Глава 6
Шёл четвёртый месяц его работы в посольстве.
– Здравствуйте. Можно к вам?
– Да, что у вас?
Адам принял от худощавого мужчины средних лет в кожаном потёртом пиджаке пакет документов и попросил его присесть. Сколько раз он слышал от посетителей ставшие заезженными слова «здравствуйте», «как поживаете?», «не посмотрите ли документы?».
Он вёл приём через пуленепробиваемое окошко.
Напротив него сидела Александра, которая собаку съела на консульских вопросах. У обоих в пользовании находилось по письменному столу с компьютером и канцелярской мелочёвкой в виде ручек, карандашей и рабочих папок.
Выбрала ли Александра профессию дипломата осознанно или нет, оставалось для всех загадкой в посольстве. Ходили слухи, и небезосновательные, что своему назначению на должность она, имевшая два высших образования и кандидатскую степень, была обязана послу, который был хорошо знаком с её родителями.
Двадцатисемилетняя Александра, приятная на лицо, являлась обладательницей необычайно белой кожи, округлых бёдер и пышного бюста, который аппетитно выглядывал из-под разреза платья и плавно колыхался в такт её движению. Она до сих пор оставалась незамужней.
Поговаривали, что у неё был ухажёр на стороне, кто-то из местных. Видели, как по вечерам к воротам посольства подъезжает новенькая иномарка, она садится на заднее сидение и уезжает в неизвестном направлении.
– Адамчик, – она часто прибавляла уменьшительно-ласкательный суффикс к его имени, – мне надо бежать. Доработаешь один, хорошо? Вот ключики, не забудь закрыть сейф.
Александра совмещала основную работу с преподаванием в местном Российско-Славянском университете, в котором читала спецкурс по дипломатическому и консульскому праву. Как у неё хватало сил на всё это – одному Всевышнему было ведомо. Однажды, помогая одной даме перенести фирменный чемодан по ступенькам московского подземного перехода на улицу Китай-Город, Адам заметил: «Как вы, такая хрупкая женщина, таскаете такую тяжесть?» На что она с улыбкой ответила: «Мы, женщины, многое способны выдержать в этой жизни».
Он провожал Александру взглядом, который всякий раз, когда она поворачивалась к нему спиной, автоматически устремлялся на её ноги, хоть и не искушавшие спортивностью форм, но притягивавшие своей женственностью, избалованные ежедневным сидением на рабочем месте и поездками в автомобилях.
– Передавай от меня привет студентам, – сказал он, прекрасно осознавая, что Александра не передаст им никакого привета, хотя бы потому, что те не имели ни малейшего представления о том, кто такой Адам.
– Передам, – усмехнулась она и вышла из кабинета.
Он прошагал по паркету к железному сейфу, вставил ключ в замочную скважину и несколько раз повернул в нужном направлении. В нём хранились консульские печати, бланки паспортов, виз, свидетельств о рождении, смерти, усыновлении и другие документы.
Он извлёк оттуда пару заявлений о принятии в российское гражданство и закрыл дверцу на ключ. К заявлениям были прикреплены деньги за совершение данного консульского действия.
Адам передал документы Ирине Максимовне, симпатичной блондинке, сидевшей позади него в специально отведённой комнатке. Она курировала бухгалтерские вопросы. На ней лежали обязанности по ведению учёта каждого консульского действия и подсчёту денег, поступавших в посольство за оказание консульских услуг. Ежемесячные финансовые отчёты передавались затем главному бухгалтеру – та осуществляла окончательную проверку финансовых показателей.
– Это за вчерашний день?
– Ага, – ответил Адам, одновременно просматривая текст документа, только что принятого от мужчины, и сверяя содержимое с паспортными данными заявителя. – Вчера я чуток задержался на работе и успел принять ещё двух людей. Вас уже не было, поэтому мне пришлось на некоторое время превратиться в бухгалтера.
Адам утрировал, так как он всего лишь принял деньги от заявителя за совершенное консульское действие и выдал тому квитанцию, что вряд ли являлось бухгалтерией в чистом виде.
– Ну и как? Тебе понравилась роль бухгалтера?
– Честно говоря, это занятие не для меня. Постоянно нужно пересчитывать деньги, выписывать квитанции, сводить дебеты с кредитом или кредиты с дебитом. О проводках я вообще молчу, для меня это тёмный лес.
– Каждому своё.
– М-да, вы правы.
Адам обратился взглядом к окошку.
– Хуршед Хамидович, подойдите-ка! – окликнул он сидевшего на диване мужчину в кожаном потёртом пиджаке. Тот в задумчивости листал записной блокнот.
Хуршед вскочил, засунул блокнот в боковой карман пиджака и заторопился к окошку.
– Что-то не так?
– Хуршед, спешу вас огорчить. В вашем заявлении найдено много грамматических ошибок. Придётся перепечатать.
– А от руки можно?
– Нет. Только в печатном виде.
– Я успею до обеда? – растерянно спросил мужчина, механически посмотрев на свои дешёвые наручные часы.
– Не знаю. Если успеете – приходите. Не успеете – придёте в следующий раз.
Сейчас Адам разговаривал тоном канцелярской «крысы», которая только и знает что целыми днями перебирать бумажки и находить в них ошибки, а затем отшивать бедных визитёров. Но в любой момент он мог изменить тон и говорить совсем по-другому. Он умел искусно менять ноты в разговоре, как профессиональный актёр, который, работая над речью, мог произнести её бархатным баритоном, а мог – и сухо.
– Но перед посольством постоянно большие очереди, меня не пропустят.
– Пропустят, – уверил Адам взволнованного мужчину.
Тот оказался хитрее, чем казался, и попросил дипломата выдать письменное подтверждение относительно того, что его примут вне очереди. Адам по-быстрому состряпал документ на блокнотном листе и отдал заметно повеселевшему Хуршеду.
– Следующий! – прикрикнул Адам.
Он встал со стула и прошёлся туда-сюда, чтобы сбросить напряжение от долгого просмотра документов.
В окошке Адам увидел человека на костылях. Это был темнокожий мужчина лет тридцати пяти. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он приехал откуда-то с южных окраин Таджикистана: кожа у него была чересчур загорелая. Предположения Адама подтвердились, когда он увидел в паспортной строке место рождения и прописки военнослужащего: город Куляб, расположенный южнее Душанбе, недалеко от границы с Афганистаном.
Военнослужащего сопровождала женщина, не менее смуглая, чем он сам, и одетая в розовое платье туникообразного покроя. Она подошла к дивану и села.
Мужчина взял у неё стопку документов и положил её на стойку. Адам съёжился. «Неужели столько детей? Я и до обеда не успею».
– Вы подаёте на гражданство детей?
Мужчина кивнул и добрым тоном ответил:
– Да, Адам.
«Меня многие знают по имени, и вовсе не надо быть артистом».
– Сколько же их у вас?
Алимжон, так звали военнослужащего, поднял правую руку и на пальцах, зажав большой, показал четыре. Затем то же продемонстрировал и на левой руке.
– Восемь?! – удивлённо воскликнул дипломат. – Это слишком много. Хорошо, положите документы в ячейку.
– Как у вас настроение?
Адам позволил себе дежурную улыбку.
– Спасибо, настроение у меня просто отличное. А что у вас с ногами?
Военнослужащий пристукнул костылями по полу – раздался звук, который отдалённо напомнил цоканье, вылетающее из-под копыт скакунов.
– Ничего особенного. Небольшая авария.
– Алимжон, я буду долго работать с вашими документами, поэтому вам лучше присесть на диван.
Адама смущало, когда люди стояли у стойки и наблюдали за его работой. У него возникало ощущение психологического давления, исходившего от них и мешавшего сосредоточиться на деле. Некоторые следовали его пожеланиям и отходили от окошка, некоторые – нет.
– Спасибо, Адам, но я лучше постою.
Дипломат пристально посмотрел военнослужащему в глаза, а затем спросил:
– Алимжон, какая у вас зарплата?
– На жизнь хватает.
– Восемь детей – это ж очень много! Ну, три, ещё понимаю, а вот восемь. – Адам недоумённо покачал головой.
Военнослужащий стал неуклюже пожимать плечами, костыли на мгновение повисли в воздухе, а затем ударились о пол, напомнив о ранее услышанном звуке.
– Дети – наше богатство, – философски промолвил он.
– Алимжон, зарплата у вас маленькая. У всех военнослужащих скромное жалование. Как вы растите детей? В обычных русских семьях максимум по два ребёнка, и родители трудятся в поте лица, чтобы прокормить их. Вы как выкручиваетесь из этого положения, а?
Разговор услышали жёны дипломатов, помогавшие в работе консульского отдела, и навострили ушки. Они находились в комнате напротив, и Адам невольно услышал, как те стали перешёптываться между собой; двери кабинетов редко закрывались, и разговоры с посетителями без помех доносились до сидящих в близлежащих кабинетах сотрудников.
– Адам, говори чуть тише, – прошептала Ирина Максимовна, поднеся палец к губам и указав на соседнюю дверь.
Она, возможно, была единственная в консульстве, кто относилась к нему с материнской теплотой. Такое отношение со стороны замужней женщины, имевшей двух взрослых дочерей, было ему приятно и согревало душу.
– У нас, таджиков, особый менталитет. Мы любим детей. Когда мы станем старыми, то о нас будет кому позаботиться. Дети принесут хлеб в дом, накормят и напоят. Они чтят родителей и никогда не отправят стариков в дома престарелых.
– Понятно, – участливо кивнул Адам.
– В России другой менталитет. В русских семьях часто бывает, что старик не нужен своим детям, и это печально. – Военнослужащий на миг замолк, а затем с умилением продолжил: – А нашим детям хватит хлеба, не беспокойтесь. У нас ребёнок никогда не останется голодным. Аллах поможет.
«Да, это надо иметь мужество, чтобы стать отцом восьмерых детей с небольшой зарплатой военнослужащего. Сильный человек», – серьёзно подумал Адам.
– Ну а ваша жена? Как же она? Как она справилась с такой нагрузкой? Вы пожалели бы её. Столько детей вывести на свет! – Вопросы могли бы показаться ироничными, но в них не было намёка на иронию – наоборот, желание лучше узнать менталитет местного жителя.
В комнате напротив послышались смешки, тут же сменившиеся бурной дискуссией на тему затронутых Адамом вопросов. Ирина Максимовна легонько ущипнула его за руку. На её лице играла доброжелательная улыбка. Адам заглянул ей в глаза и прочитал в них, что разговор с военнослужащим стал донельзя интимным и щепетильным.
– Она у меня сильная.
– Вы ещё хотите ребенка? – допытывался Адам.
– Да. Я пока молод и могу делать детей.
– Я к вам заеду в гости и посмотрю, как вы живёте. Вы не против? – спросил Адам, отчётливо сознавая, что вряд ли выкроит время для подобной поездки.
– Мы будем вам рады.
Адам просмотрел документы. На их проверку он затратил полтора часа. Глаза, покрасневшие от напряжения, устали и пощипывали, он пошёл в туалет и промыл их холодной водой. Вернулся к рабочему месту. Алимжон продолжал героически стоять у окошка.
К удивлению Адама, документы на всех восьмерых детей были заполнены грамотно. Как правило, в подобных случаях он обнаруживал множество явных грамматических ошибок и отправлял людей переделывать заявления в контору, располагавшуюся через дорогу от посольства, в невзрачном жилом доме на первом этаже. Там работали две девушки, менявшие друг друга через день. В распоряжении у них находились компьютер и принтер, и они занимались тем, что целыми днями печатали тексты заявлений о гражданстве. За свою работу они брали плату, от пяти до восьми сомони за одно заявление. Если учитывать, что за день к ним обращались десятки заявителей, то нетрудно было догадаться, сколько денег контора делала на них. Это был прибыльный бизнес, потому что желающих получить российское гражданство достигало сотен, тысяч людей – таджиков, узбеков и даже русских, оставшихся «чудесным образом» без российского гражданства.
Дети Алимжона были несовершеннолетние: семеро ещё не достигли четырнадцати лет, а восьмому уже исполнилось четырнадцать, поэтому требовалось его письменное согласие на получение российского гражданства. Мальчик не присутствовал с родителями, но Адам заметил заявление, составленное в местном государственном нотариате. Оно содержало согласие ребёнка, переведённое на русский язык, скреплённое соответствующей официальной печатью. В таком случае личное присутствие Бахтиора, самого старшего сына Алимжона, не требовалось.
– Мне нужно письменное согласие вашей супруги на вступление в гражданство Бахтиора.
Алимжон резко повернул голову и по-таджикски позвал сидевшую на диване женщину.
– Вы понимаете по-русски? – поинтересовался Адам.
– Так, немножко, – робко ответила она.
– Моя жена знает русский язык, – поспешил сообщить Алимжон. – Просто она стесняется вас.
– Почему?
– Она всё время сидит дома и редко выходит на улицу. Она редко разговаривает с людьми и стесняется их.
– Не все же домохозяйки стесняются, – отметил Адам.
Недавно он находился в гостях у одного местного паренька, получившего высшее образование в России, матушка которого, настоящая домохозяйка, за дастарханом веселила Адама различными весёлыми шутками-прибаутками и всё время расспрашивала его о том, нравится ли ему в Таджикистане, подружился ли он с кем-нибудь, и даже обещала, если того пожелает гость, найти ему невесту, красивую, серьёзную и порядочную девушку.
– Да, не все, – согласился Алимжон, – но она у меня исключение.
Жена военнослужащего была довольно пухлой. Возможно, до рождения детей она была худенькой девушкой, а после родов значительно набрала вес и превратилась в ту, которая стояла перед ним.
Она поставила подпись на заявлении, и Адам отпустил её.
– Теперь ваша очередь, Алимжон.
Адам отдал ему на подпись все восемь заявлений. Тот расписался на каждом экземпляре и вернул документы.
– Могу вас поздравить, – сердечно произнёс дипломат, – вы успешно справились с задачей. Не сделали ни одной ошибки.
– Я старался, – смущённо ответил военнослужащий. – А когда будет принято решение?
– Думаю, что через месяц или два ваши дети станут российскими гражданами. Позвоните в консульский отдел, назовите фамилию и вас поставят в известность.
– Спасибо вам, Адам.
– Да не за что. До свидания.
До обеда оставалось минут сорок и Адам успел принять ещё двоих заявителей.
Глава 7
Неофициально дипломатическое представительство делилось на два сектора. В первый сектор входили все, кто работал в главном здании, в котором находились кабинеты посла и советника-посланника. Второй сектор составляли служащие консульского отдела, включая Адама.
Консульство в рабочее время жило своей жизнью, отличной от жизни первого сектора. Оно имело собственный одноэтажный особняк и в будни постоянно гудело голосами сновавших взад-вперёд служащих.
Внутри главного здания, наоборот, царили тишина и спокойствие. Адам иногда укрывался там, когда заявители доставали его всевозможными просьбами. Он удалялся с рабочего места минут на пятнадцать под предлогом ознакомления со служебными документами. На то, чтобы ознакомиться с ними, у него уходило максимум три минуты. Всё оставшееся время он проводил или с Шамилем, инженером, отвечавшим за компьютеры, или с Антониной Ивановной, заведующей канцелярией, одинокой женщиной бальзаковского возраста. За чашкой чая или кофе он успевал обсудить какую-нибудь незначительную тему. Получив дополнительный источник энергии, он с чувством облегчения возвращался на рабочее место.
За время его отсутствия люди заметно нервничали, думая, что их заявления не рассмотрят в срок и, скапливаясь у окошка, дружно начинали донимать Адама просьбами об оказании консульской помощи. Засучив рукава, он с новыми силами принимался за работу.
Александра делила с ним работу пополам, хотя в последнее время, когда Адам вполне освоился с трудовыми обязанностями, она частенько покидала консульский форпост, где напряжение порой достигало апогея и выливалось в словесную перебранку. Накануне она разозлилась на одну женщину, не подчинившуюся её указаниям, и на повышенных тонах в присутствии Адама заявила:
– Вы думаете, что мне доставляет удовольствие возиться с вами?! Вы не хотите переделывать заявление!.. Хорошо, я не буду его принимать!.. Поверьте, я получала два высших образования не для того, чтобы слушать ваши невнятные доводы!.. Я с удовольствием была бы далеко отсюда, где-нибудь во Франции, но сейчас у меня нет такой возможности и я вынуждена работать здесь! Так что делайте то, что я вам говорю, и не испытывайте моего терпения!..
Александра искала лучшего для себя места в жизни, и Адаму не могло не нравиться её стремление, как стремления многих тех, кого он знал. Было бы куда проще опустить руки и смириться со своей судьбой. По мировоззрению к Александре была близка Алиса, сотрудница канцелярии, работавшая в том же департаменте российского внешнеполитического ведомства, что когда-то и Адам; Алиса хвасталась, что по окончании учёбы на юриста уйдёт со своего нереспектабельного места работы, откроет нотариальную контору и будет разъезжать на крутой иномарке по Москве, вести деловые переговоры в дорогих ресторанах с серьёзными партнёрами, а по вечерам ей в модно обставленный кабинет будут заносить дневную выручку солидными суммами.
У Александры был непростой характер. По своей природе она относилась к категории тех женщин, которые любят повелевать. Возможно, по этой причине Александра никак не могла найти подходящего мужчину; возможно, она не хотела выходить замуж, считая, что пока не настало время сковывать свою жизнь узами брака; возможно, была иная причина. Благодаря волевому характеру ей удалось продержаться на консульской службе два года. Это был немалый срок, и немногие выдерживали его, потому что консульская деятельность высасывала соки из дипломата, требовала мощного нервного напряжения и полной самоотдачи.
И в этом смысле Душанбе считался горячей точкой. Ежедневно, кроме субботы и воскресенья, у посольства скапливались огромные очереди людей, желавших попасть на приём к консулу.
Бывало, что некоторые из них семьями ночевали у ворот консульства, чтобы попасть на заветный приём. В основном это были люди, прибывшие в Душанбе из других таджикских городов и кишлаков, входивших в консульский округ российского посольства. Среди них встречалось много пожилых русских людей, оставшихся волей судьбы в этом среднеазиатском государстве и не сумевших переехать в Россию. Они были малоимущими, считали каждую копейку и, наверное, в глубине души проклинали свою несчастную судьбу.
Помимо дипломатического состава в консульстве работали жёны сотрудников посольства. Они помогали дипломатам в текучке, а также активно распускали слухи, обсуждая происходившие в посольстве события. У них была устоявшаяся, пресноватая жизнь, и малейшее событие, связанное с тем или иным сотрудником, было призвано скрасить их скучные будни. Как правило, активная дискуссия начиналась утром, около десяти тридцати. Женщины собирались в узкий круг, заваривали чай, красиво раскладывали по тарелочкам конфеты и печенье, звали Александру и принимались совмещать приятное с полезным. Адам если и заглядывал к ним на огонёк, то долго не засиживался: минут пять вполне хватало ему, чтоб выпить чашку чая и скушать пару конфеток. Чаепития растягивались на двадцать – тридцать минут в зависимости от степени увлекательности лежавшей на повестке дня темы. Пока Адам занимался очередным посетителем, женщины обсуждали сложные перипетии, касавшиеся личной жизни Васечки.
Васечка отвечал за информационно-компьютерное обеспечение посольства. Ему было тридцать семь лет, но благодаря мальчишескому лицу он выглядел на двадцать семь. В конце командировки он умудрился влюбиться по неосторожности в одну особу. Он познакомился с ней на приёме в посольстве, она работала там официанткой.
Девушка была моложе его лет на десять. В ней было намешано понемножку и татарской, и узбекской, и русской крови.
Официантка распознала его податливый характер и поняла, что инженер – её верный шанс вылезти из грязи. Его же настолько заело одиночество, что он не желал долго и основательно копаться в сути девушки, устраивая всякого рода проверки на предмет её искреннего отношения к нему.
За три года работы в посольстве Васечка накопил приличную сумму денег. Официантка была ушлой девушкой, и вскоре ей удалось получить эту ценную информацию. Она стала раскручивать его на подарки, а он покупал их с большой радостью, тратя деньги на модные платья и украшения.
До знакомства с нею Васечка слыл настоящим скрягой, боясь потратить лишнюю монету на еду. Несмотря на солидную зарплату в три тысячи долларов, он питался исключительно консервами и растворимыми супчиками, ходил в обносках десятилетней давности и продолжал носить их, встречаясь с ней.
Дело шло к свадьбе, и лишь глухой в посольстве мог не знать об этом.
Жёны дипломатов выступали против свадьбы по той причине, что девушка не подходила ему по статусу: Васечка инженер посольства, а она обычная официантка, к тому же с местной пропиской. Кроме того, они узнали, что она девица лёгкого поведения, и данное обстоятельство явно играло не в её пользу. С другой стороны, они горели желанием хорошенько повеселиться на его свадьбе – ведь когда ещё представится такой случай. Одна Александра поддерживала его морально.
Посол тоже был не в радости от известия.
– Только через мой труп будет этот брак, – протестовал он на закрытом совещании, где присутствовали исключительно дипломаты. – Он ставит меня под удар! Это ж уму непостижимо: жениться на иностранке, причём с сомнительной репутацией. Вот пускай увольняется из посольства, едет в Москву и женится хоть на инопланетянке. Тогда ему никто и слова не скажет…
Правильность слов главы дипломатической миссии не ставилась под сомнение. Согласно внутренним инструкциям российского внешнеполитического ведомства министерскому работнику не разрешается соединять себя узами брака с иностранцем. Это нанесло бы вред интересам национальной безопасности: вполне вероятно, что тот может оказаться шпионом, работающим на чью-либо разведку.
Однажды официантка попросила Васечку выкупить лавку по продаже драгоценностей в центре Душанбе, и он не отказал ей, выложив за подарок около десяти тысяч долларов. Для Таджикистана сумма довольно значительная. Когда в посольстве распространилась весть о его невиданной щедрости, жёны дипломатов ужаснулись, начав строить различные предположения, в которых прослеживались то ли зависть, то ли сострадание к Васечке:
– Ах, этого просто не может быть!.. Как Васечка мог решиться на такой опрометчивый поступок?.. Она использует его в своих меркантильных интересах… Ей нужны только его деньги… Она попользуется им и найдёт себе другого… Он, наверное, потратил на неё все свои сбережения…
В один из дней Адам поехал на машине за продуктами и прихватил с собой Васечку. Они заехали в супермаркет, где Васечка накупил пива и чипсов. Адам не водил с ним дружбу, но в тот вечер согласился составить ему компанию. У инженера было отчего-то скверное настроение, и он собирался заглушить его в выпивке.
Они поднялись на пятый этаж к Адаму.
– Это, конечно, не моё дело. В твою жизнь я не собираюсь лезть, – осторожно начал Адам, – но почему ты с ней?
– Я люблю её, – без доли сомнения выпалил Васечка.
– А она тебя?
– Не знаю, но я надеюсь на взаимность.
– А как же её репутация?
– Мне плевать на это. Мне безразлично, что думают о ней другие. Я приеду в Москву, познакомлю её с мамой, и мы будем жить счастливо.
– А не боишься того, что в Москве она предастся развратным утехам?
– Не хочу об этом слышать. – Васечка скривил лицо в недовольную гримасу. – Я знаю её хорошо. Она меня не проведёт. Я надеюсь на лучшее. Думаю, что перевоспитаю её.
– Такую как она вряд ли перевоспитаешь.
Васечка беспомощно махнул рукой.
– Надеюсь, что всё будет хорошо и мы будем жить дружно и счастливо. Мне тридцать семь, а я всё ещё не женат.
Адам посмотрел ему в глаза: перед ним находился совершенно другой человек. Если ранее Васечка казался ему бесчувственным, чёрствым малым, считавшим каждую копейку, то сейчас, наоборот, чувственным и ранимым; он производил впечатление человека, который искренне любит и надеется на то, что все невзгоды и проблемы с будущей невестой обойдут его стороной и над ними воссияет звезда вечного счастья.
– Тебе виднее.
– Подберёшь мне костюм и ботинки к свадьбе? – спросил Васечка, расплывшись в мечтательной улыбке. – А то я нисколечко не понимаю в современной моде.
Это Александра повлияла на его решение купить свадебную одежду. Она постоянно делала ему едкие замечания по поводу его жалкого внешнего вида, и Васечка под натиском её уколов критики наконец-то сдался и решил обновить видавший виды гардероб.
– Конечно, – с охотой согласился Адам, явно обрадованный тем обстоятельством, что Васечка увидел в нём человека, неплохо разбирающегося в мужской одежде, – нет проблем…
На следующий день Васечка отправился к своей любимой девушке. Она жила далеко от посольства, где-то на окраине Душанбе. Он добрался до её дома, как обычно, на маршрутке. Когда он вошёл к ней в квартиру, то застал её в объятиях какого-то мужика.
Трудно было сказать, кто оказался в ненужном месте и в ненужное время – она, мужик или Васечка, так же как трудно было поверить в то, что Васечка, здоровый и крепкий, схватил инфаркт и оказался на больничной койке.
Свадьба сорвалась, и он, оправившись от шока, покинул Душанбе несолоно хлебавши.