Понять, в какой стороне находится шоссе, было невозможно. Определять стороны горизонта – бессмысленно. «Мох растет с северной стороны» – вспомнил я какую-то примету из детства. Но в этом лесу мох рос со всех сторон! Я опустился прямо на землю – она была сырая и холодная, – закрыл глаза и решил, что могила некоего Александра Даева являлась знаком. Причем, дурным. Паники у меня не было, наверное, потому, что я слишком устал. А страх заполнял меня, как тьма – лес…
Вокруг были одинаковые стволы деревьев. Вверху серое низкое небо. В воздухе ощущался вечер – мрачный от своей безысходности. Я чувствовал себя беспомощным, беззащитным и крайне уязвимым существом. Один в бесконечном лесу, переходящем в кладбище. Завершается день, а с ним и жизнь…
Интересно, куда девается в момент пробуждения тот, в кого мы превращаемся в своих снах? Умирает? И что он знает о нашей реальной жизни? А кем становлюсь я, когда засыпаю? И если я не проснусь, то означает ли это, что «тот я» остался живым? Сон был мягким и теплым, как мох. Сладким и тягучим, словно мед. Ярким и четким, будто реальность…
Он стоял надо мной, возвышаясь, как могильный камень над землей. Он был как сгусток тьмы, царившей вокруг. Я различал лишь его контуры, а по ним было не разобрать – демон это или ангел. Только чуть светились глаза, по крайней мере, та область, где они должны были быть, по моим представлениям.
Я посмотрел по сторонам. В темноте угадывались стволы деревьев, а наверху, где-то очень высоко, было черно-синее небо с множеством мерцающих огоньков. Вдруг один из них стремительно стал падать на землю. За ним – еще несколько. Такого звездопада я никогда не видел. Тем более, что такие же светящиеся точки взлетали и с земли.
– Души взлетают наверх, а мы опускаемся на землю, – произнес Он.
То есть, слов слышно не было, просто я понял, что Он так сказал. А глаза его светились тем же светом, что и мерцающие огни на небе. Заглянув в них, я увидел ту же бесконечность, которая была над нами.
– Кто вы? – подумал я, но вслух не произнес.
– Те, кто играют с тобой. Даева. – ответил он.
– Странные игры, – усмехнулся я про себя, а затем, немного осмелев, добавил вслух: – Они непонятны мне. К тому же, я не просил…
– Они придуманы тобой. И существуют в тебе самом. Начал игру ты сам, поэтому тебе ничего не остается, как продолжить ее. К тому же, ты совсем рядом со своим даитйа гату. Решай сам. До встречи!
Тишину ночи нарушил грохот, затряслась земля у меня под ногами, и в ушах засвистели, захохотали сотни существ. Я побежал, не разбирая дороги, – вокруг была непроглядная темнота, а может, и глаза были зажмурены от страха…
Чем дальше я бежал, тем больше удивлялся своему новому состоянию. Не видно ни зги, но было ощущение, что ноги как-то сами выбирают дорогу. Дыхание стало редким, но воздуха мне хватало. Сердце билось в ритме шага, а в теле появилась такая необыкновенная легкость, какую я ощущал лишь во время полетов во сне. Сколько продолжался этот бег, я не знал. Наверное, всю ночь, а может, не более нескольких минут. Повинуясь внутреннему импульсу, я остановился. Начинало светать. Я стоял около той самой могилы, где был захоронен мой тезка – Александр Даев. Вокруг – все те же деревья, то же царство мертвых. Вместе с рассветом забрезжила надежда на спасение. Где-то рядом была дорога…
Я шагнул вперед, но зацепился ногой за край ограды и стал падать…
Падать в пропасть во сне.
Только упал я лицом на землю, распластавшись между могилой Александра Даева и березой.
***
Я лежал на земле, когда вдруг почувствовал, что некая сила тянет меня вверх – так легко, словно я ничего не весил. Миг – и я оторвался от земли! И продолжал подниматься все выше. Внизу, среди могил, я увидел тело мужчины, лежавшего прямо на земле. Это же я сам! Я был поражен. Я уже находился вровень с верхушками деревьев, когда зазвучала музыка. Не мелодия, а звуки сотен, тысяч скрипок, которые словно настраивались перед концертом, играя вразнобой и с нарастающей громкостью. Скорость, с которой я взлетал, увеличивалась, я летел вверх, словно меня притягивало к гигантскому магниту. Лес стремительно уменьшался, как будто я смотрел на него из самолета, набирающего высоту. Скрипки звучали все громче…
Я попытался повернуться в воздухе, чтобы увидеть, что ждет меня наверху, но не смог. Меня охватила паника, дыхание сбилось, сердце застучало, музыка внезапно оборвалась. Скорость моего подъема тут же стала уменьшаться, пока я не остановился совсем.
– Слишком рано! – произнес чей-то голос, показавшийся мне знакомым.
И тот же момент я стал медленно опускаться вниз. Страх рассеивался, как утренний туман. Я успокаивался. И через мгновение я опустился на землю…
***
Резко открыв глаза, я вначале не мог понять, что произошло и где я нахожусь. Сердце колотилось, отдаваясь ударами в голове. Дышать было тяжело, но это от того, что лежал я в неудобной позе. Рука затекла и была словно чужая. С трудом оторвавшись от земли, как будто бы за это время сила притяжения увеличилось вдвое, я поднялся на ноги. Сделал пару шагов, но голова закружилась, и я завалился прямо на могилу. Слова эпитафии «да будет игра твоя легка» находились на уровне глаз.
«Ничего себе – легка!» – подумал я.
Кажется, я испытал отделение души от тела. Интересно, почему я сначала не боялся, а потом вдруг так испугался? И чей это голос сказал, что мне «слишком рано»? Впрочем, это радует, что рано… Теперь я павший ангел. Есть в этом какая-то ирония…
Я заставил себя подняться и пойти, придерживаясь за кресты, надгробия и стволы деревьев. Шоссе я нашел довольно легко, так как заметил, как к нему пройти, когда «падал» на землю после неудавшейся попытки покинуть ее. Машина была разбита и скинута в кювет. Утро наступало полным ходом, но было оно таким же серым и пасмурным, как и вчерашний день. Я побрел по дороге в сторону дачи, и минут через десять меня нагнала «нива». Пожилой дядька из соседней деревни, где у него было фермерское хозяйство, любезно согласился подвезти меня до дома. За бесплатно, разумеется.
Глава 21.
После нескольких часов непрерывной топки в доме стало потеплее. Я сидел перед камином в старом, продавленном кресле и смотрел на огонь. Собственно, огня уже не было – тлели угли, но все равно было что-то притягательное во вспыхивающих искрах и мерцающих огоньках. И успокаивающее, как снотворное…
Как мне сейчас не хватало кого-то из близких людей рядом… (Только не Бориса, конечно!) Так хотелось поговорить, рассказать, а лучше – чтобы кто-то объяснил, что со мной происходит… А еще лучше – чтобы посоветовал, что мне делать дальше.
Я видел Даева! Я общался с ним! Он сказал, что я, видите ли, сам начал игру! И все это во мне. Чушь! Единственное разумное объяснение – это столкновение с инопланетным разумом. Тогда при чем здесь игры? Или могила Александра Даева? Кстати, он умер, когда ему было тридцать четыре! Это что, намек? Впрочем, бред… Если бы меня звали Михаил Юрьевич – так что, около могилы Лермонтова я должен был бы сделать вывод, что умру в 28?
С кем же я все-таки разговаривал на кладбище?.. Может, это и правда демоны? Или духи, хоть как их назови… Бесы! Как в моем фильме. Вселяются в человека – и заставляют его творить черт знает что! Такое ощущение, что и в Бориса вселилось Нечто. Бес попутал…
Я наконец-то согрелся, и меня стало клонить ко сну, но вдруг я аж подпрыгнул от неожиданности и выронил кочергу: кто-то явственно хмыкнул (по-другому не скажешь) где-то в глубине дома. Сонливость и покой исчезли, как и не бывало.
Вскочив на ноги, я подобрал кочергу и, не включая свет, осторожно пошел из гостиной в соседнюю комнату.
Кого мне стоит больше бояться – виртуальных представителей Даева (вроде призрака Феликса, Юли и Максима) или реальных людей (как кладбищенские вандалы, охранники Перуна и троица из полиции)? Впрочем, эти реальные тоже ведь могут быть связаны с пресловутыми Даева…
Ощущение чьего-то присутствия, с которым я покидал город, так и не оставляло меня. И сейчас я был уверен, что в доме кто-то есть, и он наблюдает за мной.
В комнате никого не было. Я осторожно достал из сумки пистолет, беззвучно положил кочергу на пол и застыл, прислушиваясь. Какое-то подозрительное жужжание раздавалось из угла комнаты… Я медленно двинулся на звук и увидел, как множество мух вылетают прямо из-под земли и носятся зигзагами по комнате. Присмотревшись, я увидел, что лаз, ведущий в подпол, чуть приоткрыт. Может, там труп? – мелькнула у меня мысль. Но почему тогда нет запаха?
Но размышлять было некогда – опять кто-то не то хмыкнул, не то кашлянул, на этот раз довольно громко, где-то на втором этаже. И тут же прямо надо мной раздались шаги: кто-то ходил из угла в угол. Затем какой-то шорох – и что-то тяжелое упало на пол. У меня не было сомнений – это не галлюцинации, а кто-то вполне материальный залез на второй этаж!
Во рту у меня пересохло, сердце бешено колотилось. В лучшем случае, размышлял я, это какой-нибудь бомж залез через окно. А в худшем? Я передернул затвор и, стараясь не ступать на скрипевшие половицы, пошел к лестнице на второй этаж.
Поднимался я ужасно долго – во всяком случае, мне так показалось. Рука, сжимавшая пистолет, вспотела от напряжения. Добравшись до двери, я услышал разговор. Слов было не разобрать, но это были тихие, неагрессивные голоса обычных людей! Двух мужчин, если не ошибаюсь. Я представил себе парочку местных пьянчуг, решивших ограбить пустующую дачу, и даже улыбнулся, обрадовавшись человеческому обществу.
Черт с ними, я даже готов дать им на бутылку! Только припугну сначала, для порядка…
Я включил в коридоре свет, затем распахнул дверь, ввалился внутрь, держа перед собой пистолет на вытянутых руках, и уже собрался гаркнуть: «Граждане дебоширы, тунеядцы, алкоголики!», но слова застряли у меня в горле…
Те, кого я увидел (а их было не двое, а трое), могли существовать лишь в одном мире – мире моих снов. Кошмарных снов. Они не могли существовать в реальности, потому что их не было в живых!
– Вот он! – сказал «мертвый» наркоман Сашок и ткнул в меня указательным пальцем. – Из-за него я мучаюсь! Погляди на него!
Для мертвеца (и наркомана к тому же) он выглядел неплохо: розовощекий, гладко выбритый, прилично одетый. Того, к кому он обращался, я тоже хорошо знал – это был Феликс Волгин, одетый похуже, но тоже с румянцем на лице и тоже свежевыбритый. Чертовщина какая-то!
– Здравствуй! – вежливо поприветствовал меня Волга. – Нет, это не он. Я из-за Аримана мучаюсь. Этот, – кивнул он на меня, – тут ни при чем.
– Да уж, Сашок, ты того… покумекай! Ентот тута сбоку-припеку! Сами, блин, дошли…
Старика я узнал не сразу. В допотопном костюме, прилизанный, только лицо какое-то опухшее, да на шее, над воротом рубашки – полоса багровая.
Прямо напротив меня висело зеркало. Я смотрел в него, но себя не узнавал. Кажется, я выглядел хуже всех.
Наркоман Сашок нервно ходил по комнате из угла в угол. Он подошел ко мне вплотную, зыркнул черным глазом, отчего меня слегка замутило и, развернувшись на 180 градусов, зашагал в обратную сторону. Увидев его со спины, я похолодел: и костюм его, и сорочка сзади были распороты! В прореху было видно голое белое тело. А Сашок дошел до конца комнаты, развернулся и снова двинулся ко мне.
«Душа, расставшаяся с телом, на три дня задерживается на земле!» – вдруг вспомнилось мне.
Я лихорадочно стал вспоминать, когда они умерли, прошло ли с тех пор три дня? или больше? И, как это часто бывает во сне, на элементарный вопрос я никак не мог найти ответа. Но, с другой стороны, какие же это души? Это же их тела! Причем, тела мертвые! Отсюда и румянец, и разрезанная сзади одежда – так в морге гримируют и одевают покойников!
– А ты что здесь делаешь? – неожиданно обратился ко мне Феликс. – Смотреть на это довольно опасно!
Вдруг посреди комнаты что-то заискрило, зашипело, после чего раздался громкий хлопок – и в воздухе повис огненный шар. Мне он обжигал лицо, ослеплял глаза, а этим троим, наверное, пришлось еще хуже, поскольку они кричали, как от нестерпимой боли…
Скатившись по лестнице, ударяясь при этом о перила и ступени, я оказался на первом этаже, а оттуда выбежал на улицу. Лицо горело, в легких был нестерпимый жар, а в глазах плясали огненные искры. Как я ни старался, я ничего не мог разглядеть вокруг! Я погрузился в темноту, лишь мелькали нечеткие световые пятна. У меня закружилась голова, и пришлось сесть прямо на землю… Может, так стемнело на улице? Но ведь окна второго этажа должны были полыхать огнем! А я ничего не вижу!..
Страшно – это когда приближаешься к неизвестному, еще не зная точно, что тебя ждет. А ужас – это когда самое страшное уже случилось, и изменить ничего нельзя. Я испытал страх, когда поднимался по лестнице, когда смотрел на живых мертвецов, но ужас я почувствовал только сейчас. Когда осознал, что ослеп… и пребываю в полнейшей тьме…
Крики, доносившиеся со второго этажа, перешли в стоны, затем в хрипы, а потом все стихло. Я слышал только шум ветра и удары собственного сердца. Я заставил себя подняться с земли. Надо вернуться в дом. Я выставил руки перед собой и медленно двинулся вперед осторожными скользящими шагами. Натыкаясь на какие-то скамейки, стволы деревьев, я старался не сбиться с выбранного направления, но потом споткнутся обо что-то, повалился на землю и понял, что все-таки заблудился…
Я давил на глаза, закрывал и открывал их, но все без толку – я ничего не видел, кроме темноты.
Сколько времени я блуждал в поисках входа в дом, я не знал. Когда отсутствует зрение, тотчас же искажается пространство, и время течет по другим законам. Мне казалось, что прошла вечность. И вот каким-то чудом я оказался у крыльца – нащупав деревянные перила, я встал на первую ступеньку. Но что-то заставило меня обернуться. Я по-прежнему ничего не видел, но я знал, что дом стоит у края леса. Остальную картину мгновенно дорисовало мое воображение: метрах в двадцати уже начинался лес, среди бегущих облаков появилась луна, и стало немного светлее. Из леса бесшумно вышел зверь – черный пес, которого мы видели около больничного морга! Пес с человеческим взглядом! Он, не отрываясь, смотрел на меня, не делая, впрочем, попыток подойти ближе.
Резко отвернувшись от него, я напоролся головой на приоткрытую дверь. Удар отозвался взрывом в голове, яркой вспышкой перед глазами и сильной болью.
Не знаю, был ли удар причиной некоторого прозрения, но мне показалось, что я стал слабо различать контуры предметов. По слабому свечению я догадался, где находится камин, добрался до него на ощупь и упал в стоявшее рядом кресло…
Как я устал… Устал куда-то бежать, устал бояться, устал к чему-то стремиться… Голова раскалывалась так, что даже думать было невозможно. Мне не встать уже с этого кресла, чтобы ни случилось…
Но вдруг я почувствовал рядом с собой какое-то движение. Зрение так и не вернулось, зато, похоже, у меня прорезался «третий глаз»: я отчетливо представил, как из подпола вместе с мухами выбираются здоровые серые крысы и заполняют собой всю комнату. Я слышал шуршание, неприятный писк… Одна из тварей пробежала по моим ногам, и я мгновенно выскочил из кресла. Я стоял, прислушиваясь, и понимал, что на полу уже сотни, тысячи крыс! Мне было страшно даже переступить с ноги на ногу, чтобы не наступить на одну из этих тварей, ведь тогда она тут же вцепится в меня своими острыми зубами. Шаркая, как старый дед, ногами по полу, я стал медленно продвигаться к двери. Крысы недовольно расступались. Прошло не менее десяти минут, прежде чем я преодолел расстояние в десять шагов. Крепко притворив за собою дверь в комнату, я по стеночке двинулся по коридору. На меня накатила такая сильная слабость, что я еле держался на ногах, меня мутило, знобило, руки дрожали, в какой-то момент я почувствовал, что начинаю падать…
Но вдруг каким-то чудом я снова оказался на крыльце. На улице порывами налетал ветер. Я стоял, вцепившись дрожащими руками в перила. Темнота, в которой я находился, доводила до безумия. Но я продолжал «ощущать», что скрывала от меня эта темнота. Ручеек, протекавший по участку, превратился в бурную реку. Бурая вода пенилась и металась среди высоких берегов. Переправа в виде подвесного моста периодически погружалась в воду. Толпы людей стояли в очереди, чтобы перейти на другой берег. Но удавалось это не всем. Кто-то, не удержавшись, падал вниз, и быстрое течение тут же подхватывало бедолагу. Кого-то смывало водой и засасывало на глубину.
Я заметил, что внизу по течению, вдоль берега расположились черной масти собаки, они не давали несчастным, упавшим в воду, возможности выбраться на сушу. Их пасти были черно-красными от крови утопленников. Они нападали, как только кто-то пытался вылезти на берег…
Нет! – заорал я беззвучно. Я больше не могу! Оставьте меня в покое! Если это игра, то я проиграл! Если это реальность, то лучше я умру! Но я больше не могу все это переносить! Слышите? Я сдаюсь!
Меня снова замутило, затрясло, ноги стали ватными и словно чужими, звуки исчезли, все заволокло пеленой, и я начал падать… Падать в пропасть…
***
Какая-то твердая поверхность. Пахнет деревом. Мухи летают. Я в гробу, что ли? Ослепляет свет! Огромная собачья пасть, обдающая жутким запахом преисподней, с клыков капает слюна. Видимо, зверь-людоед пытается сожрать меня, но мне уже все равно. Я умираю…
Где-то кричат: «Тащи его! Помоги мне!» – наверно, демоны…
Глава 22.
– Куда ты ногами вперед тащишь? – ругалась какая-то женщина.
– Какая разница? На улице прикажешь его оставить? – возражала ей другая, Дианиным голосом.
Странно… – вяло соображал я. – Я же должен сейчас по какому-то тоннелю лететь, к свету … Или что там чувствует умирающий?
Но я чувствовал, как меня куда-то с трудом волокут, а я при этом не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза. В ухо мое кто-то дышал, поскуливал, потом я ощутил щекой прикосновение чего-то влажного, теплого и шершавого. Движение остановилось. Кто-то потряс меня за плечо, потом похлопал по щекам. Я сделал невероятное усилие и приоткрыл глаза.
– Он очнулся! – услышал я Дианин голос. Почему-то радостный. Про кого она говорит?
Надо мной склонились Диана и Татьяна, у них были очень бледные и озабоченные лица. Рядом вертелся какой-то пес, норовя ткнуться своим носом мне в лицо.
– Очухался? Хорошо! – сказала Татьяна. – Давай-ка помоги нам! Попробуем посадить тебя в кресло, не валяться же на полу…
Я честно старался помочь, пока мое обессиленное тело тащили до кресла. Но только когда я уже, наконец, уселся, я почувствовал, что ко мне стали возвращаться силы. И понимание – кто я и где…
Я вдруг ощутил невероятное, острейшее счастье – живой! Я жив! И могу видеть! Я с наслаждением разглядывал все вокруг: вот Диана (такая красивая! улыбается! сидит на полу возле кресла и держит меня за руку), вот Татьяна (растапливает потухший камин)… И вот уже разгоревшийся огонь прибавил в комнате света и тепла, а запах дыма от занявшихся дров окончательно убедил меня, что я, безусловно, остался на этом свете… Лохматый рыжий пес непонятной породы улегся у меня в ногах, радостно вертел головой и, похоже, счастлив был не меньше меня. Я заметил, что улыбаюсь…
– Алекс! Что с тобой случилось? – спросила Диана, прижимаясь щекой к моей руке. – Я чуть не умерла, когда мы увидели тебя… Я решила, что ты умер!
Я погладил ее по волосам. И вытер слезы – вначале с глаз Дианы, затем со своих.
– Плачу – значит, живой! – сказал я, пытаясь ей улыбнуться.
Я начал свой рассказ с поломки машины на шоссе, бегства от бесноватых вандалов по кладбищу, не пропустив и встречу с неким существом на могиле Александра Даева.
– Ты общался с самим Даева? – воскликнула Диана с завистью, как мне показалось.
А Татьяна взглянула на меня с сомнением, покачала головой и подбросила дрова в камин.
– А дальше? Что было дальше? – нетерпеливо воскликнула Диана.
Я поведал об оживших покойниках, огненном шаре, своей слепоте, страшном черном псе из леса, полчищах крыс… Диана была самым благодарным слушателем, она внимала каждому моему слову и верила всему, – как ребенок, которому рассказывают страшную сказку… Видя ее доверчивый и восхищенный взгляд, я не смог рассказать ей финал истории – как я молил о пощаде, как признавал свое поражение в неведомой мне игре…
Звякнула упавшая кочерга. Татьяна оставила свой пост у камина, отряхнула руки и быстро взбежала по лестнице на второй этаж. Через некоторое время она так же стремительно спустилась вниз, заглянула в подпол, затем вышла на улицу. Вернувшись, она вынесла свой вердикт:
– Никаких следов нет. То есть, отпечатки собачьих лап как раз есть, ну так их оставил этот пес! – и она указала на рыжего. – В подполе никого нет. Может, конечно, мыши там и живут… И насчет второго этажа: ни живых, ни мертвых я не обнаружила. Правда, – все так же без эмоций отметила она, – я нашла небольшой слой пепла, типа того, что мы видели у тебя в квартире…
– Вот видишь, – негромко сказал я, не зная, как на все это реагировать.
То, что со мной произошло, просто не могло быть обычным кошмаром. Я видел это! Чувствовал! Все это было настоящее, как огонь в камине! Я побывал на том свете… Я попытался что-то объяснить, доказать, но Татьяна и слушать не хотела.
– Ты не можешь оценить объективно, что с тобой произошло, – заявила она. – Я как-то в нокауте побывала, так мне казалось, что я продолжаю бой, а на самом деле я валялась на татами.
– Я же не получал… – попробовал я возразить.
– Ты просто рано закрыл заслонку в камине! Угли не полностью прогорели, и пошел угарный газ. Понимаешь? Тебе приснился сон, когда ты надышался угарным газом. Затем ты просыпаешься, у тебя головокружение, слабость. Ты пытаешься выйти из дома, но падаешь и теряешь сознание. Хорошо, что дверь успел приоткрыть! Ну, и собака какая-то прибежала. Голодная, наверно. Вот и все!
Я вздохнул. Как все легко и просто у нее получалось…
Мы стали пить чай – Татьяна сумела все быстро организовать. Диана болтала о всякой ерунде. Татьяна думала о чем-то своем, а я хмурился. Возвращение с того света, счастливое спасение – все это, конечно, замечательно, но откуда взялись на даче Диана и Татьяна? И почему именно вместе?
– Татьяна, – как бы невзначай обратился я к ней, – а ты сюда одна приехала, без Бориса? Или он в курсе, что я на даче?
– Не в курсе, – усмехнулась она. – Если бы ты вчера, когда я говорила с тобой по телефону, мне поверил, проблем было бы меньше. И хорошо, что Диана более сообразительная, чем ты…
– Да, Алекс, – кивнула Диана, – если бы не Таня…
– Можно по порядку? – перебил я ее несколько раздраженно. – Ты должна была ехать в Финляндию с Сергеем…
– А она и ехала, – пожала плечами Татьяна. Она закинула ногу на ногу и неторопливо попивала чай. – Борис попытался поймать тебя дома, но, поняв, что ты его перехитрил, стал следить за Дианой. Точнее, мне поручил. Диана, к счастью, не отключала телефон, и ее быстро вычислили… ну, куда еще можно ехать по Скандинавии? Я рванула… Блин, штрафов теперь платить за превышение… и всё из-за тебя! – Лицо Татьяны не выражало ровно никаких эмоций, в отличие от Дианы, которая с радостной улыбкой смотрела то на меня, то на Татьяну. – Позвонила ей с дороги… Короче, перехватила уже перед самой границей!
– А Борис… – начал было я.
– Борис разбирается с Перуном, – коротко ответила его приближенная. – Я взяла на себя Диану.
– Спасибо, Таня! – с чувством произнесла Диана.
Я продолжал нервничать, поскольку мне было совсем не понятно, что значит «взяла на себя», и, самое главное, говорит ли она правду или действует по плану Бориса?
– Разумеется, я не сказала Борису, что сумела догнать Диану, – невозмутимо продолжила она. – Я выяснила у Дианы, что ты на даче, убедила ее отключить телефон и поехать за тобой.
– Видишь, как удачно! – сказала Диана, но я не разобрал, кому: мне или Татьяне.
– Борису я написала, что возвращаюсь в город. – Она допила чай и поставила чашку на стол. – Я понимаю твое недоверие, – продолжила она. – Но, посуди сам…
– Зачем Борис меня хочет подставить? – перебил я ее. – Что вообще происходит? Он же не просто хотел со мной встретиться, чтобы гонорар передать…
– Да уж, – с горькой усмешкой ответила Татьяна. – То, что происходит с Борисом, меня сильно тревожит. Потому что я этого не понимаю! Даже что с тобой было, я понимаю…
– Да? – я приподнял одну бровь.
Надо же, какая проницательная! Я сам не мог понять до конца, что со мной приключилось, а Татьяна, видите ли…
– Да, – кивнула она. – Если мы исключаем наркотическое воздействие… – и она вопросительно посмотрела на меня.
– Сто процентов! – хмуро ответил я.
– Ну, психическое заболевание, надеюсь, тоже можно исключить? – снова поинтересовалась она. – Тогда остается самая простая причина: отравление газом…
– Газом… – проворчал я. – А как же ты забыла про психотронное оружие? ГОВНАС! Знаешь такой проект?
– Да, – сказала она абсолютно спокойно, (зато Диана хихикнула). – Но психотронное оружие, в том числе и ГОВНАС, действует локально, то есть там, где его применяют. А ты был на даче один. Я внимательно исследовала все вокруг. Значит, оружие отпадает.
Я усмехнулся.
– Все-таки плохой ты детектив! Я сразу это заметила, – сообщила она, причем без издевки, а просто констатировала факт.
Я неожиданно для себя засмеялся.
– Ты так и не ответила толком – что все-таки произошло? Что там с Борисом? – поинтересовался я.
Тревога моя прошла, потому что уж если я был плохим детективом, то Татьяна – плохой актрисой. Она бы не сумела так профессионально сыграть, чтобы обмануть нас. Она бы просто приказала нам ждать Бориса, если бы тот поручил ей задержать нас с Дианой на даче.
– Мне непонятно, – ответила она, и на лице ее появилась растерянность. – Борис всегда логичен… Но тут даже дело не в логике, – перебила она сама себя. – Я чувствую! С ним что-то не то… Он не так говорит, не так поступает, не так реагирует. С ним что-то случилось! Я размышляла… Эти изменения стали происходить после вашего с ним посещения часовни! Нам известно, что, возможно, там проходили испытания оружия. Нам известно, что в этом месте случились непонятные события с сыном Бориса… Логично предположить, что и вы там подверглись воздействию. Собственно, ты мне и был нужен для того, чтобы узнать, что там произошло на самом деле. Борис редко кого хвалит, но тебя он почему-то хвалил в свое время. И выделял как… неординарного, – вспомнила она сложное для себя слово.
Я задумался. То, что произошло со мной, было за гранью реального… Я поверил в это и понял, что пытаться объяснить эти явления какой-то материальной причиной – бессмысленно. Я знал, что это не сумасшествие, не галлюцинации и иллюзии, не угарный или какой-то другой газ. Я действительно побывал на том свете! Я столкнулся с параллельным миром, видел мир мертвых, вступил в контакт с миром иных существ! Но рассказать об этом Татьяне?! Ха, или психиатру Маргарите… Нет! Нужно предложить Татьяне такое объяснение, которое она сможет принять, во что она способна поверить…
– В часовне? – я многозначительно покивал головой и подробно рассказал про наши с Борисом приключения, начав с того, как мы спасались от стаи собак, и закончив метким выстрелом Бориса. – Ты права, – добавил я в заключение, – это был результат воздействия на нашу психику нового оружия. Просто на каждого это действует по-разному, понимаешь? На меня таким образом, а на Бориса по-другому… Это оружие создает в мозге испытуемого альтернативную реальность, которая вступает во взаимодействие с нашей реальностью… Вплоть до того, что Борис стрелял в сердце виртуального Максима, а реальный Максим теперь в больнице с инфарктом!
Татьяна молча переваривала услышанное.
– Почему вы в упор не видите, что происходит? – вдруг всплеснула руками Диана. – Это игра! А никакое не оружие! Понимаете? Хотите вы этого или нет, но вы в игре! То есть, мы в игре! – уточнила она.
– В игре? – озадаченно повторила Татьяна.
– Ну конечно! – закивала Диана. – Иначе все это не объяснить! Это суперигра!
– А ты что скажешь? – поинтересовалась Татьяна у меня.
Я пожал плечами.
– Если это и игра, то не том смысле, в каком имеет в виду Диана… – уклончиво ответил я.
– Блин! – отозвалась Татьяна. – Ты говоришь о виртуальной реальности? – уточнила она у моей подруги.
– Чипирование и зомбирование в действии, – я нашел в себе силы пошутить.
– Я тоже над этим думала, – ответила с серьезным видом Татьяна, не уловив моей иронии. – Но кто стоит за всем этим?
– Как кто? – удивилась Диана. – Даева, конечно!
Кстати, мы чуть не поругались с Дианой по поводу имени пса. На мои предложения – Рыжик, Тузик, ну хорошо, Полиграф! – Диана закатывала глаза и малопонятными современными выражениями выражала несогласие.
– Хорошо! – сдался я. – Как ты хочешь его назвать?
– Даев! – радостно провозгласила она и пес тут же залаял. Меня передернуло.
Понятное дело, что собаку пришлось взять с собой в город.
***
Мы уселись в машину Татьяны и поехали. По дороге несколько раз пришлось останавливаться. Во-первых, чувствовал я себя еще довольно паршиво, меня укачивало. Во-вторых, проезжая мимо кладбища, я настоял, чтобы мы попытались разыскать могилу Александра Даева. Но найти место мне не удалось, хотя машину Сергея мы увидели сразу.
– Здесь же еще не было угарного газа? Что же тогда воздействовало на меня? – спрашивал я Татьяну о причинах моих злоключений на кладбище и в лесу.
– Головой же ты ударялся? – буднично отвечала она.
На подъезде к городу занервничал наш пес, так что пришлось выводить его на прогулку. Я стоял рядом с трассой, смотрел на проезжавшие машины. Погода изменилась. В который раз! Немного подморозило, на ясном черном небе светились звезды.
В городе мы расстались, но предварительно Татьяна купила нам с Дианой по сим-карте и по недорогому телефону. А псу – ошейник. Не медный, конечно, зато с поводком.
Мы обменялись новыми номерами, и сговорились о месте и времени для встречи. Татьяна собралась к Борису – узнать обстановку. А мы с Дианой решили попроситься на ночлег к Сергею. Он к вечеру собирался вернуться в Петербург.
Разбитая любимая машина, незваные гости, да еще с собакой… Даже при очень хорошем отношении Сергея ко мне, был некоторый предел в его добрых делах. Поэтому я решил, что обычной проставой здесь не обойдешься. И мы сделали крюк в один магазинчик с раритетными виниловыми пластинками. Некоторые из них стоили как машина…
Сергей жил в центре. Когда-то это была большая коммуналка, комнат на десять. Мой приятель перестроил ее, отремонтировал, но проживал только в двух комнатах. Остальные занимали гости и родственники, наведывающиеся к нему по праздникам. Сегодня квартира пустовала. Это была удача.