Газуня и Загуля из Чудолесья. Чудолесики

Глава седьмая,
в которой из-под земли появляется крот Ройка

Наконец близнецы оказались на краю леса. Только не в том месте, что вчера. Видно, свернули, обходя пруд по другому берегу. А может, деревья хоровод водили, закружились и забыли, где стояли.

Выйдя из леса, близнецы ступили на поле. Прошли совсем ничего и увидели пирамидку. Она была построена из земли, почти как из песка у верблюда. Рядом с постройкой кто-то распевал, радушно раскинув лапы.

 
– Кротик бархатный и чёрный,
Кротик вовсе молодец!
Под землёй такой просторный
Взял да выстроил дворец.
Кротик – мастер на все лапы:
Домик чистый, как музей.
Мои залы и палаты
К новоселью ждут гостей.
 
 
Пр:
У крота красота
В подземелье,
Потому что с утра
Новоселье.
У крота красота
И веселье!
 
 
Тут всегда тепло и сухо,
Тишина и благодать.
И сюда в окошко муха
Не влетит надоедать.
Вытирайте у порога
Ваши ноги, сколько есть,
Заходите – и так много
Вы всего найдёте здесь.
 
 
Занавески на окошке,
Акварельки на стене.
Чашки, блюдца, вилки, ложки
Серебрятся на столе.
Налетай на угощенье,
Как на красном на пиру.
Ешьте, гости, хоть варенье,
Хоть заморскую икру.
 

– Здравствуй, кротик!

– Здравствуйте! – ответил тот. – Крот Ройка вас ждёт – заходите!

– А что не спрашиваешь, как нас зовут? – удивилась Газуня.

– Я всех приглашаю. У меня новоселье. Кстати, как вас звать?

Близнецы назвались.

– А где твоё новоселье?

– Вот здесь, – показал Ройка внутрь пирамидки.

– А там есть кто-нибудь?

– Нет, вы первые – прошу.

Близнецы переглянулись. Они ведь боялись подземной темноты.

– Нет, нам надо идти, – ответил, сожалея, Загуля.

– Пожалуйста, загляните ко мне, – настаивал Ройка.

– Мы должны сходить к верблюду, – объяснила Газуня.

– У него тоже новоселье?

– Нет. Но он любит колючки, и мы их ему несём.

– Тогда конечно несите! – согласился новосёл. – А я пойду цветы на стол поставлю: для красоты. До свиданья! – И с букетом полевых цветов крот отправился в нору.

– До свиданья, – попрощались с ним чудолесики и двинулись дальше.

Глава восьмая,
в которой Газуня и Загуля упали в незнакомую траву

Близнецы прошли по зелёному полю. Тут встречалась и высокая трава, и совсем низкая. Вокруг порхали бабочки и стрекозки. В небе звенели жаворонки, а в траве стрекотали кузнечики. Вдруг земля задрожала. Сначала тихо, потом сильней и сильней. Неужели землетрясенье? Близнецы застыли. Земля затряслась и качалась. А их стало подбрасывать. Загуля не удержал узелок. Он подлетал вместе с палкой. Близнецы с воздуха заметили кого-то мохнатого и с клыками. Он нёсся на них. Зверя узнали – его видели на рисунке. И они услышали песню, которую можно было бы назвать «Бегущий кабан».

 
– В землю, словно в барабанчик,
Я копытами стучу,
Потому что я кабанчик:
И скачу, скачу, скачу.
По извилистой тропинке
Рощицей берёзовой
Я спешу навстречу к свинке
Толстенькой и розовой.
 
 
В поле, где растёт картофель, —
Я вчера его копал —
Свинку там увидел в профиль —
И от радости упал.
Мы сверкали пятачками,
Мы картошку хрупали
И, приблизившись бочками,
Хрюкали и хрюкали.
 
 
А зовут её Хаврошка:
Всех красивее она.
Сидя около окошка,
Ждёт из леса кабана.
По извилистой тропинке
Рощицей берёзовой
Я спешу навстречу к свинке
Толстенькой и розовой.
 
 
Она выглянет из хлева:
Заморгает, завизжит.
И, как будто королева,
Мне навстречу побежит.
С нею мы часок, не боле,
У калитки проведём
И в ромашковое поле
Огородами пойдём.
 

К счастью, кабанчик нёсся не на близнецов, а в ближайшую деревню. Но, когда он пробегал рядом, их подбросило и воздушной волной сдуло далеко в сторону. Узелок полетел за ними. Кабанчик умчался вдаль.

Чудолесики плюхнулись в какие-то кусты. Но в них рояля совсем не могло быть. Тут каждый лист был так велик, что под любым можно было укрыться от дождя или сделать из него шляпу.

Они выбрались из-под листвы. Походный мешок и они сами были сплошь усыпаны мелкими ёжиками.

– Какой ты смешной! – развеселилась Газуня. Огляделась. – Да и я такая же!

Братец начал снимать с себя колючки.

– Куда это мы попали?

– Куда, куда – в репейник, – заговорили кусты. – А вы кто такие?

Близнецы назвались.

– А ты кто?

– Я же говорю – я репейник. Зовут Трифоном. Можете и Тришкой звать.

Он был рад рассказать о себе и грянул свою песню.

 
– Про себя я врать не буду,
Царь обочин и полей,
Меня знают все повсюду —
Я репейничек-репей.
Вот медведь забрался в ельник:
Там ревёт от комаров,
А репейничек-репейник
Всюду весел и здоров!
 
 
Пр:
Эх, крапива-лебеда!
Я репейник хоть куда!
Да-да!
Даже бабочка капустница
На листочек мой опустится.
Даже бабочка крапивница
Сядет на меня сфотографироваться!
 
 
И под тополем кудрявым,
И под липою в цвету,
По оврагам и канавам
Непременно я расту.
На пригорке и под кручей
То шалфей, то зверобой
И конечно я, колючий
И широкий сам собой!
 
 
Я могу прийти к вам на дом,
Ухватившись за штаны,
И повиснуть виноградом
К вам с обратной стороны.
А могу и прицепиться,
Как геройская медаль,
И на подвиги пуститься
В неизведанную даль!
 

Из песни путники многое о Трифоне узнали. В ответ рассказали о себе.

– А что это такое? – выковыривал из себя колючки Загуля. – И так много!

– Это мои цветочки.

– Цветочки же – вот они, – показала сестрица на ромашки, на лютики освобождаясь от колючек.

– А у меня цветы вот цеплючие и хватучие. Правда, хорошие? – улыбнулся Трифон. – Ни у кого таких нет.

– Они удивительные! – разглядывала их Газуня. – Мы нигде похожих не видели.

– Как же долго их снимать, – погоревал братец.

– А вы что, куда спешите?

– Несём верблюду еловую веточку.

– И сосновую.

– Он любит колючки.

– Колючки!!! – воскликнул Тришка. – Хорошо, что вы в меня попали! Берите моих, сколько хотите!

– Верно! – просиял Загуля. А сестрица сняла колючки с узелка и сложила их внутрь, чтоб по дороге не слетели.

– А знаете, как нас репейников ещё называют?

– Как?

– Лопухи!

– Лопухи! Здорово! – позавидовал Загуля.

– Не у каждого два имени бывает, – заметила сестрица.

– А у нас всего по одному, – развёл лапами братец.

– Да, второе имя надо заслужить. А я и репейник Трифон, и Тришка лопух.

– А почему вас лопухами назвали? – поинтересовался Загуля.

Трифон растерялся. Почесал нижним листом верхний.

– Раньше мы, репейники, знали, – ответил он, – а теперь вот, лопухи, забыли.

– Ну, ничего, кто-нибудь наверняка знает, – подбодрил его Загуля.

– Если, знает кто-то один, то узнает и другой, – обнадёжила репейника Газуня. – У нас всегда с братцем так.

– Да, да! Конечно! – взял себя в руки Трифон. – Я тоже про себя всё узнаю, всё вспомню.

Близнецы очистились от цветочков и завязали мешок. А Газуня сказала:

– Мы понесём тебя в пустыню.

– Эх, крапива-лебеда! Где я только ни был! – вновь обрёл бравый вид Трифон.

И, собравшись, близнецы попрощались с репейником и двинулись в путь.

Глава девятая,
в которой перед чудолесиками появляется широкая река

Лопух-репейник остался позади. Чудолесики прошли ещё чуть-чуть. И вдруг перед ними выросла пирамидка.

– Смотри – крот, – удивился Загуля. – Мы что, обратно пришли?

– А может, это другой крот?

– Эй! – подбежал тот к путникам.

– Кротик, ты тот же самый или другой?

– Я тот же самый, – пропыхтел крот. – Я Ройка.

– Значит, мы назад идём? – подосадовал Загуля.

– Нет! Это я вас под землёй догнал: по туннелям.

– Но мы не можем к тебе в гости, – напомнила ему сестрица.

– Я о другом. Кто-то протопал, что в доме штукатурка обвалилась.

– А, – догадался Загуля, – это кабанчик. Он к свинке спешил.

– Ах это Прохор, – понял крот. – Передайте, ему, чтоб не топал так сильно.

– Хорошо, если встретим, передадим, – пообещала Газуня.

– Вот спасибо! Ну я побегу потолок заделывать, надо успеть до прихода гостей. – Ройка нырнул в пирамидку и скрылся, пустив земляной фонтанчик.

Близнецы двинулись дальше, выискивая вокруг кабана.

– Слушай, Газуня. Если мы кабанчика будем искать, то к верблюду опоздаем. Прохор так носится – не угнаться.

– Да, – кивнула сестрица и придумала: – Надо кабану открытку послать. Напишем, чтобы не топал так громко.

– Правильно, он прочитает – и больше так не будет.

Развязали узелок, нашли чистую открытку и написали:

 
«Кабанчик Проша!
Пожалуйста, не топай так больше.
У крота потолок обваливается».
 

И подписались:

 
«Газуня и Загуля»
 

– Адрес надо указать, – сказал Загуля.

– А какой у него адрес?

– Такой же как у нас.

– Так и напишем, – и Газуня вывела в уголке:

 
                          «Чудесный лес»
 

– Давай я её отправлю, – взял открытку Загуля.

– А как?

– Опущу открытку в узелок.

– А дойдёт? – засомневалась сестрица.

– Конечно. От Тёти Тамы и Дяди Пруши¹ поздравления до нас дошли. Значит, и Прохор открытку получит.

Надо напомнить, повар Дядя Пруша и врач Тетя Тама жили тоже в Чудесном лесу. А вчера красочными открытками они поздравили близнецов с днём рожденья. И те получили их из узелка.

А сейчас братец развязал «почтовый ящик». Опустил в него послание.

Так, сделав большое дело, путники двинулись дальше.

Закончилось широкое поле. Дорога пошла вниз – и взору открылась синяя река Кружовинка.

– Молодец, Журчик, – вспомнила Газуня о лесном ручейке. – Ишь, как разлился! Кружовинкой стал.

– Да, тут он очень широкий! – согласился братец. – Шире, чем листья лопуха. Только как мы перейдём её?

– Надо искать, где узко и мелко.

– Тогда придётся на полянку идти: там ручеёк и узкий, и мелкий.

– Но, если назад пойдём, к верблюду на обед не успеем.

– Наверное, мы не той дорогой пошли.

– Это нас Прохор с пути сбил.

– Да, надо было написать, чтобы он никого с дороги не сбивал.

– Надо было. Ладно, при встрече ему скажем.

– Как же перебраться на ту сторону?

Сделали привал. Развязали узелок. Поели, кто чего хотел. В узелке той открытки не нашлось. Значит, она к кабану ушла.

Близнецы ещё посидели, но, как перейти реку, не придумали.

Меж тем по реке плыло брёвнышко. Оно качалось на волнах и пело:

 
– Где так долго не были,
Из-за синих гор
Прилетали лебеди
На родной простор.
А на небе солнышко:
Свет на землю льёт,
А по речке брёвнышко
Медленно плывёт.
 
 
Набегает быстрая
За волной волна.
Реченька лучистая
Чистая до дна.
А воды по горлышко:
Кто захочет пьёт.
А по речке брёвнышко
Медленно плывёт.
 
 
Чайки голосистые
Плещутся в реке.
Облака пушистые
Тают вдалеке.
А вокруг сторонушка —
Лучше кто найдёт.
А по речке брёвнышко
Медленно плывёт.
 

Чудолесики помахали Брёвнышку. Оно откликнулось и повернуло к берегу.

– Брёвнышко, Брёвнышко, перевези нас на ту сторону, – попросили близнецы. – Нам нужно отнести колючки верблюду.

– Я бы перевезло, только я верчусь, – ответило Брёвнышко. – Боюсь, вы в воду свалитесь.

– Да, – приуныла Газуня, – плавать мы не умеем.

– Спросим у листика, что делать, – нашёлся Загуля.

И они проговорили:

 
– Листочек, Листочек!
Встань передо мной,
Как перед травой!
 

– Чем вам помочь, друзья? – спросил Листочек, кружа над путниками.

– Нам нужно на ту сторону, – сказал Загуля.

– А мы не знаем как, – добавила сестрица. – А Брёвнышко крутится – и мы в воду плюх!

– Не печальтесь, друзья. Я вижу, по реке плывёт Бревно. Вы его позовите. А потом свяжите вместе с Брёвнышком – получится плот. На нём и переправитесь, – проговорил Листочек и опустился на землю.

– Спасибо, – сказали они и посмотрели вверх по теченью. Там качалось сосновое Бревно.

Загуля поднял Листочек и замахал им беспарусному кораблику. Сестрица и Брёвнышко тоже замахали:

– Сюда! К нам!

Бревно их заметило и направилось к берегу, заведя мореходную песню.

 
– Гляньте, раки и ракушки,
На сосновое бревно:
Без воздушной без подушки
По реке плывёт оно.
Я нисколько не печалюсь:
Не сломаюсь, не согнусь,
То кручусь, то покачаюсь,
А то к берегу приткнусь.
 
 
Пр:
Без купального костюма,
Без оранжевых трусов,
Я плыву почти без шума
И вообще без парусов.
 
 
Я смотрю на мир открыто,
Как в суровое окно:
Вот дырявое корыто,
Вот оно пошло на дно.
Ну а брёвна и дубинки,
Коль окажемся в воде,
Мы сумеем плыть на спинке
Даже ночью в темноте.
 
 
Плыть со скоростью торпеды
Мне природой не дано,
Но зато все короеды
Убежали прочь давно.
Ты неси меня, теченье,
За бугор, за поворот,
Прямо к месту назначенья:
Вправо, влево и вперёд!
 

Бревно причалило. Газуня вдевала Листочек в прическу. А брёвна горячо встретились: видно, давно не виделись.

– Ну вот, я тебя и догнало! – сказало Бревно Брёвнышку.

– Хорошо, что догнало. Познакомься – это Газуня и Загуля. Они идут к верблюду в пустыню. Им надо на ту сторону. Давай перевезём.

– Мы же вертимся.

– А если нас связать, то не будем.

– Так пусть нас скорее свяжут!

– Сейчас примотаем, – пообещал Загуля, раскрыв узелок.

Он достал верёвку, которую бросал в пруд. Но она была тонка: для тритонов в самый раз, а для брёвен не годилась. Порывшись в узелке, он нашёл верёвку попрочнее, целый моток. И они с сестрицей надёжно связали брёвнышки, которые давно этого ждали.

– Крепче вяжите! – командовало Бревно.

– Да, чтобы мы не расплывались, – попросило брёвнышко.

Работа была закончена. Загуля пошарил по берегу. Нашёл длинную палку: она годилась и для шеста, и для весла. Близнецы умостились на новеньком плоту. И, оттолкнувшись, направились к другому берегу.

Глава десятая,
в которой брёвнышки становятся неуправляемыми

По речным волнам экипаж плота направился на тот берег. И все запели весёлую песенку.

 
– Над водой склонилась ива.
Тихо плещется река.
Мы плывём неторопливо —
Доплывём наверняка!
 

Брёвнышки плыли спокойно.

Но вдруг на пол пути из реки высунулась рыбья голова. Явно не карасика. Это про неё говорил Дёмка, подумали близнецы, – видно, не поймал ещё. А рыбина вцепилась зубами в шест и потащила его под воду. Загуля еле удерживал. Газуня пришла на помощь. Но рыба оказалась сильнее: повела плот обратно. Чудолесики, едва не оказавшись в воде, упустили шест. Упали на плот. Шест уплывал. Брёвнышки не слушались. Их понесло по теченью. А зловредная рыбина дразнилась и корчила всякие рожицы. Плот уносило всё дальше. Брёвнышки не могли направиться ни к тому, ни к другому берегу. Буруны, пороги, водовороты. Но вот река потекла ровно.

Загуля отвязал палку от узелка и попытался ею управлять. До дна было не достать. Он стал грести. А коварная рыбина и тут их не оставила – вырвала палку и далеко утащила.

– Что же делать? – заволновалась Газуня.

– Гребём лапами, – отозвался братец.

Стали грести, забыв, что воды боятся. А река становилась всё шире и шире. Берега удалялись.

– Мы к верблюду совсем на обед опоздаем, – загоревала Газуня.

– Что-нибудь придумаем, – подбодрил её братец.

Но подул сильный ветер. Небо заволокло тучами. Полил дождь. Стало темно. Берега скрылись за пеленой дождя. Куда грести? И плот нёсся вдаль, покорный мощному теченью. Сверкали молнии, грохотало небо. Это был вовсе не грибной дождь, а настоящая гроза.

Волна, поднимаясь выше, захлестывала шаткий плот. А берега даже при вспышках молний уже не показывались. Впрочем, плотоводцы и не могли их заметить – плот вынесло в открытое море. А тут набирал свои баллы шторм. Моряки вцепились друг в друга, в узелок, в брёвнышки. Газуня глубже запрятала Листочек в кудряшки. Матросы крепче жались друг к другу. И каждый вспоминал светлую полянку, где остались их друзья.

А ветер свистел и раздувал волны. А те вертели, швыряли и подбрасывали плот как хотели.

Глава одиннадцатая,
в которой заяц просыпается и зовёт на помощь

В лесу меж тем зайчик Фимка спал под кустом. Он лежал спокойно, казалось, спокойно. Но он смотрел страшный сон. И видел близнецов на плоту. Их вынесло море. Поднялся шторм. Плот заходил ходуном. Близнецы едва держались. Ветер взбил и вспенил огромную волну. Она, косматая, ударила, подбросила плот и перевернула его вместе моряками… Фимка в ужасе проснулся, вскричав:

– Помогите! Спасите!

Крик услышали и поспешили на помощь Монька, Бонька и Тинька.

– Что с тобой? Что случилось? Волк укусил?

– Нет, со мной всё в хорошо.

– Что ж ты кричишь?

– Чудолесики утонули! – побледнев произнёс он.

– Как утонули? – удивился Тинька. – В озере их нет.

– Они же в пустыню пошли, – напомнила Монька.

– Да, в пустыню, – подтвердил Фимка. – Но, когда они через Кружовинку плыли, их вынесло в море. А там буря – и их волной смыло. Они утонули. Мы их больше никогда не увидим, – чуть не рыдал заяц.

Друзья стали его успокаивать.

– Но это же только сон.

– А с ними ничего не случилось.

– Они же вчера ходили в пустыню – и ничего.

– Нет, – горевал Фимка, – вчера я их во сне увидел и не поверил, что они есть на самом деле. А потом оказалось, что они в нашем лесу живут. А сейчас приснилось, что они в бурю попали, значит, так и есть, – разревелся Фимка.

– Что же делать? – покачали друзья головами.

И тут Тинька придумал:

– А ты опять засни и посмотри, что там дальше.

– Да как же я засну, если я переживаю за них?

– А пусть бурундук Дёмка тебе колыбельную споёт, – предложила Монька.

– Да, под него любой заснёт, – добавила Бонька.

– Кто-нибудь видел бурундука?

– Он в это время на рыбалке, – сказал безучастно Фимка.

– На озере его нет, – сказал карась.

– Он на речке, – хлюпнул Фимка.

Друзья немедленно прокричали:

– Бу-рун-ду-чок! Дём-ка!

Их беспокойные голоса полетели сквозь лес и достигли самой речки. И вскоре на полянку с удочкой примчался полосатый рыбачок.

– Чего вы меня звали? Только клевать начало, – подосадовал он.

– Я потом сколько угодно у тебя поклюю, – пообещал Тинька.

– Да мне же крупная рыба нужна! – окинул его взглядом Дёмка.

– Ну и пожалуйста! – не стал набиваться карась на поклёвку.

– А что стряслось? – спросил всех Дёмка.

– Да вот Фимку надо уложить, – объяснила белочка.

– Он должен Газуню и Загулю увидеть, – добавила мышка.

– А я их видел.

– Где?

– В лесу, когда на речку шёл.

– Это они раньше в лесу были, – подтвердил Фимка, – а теперь они в море. Оно бушует. И их волной накрыло.

– Фимке надо посмотреть, что с ними дальше стало, – объяснила мышка.

– Спой ему свою снотворную песню, – попросила белочка.

Дёмка наконец понял, что от него хотят.

– Хорошо, – согласился он. – Ложись, Фимка, под свой кустик. – И с мокрыми глазами заяц добрёл до кустика и прилёг. А бурундук запел:

 
– День закончится-а-а,
Спать захочется-а-а.
И пойдёт зайчоночек
            быстролапенький
                         спа-а-а-теньки…
 

Дёмка зевал так сладко, что Фимка неуклонно стал засыпать. И в конце концов крепко заснул. А все остальные, тронутые песней, в полудрёме разбрелись по своим уголкам. Ушёл на цыпочках и рыболов, направляясь на речку, где плавала крупная рыба.

А Фимке в тишине снилось продолжение.

Глава двенадцатая,
в которой Газуня и Загуля оказались на снежной земле. Модя и Бодя

Крушение плота произошло на самом краю холодного моря. Вместо песка или скал тут сверкал огромный, без конца и края, ледяной берег. На нём жили белый медведь Бодя и морж Модя.

На днях, вернее, на дню, потому что день тут тянулся полгода, они нашли карту местности. Видно, её сдуло с какого-нибудь ледокола. На карте было помечено, где тут жил таинственный Полюс, их сосед. Он был обозначен рыжей точкой. Бодя и Модя пошли к нему знакомиться. Прошли точно по карте, но, кроме снега и льда, ничего не обнаружили. Ждали-ждали, но Полюс так и не появился. Они, огорчённые, вернулись обратно.

А сегодня после страшной бури они на воде кого-то заметили. Двое неизвестных беспомощно качались на волнах. Вытащили их на ледяной берег. Они ещё не знали, что это были чудолесики. Сделали им искусственное дыханье и массаж.

– Дышит, – растирал медведь Загулю.

– И мой тоже, – приводил морж в чувства Газуню. – Скоро в себя придут.

– Уж пришли, только спят.

– Пусть сил набираются. А то в бурю все растеряли.

– Видно, их корабль разбился.

– Да, такие волны – весь лёд залили.

– Я, как увидел, кто-то плавает, – сказал медведь, – сразу решил спасать. Наверное, это Полюс и есть, раз мы его там не нашли.

– А я тоже, как увидел этого, – показал на Газуню морж, – тоже подумал, что он Полюс.

– Совсем плавать не умеют.

– Вовремя их заметили.

– Кто же из них Полюс? – чесал голову медведь. – Может, мой?

– Но Полюс ведь рыжий, – напомнил морж.

– Вдруг он полинял? Такое ведь с каждым случается.

– Твоя правда – ведь где-то заяц живёт, так он летом – серый, зимой – белый. Так и мой, может, летом – жёлтый, а зимой – рыжий.

– А может, мой: летом – коричневый, зимой – рыжий?

– И не разберёшь.

– А может, один Полюс Северный, а другой – Южный? – предположил медведь. – Только какой из них какой?

– Северный светлее должен быть.

– А может, наоборот: ты спас Южный, а я – Северный?

– А Южному-то чего здесь делать?

– А может, они погулять договорились. Пошли на яхте кататься – а тут такое! – напомнил про бурю медведь.

– Да, чего сейчас гадать. Пусть высохнут. Кто порыжеет, тот и Северный, – закончил спор морж.

А спасённые зашевелились. Подсохли. Но ни один из них рыжим не стал.

– А где Газуня? – очнулся первый спасённый.

– А где Загуля? – открыл глаза второй.

Они поднялись и, увидев друг друга, бросились в объятья.

– Ты куда пропала?

– А ты куда?

– Мы ведь плыли на брёвнышках, а потом, под волной ты исчезла.

– И ты куда-то подевался.

Братец сказал:

– Давай пообещаем, друг от друга не пропадать.

– Да, – согласилась Газуня, – всегда будем вместе.

Сестрица проверила Листочек. И, нащупав его, упрятала поглубже от холода.

Близнецы осмотрелись. Увидели невиданных зверей. Даже в галерее барсука такие не висели.

– Так вы, значит, Газуня и Загуля, – произнёс белый зверь.

– Да, – кивнул братец.

– А вы кто? – спросила сестрица.

– Я морж Модя, – ответил зверь с красивыми белыми клыками.

– А я медведь Бодя, – ответил другой зверь.

– А чего такой белый? – удивился Загуля.

– Я и есть белый медведь.

– Какое здесь всё белое, а не зелёное, – заметила сестрица.

– Это снег, – объяснил морж.

– На льду живём, – добавил Бодя.

– Лёд! – обрадовалась Газуня и спросила: – А где корова?

– Кто? – не поняли полярники.

– Она тоже на льду живёт, – растолковал братец. – Её нам барсук показывал.

– Он наш лесной художник, – увлечённо продолжила Газуня. – Нарисовал картину «Корова на льду». Фигуристая такая на коньках. Мне очень понравилась.

– Нет, – ответил медведь, – сколь живём, коровы не видели. Может, это морская корова? – посмотрел он на моржа.

– Нет, я коров не встречал. Хотя сейчас выясню. – И морж булькнул под воду.

– Куда это он? – спросил Загуля.

– Корову смотреть.

Вскоре голова моржа выглянула из воды.

– Нету коровы, – объявил он. – Может, раньше была.

– Значит, барсук её придумал, – извинилась Газуня.

– Он много чего придумал, – возгордился братец художником.

Морж выложил на лёд траву с морского дна.

– А вот вам и зелёное, – сказал медведь. – Подкрепитесь.

– Что это?

– Морская капуста, – выбрался из воды морж, – очень вкусная.

Близнецы попробовали – понравилось. И смело налегли на угощенье.

А полярники поведали им о себе северным напевом:

 
– Где морозушко кошмарный,
Где снега лежат кругом,
Там медведюшко полярный
Рядышком живёт моржом.
Мы садимся на салазки —
Катим, катим кто быстрей.
День и ночь живём как в сказке —
Солнце, звёзды и хоккей.
 
 
Мы часов не наблюдаем
Ни наручных, ни стенных.
И всё время обитаем
В рубашонках шерстяных.
Мы не знаем про сафари.
Мы на остров поплывём
И на птичьем на базаре
Все себе приобретём.
 
 
Ходят тут через торосы
Ледоколы разные.
Там на палубе матросы —
Носики все красные.
Ну а нам-то что с мороза?
К нам он не прилипчивый.
А я белый, как берёза,
Ну а морж коричневый.
 
 
Услыхав, что Полюс рыжий
Есть на маковке Земли,
Кто на ластах, кто на лыжах
В гости мы к нему пошли.
Столько миль по снегу вместе
Дружно отутюжили.
Жаль, что Полюса на месте
Там не обнаружили.
 

Полярники закончили петь.

– Хорошо тут у вас, – сказал Загуля.

– Чистенько, – оценила сестрица.

А медведь признался:

– Мы, когда вас заметили, подумали, что вы полюсы.

– Нет, мы чудолесики. Идём в пустыню к верблюду, – начал братец, – относим еловую… – Тут он перестал есть капусту. – А где узелок?

– Не знаю, – отложила угощенье Газуня. – Там же еловая ветка!

– И сосновая, и репейник!

– С чем же мы к верблюду пойдём?

– Вы не видели наш узелок?

– А какой он? – спросил Модя.

– Такой серенький.

Полярники окинули глазами море. Среди битого льда морж что-то высмотрел.

– Не этот? – показал он.

– Кажется, он.

И близнецы, забыв, что не умеют плавать, шагнули в море.

– Куда? – схватил их медведь за шиворот. – Вам же нельзя.

– Ой! Мы забыли, – повинились те.

Вместо них морж вновь нырнул в воду.

– А вы не видели здесь брёвнышек? – спросил Загуля медведя.

– Они такие длинные, – описала сестрица, – и круглые.

Медведь опять глянул на морской простор.

– Нет, не встречали, – вздохнул он.

– Наверное, они дальше поплыли, – подумал Загуля. – Как же мы без них?

– Рыр-р! – возвратился морж с узелком в усах и бросил его на лёд. – Этот?

– Да! Да! – обрадовались близнецы. – Он даже не намок.

Развязали его. Показали спасателям еловую, сосновую ветки и репьи для верблюда.

На льду ещё оставалась морская капуста.

– А это мы с собой возьмём, – положила её в узелок Газуня, – отдадим в лесу Дяде Пруше: он у нас повар. Пусть из неё чего-нибудь сварит.

– Пусть, – поддержал медведь, – там много витаминов

– Тогда и Тёте Таме отнесём, – сказал братец. – Она лесной доктор. Ей нужны витамины.

– И Фимку угостим: он капусту любит.

Братец посмотрел на бескрайнее море.

– Как же мы к верблюду доберёмся? – озадачился он.

– Нам на землю нужно, – сказала Газуня. – На берег.

Бодя тоже задумался: слепил снежок и бросил его. Белый комок упал в воду. Близнецы с криком «Дождевик!» рванулись за снежком.

– Куда?! – опять поймал их Бодя.

– Там наш дождевик! Он утонет!

– Какой дождевик?

– Гриб! Круглик Пых! Он из узелка выскочил!

– Это снежок – никакой не Кых, – охладил их морж. – Смотрите.

Модя и Бодя слепили шарики. Стали бросаться друг в друга. А «круглики пыхи» летали и рассыпались.

– Это наша любимая игра «снежки», – сказал Модя.

Близнецы посмотрели на узелок: тот был завязан. Значит, дождевик был там. Волноваться было нечего. Они не удержались и вступили в игру. Игроки разделились на команды: «Чудолесики» и «Снеголепики». Соперники то попадали друг в друга, то промазывали. Можно было сказать, «Снеголепики» никак не могут одолеть «Чудолесиков» или наоборот. Близнецы хорошо лепили снаряды. Не часто попадали, зато ловко уворачивались. Загуля скатал большущий ком. Бросил. И угодил моржу в голову. Тот распластался на снегу. Все кинулись к нему.

– Что с тобой?

– Извини меня, моржик, – тронул Загуля пострадавшего, – я нечаянно.

Модя открыл глаза. Он был в порядке. Но от потемнения в глазах ему в голову пришла светлая мысль.

– Я придумал! – воскликнул он.

– Что?

– Вам надо на остров.

– На какой?

– Белый Мох. Там птицы живут.

– Но нам в пустыню нужно, а не на остров, – Загуля боялся, что у моржа сильное помутнение.

– Модя дело говорит, – успокоил его медведь. – Птицы вас на материк перенесут. А там и – в пустыню.

– Но тут только море, – смотрела вдаль Газуня.

– Сейчас я льдину подгоню – на ней доедем, – сказал медведь и булькнул в воду. Льдин вокруг плавало навалом, но он знал, какую выбрать. А с берега за ним внимательно следили и ждали.