– Не знаю. Знаю только, что вы с ней уже знакомы. С недавних пор, – Марина указательным пальцем прикоснулась к носу и о чём-то задумалась. – Это то, что касается вашей скорой переломной ситуации. Дальше я вам расскажу об особенностях вашей личности и предпочтительных способах деятельности.

Марина встала и взяла из лотка принтера распечатанные листы. Возвратилась в своё кресло и дыроколом сделала в этих листах дырки, затем достала из ящика стола красный пластиковый скоросшиватель и сложила листы в него. Затем Марина продолжила рассказ:

– У вас, Павел, аспекты жизни и соответствующие им элементы, – мы их называем Первоэлементы Вселенной, – пребывают в почти полной гармонии; вот смотрите (при этих словах, она развернула лежащий перед ней скоросшиватель на сто восемьдесят градусов и взяла из стаканчика карандаш): согласно данной методике, существует пять определяющих наше существование стихий, – огонь, почва, металл, вода и дерево. У каждого человека они расположены в своей определённой последовательности, которая отображает влияние данных стихий на конкретную личность. У вас они расположены таким образом, что ни одна из стихий не угнетает другую, а напротив – дополняет её, вот смотрите (она начала обводить карандашом вокруг значков на пентаграмме внизу листа): вода поливает дерево, дерево даёт пищу огню; огонь… зола от него удобряет почву, почва не причиняет металлу никакого вреда; метал, в свою очередь, никаким образом не угнетает почву. Видите? Правда металл, который в вашем случае привносит в вашу жизнь как самовыражение так и авантюру, рубит дерево… То это не критично, кажется…

Я кивнул. Чувство пустоты внутри и головокружение усилилось.

– Этому факту великое множество практических применений, но самое, наверное, важное: так называемое умение оставаться самим собой при бесконечной возможности трансформации. Ещё данное расположение может трактоваться, как способность растворять свою личность в абсолюте (не путать с водкой), тем самым принимать различные формы в рамках… в рамках… здравого смысла и предложенных обстоятельств. Вы, кстати, читали Арендт «Банальность зла»? Нет. Так было бы проще объяснить на примере… Ладненько… Так вот: такое становится возможным, когда не дорожишь собственной личностью (не путать с собственной жизнью), вам ценна жизнь личности, но скорее как идея, нежели как нечто физическое, имеющее точку на системе координат пространства и времени. Вы понимаете?

Я поднял глаза от бумажки в знак того, что я понимаю, о чём идёт речь, хотя никакой необходимости смотреть на бумажку уже не было. Кофе совершало саботаж в моём пустом желудке и, при других обстоятельствах, я бы не отказался прилечь, закрыв глаза.

– Вот вам довольно грубый пример действенности данного положения элементов: допустим, вы стали жертвой каких-либо обстоятельств как, например: заточение в плен или в тюрьму; участником или свидетелем ужасных, потрясающих воображение или ломающих волю событий, как то война, катастрофа, другие подобные человеческие трагедии, техногенные и природный катастрофы… При любой другой комбинации элементов, экстремальные обстоятельства почти со стопроцентной вероятностью разрушили бы личность, но не при этой. И, как бы это поделикатней сказать, вы не оперируете некоторыми понятиями, которыми оперирует большинство людей, ну скажем такими как мораль, мечта, цель, хорошо, плохо, любовь, привязанность, долг, утрата, совесть… – она приподняла бровь в ожидании моей реакции.

– Да-да, я понимаю, – разлепив спёкшиеся губы, приговорил я.

Я подумал, что надо бы заранее узнать, где в этой огромной квартире ближайших санузел, потому что приступ тошноты стал очевидным.

– С другой стороны, – продолжила Марина, – с точки зрения других, вы не являетесь коварным плохим человеком, ибо в вашей нумерологической карте имеются маркеры того, что вы не склонны совершать по отношению к людям каких-либо противных морали и закону действий. В конечном счёте, и я знаю, вы разделяете это мнение, всё перечисленное – мораль, долг, совесть, дорого-дёшево – просто слова. Отчётливо видно, что вы не признаёте авторитетов и сами не стремитесь им стать, власть для вас это обуза и «несвобода» и ни что иное. Вы имеете собственное мнение, но считаете ниже своего достоинства его кому-то навязывать, это, конечно, характеризует вас как чрезмерно горделивого человека. Видимые качества вашей личности не совпадают с реальными. До того как вы зашли в мою квартиру, я бы сказала, что вы очень похожи на учителя или врача, но теперь-то я вижу, что «учить и лечить» вы считаете таким же полезным занятием, как толочь воду в ступе. Так ведь?

Я кивнул, боясь открыть рот. Марина продолжила:

– Наличие таких элементов в вашей карте судьбы как «Государственная печать» (их, кстати, две штуки), говорит о том, что вы не избежите государственной службы; «Красный луань» говорит о том, что для вас не составляет труда привлечь противоположный пол; «Синий луань» говорит о том, что вы также… это вам не нужно…

– Говорит о том, что я привлекаю свой пол? – я внимательно слушал рассказ.

– Да. Именно об этом говорит, но я знаю, что этот аспект вас не интересует. Две «Звезды путешественника» явно указывают на то, что вам доведётся отправиться в путешествие, возможно, длиною в жизнь, этот факт не слишком отяготив вас, скорее даже вы с нетерпением ждёте того момента, когда сможете начать свой, в широком смысле, путь. Даже при желании, вам не удастся избежать долгого путешествия.

– Здорово, – с восторгом прошептал я.

– Очевидно, вы не из тех, чьё усердие превозмогает ум. Может у вас есть вопрос?

– Да, я знаю: вы сказали Маше: кем она была в прошлой жизни; мне интересно: а кем был я?

– Вот на этот вопрос я отвечать вам не буду.

Я открыл рот от удивления. Казалось бы: такой невинный вопрос, вопрос из области чистой фантастики.

– Но, почему?! Я был кем-то плохим?!

– Не могу сказать.

– Но ведь знаете?

– Знаю.

– Я был женщиной?

– Да.

– Кем?

– Не скажу.

– ?!

– Не скажу, но вы сами можете ответить на этот вопрос, если спросите у самого себя и немного подумаете в этом направлении, – тон Марины стал строгим, – нечего было и пытаться выведать у неё эту информацию.

У Марины зазвонил телефон: «У таланта судьба не легка, у художника жизнь одинока», – она извинилась и, взяв мобильный, вышла из кабинета. Я остался наедине со своим удивлением. «Подумать?! То есть это кто-то, кого я знаю?! Мари Кюри? Надя Крупская? Дэби Рейнолдс?! А нет, – Дэби жива… Может Эдит Пиаф, это объяснило бы, почему «я ни о чём не жалею»; может Вирджиния Вульф, – это бы объяснило моё стремление быть писателем и самоубийцей; или Айседора Дункан, – я тоже люблю шарфы и кабриолеты». Я не учёл того, что некоторые из перечисленных женщин были ещё живы, когда я уже родился. Марина вернулась.

Через какое-то время я уже оседлал своего любимого «коня», а именно: жаловался на свою жизнь и озвучивал мучавшие меня страхи:

– Я боюсь умереть! Боюсь, что меня изобьют до смерти или до инвалидности; боюсь разбиться на машине или упасть с высоты; боюсь отравиться или подхватить вирус; возможно этот панических страх перед жизнью, в конечном итоге и явится причиной того, что я просто самоликвидируюсь… Понимаете, – дабы не пасть жертвой случайности.

– Да, я вижу, что вероятность само… ликвидации высока. Но, Павел, каждую минуту мы отправляемся в путешествие, из которого рискуем не вернуться. Эта мысль хорошо развита в творчестве Мелвилла.

Прошло ещё какое-то время, в течение которого моя физическая слабость усилилась.

– Ещё у меня серьёзные проблемы в общении с матерью. Меня это очень беспокоит. Мы постоянно с ней ругаемся. У меня такое чувство, что я её ненавижу… Не подумайте, я не страдаю Эдиповым комплексом, так что проблема не в этом; возможно, это единственная патология, которую я смог избежать… Ха-ха… – я замолчал в ожидании ценного совета.

– Вы большой обманщик, Павел «Поль» Гончаров; хотя вы об этом ещё не знаете, – неожиданно сменила тему Марина. – Это – единственный путь к спасению, на этот раз. Помните: обманщику, обман награда.

– Так значит, меня обманут, и я должен буду воспринять это как должное?! – я начал относится к этому разговору как к забаве, в конце концов, такая перспектива обещает нескучную жизнь.

– Н-нет… Скорее наоборот, тобой обманутые должны воспринять это как должное и заслуженное. Да. Это я имела в виду, – но по интонации было не похоже, что именно это она имела в виду.

– Ну, это всё меняет, – грустно усмехнувшись, констатировал я.

Взгляд Марины дал понять, что, когда придёт время, смешно мне не будет.

– Теперь касательно здоровья: проблемы кожи, опорно-двигательный аппарат, желудочно-кишечный тракт… Селезёнка! Да, селезёнка! – Марина начала что-то искать в ноутбуке. – Вам необходимо в ближайшее время обследовать селезёнку.

Я не знал, где находится селезёнка, но тошнота была уже здесь и сейчас. Я решил, что самое время спросить, где находится туалет.

– Я извиняюсь, а где находится туалет? – сдавленно произнёс я, стараясь глубоко не дышать.

– А вон там, – указала она мне за спину. – Вас ведь тошнит, не так ли?

Я устремился в сторону предполагаемого нахождения туалета, боясь опоздать.

Едва заметив прекрасное убранство туалетной комнаты, я упал на колени перед унитазом, словно это был языческий идол. Ноги полностью отказывались меня держать, – даже стоя на коленях, я чувствовал, что есть куда падать. Я пытался вызвать рвоту, но ничего не получалось, – слабость была всеобъемлющая. Через несколько секунд после моего пришвартовывания к «фарфоровому другу» в туалет зашла Марина и спросила: «Павел, чем я могу вам помочь?» Мне стало ужасно стыдно за свою ничтожную стойкость, и я сказал: «Прошу прощения, Марина, мне очень стыдно за этот спектакль… У меня низкий гемоглобин… Можно мне воды». Марина принесла мне воды, я выпил стакан залпом, подумав, что теперь мне есть чем блевать. Но приступ тошноты отступил, а жажда была такой же сильной. Я стеснялся просить ещё воды, но Марина предложила налить ещё и я согласился. Выпив второй стакан, я как можно вежливее попросил оставить меня на некоторое время одного. Когда она ушла, я, всё так же стоя на коленях над унитазом, снова попробовал вызвать рвоту, но было очевидно, что это бесполезно. «Какой же я идиот! Позорище!» – думал я. «С другой стороны: когда занимаешься тем, что предсказываешь судьбу незнакомым людям, – можешь ожидать всяческих нестандартных ситуаций». На стенке унитаза я заметил прилипший тёмный волосок, но и тут меня не стошнило. Надо было подниматься с пола и валить домой. У меня как-то по-особому заболела голова. Через минуту я всё-таки собрался с силами, помыл руки, глядя в зеркало на своё, без преувеличения, зелёное лицо, и, с извиняющимся видом, вышел из туалета.

– Прилягте на диван, Поль. Хотите, я вам разогрею кусок мяса? – Марина открыла дверцу холодильника, но я её остановил своим решительным отказом.

Я не мог сопротивляться слабости и лёг на диван. Всё кружилось. Впервые в своей жизни я был так близок к обмороку на трезвую голову. Марина села в кресло около дивана.

– У вас есть ещё какие-нибудь вопросы ко мне? – мягко спросила она.

– Я… Мне непонятно: стану ли я актёром и писателем? Вы об этом упомянули, но как-то неочевидно что-ли…

– Такое дело… Я не могу сказать точно… Да, станете актёром, но не в прямом смысле… И писателем станете, но как бы, не совсем вы… Мне тоже не совсем понятно, я такого противоречия не встречала в данных своих предыдущих клиентов.

– Я не понимаю… – проговорил я и закрыл глаза. – У меня будет псевдоним что-ли?

– Может быть. Может, вы возьмёте женский псевдоним? Может быть, это и есть причина нестыковки в прогнозе? – Марина развела руками.

– Странно, я не планировал брать женский псевдоним… Я же хочу, чтобы меня узнавали… Женский псевдоним – это как-то необычно… – я балансировал на грани бодрствования и сна, и огромным усилием воли заставил себя подняться с дивана.

Я вспомнил Акунина, это к вопросу о женском псевдониме. Потом спросил:

– У вас, наверное, не часто люди в обморок падают?

– Не часто, всё больше плачут, – ответила Марина.

– Даже мужики? – с грустным смехом в голосе спросил я.

– Мужики даже чаще, – задумчиво ответила Марина.

– Это на нас похоже… Мне надо идти, простите за неудобства, – я вспомнил, что ещё не расплатился за оказанную услугу и вытащил из кармана бумажник, а из бумажника приготовленные деньги. – Я положу деньги на журнальный столик. Маша мне сказала, что это стоит три тысячи рублей, верно?

– Да. Я провожу вас до машины, – сказала Марина, когда я уже, пошатываясь, стоял в дверях. – Не возражайте.

Через минуту мы шли по заснеженной стоянке.

– Это ваша машина, я угадала? – спросила Марина, указывая на внедорожник Volvo.

– Что вы! Не-хе-хет. Вон моя машина, – кивнул я на покрытую слоем снега Ладу.

Я сел в кресло и завёл мотор. Марина стояла рядом с дверью. Мне было неловко.

– Спасибо, Марина, мне неудобно вас заставлять мёрзнуть, я смогу доехать до дома.

– Хорошо я пойду, но обещайте прислать мне сообщение, когда доберётесь.

– Обещаю, – пообещал я.

Марина ушла. Я включил передние и задний дворники, обдув и тронулся. Дорога была как каток. Я представил себя Санта-Клаусом в санях. Удивительное дело: Марина мне в течение четырёх часов рассказывала много всего интересного обо мне, а я помню только то, что записал выше, а это – не самые значительные вещи. Как говорила агент Скалли в конце каждой серии при докладе Скиннеру: «В этой истории больше вопросов, чем ответов». Включил радио. «Чёрный бархат от дождя промок…» – заиграло ретро. «Надо же, – какое совпадение», – подумал я. – «Та же песня, что и у Марины на мобильнике». Сделал громче; любимый певец моей мамы.

*****

На следующее утро я, поспав всего три часа, проснулся совершенно разбитым, – я не мог спать и не в силах был подняться с дивана. Вчерашний приступ перешёл сегодня в какое-то новое качество, – тошноты не было, но слабость усилилась кратно. Было такое ощущение, что сердце, качая кровь, издаёт какой-то булькающий звук. Полнейшее отсутствие воли дополняло картину моего состояния. Сегодня и завтра – выходные, нужно было срочно отправлять в поликлинику, а лучше вызвать врача на дом. Было совершенно невозможно брать ещё один больничный, но и бегать по лестнице с минус первого этажа на четвёртый с огромными охапками дел, тоже никак нельзя. Я посмотрел на часы, было девять часов утра. Я нашёл в записной книжке мобильного телефона номер нашей поликлиники и вызвал участкового врача.

Наверное, я уснул, потому что звонок в дверь заставил меня вернуться в себя. Это пришла врач. Она меня знала. «Что такое опять? Боже, какой ты бледный», – сказала женщина. Я объяснил ей свои симптомы. Она велела мне прийти завтра к половине восьмого утра на сдачу анализов. Выписала направления и ушла. Я кое-как поел и принялся за периодику, которая заменяла мне телевизор. На этот раз в федеральную прессу попала история про наше казанское отделение полиции «Ближнее», в котором применялись пытки к задержанным. «Не подлежит сомнению тот факт, что на протяжении длительного времени сотрудники отдела полиции «Ближний» применяли к задержанным физические пытки, вследствие которых, по предварительным подсчётам, погибло, по меньшей мере, трое человек. Последним доказанным эпизодом, который и стал той ниточкой, которая привела в полномасштабному расследованию методов работы злополучного отдела полиции «Ближний» явился случай с неоднократно ранее судимым гражданином Сифулиным, который на больничной койке незадолго до смерти признался врачам, что был жестоко избит и изнасилован пустой бутылкой из-под шампанского сотрудниками полиции отдела «Ближный», когда те его задержали по подозрению в совершении кражи…» Я дочитал статью до конца, поймав себя на страшной мысли, что нисколько не удивлён наличием такого рода историй. Все эти ужасы, которые творят сотрудники полиции – это поступки обыкновенных людей, живущих в постоянном стрессе. Все эти пытки в комнатах для допросов, расстрел посетителей супермаркетов, – последствия взятых на себя повышенных обязательств. С психикой ребёнка человек не может заниматься взрослыми вещами. Выход из подобной ситуации один: жёсткий отбор на замещение подобных должностей, – это должны быть сверхлюди, без слабостей, без страстей, без страхов. А, какого чёрта, что я в этом понимаю! Конечно, этих гнид в погонах и при корочках надо растерзать. Понимаете, образ полицейского для меня священен, а люди, примеряющие этот образ, – нет. Работая таксистом, я сталкивался с этими самодовольными гондонами, и, скажу вам откровенно: они во стократ гаже самого распоследнего уркагана. Ну да хватит об этом.

За этот без малого месяц с момента папиного возвращения в Питер, я звонил ему раз десять, задавая один и тот же вопрос: «Нести уже?», он давал один и тот же ответ: «Я тебе позвоню». Сегодня я набрал его ещё раз и спросил. Он замешкался, но ответил также как и раньше, добавив: «Может быть, во вторник-среду на следующей недели…» Я покормил птичек, убрался в их клетке, сменил им воду, воткнул между прутьями морковку и, вконец обессилев, лёг на диван. Мне приснилось, что я слон и меня поят вином.

*****

Придя даже чуть раньше, чем положено в поликлинику, я поставил баночку с мочой в картонную коробку и сел в ожидании своей очереди на взятие крови. Очередь на сдачу крови как всегда состояла из двух типов людей: тех, кто был при смерти и здоровых аферистов; я мог оказаться как тем, так и другим. Наконец меня вызвали; по мне было видно, что лишней крови у меня нет; укололи палец, но выдавить ничего не смогли, тогда я предложил погреть руку около батареи, медсестра согласилась. «У меня от холода вся кровь ушла из конечностей», – объяснил я медсестре. «Да! И куда же она вся ушла?» – заинтригованным тоном спросила медсестра. «Не знаю», – честно ответил я. Рука от тепла должна была порозоветь, но она позеленела. Второй укол в палец не много изменил. После забора (смешное слово) крови я отправился на приём к своему терапевту.

– Плохо выглядите Гончаров, сразу видно, что у вас низкий гемоглобин. Вы кровь теряли? Может, порезались сильно и она у вас вся вытекла? А?

– Нет, ничего такого.

– Может у вас геморрой? А? Когда в туалет ходите, – кровь идёт?

Я, конечно же, догадывался о том, что причина низкого гемоглобина в том, что я высераю больше крови, чем говна, особенно в последнее время. Но, я не собирался признаваться врачам в наличии своего «Тёмного попутчика», потому что меня не устраивали их методы лечения, а сидячий образ жизни я изменить пока не мог. Тем более мой «Тёмный попутчик» был второго типа, а второй тип «Тёмного попутчика» нельзя было вылечить с помощью операции лазером.

– Нет у меня никакого геморроя, знать не знаю, что это такое вообще?

– Ладно. Прямо сейчас идите и сдайте кровь из вены.

Мне дали направление и я пошёл на этаж ниже, – сдавать кровь из вены. Я вот что заметил: в системе государственной медпомощи работают какие-то ущербные девушки, без изъяна не найдёшь: то маленького роста, то оттопыренные уши, то кривые зубы, то хромает на обе ноги, то слишком худая, то слишком толстая… Вот и сейчас, у меня брала кровь из вены вроде красивая девушка, но когда она крепко взяла меня за руку, я вздрогнул от неожиданности: её руки были покрыты густыми чёрными волосами; прямо удивительно! Я право же не знал, что тестостерон может проделать с женским телом такое!

Я снова поднялся к терапевту, чувствуя, что ещё один подъём и я упаду в обморок. К тому времени уже был готов мой анализ крови из пальца, а результат принесён моему врачу.

– Вот смотрю я на ваш результат анализа, Павел, и удивляюсь… – задумчиво проговорила врач, а её медсестра покачивала головой для усиления впечатления.

– Да, что такое… – меня одолела апатия.

– Удивляюсь, что вы ещё живы, да ещё и самостоятельно ходите, – закончила она свою мысль.

Я в изнеможении сел на лавку и тяжело задышал.

– У нормальных людей гемоглобин сто двадцать минимум, а у вас – пятьдесят. Я вам сейчас выпишу рецепт на уколы, будете делать по одному, раз в сутки. И, конечно же, красное мясо, печёнка, гематоген, гречневая крупа, замоченная в кефире, гранаты… – она посмотрела на меня поверх очков. – Какой вы зелёный, как Шрек. Ха! Вообще-то низкий гемоглобин бывает у молоденьких девушек, когда у них обильная менструация. Ха! К вам это не относится?! – она была настроена игриво, наверное, догадалась, что я вру насчёт «Тёмного попутчика».

– Ко мне? Вряд ли, – я не такой уж молоденький. А можно мне ещё направление на узи органов, на электрокардиограмму сердца и, чтобы это всё было бесплатно.

– Можно, даже нужно, – она взяла два листочка и начала их заполнять.

– На ближайшую субботу можно? – я не мог уйти на больничный, это бы означало конец моей работы, а отец строго запретил увольняться до тех пор, пока дело не будет закончено.

Я испугался не на шутку. Из поликлиники сразу поехал в аптеку. Купил десять ампул уколов под названием «Феррум-Лек» и десяток одноразовых шприцев, ещё купил спиртовой раствор салициловой кислоты для дезинфекции. Пришёл домой и залез в душ. Вышел из душа, зашёл в Интернет, в Яндексе набрал: «Как делать укол самому»; появилась ссылка на видео; посмотрел видео и сделал первый в своей жизни укол самому себе. «Феррум-Лек» по консистенции и по цвету выглядел как кровь. Я начал напевать песенку Юрия Клинских: «Сейчас меня тошнит немного, нужен мне гемоглобин, ты поставь на стол вино, красное как рубин; остаётся лишь напиться, я пока ещё живой…» Что я сделал дальше? Правильно, – лёг спать.

*****

Проспал я всего три часа, и, по пробуждении почувствовал себя почти здоровым. Резонно решив, что в чуде моего исцеления виноваты дорогостоящие уколы, я вкатил ещё один, – для верности. Потом я набрал номер Тони, и мы вышли прогуляться.

*****

Спустя неделю я снова явился в поликлинику. Результатом моих уколов стал почти нормализовавшийся гемоглобин: у меня стало сто единиц при норме в сто двадцать. Однако, от уколов выявился побочный эффект: воспалился лимфатический узел в районе шрама от аппендицита. Тётя-врач заставила меня снова сдать кровь из вены, на этот раз она заподозрила венерическое заболевание, но это воспаление лимфатического узла было всего лишь следствием передозировки препарата железа, что вскоре и выяснилось. Заодно я прошёл процедуру узи. Пока стоял в очереди на узи решил купить яблочного сока в местной аптеке, – кровь была уже сдана, и я решил, что можно уже потреблять пищу; меня ведь никто не предупредил, что перед узи органов, как и перед сдачей крови, нельзя есть. Когда я, наконец, дождавшись своей очереди, лёг на стол, врач сразу заметила, что мои органы приведены в движение по причине недавно потреблённой пищи. Она так и сказала:

– Ты что, яблочный сок пил?

– Ого! – удивился я. – От вас ничего не скроешь!

Итогом моего ультразвукового обследования была констатация факта моего полного здоровья за исключением селезёнки. Когда врач мне сказала: «У вас увеличенная селезёнка. Не болит?», я подпрыгнул от удивления, – ведь совсем недавно Марина – консультант по эзотерическим вопросам – в разделе «здоровье» указывала на высокую вероятность проблем с селезёнкой. Я обрадовался, что в очередной раз получит подтверждение того, что наша жизнь полна волшебства.

После поликлиники заехал в аптеку, купил ещё десять ампул бодрящих уколов.

Глава 41

Утро понедельника. В предмиллениумной пробке поравнялся с Эн. Слава Уездным Богам, – моя полоса двигалась раз в сто быстрее, ибо встречная. Она мне сразу перезвонила, и мы не знали, что сказать в течение сорока пяти секунд. Когда неловкий телефонный разговор закончился, я посмотрел на свои руки, которые лежали на руле, – они вспомнили всё… О, да! Я тщетно пробовал отогнать или хотя бы отсрочить чувство стыда, но оно пришло, как всегда, вовремя. «Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть», – передразнил я свои собственные слова, которые, конечно, были никакими не моими.

Зайдя в кабинет, я чуть не умер от счастья, – секретарь Вакс сидела на своём стуле и красила глаза. Я готов был броситься на неё и задушить в объятиях. Ещё в одном углу сидела практикантка, которая мне сразу не понравилась, а потом вдруг резко понравилась. Я уселся на раскладной стульчик и достал компьютер. Мне предстояло «отписываться». Одна богиня Правосудия знала: сколько этот процесс займёт у меня времени. Через минуту из своего кабинета вышла Вакс.

– Здорово, – Вакс была в приподнятом настроении, может её любимый свитер с Тедди так на неё действовал.

Я поёрзал на стуле, открыл компьютер. Входная дверь осторожно отворилась.

– Сколько можно ждать?! Уже двадцать четыре минуты прошло! Безобррразие!!! – возмущённо проговорила заглянувшая женщина.

– Вы что, в швейцарской аптеке?! – огрызнулась Вакс.

О, да, здесь точность – это признак скрытой вины. От точности бегут. К тому же, дорогие мои читатели, не советую портить отношения с судьёй перед слушанием своего дела.

Через пять минут Вера Борисовна эмоционально рассказывала о своих затруднениях.

– Вчера вот меня за ногу укусил! Теперь нога болит. Нахер мне такое удовольствие нужно, – Вера Борисовна рассказывала о кошке, за которой её попросила присмотреть её дочка.

Кстати, вот зашла дочка Вакс, тоже Вакс, только Лариса. О Ларисе можно рассказать подробнее. Мне запомнилась фраза из фильма с молодой Умой Турман «Даже девушки ковбои иногда грустят»: «Безобразное может стать красивым, хорошенькое – никогда». Этой короткий ёмкий афоризм, как ни к кому другому относился к Ларисе. Лариса напоминала телосложением моего папика, а характер у неё был как у самого матёрого представителя Ангелов Ада. При всей своей невинности, она умудрялась вплетать в свою речь такие слова, которые я не рискну приводить в этом литературном труде, потому что не хочу ограничения по возрасту «тридцать пять плюс». Да-да, она была невинна, некрасива, неистова и прекрасна одновременно. Я, как и многие другие работники суда, невольно стремился к общению с этим уникальным существом. Новости, связанные непосредственно с Ларисой, будоражили умы работников суда последние три недели; новости заключались в том, что судья Вакс купила своей дочери Ларисе двухкомнатную квартиру в непосредственной близости от здания суда, чтобы Лариса тратила на дорогу не более пяти минут размеренным шагом; а двухкомнатную, чтобы своя комната была у Ларисиной собаки и кошки. Большинство коллег завидовали Ларисе, а кто-то и собаке с кошкой. Всё свободное время судья Вакс рассказывала о многочисленных Ларисиных талантах, и, чёрт возьми, я готов поверить, что таковые у Ларисы действительно имелись. Так вот, Лариса зашла в кабинет.

– Здорово, ребята, – кинула Лариса и с громким хлопком скрылась за дверью кабинета своей матери.

В какой-то момент времени мы с практиканткой остались совсем одни в зале заседания.

– Судя по твоим разговорам, ты много чего в жизни видел? – спросила практикантка, положив ногу на ногу.

Я смотрел на её ноги и не понял вопроса.

– Что? – спросил я.

– Много где побывал? – упростила вопрос девочка.

– Нет, вообще-то. Только во Франции. Я учился во французской школе, так что…

– Жапо порву…

– Что, простите? – я не поверил своим ушам, французская речь!

– Жапо pour vous?

– Заманчивое предложение, надо бы обсудить…

– А ты весельчак, – задумчиво сказала девочка-практикантка и смерила меня взглядом.

– А то! Я такой…

– Любишь грязные выражения? – продолжала она гипнотизировать меня взглядом.

– Не знаю, может быть… – настроился я на романтический лад.

Из кабинета вышла Вакс и спросила:

– Что ты не знаешь? Что может быть? А? – это на неё было похоже.

– Мы разговаривали о грязных выражениях и о… французской культуре, – ответил я, не сводя глаз с практикантки.

*****

Этот день я провёл в вялом «отписывании»; гораздо больше внимания я затрачивал на внимательное вникание в суть рассматриваемых дел. Не помню: говорил ли я вам, что во вторую неделю работы у Вакс, я потерял важнейший документ из рассматриваемого дела, а именно – подписку свидетеля. Все, кроме Вакс, знали об этом, ибо я бегал по всем знакомым помощникам и секретарям, и спрашивал, что же мне делать. Поступало два типа предложений: первый – поехать по адресам свидетелей и получить их подписи заново и, второй: подделать их подписи так, как я их себе представляю исходя из фамилии. В итоге я выбрал наиболее лёгкий способ – второй. Вернёмся в день сегодняшний. Нужно сказать, что Вера Борисовна Вакс никогда не сидела за рулём автомобиля, она всегда передвигалась на общественном транспорте, и выглядит довольно жестокой иронией тот факт, что все жалобы автомобилистов на дорожную полицию автоматически приносились на рассмотрение Вакс. Знаете вы или нет, но у каждого гражданского судьи есть своя негласная специализация: кому-то несут дела о перепланировке помещений, кому-то с участием несовершеннолетних, кому-то ещё что-то, а Вакс несли как жалобы граждан на дорожных полицаев, так и самих полицаев к гражданам, – короче вся автодорожная тематика в Центральном суде была на Вакс. Данное негласное разделение труда вовсе не означало, что к судье не могло попасть что-нибудь интересное, например раздел имущества супругов или воспитание детей, налоговые недоразумения, виндикация, наследство или трудовой спор; чего-чего, а вот «прибыльное» дельце просто так точно не могло попасть, но я не буду развивать эту тему потому, что плохо её изучил. Возвращаясь к вопросу об автомобилях и Вакс, следует сказать, что дорожное движение с места водителя автомобиля и с места пассажира автобуса выглядят по-разному. Как и всякий пешеход тире пассажир общественного транспорта Вакс испытывает ненависть к автолюбителю; её можно понять, когда даже автомобилист испытывает ненависть к себе подобному. Все мы прекрасно знали, что как бы автолюбитель ни изощрялся в оправдании своих действий, как бы ни протягивал судье снимки и видео на телефоне, ноутбуке или в распечатанном виде, – Вакс всё равно примет решение в пользу полицейского, выписавшего протокол. Может, слышали такую мантру: «У суда нет оснований не доверять инспектору…»? Сама Вакс, в предвкушении очередной экзекуции над водителем, показывала нам уже знакомый жест: два кулака сворачивают шейку маленькому жёлтому пищащему цыплёнку; этот воображаемый цыплёнок символизировал водителя со всеми его наивными надеждами на справедливость. Как я уже говорил, приводить фото и видео материалы в качестве доводов в пользу своей невиновности было бесполезно, – Вакс просто не воспринимала информацию, запечатлённую на плоском носителе, как не воспринимают таковую животные. У суда, кстати, есть законное основание не принимать в качестве доказательств, сделанные гражданином фото и видео материалы: дескать, неизвестно, – когда вы это сделали и где, может в начале века и на Марсе. Это правило имеет свою мантру: «Фото и видео материалы, сделанные участником дорожного движения, не принимаются в качестве доказательств». В заключение этой темы нужно сказать, что в девяноста девяти процентах случаев виновный в нарушении правил дорожного движения не пойдёт в суд. Как правило, жалоба на действие инспектора становится последним шансом на справедливость, принципом.