Комсомолец-5 и мамочки. Повести и рассказы о любви

Увольнение

– На это Ваше место хорошо было бы назначить молодых.

– У кого-то есть мнение, что я не справляюсь?

– Вы спросили, я ответил. Я не уполномочен распространяться о том, кто принимал решение, и тем более критиковать это решение.

Напротив меня сидел давно уже не юная, – и даже не молодая, – дама с пергидролевыми волосами, странным лицом, похожим на лисью улыбку в мульт фильме. Большие очки чуть ли не прошлого века, странная блузка с большим расстёгнутым воротником, но не делающим декольте, явно подведенные карандашом тонкие брови и губы с толстым слоем губной помады. О многослойной штукатурке на лице я старался уже не задумываться.

– Я могу кому-то обжаловать это решение?

– А решения пока нет. Но оно будет при первом же Вашем шевелении и минимальной реакции, как о…

– …как о скандалистке и несоответствующей времени реакции на решение партии. Так?

– Ну, как-то так.

– Фактически, это увольнение?

– Я бы не стал так трактовать решение руководителей, но лично с моих позиций на это Ваше место хорошо было бы назначить молодых. Я это уже сказал в начале нашей беседы. Это не мои слова, как Вы понимаете. У Вас достаточный опыт работы, чтобы понимать, что это исходит не от меня.

– Да, я слышала это, и понимаю, спасибо. А есть какие-то предложения взамен?

– Даже не знаю. Я не получал на этот счет никакой информации.

Сирена Вениаминовна сидела молча и о чем-то думала. Сказать, что мне ее было жаль? Не знаю. Когда-то и меня может ждать такая же участь на любом этапе развития. Профессиональная улыбка не сходила с ее лица, хотя, судя по глазам, полным влаги, это была только театральная улыбка.

– Можете мне что-то посоветовать?

– Вы же понимаете, я и так превысил свои полномочия сегодня в разговоре с Вами. Вы работник аппарата с большим стажем и опытом вращения и наблюдения аппарата изнутри. И знаете как и когда это происходит.

– Есть какие-то конкретные «проколы» в моей работе?

– Судя по всему… Прочем, я не уполномочен… В принципе, вы получили полноценное образование за счет государства, но еще на последнем курсе перешли на освобожденную должность в сначала комсомольской, потом партийной работе. И ни дня не отработали те деньги, которые государство вложило в вас, чтобы получить не номенклатурщика, а конкретного специалиста. Вы не считаете, что это удар по экономике государства?

– Даже не знаю, что вот так сразу и ответить. Мне надо обдумать ответ. А мы могли бы снова поговорить вечером в неформальной обстановке? Например, у меня дома, – ее словно прорвало, наконец-то. И она смотрела мне прямо в глаза уже мгновенно высохшими глазами. Или артистка, или приняла какое-то нетривиальное решение.

Я написал на листе бумаги время, когда это можно сегодня, а она приписала на том же листе адрес. Я кивнул головой и сжег этот листок.

– – – – – – – – – – – – – – -

Тонкий до прозрачности пеньюар, очень непривычный для молоденьких комсомолок, проживающих в студенческом общежитии, не привел меня в восторг. Может быть, голодных в половом плане первокурсников он бы и привет в ажиотаж, но висящий на старом по их и моим меркам скелете лично на меня не произвел восторга. Сирена Вениаминовна это, похоже, заметила и поняла.

Сирена Вениаминовна. Вот придумал же кто-то из ее родителей сочетание! Думали и мечтали. Что она до конца жизни будет привлекать и притягивать к себе особей мужского пола? Или удачу и деньги? Или что? Ладно бы могла петь, притягивая к себе моряком, как сказочные персонажи. Но вот такая… Смотрю на сидящую передо мной скелетину, и … даже думать не о чем не могу примитивном.

– Чай? Кофе? Вино? Коньяк? – спокойным голосом хозяйки перечислила дама.

Прямо как Баба Яга. Остается только доску для «положить в печь» предоставить. Типа в крематорий. Тоже видели такое устройство. Очень похоже.

– Я бы сначала перешел к тем вопросам, которые Вы не смогли мне задать в кабинете.

– Ах, да… Подскажите мне, пожалуйста, какие-то конкретные «проколы» можно было бы назвать в моей работе?

– Вы же опытный и многолетний работник системы. И знаете или понимаете, если кто-то ставит не на того лидера системы, то попадает под те же жернова, что и этот лидер.

– Хотите сказать, что ОН, – Сирена Вениаминовна кивнула в потолок, – уже не…

– Уже давно «не…», как Вы изволили высказать. Только ширма для последователей. И уже для преследователей. И не только ВАШИХ преследователей.

– Понятно. Ошибка и жернова… Можете мне что-то посоветовать?

– Я не советчик, хотя в зависимости от обстоятельств мог бы порассуждать вслух. За одно и оценить Ваши возможности и скрытые от других достоинства.

Сирену Вениаминовну словно пружиной подбросило с дивана. Она обошла кресло, в котором я сидел, и, положив руки мне на плечи, нагнулась к моему уху.

– А Вы готовы в настоящее время оценить мои возможности и скрытые от других достоинства? – и я почувствовал пальцы это молодящейся дамы, начавшие танец массажа по плечам и шее.

Я ничего не ответил, – любое действие ведь требует времени для его оценки. И только откинулся на невысокую спинку кресла и закрыл глаза.

Руки долго работали над шеей и плечами. Потом сняли с меня пиджак и рубашку с галстуком. Массажные движения распространились на грудную клетку. Если честно, то мне было приятно. Не ярко выраженное блаженство, нет. Но расслабление и тепло стало распространяться по телу.

В какой-то момент дама сняла с меня обувь и брюки.

– Я только руки помою, – и исчезла.

Вернулась очень быстро. За это время я снял трусы и так и лежал, откинувшись на спинку кресла с закрытыми глазами. И почувствовал, как дама опустилась между моих ног и ртом взяла член. Ее рука была тоже на члене, производя массирующие движения по его стволу. Я зык и губы, сменяя друг друга облизывали и слегка пощипывали головку члена.

Блаженство начало подходить ко мне, но вот чего-то не хватало для первого знакомства.

Поняла ли это Сирена Вениаминовна, или действовала по конкретной программе, но она подставила под мои ноги мягкие стулья, сделав из меня небольшой мостик над полом. И в центре этого мостика был столб из члена. Становится понятно, хоть немного нетривиально. А это я решил посмотреть, и открыл глаза.

Стоя надо мной с сильно разведенными ногами, она стала играть с членом половыми губами. То ущипнет, то отпустит. То наденется на него, то выпустит на свободу.

– У меня не так много времени сегодня, чтобы играть до утра, – мягким голосом произнес я.

Движения на члене сразу приобрели другой характер. Насадившись на член поглубже, Сирена Вениаминовна начала исполнять на нем какой-то сложный танец. Ну не канкан, конечно, но что-то интенсивное и задорное.

– Мой господин хочет кончить мне в п**ду или в рот? – вдруг неожиданно услышал я.

Я и так был взведен, как пружина байка автомата. От этого вопроса сработал спуск, и длинные очереди спермы выстрелили ей именно в п**ду. Я выгнулся тазом ей навстречу, словно приподнялся из окопа, и стрелял-стрелял-стрелял… Пока не иссяк и снова опустился ягодицами на упор на кресло.

– Хорошо у тебя получилось? – спросила Сирена Вениаминовна, вытирая тыльной частью ладони губы.

– Ну, не до крика и стонов, как обычно, но не плохо, – усмехнулся я. – Для первого раза неплохо.

– Это мой не первый раз… – взорвалась возмущением Сирена Вениаминовна.

– Не Ваш первый раз. А первый раз с Вами, – перебил я ее. – Вот за такие взрывы эмоций с посетителями и начались изучения Вашей работы администрацией. Дальше – больше. Решили, что столь несдержанная климактеричка не может работать с большим потоком людей.

Дама прикусила я зык. Молча смотрела на меня.

– Климактеричка? – ошалело повторила она.

Я встал с дивана и пошел в ванную комнату привести себя в порядок. Когда я вернулся, то Сирена Вениаминовна смотрела на меня словно пришибленная.

– И давно за мной наблюдали?

– Это так важно? Приняли решение, – вот что главное.

– Но запись об этом в личном деле есть? – я кивнул головой.

– И что посоветуете мне теперь делать?

– На мой взгляд, для начала устроиться куда-то работать по профилю обучения.

– Но я уже не тот специалист, как ой нужен в любом учреждении, я никогда не работала по профилю и всё забыла.

– Во-первых, есть учебники и можно найти наставников на самом предприятии. Поверьте, можно найти с Вашими, – я кивнул ей на ее низ живота. – С Вашими талантами. Во-вторых, пробиться в партийную или комсомольскую работу, которую не любит основное число работников любых слоев, и активно ею заняться. Добиться одобрения начальства и дальнейшего продвижения, – и я снова кивнул на ее ноги.

– Для этого понадобится какая-то стартовая позиция. Например, характеристика, ходатайство с прошлого места работы, словесные рекомендации, возможно, что-то еще по мелочам.

– Это можно организовать, – и я стал гладить ее губы большим пальцем, проникая этим же пальцем ей в рот, откровенно массируя им ее язык. – Всё зависит лично от Вас. Со старта и в последующем кто-то, – в вздернул вверх таз, показывая ей кто именно. – Кто-то может Вас курировать во время переходного, или точнее адаптационного, периода на новой работе.

Сирена Вениаминовна всё поняла. Она склонилась к члену и аккуратно взяла его, еще мягкого, в рот. Нежные прикосновения языка и губ были просто божественны. Имея такой опыт и такие умения, она поднимется на новом месте работы, если там есть старшее поколение руководителей. Хотя, они есть везде, на любом производстве. Есть кому поддержать обиженную ранее сотрудницу и утвердить себя в ее поддерживающем слое на новом рабочем месте.

От ее мягкой активности член стал вставать снова. Медленнее после первого раза, но всё же достаточно активно. Это даже было хорошо, что медленнее, – он внимательно ощущал и ощупывал ее рот, язык, губы. Я, так сказать, вкушал удовольствие от соприкосновения члена с ними, – не торопясь и не подгоняемый копившейся до грани терпения спермой. Как в первый раз. Теперь у мен было достаточно времени смаковать эти ощущения.

Медленно и верно член рос в длину и проникал в рот и горло женщины всё глубже. Я не стал вставать и снова предоставил инициативу подопечной. Проникая всё глубже и глубже, я даже порадовался, что не стал делать этого в первый раз. Иначе бы кончил, не доходя до полной длины проникновения. Стенки ее горла плотно обхватывали член. Так и двигались: вынула кнаружи член – вдох, воткнула поглубже – выдох, снова вынула кнаружи член – вдох, воткнула поглубже – выдох. Когда баба сама регулирует этот процесс, есть большой шанс того, что она просто не будет удушена членом без воздуха.

А я просто наслаждался ростом члена и его ощущениями, собственными удовольствиями и игрой воображения. Например воображал, как я с кем-то из нового ее начальства буду вдвоем трахать этот стареющий организм во все нужные мне и нам дырки, и при этом все трое будут получать от этого удовольствие. Как буду передавать ее таким образом ее разным новым начальникам, и при этом получу доступ к новым уже СВОИМ протеже на будущее. Как в те единичные ночи, когда если вдруг не окажется соски рядом со мной в постели, смогу вызвать ее под каким-то предлогом и трахать-трахать-трахать самозабвенно и безбоязненно хоть сам, хоть с друзьями.

От этих представленных виртуальных картин и событий будущего, от предвкушения нового удовольствия от обладания ЭТОЙ женщиной, взрывная энергия скопилась у меня в самом низу живота. Недолго думая, я взялся за затылок Сирены Вениаминовны и насадил ее голову (читай горло) на член особенно сильно и глубоко. И удерживая это положение, пока выплескивал в нее свою силу и энергию.

Потом руки опустились, и я откинулся на кресло, стараясь справиться с дыханием.

Сирена Вениаминовна, – вот интересно, она еврейка или отчество только совпадение, – тоже привела дыхание в порядок и спокойно смотрела на меня.

– Можно будет тебя иногда навещать? – спокойно спросила она.

– Думаю, что будет и можно, и нужно, – рассмеялся я и начал собираться уходить…

В кафе

– У Вас есть калькулятор? – у моего столика стояла симпатичная женщина лет 30-40.

– Кажется есть, – я порылся в сумке и нашел. – Вот, пожалуйста.

Я уже ранее уголком глаз приметил эту женщину, сидящую над бумагами с чашкой кофе. Столик почти напротив. Она несколько раз смотрела на часы, потом безотрывно снова погрузилась в бумаги. Официант дважды приносил ей кофе.

В какой-то момент она оторвалась от работы и подняла глаза на меня. Встала, подошла.

– Могу я пересесть за Ваш столик? С меня кофе – Вы очень помогли мне своим калькулятором.

После моего разрешения принесла свои прозрачные папки с бумагами, сумку, берет, сложила всё на пустом стуле. Большой портфель тоже остался стоять на полу возле того же стула.

– Не-не-не, – в ответ на мой взгляд на папки. – Я больше сегодня не работаю. Устала, спина болит, настроение хорошее, а разделить не с кем, – и протянула мне калькулятор.

– Да без проблем, поболтаем.

– Чем Вы занимаетесь? В наше время редко встретишь человека с калькулятором просто так. Не против, если я закажу нам коньяк?

Я представился и сказал, что студент-гуманитарий. Она рассмеялась.

– Я Линда. Тем более непонятно, для чего в портфеле калькулятор.

Я рассказал, что член бюро комсомола вуза и сотрудничаю с партийным бюро и даже с их районным комитетом. Иногда начальство поручает всякие подсчеты, а с устным счетом я не силен.

Свою рюмку коньяка я вылил в кофе. Линда посмотрела на меня и мои действия, опрокинула в себя свою рюмку и заказала еще обоим.

– Меня должен был встретить мой друг, а за одно и заказчик некоторых бухгалтерских проверок по его предприятию. Ну, кое-что нарыла. Теперь сможет взять за задницу свою надутую дуру и под угрозой свалить на нее убытки прошлого года и суд, выгнать ее с завода.

– Освободить место Вам?

– Не-еее! Я к нему не пойду. Во-первых, он на меня глаз положил. А во-вторых, я свободный художник, и ни под какого начальника ложиться не хочу. В прямом и переносном смысле.

«Кошка, которая гуляет сама по себе» – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Вас проводить? – спросил я, когда мы допили напитки и даже полакомились пирожными.

– Я хотела попросить, но стеснялась. Портфель с документами, что я должна была отдать другу, поможете занести мне домой? Пусть теперь сам таскается с такой тяжестью.

Не скажу, что портфель был чрезмерно тяжел для женской ручки, – возможно был только предлогом для продолжения болтовни. Но я не расстроился, что он не семи пудов. Продолжали болтать всю дорогу. Когда я занес портфель в квартиру, Линда предложила мне чаю, – чтобы отдохнуть от кофе, как мы посмеялись, – и пошла на кухню.

– Я тебя не отпущу, пока ты не попробуешь хотя бы раз мою рАкушку, – раздавался ее голос из глубины квартиры. – Я их только вчера вечером испекла.

– А что это простыми словами? – я вошел на кухню и обнаружил, что она успела переодеться в легкий домашний халатик.

– А это моё сладкое пирожное, – на столе стояло накрытым целое блюдо с кулинарным шедевром. – Садись на стул, закрой глаза и жди угощения.

Я сел к ней лицом на стул и закрыл глаза. Ждал, когда во рту начнет таять кусочек пирожного. И дождался, когда Линда села верхом на мои колени и … я ее обнял, чтобы не соскользнула. Ее халатик оказался распахнут. А руки принялись расстегивать мне ширинку.

– Ну, же, студент! Ты разве не хочешь мою рАкушку? – шептала она, вытягивая член наружу.

Она придвинулась к члену и стала беспардонно проталкивать его в себя.

Когда член вошел в нее – провалился – она сильно вздрогнула, глубоко вздохнула и выдохнула. И смотрела на меня широко открытыми глазами. Погладила меня открытой ладонью по щеке, приподняла таз и снова ввела в себя член «на полную». Потом снова и снова.

Было ОЧЕНЬ приятно. Очень-очень. Дама была «не раздолбана» внутри, была возбуждена и активна. Редко когда встретишь таких любовниц среди младшего возрастного женского населения, по возрасту и социальному состоянию пригодных к свободным сексуальным контактам.

А вот старшее поколение, в прошлом, в молодости, бывшее слишком стеснительным, слишком нерешительным, слишком пафосным и разборчивым, встало (точнее легло) на это слабо защищаемое место в постелях и стало теснить своих малолетних соперниц.

Не торопливое, но уверенное действие новой любовницы вызвало во вне такой прилив новых сил, что я подвел под ее колени руки и, удерживая ее за ягодицы, поднял вверх. Член из нее удалось не извлекать в такой позе. Не знаю уж, как называется такая поза в учениях «Камасутра» или «Цветок лотоса», но удерживая ее на члене в такой позиции, да еще делая в ней коитальные движения (фрикции), я вообще обалдел от полученных ощущений. Сперма рвалась, как мне казалось, из меня во все дыры: член, глаза, уши, рот… Это был кошмар и неизведанное блаженство одновременно.

Линда тоже стала отталкиваться от моей груди и повисла вниз головой, как-то по-птичьи попискивая и крепко ухватившись за мои предплечья. Мне кажется, что мы продолжали долбить друг друга в этой позиции целую вечность…

Когда я сел, у меня были синие круги перед глазами, даже когда я закрыл глаза. Я подтянул к себе Линду, и она, продолжая сидеть на моих коленях верхом, обняла меня и вжалась всем телом в меня. Шея к шее, туловище к туловищу, таз к тазу и плен в влагалище. Так мы просидели не знаю уж сколько времени.

Но всему приходит конец.

Когда я вернулся из душа, Женщина сидела за столом и доедала пирожное. Я тоже сел напротив и съел несколько штук.

– Уходи, – вдруг спокойно сказала она.

– Что-то не так? – я был удивлен после такого редкого сжигающего и наполняющего обоих секса.

– Нормально всё… Нет не нормально. Слишком всё так, как… Уходи, словом.

– Надо что-то исправить?

– Уже не исправишь. Ты вел себя так… Ну слишком похоже на другого мужчину. МОЕГО МУЖЧИНУ! В прошлом. Это страшно…

– Почему страшно?

– Он умер. А ты есть. Я больше не хочу такой привязки. Это как сильный тяжелый наркотик. Понимаешь… Уходи.

– Ты знаешь, где меня найти, если передумаешь…

Я поцеловал ее в губы долгим страстным поцелуем, оделся и пошел к двери. Я знал, что она найдет меня и вернется…

Костер у моря

– Гусар, помоги, – группа отдыхающих из семи дам среднего и старшего возраста из соседнего корпуса грузили в микроавтобус корзины и коробки. – Мы едем на море с ночевкой. Возможно, что и на несколько суток. Поедешь с нами?

Я проводил лето в домике тети, не был ограничен ни во времени, ни в чем-то еще. Потому семерка возрастных дам меня смутить не могла тоже.

– Я ж хоть за одеждой схожу… – начал я. – И тетю предупрежу, чтобы поисковую водолазную службу не вызывала.

– Тетю предупреди. А вещи тебе не понадобятся, – место, куда едем, совершенно пустынное. Мы тоже даже купальник не берем.

Вот это вам заявочки! Я быстро предупредил тетю и вернулся.

Дорога заняла прилично времени. Я даже успел вздремнуть на груди одной из семерки. НА ГРУДИ, – не для красного словца, а вполне объективно на огромной левой груди Евы.

С этой группой дам я был знаком несколько дней. Они приехали отдыхать на своем микроавтобусе и не планировали на долго застревать и сидеть в душных комнатах отеля или съемных квартир. Тем более, что наличие собственного транспорта давала почти неограниченные возможности менять место дислокации, хоть по несколько раз в день.

На запланированное ими место мы прибыли под вечер. Расставили несколько палаток и устроились у костра. Предварительно раздевшись до гола.

Большой костер, разложенный на самом берегу моря, давал много тепла. Ветра не было, и это было удивительно, потому что на рассвете и закате обязательно бывает ветер с берега в сторону моря или наоборот. Стояла луна на небе. Немного прикрыты тонким слоем облаков, но ее свет всё же пробивался и подсвечивал море. Не было на небосводе облаков, не было и ветра с моря, да и прилив был умеренный. Волны ударяли в песок и мерно откатывались назад без маленьких водоворотов, без обильной пены, оставляя на размытом песке следы копошащихся рачков, снова быстро закапывавшихся в песок.

Мы с семеркой расположились у костра. Кто-то лежал на еще теплом песке, кто-то разлегся на одеялах, кто-то сидел лицом к костру. Я пытался бренчать на инструменте, очень похожем на привычную мне гитару, но у меня ничего не получалось. Но дамы забрали у меня инструмент и включили какую-то завывающую музыку. Все кинулись в дикую пляску вокруг костра. Танец вакханок-огнепоклонниц только начинался. Я немного подергался вместе с ними, но потом присел рядом и смотрел на них.

– Гусар, помоги мне принести из палатки надувной матрас, – обратилась та, на груди которой я так сладко выспался в дороге.

Уже в палатке она схватила меня за член и вынудила лечь спиной на тот самый матрас, про который говорила принести. Ее жаркие половые губы почти сразу обхватили его в полутьме, которая образовывалась отблесками костра через полотно палатки. И дама знала, что она для себя хотела.

– Не кончай быстро, – попросила она. – Сможешь так? Даже когда я кончу.

– Смогу, – улыбнулся я, и расслабился, раз уж мне предстоит сексуальный марафон.

Я не стал акцентировать в своем внимании ощущения с члена, но всё равно память регистрировала то, как он проник в Еву сразу и на всю глубину. До дна влагалища он не достал. Станками сильно не сжимался, от чего я подумал, что на мне устроилась многократно рожавшая дама.

А она протянула руку в сторону и достала откуда-то из вещей какую-то косынку или полоску материала, и завязала мне глаза. Жаль, – мне хотелось понаблюдать, как ее огромные груди будут колыхаться около моего лица. Но раз уж она так хочет, то пусть будет так. Она несколько раз задевала своими «буферами» то лицо, то моих рук, тянущихся к ним. По тому, что она творила, сидя на члене, я понял, что она, наверно, танцует под музыку, слышную от костра.

В какой-то момент музыка усилилась, и Ева начала кончать с криком и протяжными стонами. Когда она затихла, то так и сидела некоторое время на мне. А я ждал, что она захочет снова, раз уж просила не кончать.

И когда Ева начала вставать с меня, я почувствовал, как мои руки и ноги были схвачены сразу несколькими парами рук и прижаты к земле. Видимо, для того и были усилены звуки музыки, чтобы я не слышал, как в палатку вошли кто-то еще. В принципе, понять, кто вошел, было не трудно. Конечно же подружки из числа семерки.

Я не стал пугаться-вырываться, хот не скажу, что был готов к таком повороту событий.

На член села другая пи*да. Вообще-то, я едва-едва почувствовал, что на члене появилась «женская оболочка». И член оказался словно карандаш в стакане по ощущениям. От ее сначала медленных, а потом от ускоряющихся подскоков на мне, я понял, что она начала скачку наездницы, хотя массаж члена был «так себе». Под такой «поверхностный массаж» я даже подумал, что кончить не смогу. Ни быстро, ни медленно. И с интересом ждал, что же будет дальше. А дальше «писька как тряпка» стала кончать, но при этом не сжалась и никак не проявила себя для члена.

– Ты не против, если мы продолжим, – прозвучал голос одной из них, который я не смог узнать.

– Не против, только не возбуждайте меня удерживаниями за конечности.

Захваты с моих рук и ног исчезли.

– Мы так и думали по тому, что ты ни разу не пробовал сопротивляться, – явно с улыбкой ответил тот же голос. – Может быть тебе и повязку снять?

– Даже не знаю. Давайте не сразу. Ну, сегодня не будем снимать повязку. А потом как получится.

Хохот группы баб должен был сорвать палатку.

– Хочешь угадать, кто из нас с каким влагалищем? – хохоча, сказала та, что со мной разговаривала.

– Ну, как-то так, – улыбнулся я. – Только не давайте мне остыть. А то от ваших разговоров я сейчас так остыну, что продолжения сегодня не будет.

И словно в ответ на эти слова на член села следующая пи*да. Плотная, твердая, тугая. Обхватила член, как презерватив на два-три размера меньше, чем надо. Буквально сдавила.

– Так, новую наездницу попрошу кончить быстро и делать поменьше движений, – стал руководить процессом сам. – А то другим может ничего не остаться.

Снова хохот и перемежающий его шепот, и снова хохот.

Тугая писька стала исполнять другой танец. Она не подскакивала, как прошлые. О словно дергала тазом из стороны в сторону, словно старалась оттянуть сам член то вправо, то влево. Словно неправильно доила его. От таких движений она быстро кончила. И уступила место следующей.

Следующая, – это четвертая, кажется? – с размаху насадилась на член и ударила головку члена дном влагалища и торчащей в его просвет шейкой матки. Я аж взвыл.

– Полегче, полегче. А то синяки останутся потом, – от чего снова хохот хором. Похоже, что никто из палатки после полового акта уходить не собирался. Они если не участвовали, то наблюдали. Вуайеризм процветает в этой компании.

– Обычно я так мужу говорю, когда он крепко хватает меня за руку или за грудь, – ответила сидящая сверху явно со смехом. – Но мне говорят впервые. Впервые член достал так глубоко. Спасибо, Гусар.

Остальные дамы устроили рукоплескания.

От частого касания, – хотя и поспокойнее. – шейки матки о головку члена я стал быстро приближаться к финишу.

– А можно заменить нынешнюю наездницу на другую. А то я щас кончу от нее.

На член сразу же сменилась наездница. Мягкое влагалище, хорошо смазанное, хорошо и мягко обхватывающее член, но не выжимающее из него все соки, он нежно гладило в своих движениях вверх-вниз. Было приятно, особенно после предшествующих ударов по головке. Возможно такие ласковые прикосновения и привели к тому, что я схватил даму за таз, выгнулся ей навстречу, засадил на всю длину и начал кончать-кончать-кончать.

И обмяк под ней.

Когда я решился снять повязку с глаз, то в палатке не было уже никого. Я полежал некоторое время, а потом вышел к костру.

– Ты живой, парень? – спросила меня большегрудая, – первая в прошедшем марафоне.

– Да, вроде бы, да, – сказал я, подсаживаясь к костру.

– Лично для меня сегодняшний контакт был как сказка, – призналась Ева.

– Знаете, дамочки, а ведь это не сказка, – я помешал в костре длинной веткой и кинул эту ветку тоже в костер. Вверх взвился рой искр, уносимый горячим дыханием костра. Загоревшаяся ветка тоже затрещала, разогревшись и начав тоже гореть, сбрасывая лопавшуюся кору. – Правда.

– Мы теперь тоже это поняли, – продолжила Ева. – Ты как? Сегодня еще сможешь от**ать оставшихся без сладкого подруг?

– Дайте отдохнуть немного. Только чур опять пока «в темную». И без грубых ударов по головке члена маткой.

Дамы рассмеялись и заверили, что удары больше не повторятся, и продолжили вместе ужинать…