры Лены. У Васи еще сестра Наташа. Родители мальчика и девочки – доктора наук, люди занятые- подкинули детей своим родичам. Этажом выше -несколько колючая, остроносая, в очках дама средних лет дама Гунина с моей ровесницей Леной и сыном помладше. Подружка этой Лены- синеглазая крепенькая красавица Галя с родителями- из соседнего подъезда… Выше жили Ада Алексеевна и Евгений Иванович Казанцевы с сыном, вроде бы Сережей. Потом Казанцев стал ректором Свердловского лесотехнического института, потом дошел до первого замминистра Минвуза РСФСР. Через подъезд от нас жил папин хороший приятель Октябрин -кинооператор Свердловской киностудии. По утрам, выходя из подъезда, он взмахивал рукой издали папе: «Володя, привет!» И папа: «Привет, Октябрин!» Очень запоминающееся имя хорошего человека и киношника- Октябрин Балабанов. И сынишку его, моего ровесника- я припоминаю из тех лет. Теперь это имя почти культовое – Сергей Балабанов, режиссер фильмов «Брат» и «Брат-2». Желонкины с позже другом сестренки Лены по двору Вадиком, теперь талантливым актером Свердловской музкомедии. Другим неразлучным другом моей маленькой сестры был голубоглазый тихий худенький Женя Страхов в малиновом комбензончике. И тогда его папа занимал руководящий пост в областной газовой сфере (начальник областного управления газификации), а в девяностые Алексей Леонидович Страхов стал главой Свердловской области, пока не проиграл на губернаторских выборах Росселю и не ушел в Госдуму. В противоположном от нас крайнем подъезде жил с семьей тоже давний знакомый папы свердловский драматург Владимир Балашов, ведший много позже на свердловской телевидении очень интересные передачи. С внешней стороны дома в своем гараже незнакомый старый ветеран войны постоянно холил и лелеял свой трофейный» Мерседес-бенц». Тогда я впервые из папиных уст с иронично-добродушной интонацией услышал впервые имя этой автомарки. Двор был небольшой, но уютный. Под окнами спальни со двора блестящая крыша подвала, над которой можно сидеть, свесив ноги и лакомясь яблоком или грушей. У меня теперь была своя комната с отдельным книжным шкафом. В гостиную купили красивый темного дерева мебельный гарнитур. Помню, как холода отступили, и довольно теплым зимним вечером в момент переезда я еду среди вещей на каком-то мягком тюке в кузове полуторки. Моя любимая баба Вера также ежедневно с утра до вечера была у нас. И баба Женя после работы или в выходные постоянно приходила. Во дворе складывалась хорошая компания моих ровесников с той же Леной Гуниной и Галей и хорошими, вроде бы, парнями, но я туда не вступал, только иногда издали здоровался.

Нередко по двору пробегала стайка уличных собак, которых под водительством пса без части правой задней лапы Чарли я едва ли не всех вскоре разучил по обличью и повадкам. Мама в этой связи рассказывала мне тогда и про собак ее визовского детства. Она и зимним вечером не боялась идти до магазина, поскольку шла под охраной Кубаря, Музгарки и других любимых своих собак. У меня ж никогда такой собачьей охраны не было. Да и этот новый двор для меня лишь место жительства, всей душой я остаюсь в двух остановках отсюда.

Однажды вечером во двор забрели какие-то залетные хулиганы. Здешних ребят в тот момент во дворе почему-то не было. Наверно было их восемь или девять. Преградили уже в сумерках с наглым видом мне дорогу. Один подошел ко мне вплтную, изображая нож в руке. Но я смекнул-это не нож, блефует. Тут же с левой ударом-толчком в грудь откинул его вправо и рванул в свой подъезд. И сейчас слышу за спиной топанье их ног. Почти все в валенках. Так-то в валенках идешь-бежишь бесшумно, но если валенки подшитые и на асфальте снег давно утоптан, то шлепки бегущего человека будут слышны. А этот табун в шестнадцать или восемнадцать ног мне показался шумным очень. Я стремглав вбежал в свой шестой подъезд, но из осторожности в дверь звонить не стал. Поплотнее вжался за выступ стены перед квартирой нашей. Преследователи мои заглянули в подъезд, но заходить уже не стали. И больше здесь не появлялись. Такая информация разлетается мгновенно. Ребята во дворе смотрели на меня с каким-то чуть скрытым уважением. Я был чуть-чуть герой, который не то что бы удрал, а метким и решительным ударом пробил себе путь. Недели через полторы в такой же темный час ко мне на том же месте подошел некрупный по фигуре мальчишка с желанием познакомиться поближе и вместе общаться во дворе. Похоже, это вот и был сын Октябрина Балабанова и будущий культовый кинорежиссер… Вот сейчас по телевизору как раз идет этот фильм!

По окончании зимних каникул в школу какое-то время я не пошел. Мама сказала, что у меня немного воспалены гланды и, вообще, можно немного продлить каникулы. Я удивился, но не возмутился. Наверно, родителям виднее. Но моя любимая мама, а вместе с ней в таких делах доверявший жене папа, решили перевести меня в школу прямо через дорогу, то есть через улицу Бажова, от нашего дома. Через неделю или побольше папа повел познакомить меня со школой и записать в нее. Нас встретила завуч Луиза Петровна Копырина. Накануне она была директором, держалась с нами доброжелательно, но очень по-деловому. Вскоре ее сделали секретарем Октябрьского райкома партии. Лицо узкое белое, строгие карие глаза, волосы стянуты назад и вверх. Взгляд пронизывающий, она как будто хочет выглядеть поприветливее, да не выходит. Вскоре она стала секретарем Октябрьского райкома партии. С ее мужем папа был хорошо знаком. Василий Артемьевич Копырин заведовал отделом пропаганды Свердловского обкома партии, а после защиты диссертации на степень кандидата философских наук стал организатором отделения «Научный коммунизм» и заведующим одноименной кафедрой философского факультета УрГУ.» В нашей школе учиться трудно, спрашивают строго, а ты вовсе не отличник… оценки этой школы на балл примерно строже, надо учесть. На ней черное типа сарафана черное платье поверх ярко-желтого джемпера с высоким воротом. Я чувствую себя Пипом или Оливером Твистом или еще каким-то диккенсовским мальчиком на пороге приюта для бедных детей. Боже, по-моему в сравнении с этим наша школа даже в нагрузку с жуткой В.А.Уфимцевой- это рай земной. Но идти в родную школу, пропустив столько дней без уважительной причины, было бы очень стыдно.

И в начале семидесятого, зимой я пошел в 110-ю школу (ныне- гимназию математического профиля). В пятый «Г» класс. Народ встретил меня благожелательно, предупредительно. И классная руководительница мне понравилось. Меня посадили на вторую парту с симпатичной голубоглазой и русоволосой девочкой-отличницей. Волосы подстрихены и уложены на затылке гилляндой, как у нашей Вали Герасимовой. Но поговорить как-то не о чем. На литературе проходили отрывок из романа А. Фадеева «Разгром». Эта вещь меня не вдохновила, хотя героев помню. Мы проходили главу о молодом красном партизане Метелице. Учительница литературы помогала нам разбирать его портрет. Молодой человек с «„атласными бровями“», то есть красив собой. В нашей 88-й мы тоже этот роман проходили. В 110-й на уроке нам показали на большом экране цветной диафильм по роману. По литературе и другим гуманитарным предметам я был на высоте. А вот по математике сразу схватил пару по контрольной, как-то на последнем действии ошибся. Математичка, высокая в черном джемпере блондинка лет сорока шести, говорила со мной как бы приветливо. Но это была приветливость удава в общении с кроликом. «О, какое число получилось симпатичное!» – улыбнулась она, увидев краем глаза у меня в последнем действии неоправдано массивную пятизначную каракатицу. Я вымученно улыбнулся в ответ. Идиот, мне б насторожиться! Моя соседка по парте ничего не подскажет, да я и не просил. Помню отвечавших на уроках… Лейбензон… этому мальчику такие примеры, скорее всего, -сущий пустяк. Не черненький, а светленький, худенький, очки в пластмассовой бесцветной оправе с пружинистыми дужками. И чего его спрашивают, по глазам через очки видно его, так сказать, математическую потенцию. Ах, почему я – не Лейбензон! Куда я попал, с суконным рылом в калашный ряд. Остолоп, тварь безмозглая! А вот высокая, чуть сутулится, тоже в очках, девочка с длинными тощими косами до пояса по фамилии Игнатушко. Нечто среднее между мной и Лейбензоном!) Наверно, если немного повезет, добьется -таки четверки в четверти своим честным трудом! Вот такие пироги!

Очень вкусные, кстати, продавались перед магазином «Подвальчик» (его назвали так потом) пироги с капустой. Прямоугольный, большой, нарезаемый на вес. А свежий вкуснейший беляш можно было купить справа от входа в «Пассаж» на Вайнера. Особенно летом. На уроке труда уже знакомый мне крупный, с волосами рыжим ежиком, Градобоев сразу после моей злополучной контрольной с разводным ключом в руке ехидно обратился ко мне: «Двоечник, тебе мозги подкрутить?»» Я вскипел (на что и был расчет этого бугая), бросился на него и пошла схватка. Место рискованное, пара пустяков треснуться при падении башкой об угол одного из верстаков. Градобоев массивен и азартен в бою. Но я – возмездие! Пусть ярость благородная вскипает, как волна! Нельзя упасть, разве что только на противника! Народ сбежался, уух! Не дает себя схватить, машет кулаками. А, вот, каюк тебе, кабан! Я схватил-таки его там, где должна быть талия …У бегемота нету талии и с ним нельзя потанцевать!)) Теперь мгновенная подножка справа. Лети, чувак! Он грохнулся на пол, я -на него. И подкрепляю болевым приемом. Лапу на излом. Шах и мат! Знай наших! Мой противник был повержен, валялся весь в опилках. Удивленная публика была в диком восторге.

Весть о моей победе быстро разнеслась вокруг. Классный хулиган, импозантный парен, худой и высокий, темноволосый, заметно старше нас тоже проявлял ко мне интерес, видно, что он принимал Градобоева за сильного соперника.«Э, дайте кто двадцать копеек!»“-обратился он к парням из класса в физкультурной переодевалке. Те притихли. А я снял брюки, и из них со звоном поскакала на пол серебрянная мелочь. Парень на это никак не среагировал и тему скользкую свернул. По истории проходили Тиберия и Гая Гракхов На планшетах их портреты, карта Римской республики. Очень интересно говорит учительница, но сильно грассирует… со звуком „«р» проблема – «р"таит под собой»«л» – так, что получается некая исторлия дрлевнего Рлима… По ночам мне снилась наша школа, ребята …В обеих школах занятия шли во вторую смену.

И вот я не выдержал и отбарабанил маме, что школа, судя по всему, одна из лучших в городе, но не по мне она. Хочу обратно, в свою! Мама меня услышала и как прозрела! «Тогда не тяни, возвращайся прямо сейчас!» – воскликнула она. И я помчался. Наверно, так же ощущал себя молодой петрашевец Достоевский, когда уже на эшафоте узнал об отмене смертной казни. Во влажном февральском послеполуденном воздухе мне грезилось рождение нового мира! В моей 88-й на нашей параллели уроки второй смены начинались не в два (как обычно), а в час дня. Первый урок- русский- по расписанию ведет наша первая и до недавних пор -почти единственная- учительница Людмила Георгиевна! И в классной комнате, где я проучился всю начальную школу! Надо же! Все беззвучно ахнули, когда я посреди урока почти влетел в класс, стоя на пороге. ««Вадик, -обомлев произнесла Людмила Георгиевна, – так ты ведь перевелся в другую школу!»» – ««Я там больше не могу… и вот… вернулся!»» – воскликнул я. Она невольно разулыбалсь, глаза блеснули: ««Проходи, потом расскажешь!» Я сел за парту, свою. «Порою нужен сбой в системе и шаг на ощупь в темноте. А иногда-побыть не с теми, чтоб, наконец, понять, кто-те!» – чье это… не помню, но в точку.

Потом была история, Августа Андреевна рассказывала нам о штурме римлянами стен Карфагена. После урока мы побежали играть в штурм. Ильюшка, я, Серега Трапезников, Коля Ширыкалов и еще ребята. Я был в числе карфагенян. На подоконнике окна перед спортзалом мы забрались на подоконник спиной к стеклу за прислоненным к подоконнику большим, стоящим на ребре, темнозеленым дээспэшным настольного тенниса столом. Оборонялись от штурмовавших крепостную стену (стол) римлян отчаянно. Римляне полезли на стену, мы непроизвольно толкнулись спиной в стекло и оно со звоном разбилось. И мы помчались с места игры этажом ниже, встав как ни в чем не бывало, у окна на третьем этаже. Через несколько мгновений к нам спустился физрук Геннадий Александрович. «Пошли… к директору», -сказал он нам беззлобно, деловито. Покуда он нас вел, ребята мне завидовали. Дескать, меня не наказать- все документы в другой школе. «Дураки, – грустно (но любя) огрызнулся я, -ваши родичи заплатят по рублю и все.., а меня сюда теперь уж не возьмут!»» Но, к счастью, меня взяли! Как хорошо, без всяких проволочек! И все встало на свои места. Я стал ходить в свой двор – пятнадцать минут пешком, пустяки!

В пятом классе возник настоящий культ Наташки Бурдаковой. Бойкая, чуть полненькая, хорошая фигурка, карие игривые глаза. Ни за что не дашь одиннадцати лет. Платье школьное на ней сидело как влитое. Говорила, что я ей нравлюсь. «Вадик- это вообще киса!» – говорила она (я как-то стал тому свидетелем) с чуть заметной материнской ноткой. А еще ей нравился симпатичный хулиган нашего класса Олег Иванов. Это, впрочем, после ухода от нас в другую школу нашего супер-отличника, силача, председателя совета дружины и изумительного парня Андрюши Успенского, с которым Наталья целый год сидела за одной партой. Она была независима в суждениях. Меня чуть неприятно удивило, что в День Конституции, 5 декабря, она сказала, что ей не жалко на днях умершего Ворошилова. Не жалко ей. Контра (шучу, конечно)! Мой за несколько лет ранее познакомился с этим долгие годы легендарным человеком.» И Первый Маршал в бой нас поведет!» Их познакомил оргсекретарь Союза художников РСФСР, еще недавно- свердловчанин Александр Гаврилович Вязников. Невысокий, даже маленький ростом человек пожал папе руку, непринужденно заговорил о выставке, где они встретились. Папа не сразу понял, что идет и говорит, как ни в чем не бывало, с самим Ворошиловым. В фильме»«Подкидыш» потерявшаяся девочка Наташа рассказывает о недавнем увиденном ею параде и «прямо до самого неба портрете Ворошилова». Маршал Советского Союза. Нарком обороны СССР, зампредседателя Совета Министров, член Политбюро, Председатель Президиума Верховного Совета СССР. Держится скромно, в обычном недорогом костюме. Рост, наверно, меньше, чем 160. Раньше папа видел Ворошилова только на трибуне Мавзолея.

С еще одним всем известным полководцем – британским фельдмаршалом, виконтом Бернардом Монтгомери- повидался и пообщался – насколько позволял языковой барьер- мой папа в пятьдесят девятом в самолете из Москвы в Париж. Бывший главком союзнических войск в Европе во Вторую Мировую войну летел с папой в соседнем кресле с пледом на коленях.» Мне об этом стюардесса сказала, так бы я его, конечно, ни за что не узнал,»» – говорил об этом папа.

Очень хотел папа в те же годы вылепить портрет аббата Хьюлетта Джонсона, знаменитого настоятеля Кентерберийского собора и борца за мир. На какой -то из международных встреч в Москве папа увидел Джонсона впервые, и благородный облик этого англиканского священника, лауреата Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами» уже сложился в почти готовый портрет. Джонсон охотно откликнулся, видя папу шел к нему с улыбкой и и вытянутыми вперед руками… В своих проповедях и богословских книгах доктор богословия Х. Джонсон утверждал, доказывал, что пришедший спасти мир от несправедливости и алчности Иисус Христос был фактически первым …коммунистом. Его хорошо знали не только в Англии и у нас в стране, но и во всем мире. Чистый, безупречный человек, борец за светлое настоящее и будущее. Вылепить портрет с натуры папе не дали ребята-кэгэбэшники. «Как Вы хотите использовать господина Джонсона?» – неприветливо спросили они молодого, хоть и подающего большие надежды, художника.»» Я что -то тогда немного струсил от неожиданности. Теперь бы ни за что», – признавался папа. Джонсон был известным теологом, доктором богословия. В своей главной книге он утверждал, что христианство и коммунизм сродни друг другу, что СССР значительно ближе Царству Божьему, чем Западный мир.

В начале семидесятого года папе дали для меня два билета на Новогоднюю елку. Обе елки были хорошие. Одна из них в ОДО. Окружном Доме офицеров. В эти дни папу наградили медалью «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И.Ленина». Он говорил, что в Союзе художников (да и вообще в Союзе) ей награждают только лучших, не чаще, чем каждого одиннадцатого из таковых. Но в фойе ОДО чуть не все ходили с этими медалями, даже одна из гардеробщиц. Впрочем, театр, по словам Станиславского, начинается с вешалки.

Летчик водит самолеты -это очень хорошо, повар делает компоты, это- тоже хорошо. А еще я чувствовал себя переростком среди этого большинства младших школьников. Ну, ничего страшного. Ломоносову и вовсе в двадцать лет пришлось приобщаться к грамоте среди малышни. Дед Мороз и Снегурочка были хороши, детей много, подарки вкусные, на елку ОДО не поскупился. До сих пор иногда захожу туда посмотреть на великолепную имперско-гимническую по настрою роспись на потолках. Да и как тут без имперскости, коль от тайги до британских морей Красная армия всех сильней! Об этом знал не только Ворошилов, но и каждый ворошиловский стрелок. Об этом даже Монтгомери знал, хоть папуле моему и не признался!)

Елка была, правда не безумно радостной. Даже с едва различимой только моим тончайшим нюхом грустинкой.. Я это объяснил себе, что это был не утренник, а вечер… и что зимние каникулы уже кончались. Наташка Бурдакова оказалась в фаворе у окрестной шпаны. Рассказывали, как ее в нашем дворе в один из январских дней облобызали в обе щеки синхронно два хулигана (настоящая шпана в худшем смысле слова, на два года меня старше) Гуся и Выча… Эти слюнявые обормоты разнесли происшедшее по всему кварталу. Мы не видели в этом грехопадения Наташки, хуже было то, что после этой сцены она задружилась без всякой брезгливости с теми, для кого доблестью было бы пройти через нары. Вообще, в масштабе квартала Наташка Бурдакова стала знаменита почти как лет семь спустя в стране Алла Пугачева!

В наш класс пришел оставшийся до этого на второй год Борька Наумкин. Позже известный под кличкой Червонец. Невысокий, но сильный, крепкий, с темнокоричневой длинной челкой над правым глаз челкой, в карих глазах пляшут чертики. Поначалу с виду вполне вменяем. Очень ему нравился фильм «Даки»«о предках современных румын, противостоявших римской экспансии. Боб и отца своего, простого рабочего, уговорил сходить на классный фильм. Но тот пришел сердитый, что зря потратил время. На вопрос сына что ему не понравилось отец ответил: «Чушь какая-то! В трусах не воюют!» Драчливый и хитрый, курильщик и картежник, он потом исчез из нашей жизни, оставшись дальше на второй год. Каким-то образом в шестом, наверно, классе у него оказался изчезнувший у меня из дома"парабеллум», кто из ребят у меня его спер я и сейчас ума не приложу. Но у Борьки он появился. Мы тогда за пятым корпусом возвели большой снежный чум, кто-то принес газовую горелку. Потом Борька его потерял и говорит мне:" Ну. и хрен с ним. Найдешь- твой будет.» Потом кто-то ему нашел на следующий день или через день. Потом Борька, вроде бы, опять его потерял, уже насовсем. Кликуху Червонец срисовал из фильма о похитителях картин «Возвращение святого Луки». Потом еще говорили, что старое, деревянное еще помещение"Салюта» поджег Червонец с каким-то его дружком. А сам бегал и орал, что пожарных надо вызвать. Юрка Синицын по кличке Слон, на год старше нас, был более благороден среди этой публики и наиболее силен. В общем, чуть крупнее среднего телосложения, но с какой-то не столько даже накачанной, сколько прямо природной мускулатурой. Он признавал пиетет Пашки Глушкова, но фактически был королем квартала. Формально королем считался вполне нормальный парень Сашка Козаков или в народе Козак. Слон курил с девяти лет, но сила только прибывала. Один раз Слон вмешался в мою драку с парнем чуть не на голову выше и треть толще меня. Я его об этом уж точно не просил. Так я видел потом только в боевиках. Ужас. Кровь моего противника от Юркиных ударов летела на стены. У директора он заявил, что лишь помог своему «другу» Вадику. Я и кое-кто еще и правда относились к нему лучше, чем к его сообщникам, но ни о какой дружбе не было и речи. Наша школа была очень хорошей, но тоже далеко не идеальной. Жили у нас во дворе, учились в нашей школе и бесы, и почти ангелы.

Одним из почти ангелов Сережка Суетин, на два года меня старше, высокий стройный брюнет с крупным прямым носом. Умные, смешливые, добрые глаза. Он возился со мной как со своим сыном или младшим братишкой хоть разница в возрасте была у нас невелика. Он появился в нашем третьем корпусе как -то незаметно и внезапно. Помню его только семиклассником. Вроде бы, отец его был крупным физиком или математиком. Лучше Сережки Суетина трудно найти человека. Потом Сережиного отца с семьей пригласили работать в Москву. Сережа решил передать мне свое наследство в виде велосипеда, футбольного мяча и еще чего-то. Но я то ли от огорчения от его отъезда, то ли просто так вел себя в последний день немного по -дурацки. И Сережка оставил свои вещи Олегу Катаеву. Вещи эти мне были не нужны, но мысль, что я не оправдал доверия такого человека, несколько месяцев расстраивала. В канун столетия Ленина шли фильмы и читались книги о нем. «Ленин в Октябре», «Ленин в восемнадцатом году.».. мне больше нравились Кремлевские куранты, где каким-то почти непостижимым образом передано, так сказать, утро новой жизни. Рассказы о детстве Володи Ульянова и их семье Зои Воскресенской. Володя, Саша, Маняша… Что-то о семье Ульяновых, конечно, запомнилось. В бытность Ильи Николаевича директором народных училищ губернии одному мальчику учительница поставила за сочинение на свободную тему… ноль. Узнав об этой невероятной оценке приехавший второй раз в эту школу Ульянов-папа решил узнать в чем тут фишка. Юное дарование запираться не стало, протянув тетрадку с текстом. Там мальчик похвалил себя, что четко и внятно произносит все слова. И среди прочего замечал, что он не шепелявит, не картавит, что, к примеру, четко выговаривает слово «гривеник». Он, такой маленький это может, а такой большой и умный человек как директор народных училищ Илья Николаевич …не может. У господина директора вместо «гривеник „получается“ ггивеник»! В итоге – ноль! Илья Николаевич, когда узнал, ужас как смеялся.. Ульяновы ж любили посмеяться. И Илья Николаич попросил поставить этому мальчишке чуть ли не отлично. Хотя, между нами говоря, мальчик написал полную лабуду!)) И рассказы о Ленине «Наш Ильич» Бонч-Бруевича тоже мы читали. Папой сделан очень хороший памятник Ленину в Амурскую область, в колхоз имени Ленина. Ильич во френче, очень получился, двухметровая фигура в алюминии.

В облике города видны перемены. Пару лет уже перестали ходить деревянные трамваи, к которым все так привыкли. В трамваях кондукторы сменились кассовыми аппаратами -кидаешь денежку и сам отрываешь билетик. Сначала была касса, где просто опускаешь сколько угодно денег (хоть нисколько) и отрываешь сколько угодно билетов. Оргстекло таких касс иногда хулиганы разбивали, приходилось заменять его фрагментом жестяного листа. Потом пришли кассовые аппараты, выдававшие билетик в строгом соответствии с оплатой. Тогда и все последующее советское время повсюду в нашей стране проезд в трамвае стоил три копейки, пять в троллейбусе и шесть в автобусе. На подножках трамваев и автобусов люди гроздьями уже не висели. Водители стали останавливать свое транспортное средство, требуя закрыть заднюю дверь. Раньше говорили «вожатый «на водителя трамвая, теперь его стали называть и водителем. Впрочем, может быть, позже. Паровозы на путях сменились тепловозами, хоть изредка еще и появлялись. Валенки с галошами уже носили только дети, старики, да жители деревни. Мальчишкам десяти лет и старше уже не пристало стричься под полубокс, а была нужна» молодежная» – стрижка за сорок пять копеек. Распространились весенне-осенние синие, серые и других цветов капроновые куртки. Я на Вовке Крысанов такую куртку впервые увидел из своего окна в октябре шестьдесят девятого. В» Кинофото-любителе» появились в продаже первые громоздкие цветные телевизоры за восемьсот сорок рублей. На улицах города если и попадался военный патруль, то офицер был одет не в темно-синее с красным кантом галифе и хромовые сапоги, а в брюки и полуботинки. Все становилось чуть элегантнее, но и как-то скучнее. Мое поколение не застало голубятен во дворах, фиксы на зубе, планшетки через плечо… А если и застало, то едва-едва как уходящую натуру. Но именно при нас черно-белый телевизор из роскоши становился рядовым артефактом жизни. При нас в жизнь советских горожан вошла рок-музыка. При нас кроме бокса, самбо в жизнь людей страны входили дзю-до и каратэ.

При нас зазвучала слава Высоцкого. В фильме «Вертикаль» народ впервые увидел Высоцкого не только как артиста, но именно как автора и исполнителя невероятной глубины и силы песен. Сам я его запомнил, пожалуй, с песен «В заповедниках дремучих, старых муромских лесах», «Я- ЯК истребитель «и «Про Чуду-юду», услышанных в гостиной Антошки Потапенко на магнитофоне.

Вовка Григорьев- двоюродный брат моего дружка Вовки Крысанова, приехавший в Свердловск на учебу, рассказывал нам во дворе свои впечатления о концерте Высоцкого и о том, как Владимир Семеныч, чуть выпивший и счастливый после своего триумфа сидел на крыше увозящей его в гостинницу синей двадцать первой Волги и в такт по этой крыше барабанил. А кино оТарзане и Великолепной семерке мы посмотрели позже, по телевизору, с удовольствием, но без экзальтации. Вот еще хороший фильм «Триста спартанцев». Он тогда или чуть раньше шел на киноэкранах и покорил сердца ребят. Как ранее «Спартак ««с Кирком Дугласом. На ремейк спартанцев недавний я не пошел. Много фильмов о войне мы тогда по-прежнему смотрели, в том числе трагических. Это и «Приключения Вернера Хольта», ставшего из фашистов антифашистом, и фильм про какую-то красивую девушку, ее любовь к красивому тоже офицеру-партизану и как в конце он увидел любимую свою распятой на бревенчатой стене деревенского дома… и зимний ветер треплет ее длинные черные волосы. Фильмы» Смелого пуля боится». «Хроника пикирующего бомбардировщика», шпионский фильм « Один из нас « с Г. Юматовым в главной роли. Смотрели и фильмы- сказки… Очень хорошая «Сказка о потерянном времени» про мальчика Петю и других детей, которых злые волшебник пытаются навсегда превратить в старичков… Впрочем, это прошло по киноэкранам несколько раньше и повторялось по телевизору.

Первомай семидесятого залит солнцем, на фасаде университета по окнам третьего этажа – портреты политбюро. Раньше, в майские праздники шестьдесят шестого, здесь же был и портрет Микояна. Папа, в детстве игравший в футбол с его сыновьями, улыбнулся: «Вот ведь, сколько лет у руля!..» Не зря в семидесятые об Анастас Иваныче возникла прибаутка: «От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича». А в Первомай семидесятого мы опять стоим в сквере у памятника Я.М.Свердлову с папой и мамой. Маленькая Леночка дома с бабой Верой. Меня поражает новая форма наших военных- цвета морской волны и на фуражке вместо черненького лакового ремешка -золотистый шнур. На некоторых даже- аксельбанты. Генералы – в светло-серых сголуба щеголеватых кителях с золотым шитьем, золотыми в разводах погонами и фуражках с золотыми галунами. В общем, как у Пушкина:" В чешуе, как жар горя..!«Среди членов Политбюро и хорошо знакомый с папой Андрей Палыч Кириленко, теперь необычайно влиятельный при Брежневе секретарь ЦК партии. Теперь его мало кто помнит, а тогда знал каждый. Макиавелли хорошо рассказал как переменчива политическая судьба. Да ведь и политическая память, на мой взгляд, еще переменчивей. Эхнатон, Помпей и Цезарь, Павел Первый и Николай Второй, Ленин и Сталин, Дзержинский, Свердлов и Каганович… У Антона Потапенко на стене Хэмингуэй, на вопрос наших ребят кто это, он, смеясь, отвечает: «Да дед мой! «По телевизору где-то в это время я посмотрел телеспектакль"Прощай, оружие! «В роли лейтенанта Генри был Михаил Волков, хороший актер из БДТ. Я его немного путал с Шалевичем. Оба тогда много играли в кино и телеспектаклях.«В ногу, в ногу- ближе к цели. В ногу, в ногу- ближе к Богу. Ноги липнут, как магниты. Больно гибнуть, помогите..!» Я у Кирюши прочитал «Маленького принца.» Понравилось, но не очень. Подумалось тогда, помнится: «Для кого ж написана эта сказка? Если для взрослых, то это вряд ли им интересно. А для детей как-то грустновато. Может быть, для французских детей? «Каждый народ, возраст, каждая эпоха имеют при немалом сходстве и с другими народами, возрастами, эпохами и свои собственные ментальные ноты, смотрят на мир через свое стеклышко, рождают и улавливают всюду свои голоса и подголоски! Это я уже начинал понимать. А много, много позже и написал об этом в своих книжках и статьях. Предпринял рискованную попытку научного подхода к таким архиважным, но трудноуловимой проблеме. Микрочастицы и вовсе неощутимы, но управляемый термоядерный синтез стал реальностью двадцатого века, привел как к великим жертвам, разрушениям, так и к великому благу. Духовный мир человека, общества, человечества имеет, судя по всему, свои нано-уровни! Значит, к нему надо постараться пробиться! Это требует сейчас и потом потребует тем более нового исследовательского инструментария, уникальной дозировки сочетания потенций философии, психологии, истории и футурологии.