Сумасшедшая миллионерша, решившая поселиться в глуши тверских лесов? Впрочем, не всё в избе было антикварным. На самом обычном столике стоял самый обычный электрический чайник. Хозяйка заварила кофе и мы уселись в древние и не очень удобные кресла.
– Если Вы желаете курить – курите. Мне нравится табачный дым. Тайп аш тэисингай супратау (Так я угадала), Вы приезжали посмотреть Михайло-Архангельский храм?
Несмотря на всю странность происходящего, я решил поддержать светскую беседу. Тем более что дама была совершенно обворожительна. И залился соловьём, выкладывая свои исторические познания. Хозяйка с вежливой улыбкой слушала меня:
– Ах, как интересно! А Вы по образованию историк или искусствовед?
– Я подполковник полиции в отставке.
– А! Так Вы командуете стрельцами!
– Какими стрельцами? – опешил я.
– Ну, такие, ходят с бердышами и пищалями. Как это сказать? Охраняют порядок.
– У Вас отличное чувство юмора, – я был совсем растерян. Дама была очень странная. Мне показалось, что я ей нравлюсь, и она со мною кокетничает. Но вот от чего мне стало совсем не по себе. Пока мы мило беседовали, с ней произошла какая-то странная трансформация. Вернее не с ней, а с её возрастом. Уж что-что, а точно определять возраст я умею. И изначально я дал ей лет пятьдесят или даже года пятьдесят два. А теперь, готов поклясться, передо мной сидела двадцатипятилетняя девушка.
– Йус жинотэ (Вы знаете), а ведь я хорошо помню, как эту церковь строили. Этот Семён Телятевский, о котором Вы рассказывали, был жестоким и отвратительным человеком. Когда он брал Ливонские города, его войско вырезало там всех жителей. И вывез он из Ливонии всё, что можно было вывезти. Когда он вернулся сюда и начал строить церковь, мне даже пришлось перенести свой дом совсем в глубину леса. Видите ли этот бородатый козёл проявлял ко мне… Как это сказать? Мужской интерес.
Вот тут-то мне окончательно и поплохело. И вовсе не от того, что моя собеседница видела, как в 1559-м году строят микулинский собор. И не от того, что за ней неудачно ухаживал один из последних потомков воинственных удельных князей. Её возраст непосредственно зависел от её эмоций. Судя по всему, тёплых чувств к Семёну Ивановичу Телятевскому-Пункову она действительно не испытывала. Говоря о нём, она у меня на глазах превратилась в страшную столетнюю старуху. А потом опять начала со мной флиртовать. И тут же стала совсем молоденькой девушкой. Но настоящий офицер не боится ни чёрта, ни Дьявола. И я продолжил светскую беседу:
– А позвольте спросить, давно ли Вы тут обосновались?
Она засмеялась и её роскошные волосы, чёрные как крыло ворона, рассыпались по плечам.
– Да, уже довольно давно. Мой батюшка был конюший у Великого князя Ольгерда. Он командовал литвинским гарнизоном, который стоял в Микулине во времена Михаила Александровича Тверского. А в 6878-м году город взял и пожёг Дмитрий Иванович Московский. Отец пал уже в конце боя, когда московиты ворвались на стены. А перед этим показал мне подземный ход, ведущий из города к Шоше. Мне удалось незаметно бежать и добраться до леса. В Вильну я уже не вернулась, да и не к кому мне было возвращаться. Брат погиб вместе с отцом, я осталась совсем одна. С тех пор здесь и живу. А Вам понравился мой волшебный лес?
– Лес у Вас чудесный, – я был сама галантность, – наверное, всяких зверушек много?
– Видимо – не видимо! Кого только нет. И волки, и лисицы, и медведи, и лоси, и олени, и кабаны. У меня даже рыси и лесные коты живут. А всякой мелочи – не перечесть. Они мне все как дети. А вот людей я стараюсь не пускать дальше электростанции. Здесь граница моих владений.
– А меня зачем пустили?
– Понравились Вы мне. Вы такой замученный и уставший. Видать, настрадались Вы в мире людей. Хотите остаться в моём лесу навсегда?
Я смотрел на её безумно красивое лицо, высокий лоб, тонкий нос с горбинкой, лучистые чёрные глаза, струящиеся по плечам волосы… Ей не хватало только диадемы, а так – настоящая средневековая принцесса. Смотрел и думал, в каком качестве я могу остаться навсегда в этом лесу? Как рагу? Как жаркое? Или она просто поцелует меня в шею? И вспомнились мне всякие байки, которые любят рассказывать знакомые чёрные копатели. Этот бесстрашный народ глубже всех залезает в нашу российскую глухомань, куда не добираются ни путешественники, ни туристы, ни учёные. Похоже, какая-то часть этих баек имеет под собой вполне реальное основание. Ещё мне вспомнились статистические данные. Каждый год только в европейской части России в лесах пропадает без вести полторы тысячи человек. Видимо, не все они умирают от сердечных приступов, тонут в болотах или становятся добычей диких зверей.
Колдунья снова рассмеялась:
– Какой же ты трус, стрелецкий полуполковник. Я не ем человечину. А вампиры – это всё детские сказки, валашские выдумки. Седьмой век доживаю, а пока ни одного вампира не встречала. Жаль, что ты такой трус. Если так боишься, можешь идти, куда хотел. Пред тобой путь чист.
И она снова превратилась в обычную пятидесятилетнюю женщину, всё ещё очень красивую и очень одинокую.
– Гали буути тикрай атейси пас мане када норс дар? (Может быть, заглянешь ко мне как-нибудь ещё раз?) – спросила она напоследок.
– Буутинай атейсю када норс дар! (Обязательно как-нибудь загляну!) – я поклонился и чуть ли не щёлкнул каблуками. – И позвольте поблагодарить Вас за кофе, гостеприимство и приятную беседу.
С этими словами солидный мужчина с чувством собственного достоинства, не спеша, вышел из избы и также, не спеша, как и положено солидному мужчине его лет, дошёл по тропинке до реки. А дальше… В мирное время бегущий подполковник вызывает смех, а в военное – панику. Но мне было плевать на условности. Полагаю, на параолимпийских играх в забеге на три километра я установил бы рекорд, если бы мой результат кто-то фиксировал. Гарун бежал быстрее лани, быстрей, чем заяц от орла… С автобусом я связываться не стал, выскочив на трассу тормознул попутку. Водитель фуры оценил мой видок и с сочувствием спросил:
– Слышь, мил человек, ты случаем не завалил кого?
Я посмотрел на него по-доброму. Видимо, мой взгляд его сильно впечатлил, и он мне больше не задавал вопросов до самого Волоколамска.
Всё, что можно пожелать, всё давным-давно сбылося,
Я ушёл бы в тёмный лес, да нельзя свернуть с тропы.
Ох, я знаю, отчего мне сегодня не спалося –
Видно, где-то рядом ты, да глаза мои слепы. *28
……….
Глаза Ланки сверкнули яростью.
– Я тебе эту ведьму литовскую никогда не забуду! До смерти буду тебе мстить!
– Ланусенька, солнышко! Ну, зачем мне эта литвинская колдунья из XIV века?! Я, конечно, предпочитаю девочек постарше, но не до такой же степени! У меня свой ведьмежонок есть. Вон, какой славный и вполне современный ведьмежонок! – мне пришлось приводить жену в прежне благодушное состояние, ушло у меня на это минут двадцать и полбутылки вина. Наконец, мне удалось превратить Богиню Убийства на почве ревности обратно в Богиню Мудрости.
– А как ты считаешь, Юр, в тех историях, которые рассказывает Вася Константинов, какая доля правды?
Вася Константинов – мой старинный друг, ещё со времён «Ховрино». Он один из самых известных и самых удачливых в Москве чёрных копателей, а его знаниям позавидует любой дипломированный историк или археолог. Родился Васька в 59-м и вырос в глухой деревне на брянщине. О современности и советской власти он узнал только в школе, да и были для него эти понятия абстрактными и оторванными от реальности. Зато за околицей его деревни жила старая злая ведьма, которую все очень боялись – она запросто могла навести порчу. А в самой деревне жил добрый колдун Кшиштоф Опалинский, который всех лечил и всем помогал. Жители Васькиной деревни его очень любили, несмотря на две странности. По утрам Кшись вместо того, чтобы опохмелиться, летал над Десной. Пить ему было совсем нельзя: как напьётся, так начинает рассказывать о своей жизни. И если ему верить, получалось, что жил он в этих местах ещё со времён их вхождения в Речь Посполитую. Васькины односельчане смеялись, но старались не обижать доброго поляка. Русский лес с детства был для Васьки домом, где всё родное, привычное и объяснимое.
– Видишь ли, детка, врать то Константинов совсем не умеет, есть у него такая интересная особенность. Когда он травит копарьские побасенки, – это можно пропускать мимо ушей. А вот когда он рассказывает о своих приключениях в лесу… Думаю, там почти всё правда.
Ланка помолчала, взвесила всё и выдала мне результат.
– Смотри, что у нас получается. Два твоих случая и штук десять Васькиных выходят за рамки реальности и действительно относятся к чертовщине. Все эти случаи делим на две неравные группы. К первой группе относим все Константиновские истории и твои любовные похождения под Микулино, – жена взглянула на меня свирепо, но решила продолжить. – Как ты думаешь, что все эти случаи объединяет?
– И думать нечего. Все они происходили в сумасшедшей глуши.
– Пра-а-авильно, – никто так не умеет тянуть гласные, как моя девочка.– И знаешь, что забавно? Никакой мистики во всех этих случаях нет.
– Этому столику больше не наливать. Как это нет?
– А я тебе сейчас объясню. Страна у нас огромная и очень мало населённая. Все люди сосредоточены в мегаполисах, больших городах, городках, на худой конец, в сёлах. А незаселённые пространства колоссальны. Ты рассказывал, что в Новгородской области до ближайшего жилья может быть шестьдесят километров, а если двигаться на север и северо-восток, там никакого жилья может не быть на сто километров вокруг.
– Совершенно точно, жена. Да и в, казалось бы, таких центральных районах, как Тверская, Ярославская и Костромская области, эти расстояния бывают по двадцать – тридцать километров.
– Вот и получаются гигантские просторы, на которых люди не живут. А если не живут люди, значит, живут звери и нежить. Мы об этой нежити знаем только по рассказам людей, забирающихся в эту глухомань. А поскольку рассказов хватает, приходится сделать вывод, что мы имеем дело с реальным фактом, только совершенно не изученным. Бесы ли это, или такие природные феномены – нам ничего не известно. Вон, красавица твоя, судя по описанию никакой не бес, а человек. Только умудрилась прожить 670 лет. А помнишь, в деревне, где Васька рос, жил этот поляк. Как его звали, то ли Стась, то ли Ясь?
– Кшись.
– Этот Кшись твоей литвинки помоложе, но ему тоже получается в районе 450-ти.
– С лесной нежитью, колдунами и ведьмами ты разобралась замечательно. Действительно страна у нас уникальная. Людей здесь мало, зато нечисти пруд пруди. И вроде бы всё вполне логично. А что делать с тем моим случаем на дежурстве?
– Он, как не странно, тоже вполне логичен и объясним. Только это уже конкретная бесовщина. Смотри. Середина 90-х. Я тогда маленькая была и объективно судить не могу. Но ты об этих временах много рассказывал. Люди потеряли человеческий облик и отказались от всех моральных принципов. Другими словами – утеряли веру и отказались от Бога. А где нет Бога – там Дьявол. И бесы. Бывают бесы слабые, они сидят себе в человеке и сидят. А ты тогда совершенно случайно столкнулся с сильным бесом.
– Василиса ты моя Премудрая и Прекрасная! Так бы всю жизнь сидел и слушал тебя. Такая ты умница, так всё разложила по полочкам. Только как всё это относится к моему загадочному незнакомцу из Минсельхоза?
Ланка явно была на кураже:
– Я не случайно весь этот огород городила. Итак, мы с тобой хотели оценить две возможности. Первая: Сергей охотится за философским камнем. Вторая: он член древнего ордена колдунов, крайне озабоченных развитием человеческой истории. Начнём со второй…
– А почему со второй? Мне казалось, что с первой будет разобраться попроще.
– А вот и нет! Попроще разобраться как раз со второй вероятностью. Скажи-ка мне, что объединяет ведьм из Васькиных рассказов, твою красавицу, Кшися и всяких там Тевтонских комтуров, ставших колдунами?
– А их что-то объединяет? – на ком я женился? Это прям не Лануська, а целый аналитический центр ЦРУ.
– Да. Им всем безразличен мир людей. Рыцари Тевтонского ордена настолько тянулись к тёмным знаниям, что совершенно уходили от реальности. Бабки-ёжки, которых встречал Васька, – это вообще «дитя природы, хоть дурное, но дитя». Твоя красотка живёт в своём волшебном лесу, нянчится со зверюшками, а людей к себе не подпускает. Из всех этих персонажей самый ассоциированный с человеческим обществом – Кшись. Да и то он общается только со своими односельчанами и из своей глуши уже много веков носа не кажет. Я логично рассуждаю?
– Вполне.
– И вдруг на тебе, совсем другая картина. Целая бригада колдунов, причём могущественных, если они собираются из праха воскресить человека. А цели и задачи у них, как у КПСС на 27-м съезде. Тебе самому это не кажется бредом?
– Кажется. А ещё больше это кажется научной фантастикой. Крепенькой такой, но дешёвой, вроде Роберта Шекли. Так что получается? Если рассматривать эту вероятность, – Сергей банальный сумасшедший?
– Однозначно, – отрезала Ланка, – и никак по-другому.
– Твоими бы устами да мёд пить.
– Впрочем, – сказала жена многозначительно, – скорее всего, не он – сумасшедший, а ты у меня – дурачок.
– Это как так? – не ожидал я такого комплимента.
– Версия с философским камнем кажется мне очень убедительной. Ну, почему ты решил, что ты самый лучший в мире игрок в покер? Есть и посильнее тебя. Он, наверное, блефовал, наблюдал за твоей реакцией и посмеивался.
– Слушай, а ведь ты права, – я был немного огорчён. – На всякого мудреца довольно простоты. А почему бы нет? Историю он знает не хуже меня, а, пожалуй, лучше. Анализ он проводит блестяще. Почему бы не предположить, что он умеет блефовать так, что я этого просто не замечаю?
Ланка сходу подхватила мою мысль:
– Тем более что объяснить происшедшее без алхимической версии нельзя. Хотя бы потому, что все остальные версии просто не состоятельны.
Удивительная девчонка моя Ланка! Вот уж кто великий сыщик. Всё проанализировала, всему дала определение. Всё невероятное отсекла и оставила единственно возможную версию, которая, похоже, и является правдой. Исходя из этой правды, я в очередной раз пролетаю мимо денег.
Увидев, что я пригорюнился, жена решила меня приободрить.
– Не переживай, Юрка. Полмиллиона очень хорошие деньги. К тому же, он хочет, чтобы ты всего лишь определил местонахождение могилы. Не будешь же ты там перекапывать центр какого-никакого, но всё-таки города. А к самой эксгумации он тебя и близко не подпустит.
Ланка задумчиво замолчала, допила вино и сказала грустно:
– К тому же, мой дорогой, философский камень для нашей жизни – слишком эфемерная сущность.
Так что хватит запрягать, хватит гнаться за судьбою,
Хватит попусту гонять в чистом море корабли.
Самый быстрый самолёт не успеет за тобою,
Но когда ты прилетишь, я махну тебе с земли. *28
ГЛАВА 15. СУДЬБА МОЯ – ЗМЕЮКА ПОДКОЛОДНАЯ.
Моя поездка не подразумевала официальной части, костюм был не нужен, поэтому собрался я быстро. Дома нашлись рулетка на двадцать метров и вполне приличный компас. Будет чем делать замеры и определять направления, если я найду эту могилу. Забавная история приключилась, когда я позвонил в гостиницу «Русь» забронировать номер. Одинаковые по размеру и по оснащению комнаты на одного человека стоили полторы тысячи и тысяча восемьсот за сутки. Мой каверзный вопрос: «А чем они отличаются?» поставил дежурного администратора Галину, судя по голосу, довольно-таки стеснительную женщину средних лет, в затруднительное положение. Она взяла почти театральную паузу и, наконец, выдавила из себя:
– Объяснить сложно, но я Вам очень советую, возьмите номер за тысячу восемьсот.
Ну, за тысячу восемьсот, так за тысячу восемьсот. Всё равно от пятизвёздочного отеля «Русь» после просмотра фотографий на сайте трудно ожидать хорошего. Впрочем, я до крайности неприхотлив, да и еду работать, а не отдыхать.
Стартовать я должен был в понедельник с утречка на прямом автобусе до Кашина, идущем от «Северных ворот». Заканчивалась первая декада апреля. Вроде бы и зима была по-настоящему снежная и холодная впервые за несколько лет. Но солнышко этой весной было похоже на озорную рыжую девчонку. Оно так втопило в последних числах марта, что снег даже не растаял, а просто испарился. Он ещё держался в тени и на склонах, но это были последние очаги сопротивления. Вскрылись ото льда речушки, и наступило время апрельского колдовства, самая лучшая часть весны. В воскресенье солнце устроило на небе настоящий рейв, и собирался я в поездку с отличным настроением. Несмотря на все усилия верных большевиков-ленинцев, изуродовать Кашин до конца им всё же не удалось, а апрельское солнце всё делает сверкающим и романтичным. Я нисколько не сомневался, что это относится и к окрестностям речки Кашинки. Если посмотреть на причудливые изгибы реки с высоты птичьего полёта, становится понятным, почему Кашин называют затерянным городом Русского Сердца.
……….
Понедельник – день тяжёлый, особенно по утрам. Пока я курил на автовокзале в ожидании автобуса, задул пронизывающий холодом северо-восточный ветер, набежали снеговые тучи, в воздухе закружились перья из перины Старухи Зимы. Я залез в автобус, пригрелся у окна и задремал. Проснулся я уже в районе Запрудни. Погода снова была яркой и солнечной, слева поблескивал только что освободившийся ото льда канал имени Москвы. По обе стороны от Дмитровского шоссе тянулся смешанный лес. Каждое дерево тянуло ветви к тёплым лучам и хотело захватить их как можно больше, чтобы уже согретым явиться на бал апрельского колдовства.
Такая славная была весна за окнами автобуса, что вспомнился мне Иван Карамазов. «Я спрашивал себя много раз: есть ли в мире такое отчаянье, чтобы победило во мне эту исступлённую и неприличную, может быть, жажду жизни, и решил, кажется, что нет такого… Эту жажду жизни иные чахоточные сопляки-моралисты называют часто подлою, особенно поэты. Черта-то она отчасти карамазовская, это правда, жажда-то эта жизни, несмотря ни на что, но почему ж она подлая? Жить хочется, и я живу хотя бы и вопреки логике. Пусть я не верю в порядок вещей, но дороги мне клейкие, распускающиеся весной листочки, дорого голубое небо, дорог иной человек, которого иной раз, поверишь ли, не знаешь за что и любишь, дорог иной подвиг человеческий, в который давно уже, может быть, перестал и верить, а всё-таки по старой памяти чтишь его сердцем». *29
Правда, насколько я помню, петь гимны клейким, распускающимся весной листочкам и голубому небу Иван собирался лет до тридцати, пока не пресытится кубком жизни. Я же, старый дурак, разменявший шестой десяток, проделываю этот фортель ежегодно. Да и не относится Иван Карамазов к числу моих любимых героев. Слишком претит его такой западный тяжёлый разум, безупречная логика и неприятие Промысла и Царствия Божия, доходящее до открытого бунта. Его младший брат Алёша мне гораздо больше по сердцу. Но и его я тоже понять не могу с этим его всё пониманием, всё принятием и всё прощением. Тонкий мистицизм, мудрость через глубокую веру, а не выстраданная годами, и деятельная любовь к ближнему – это, как не прискорбно, не моё.
Наверное, из всех трёх братьев ближе всех мне Митенька с его необузданными страстями. Зато уж любит он до самоотречения. У него, правда, эта любовь всё больше на барышень направлена. Ну, так и что с того? Он человек молодой, ему двадцать восемь лет, так он устроен. Я вот тоже страстно люблю всякие субстанции женского рода. Весну, например. Это моя любимая девушка, по которой я каждый год схожу с ума. Или страну свою. Она тоже, определённо, женского рода, Россия то наша. И люблю я её вовсе не так, как патриоты, столпившиеся возле бюджета и природных ресурсов. И не так абстрактно и беспредметно, как либералы и интеллигенты, постоянно говорящие о любви к ней и совершенно её не знающие. Я люблю её совершенно бескорыстно и очень конкретно. Она для меня не имеет единого образа, а распадается на тысячи городов, сёл и деревень, лесов и перелесков, лугов и полян, озёр и рек, холмов и гор, церквей и монастырей, особняков и усадеб. И всё это я исходил, поедая глазами. И всё это я люблю до самозабвения. И хочется мне после смерти превратиться в журавля и летать над этой страной.
Пока я предавался всей этой лирике, автобус повернул на Талдом и проехал его. А теперь он проезжал Спас-Угол. Слева была выполненная в стиле хай-тек коробка музея Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина, а справа такая маленькая и трогательная церковь Преображения Господня. И вспомнил я Серёжу и его «Сказку о Бестолковом Помещике».
Да, напугал он меня, конечно, в пятницу своими страшными сказками. Но когда весна такая щедрая, молодая и радостная, все страхи испаряются, как туман над водой под солнечными лучами. Ну, откопает мой друг среди истлевших костей принца-бродяги колбу с философским камнем. Ну, разбогатеет до неприличия. Так ведь большому кораблю – большая торпеда. Деньги портят людей и развращают. А большие деньги сильно портят. Вот Господь и заботился всегда, чтобы я не стал испорченным человеком. И не было у меня никогда больших денег. И слава ему за это.
А уж что касается Магического Ордена Великих Колдунов при Министерстве сельского хозяйства Российской Федерации, и не такие могущественные организации пытались разрушить этот мир, так неудачно сложившийся, такой жестокий и, в то же время, такой прекрасный. Ничего у них не вышло. Да, прогресс – это ящик Пандоры. Да, человечество всё ближе к трагическому финалу. Что самое печальное, если разобраться, – туда ему и дорога. Но вот этих клейких, распускающихся весной листочков, и голубого неба, и солнечного ветра, и апрельского колдовства хватит мне до конца жизни, а, пожалуй, что и моему сынишке тоже хватит.
……….
Автобус прибыл в Кашин ровно по расписанию, пятнадцать минут третьего. Он проехал по кругу и остановился перед зданием железнодорожной станции. Я вышел и сразу закурил. Спешить мне было решительно некуда. Из центра города, где делает свой замысловатый круг река Кашинка дул тёплый ветерок, а на меня накатывала провинциальная дремотная тоска. В центр я направился по улице Михаила Калинина, представлявшей собой довольно забавное зрелище. Справа высились хрущовские пятиэтажки из силикатного кирпича, а слева стояли обычные деревенские домики да изредка попадались купеческие особняки позапрошлого века. Деревенские домики были очень скромные, по всему было видно, люди здесь живут небогато. Минут через десять прямо передо мной показалась уродливая пятиэтажная коробка гостиницы «Русь». Этот отель «Калифорния» производил столь удручающее впечатление, что я решил сперва пообедать, а потом уж заселяться, благо вся моя поклажа помещалась в небольшом рюкзаке. Естественно, ни о каких Макдональдсах в этом захолустье и речи идти не могло. Когда я изучал карты перед поездкой, я нашёл единственное место, где в этом городке можно было нормально и быстро поесть. Носило оно нетривиальное название «Бургер» и располагалось в восьми минутах ходьбы от гостиницы. Туда я и направился, лелея в душе несбыточную надежду, что лучшее кафе Кашина всё же чем-то отличается от лучшей гостиницы.
Войдя на автомобильный мост, я первый раз увидел Кашинку. Она недавно освободилась ото льда, поэтому была полноводной и стремительной. Её наполнили вешние воды, и она бурлила, как горная река. Справа открывался тот вид, который в 1912-м году снимал Прокудин-Горский. Старинная фотография была вся усеяна куполами церквей и колокольнями. Сейчас от былого великолепия сохранился только массивный и масштабный, но несколько давящий, ампирный Воскресенский собор с его доминирующей над городком колокольней. А если обернуться назад, на правом берегу реки стояли двухэтажные купеческие особняки в разной степени сохранности, в которых и сейчас жили люди. Жили очень по-разному. Кто-то в симпатичном отремонтированном домике, а кто-то в разваливающейся на глазах халупе, лишь бы крыша была над головой. В целом, набережная была живописная и располагающая к неспешным прогулкам.
Кафе, которое я искал, располагалось в боковой пристройке к районному дому культуры на центральной площади городка. Я был слегка удивлён. Внутри всё было вылизано до блеска и стилизовано под двухэтажную Америку 70-х. И музыка играла, как на Среднем Западе, – хорошо подобранное кантри. Причём именно играла, а не грохотала. Значит, есть в этом городишке какой-то парень с деньгами, готовый вложиться и прогореть (что-то сомнительна особая прибыльность этого заведения), чтобы его земляки могли хоть на немножко почувствовать себя людьми. Но больше оформления кафе и музыки понравилась мне девчонка-зажигалка, которая сновала меж столиков, относила заказы на кухню и возвращалась оттуда с подносами. Может быть, насчёт «девчонки» я и переборщил, было ей лет тридцать. Вылитый Львёнок Р-р-ры Мяу. Конечно, если бы у Львьёнка Р-р-ры Мяу были такие формы. Она чувствовала себя полной хозяйкой заведения и совмещала в себе разбитную безаппеляционность и в то же время гостеприимную заботу. Отнеся заказ на соседний столик, она подсела ко мне.
– Здорово, парень! Ты со своим рюкзаком похож на Рэмбо из первого фильма, только постарел лет на двадцать.
Ого! Классная деваха! Честно говоря, так на форсаже ко мне ещё никто не подруливал.
– Здорово, красивая! Слава Богу, что не на Рокки из концовки первого фильма, – попробовал я сострить.
– Ты у нас первый раз, давай я тебе посоветую, что выбрать. А то, поди, проголодался. Издалёка путь держишь?
– Из Москвы. А как ты поняла, что я нездешний? – меня от души порадовало, что она при таких бёдрах ещё и правильно говорит. Согласитесь, фраза «с какого города будешь?» могла бы испортить впечатление.
– А у нас весь городок – тринадцать с половиной тысяч. Мы тут все друг друга знаем. Смотри, вот этот бургер очень вкусный и вот этот. Картошку возьми вот такую с этим соусом. Пить что будешь?
– Налей мне, детка, грамм сто тёмного рома и сделай два двойных экспрессо. Как думаешь, через сколько будет готово?
– Да минут через десять. Я тебе сразу всё принесу, – и Львёнок Р-р-ры Мяу, покачивая бёдрами, отправился на кухню.
Ну, что ж, моя поездка начинается совсем недурно. Я вышел на улицу покурить. Народа на площади почти не было. На редкость безлюдный городок.
Когда я вернулся в кафе, Джон Денвер вовсю наяривал: «Кантри роадс, тейк ми хоум!» Львёнок Р-р-ры Мяу принёс мне ром и хитро подмигнул. То ли от любимой песни, то ли от пиратского напитка настроение у меня стало бесшабашным. Когда она вернулась с подносом, уставленным моим заказом, я тормознул её:
– Посиди со мной пару минут, красавица.
– Да, давай я пару минут посижу, а ты побегаешь с подносами. Да ладно, не обижайся. Расскажи, какая нелёгкая тебя к нам занесла?
– Я ищу сокровища, – ответил я Львёнку без обиняков.
– У нас в городе?
– Да.
– И ты серьёзный искатель сокровищ и приключений? – мимика у Львёнка Р-р-ры Мяу была как в мультфильме.
– Серьёзней некуда. Главное, я их всегда нахожу. Уж если не сокровища, то приключения – точно.
– Классно! А я думала, у нас в городе только два сокровища.
– Это какие же? – мне нравилась наша пустая болтовня.
– Наш директор краеведческого музея и я, – ответил Львёнок без ложной скромности.
– Ну, вашего директора краеведческого музея я не знаю, а ты, точно, сокровище.
– Ладно, – сказал Львёнок Р-р-ры Мяу, состроив довольную мордочку, – мне работать надо. А ты ешь, давай. И заходи почаще. Меня, кстати, Маринка зовут. Тебе ещё стакан рома принести?
– Принеси, детка.
Вот уж точно
Из добра здесь остались иконы да бабы,
И икон уже, в общем-то, нет… *30
При такой музыке и такой Маринке в этом кафе ещё и чертовски вкусно готовили. И ром был настоящий, а не палёный. Из кафе я вышел в приподнятом настроении, а поскольку народа на улице больше не стало, затянул почти в полный голос
На этом скоке я поднял не малый куш
И лёг на дно, покуда не утихнет шухер.
И заповедная непуганая глушь
Меня узнала, как геолога Андрюху.
Провинциальная дремотная тоска
Меня опутывала, словно паутина.
И чтоб развеяться от этого слегка,
Я познакомился с буфетчицею Ниной. *31
Не скажу, что голос у меня такой же противный, как у Трофима, но редкие встречные прохожие шарахались от меня исправно.
Пора было заселяться в гостиницу. Я, нехотя, вошёл в вестибюль «Руси» и подошёл к стойке администрации. И охренел. Да, надо было с ромом поаккуратней… За стойкой сидела женщина лет сорока, миниатюрная и прекрасно сложенная. Одета она была скромно, но элегантно, обтягивающая водолазка и чёрный замшевый пиджак. Волосы тёмно-русые, длинные, очень гладкие и пушистые, как у соболя. Такие же соболиные брови. Ренуаровские глаза и скулы, как у Марины Влади. Наваждение. Я даже потряс головой, но это не дало эффекта. Толстая старая тётка, гораздо более подходящая по смыслу, вместо То-ли-девочки-а-толи-виденья за стойкой не появилась. Это что же? Два стакана рома на меня так подействовали, или Кашин населён роковыми красавицами? Ну, ладно – Маринка как картинка. Девка, конечно, хоть куда. Причём, увидел я её ещё до рома. Мой следующий ход – заселяюсь в гостиницу. И тут такое, что Львёнок Р-р-ры Мяу отдыхает и нервно курит в сторонке. Всё: пьянству – бой. Энд гёл.
– Здравствуйте, я в субботу бронировал в вашей гостинице номер на четыре ночи, – поздоровался я, стараясь представить на месте администраторши старую толстую тётку.
– А, Вы – Юрий из Москвы. Добро пожаловать. Давайте Ваш паспорт, пожалуйста, – это была та самая стеснительная Галина, с которой я говорил по телефону.
Я протянул ей паспорт, стараясь сохранять совершенно безразличный вид.
– Деньги сразу заплатите или в конце проживания?
– Сразу.
Я заплатил и получил ключ от номера, твёрдо пообещав себе, что, по крайней мере, сегодня больше пить не буду. Комната моя находилась на третьем этаже. Пока поднимался по лестнице и шёл по коридору, я представил себя персонажем фильма о Земле после ядерной катастрофы, в котором выжившие люди ютятся в уцелевших после взрыва развалинах. Представить было несложно. Антураж соответствовал.
Сам же номер потряс меня до глубины души. По уровню роскоши с ним мог соперничать только наспех устроенный пионерский лагерь для детей матерей-одиночек с ивановской ткацкой фабрики в советские времена. Уж на что я неприхотлив… Единственным достоинством этого суперлюкса был вид из окна. Как на ладони был виден великолепный Вознесенский собор с колокольней, построенной архитектором Львовым. Самое страшное ждало меня в ванной комнате. Ремонта там не было лет тридцать, и я терялся в догадках, какую заразу можно подцепить, если принять там душ. Скандалить не в моих правилах. Впрочем, скандалить я и не собирался. Просто спустился на первый этаж к стойке администрации.