– Ну, що тамо ? – нетерпеливо поинтересовался райский хохол.
– Богато, – солидно и лаконично ответил Захария.
Сложив опять бумагу с выпиской в конверт, достал оттуда пластиковую карточку стандартных размеров. Повертел ее в руках. Карточка переливалась всеми цветами радуги. Наверху ее золотыми буквами славянской вязи шла надпись «Русский филиал Райского Центрального Банка». Внизу карточки выпуклыми буквами было написано его имя. Еще чуть ниже располагался его идентификационный номер. На обратной стороне карточки была только черная магнитная полоска. Ни тебе номера карточки, ни срока ее действия. Все строго и лаконично. Имея опыт обращения с земными карточками, Захария поинтересовался по-русски:
– Скажите любезный, а как мне получить пароль и активировать ее?
– Тю-ю, скаженный! У нас не крадуть! Тож Рай, розумиешь дэтына, чи як ?! – насмешливо воскликнул он, и уже тоже переходя на русский, окончил более официальным тоном, – Активация не требуется.
– Гаразд , – буркнул Захария.
– Тоди иди .
– Дякую .
Захария сунул карточку туда же в конверт, развернулся и направился в сторону от окна, услышав за спиной беззлобное замечание:
– От бисов москаль …
Возвращаться для выяснения отношений не стал, махнув рукой, думая, что кассиру просто видимо в проеме окна, не видны его знаки отличия. Его почему-то стала угнетать мысль, что проходя мимо рецепшена, он опять встретит Ксанту. Напустив на себя вид крайне чем-то озабоченного, он резко прибавил шагу, намереваясь с ходу преодолеть возможные препятствия в виде услужливой администраторши. К его великому облегчению та стоя к нему спиной о чем-то живо вела беседу с какой-то невысокого роста ангелицей и поэтому не заметила, как он проскользнул вне ее поля зрения.
После бухгалтерии забежал на минутку в канцелярию, где быстро просмотрел последние приказы, нашел приказ, касающийся своей персоны и, расписавшись в его ознакомлении, и уведомив, что с сего момента находится в обязательном посткомандировочном отпуске, решил, что на сегодня с него хватит уже дел и беготни, а значит, пора и домой. Выйдя из помещения канцелярии, Захария быстрым шагом направился к ближайшему свободному кругу телепорта и уже через пару мгновений стоял в гардеробной. Народа в бытовке почти не было по причине разгара рабочего дня. Трудовая дисциплина была на высоте, и покидать рабочее место раньше положенного срока считалось дурным тоном. Там, в бытовке, отыскал свой шкафчик с детской переводной картинкой на дверце изображающей подмигивающего лисенка. Двери в Раю запирать было не принято нигде, поэтому он просто потянул створки шкафа на себя, и они готовно распахнулись, являя свое нехитрое содержимое. Положив конверт, который до сих пор держал в руках на одну из свободных полок, начал процесс своего разоблачения. Сначала достал и переложил на стоящий рядом табурет одежду, лежавшую в шкафу и дожидавшуюся его прибытия более тридцати лет. Затем отстегнул крылья, бережно уложив их на самую верхнюю полку. Потом снял тогу, аккуратно свернув ее и уложив на полку, расположенную чуть ниже. Немного повозился с сандалиями. Его всегда удивляла эта архаика. На дворе двадцать первый век, ракеты бороздят мировое пространство, а Устав службы предписывающий подобную форму обмундирования начальство ни в какую менять не хотело, мотивируя это тем, что образ ангела является каноническим, а посему разговоры на эту тему лишены всяческих оснований. «Блин, – с накатившим вдруг раздражением подумал он, – ну мало ли кому из троглодитов захотелось наделить своих первых кураторов этими нелепыми атрибутами?! Так что из того?! Все теперь должны из-за этого страдать?! Заворачиваться в эти нелепые и малофункциональные одежды, не имеющие карманов, поминутно думать о сохранности крыльев, шнуровать неудобные сандалии, которые надо носить на голую ногу, и которые жутко натирают пальцы». Впрочем, публично свой протест против устоев он предпочитал все-таки не выражать, ограничиваясь невнятным бурчанием, когда никого нет рядом. Наконец покончив с неприятной процедурой, приступил к облачению. Первым делом из вороха одежды, сваленной на табурет, достал уже довольно потертые джинсы. С удовлетворением отметив, что без всяких осложнений влез в узость штанин, а значит, за его телом был должный уход, раз он не похудел, не растолстел и сумел удержать себя в заданных рамках. Потом черед дошел до белой футболки с так хорошо всем известным изображением «команданте Че ». Футболка тоже не обтягивала и не висела на нем. И завершили облачение простые хлопчатобумажные носки с уже современной версией мужских сандалий, застегивающихся обыкновенной пряжкой. Встал с табурета, и опять подойдя к шкафчику, пошарил рукой в его глубине, доставая оттуда барсетку. В ней находились ключи от машины, личный коммуникатор – аналог земных телефонов стовой связи, наручные часы «Чайка» с браслетом и солнцезащитные очки в дорогой и модной тридцать лет назад оправе. Коммуникатор был деактивирован, часы стояли, ибо были механическими. Переложил из конверта в барсетку карточку, защелкнув на руке браслет и нацепив на нос очки, аккуратно прикрыл дверцы.
Так как гардеробная находилась на первом этаже невдалеке от центрального входа, то он не стал злоупотреблять возможностями телепорта, а просто, пройдя несколько десятков метров, вышел на большое крыльцо, попутно с легкой грустью отмечая отсутствие на своих местах традиционных бабушек-вахтерш, которых видимо уже успели заменить на электронные датчики.
Несколько мгновений постоял на крыльце, с удовольствием вдыхая свежий и ароматный воздух райских кущ. С крыльца оглянулся на здание, из которого только что вышел. Это было самое крупное строение не только в этой части, но и пожалуй всего Города. Длинное, пятиэтажное, четырехугольное в плане строение занимало собой весь квартал. Набитое изнутри новейшей технической аппаратурой, снаружи по фасаду имело облик схожий с каким-нибудь дворцом древнеримского императора. Неоднократно перестраиваемое и надстраиваемое, в соответствие с текущими нуждами, оно, тем не менее, сохраняло в неприкосновенности свой фасад. Архитекторы объясняли это желанием сохранить преемственность в восприятии на фоне окружающих его других построек. На улице было солнечно. Здешнее светило по своему спектральному классу ничем не отличалось от земного и вело себя точно также. Так было задумано Всевышним, и кто такой Захария, чтобы с этим не соглашаться?! Бодро пересчитав ногами ступеньки, сошел с крыльца и зашагал через дорогу, где находилась стоянка служебного автотранспорта. Подойдя к стоянке, тихо присвистнул. Тридцать лет назад она не была забита до отказа таким количеством транспортных средств. Куда не кинь взор, всюду стояли авто всевозможных марок и цветов. Он сначала даже растерялся, думая, что не сможет найти свою скромную «шоху » среди новеньких «консулов», «святогоров», «амуров» и «резидентов». Будучи на Земле он не видел таких даже на картинках журналов в качестве концепт-каров, а тут такое изобилие. «Неужели научились делать?!» – не веря самому себе, подумал он. На этом фоне диссонансом выглядела квадрига белоснежных, как первый снег коней. Начальник Шестого сектора был неисправим в своем стойком неприятии технических новинок. Возница распрягал удалую четверку, это значило, что шеф только что вернулся из какой-то деловой поездки. В Раю, с его развитой сетью телепортеров, вполне можно было бы обходиться и без этого архаического вида транспорта, но подавляющее большинство обитателей этого мира, принадлежали к выходцам с Земли, которые считали, и там у себя, и здесь, что средства передвижения, являются не только таковыми по сути, но еще и носят статусный характер. Они упорно держались своего мнения, и постепенно «заразили» этим и коренных обитателей. Люди, хоть и изменились внутренне, но по-прежнему оставались людьми со своими слабостями и привычками.
Напротив своего ожидания, машину он нашел довольно быстро. Его белая «ласточка» стояла почти у самого края второго ряда машин, и как показалось Захарии, с тихой и затаенной грустью ожидала своего заплутавшего в складках времени и пространства хозяина. Подойдя к ней, Захария первым делом любовно погладил машину по капоту. Под рукой как будто что-то встрепенулось. Словно старая и добрая лошадь, почуяв хозяина, потянулась к нему своими бархатистыми губами, тихонько пофыркивая и кивая головой. Обойдя вокруг, слегка попинал по колесам, проверяя давление в шинах. Осторожно открыл дверь. Не спеша сел, бросив барсетку на сиденье рядом. Сунул ключ в замок зажигания. Осторожно повернул. С первого раза «не схватилось». «Видимо сел аккумулятор, – с досадой подумал он. – Как-никак, а тридцать лет минуло. За такое время и сама машина могла сгнить на корню». Глубоко вздохнув, попробовал еще раз. Если бы умел молиться, то непременно бы сделал это. На сей раз, машина после поворота ключа подумала секунду, а потом как бы передернув невидимыми плечами, заурчала тихим и размеренным рокотом, словно домашняя кошка, что разлеглась на коленях. «Опаньки! Ну надо же! – сразу повеселел полковник. – Хотя чему это я удивляюсь?! Рай ведь!» Не торопясь отжал ручник, попутно напоминая себе об отсутствии в «шохе» автоматической коробки передач. Опустив стекло со своей стороны, пару-тройку минут поприслушивался к мерному урчанию мотора. С удовлетворением отметил отсутствие посторонних шумов в движке. Плавно отжал сцепление… Уже выруливая со стоянки заметил грузноватую «голосующую» фигуру, в которой по мере ее приближения узнал знакомого из отдела планирования операций . Остановился. Тот обрадовано метнулся к нему навстречу:
– Привет, Захария! Сколько лет, сколько зим?!
– Привет, Аверьян! Ты что тут голосуешь?! Безлошадный что ли?!
– Ага! Дал позавчера своей съездить к теще, так она ее при парковке умудрилась со всех сторон помять! Я как увидел… у-у-у… аж сердце зашло! – зажмурившись, помотал головой Аверьян.
– Запомните, коллега! – поучающе выставив вверх указующий перст, но тоном более насмешливым, чем назидательным произнес Захария. – Жена и машина должны находиться только в одних руках!
– Да, знаю-знаю. Вот отпросился у своего начальника на полчасика, чтобы в сервис заскочить, а то позвонили, сказали, что уже можно забирать. Я не хотел после работы – народу много. Я, конечно, мог бы воспользоваться телепортом, но у меня на него стойкая аллергия. После подобных перемещений у меня всегда тошнота и башка раскалывается. Тут недалеко. Так что? Подбросишь?
– Садись, – кивнул на сиденье рядом и закидывая барсетку на заднее сказал Захария. – Только дорогу показывай сам. Я только что с «поля». Чувствую, что за тридцать с лишним лет несколько подотстал от реалий.
Обойдя машину спереди, Аверьян открыл дверь и с обстоятельностью уместил свой немалый зад на сиденье рядом с водителем. Медленно тронулись.
– Отсюда по проспекту до пересечения с Медовой, а там направо. Я покажу. А ты разве не знаешь, где тут сервисы? Или забыл?
– Неа, – мотнул головой Захария. – Моя Ласточка, по-крупному, еще ни разу не ломалась, да и купил то я ее незадолго до отбытия.
– Понятное дело. Тем более в те времена далеко не у всех были машины, да и с сервисом дела обстояли, скажем так, не очень, – подмигнул Аверьян.
– Ну, Аверьян, рассказывай, какие тут у вас новости? – спросил Захария не столько из любопытства, коим никогда не страдал чрезмерно по причине природной флегматичности, сколько из желания просто поддержать ни к чему не обязывающий разговор.
– Да какие тут новости? – почесывая лоб, как бы в задумчивости вопросом на вопрос ответил тот. – Разве что поговаривают о нашем шефе…, – нерешительно начал он.
– Ну-ну, – подбодрил его Захария. – Продолжай-продолжай, тут все свои люди.
– А я что?! Я ничего. Просто говорят, что нашему прочат место в начальника ангельской службы объединенного сектора, если европейский и североамериканский упразднят. Типа заслуг не меряно, наград несчитано, кому как не ему возглавить эту службу в новом мега-секторе? Вроде как его уже вызывали наверх для предварительной беседы.
– А наш сектор как же? Опять на правах отдела что ли? Или вообще просто сольют воедино?
– Придумают и без нас что-нибудь. Не в этом суть.
– А в чем?
– А суть в том, брат, заключается, что в любом случае, руководящий аппарат увеличится. Количество помощников обязательно возрастет, и кто-то из них непременно должен будет курировать нас. И этот куратор до сих пор неизвестен. Во как! На кого шефу хозяйство оставлять?!
– То-то я смотрю, что он какой-то озабоченный. Вроде и радостно встретил, а сам все норовит в глаза заглянуть, как будто ждет чего-то, то ли ласки, то ли пенделя, – задумчиво проговорил Захария.
– Еще бы ему не заглядывать!? Ты же его «золотая» акция как-никак.
– Как так?! – повернув к собеседнику голову и вскидывая в недоумении брови кверху бросил Захария.
– А так! Ты головой то не крути, а на дорогу посматривай, а то тоже окажешься там, куда меня везешь.
– Не понял. Поясни.
– А что тут непонятного? Чтобы выбиться в начальники нового мега-образования, нужны заслуги. Да заслуг немало. При Гаврииле наш Шестой сильно поднялся. Из захудалого в передовики, оставив позади всех остальных. Ангелов в нашем секторе едва ли не половина от общего количества. А сам знаешь, где ангелы, там и «обращенные». Ниточка, как говорится, с иголочкой. А все благодаря кому? – вопросил Аверьян. При этом глаза его блестели весельем.
– Кому? – сделала непонимающий вид новоиспеченная «золотая» акция.
– Да таким как ты, балда! Вы, «полевые» всегда славились своей работоспособностью. А ты среди них едва ли не лучший. Сколько говоришь на твоем счету «обращенных»? Никак девяносто девять новых ангелов на твоем счету! Ни одной осечки! Кстати, я слышал, что тебя к полковнику представили?!
«Акция» хмуро кивнула в ответ.
– Тогда прими мои искренние… уж не знаю чего, – пожевав губами, произнес неспешно Аверьян, – То ли поздравления, то ли соболезнования. – И кстати, – продолжил он, – Несмотря на наличие нескольких замов, преемника то шеф себе, говорят, так и не сыскал, на случай своего повышения. Тебя, видимо, ожидал с победной реляцией. Чуешь, куда я клоню? – уже заговорщическим тоном прошелестел он.
– Чую, – хмыкнула акция.
– Что?
– Много званных, да мало избранных, – уже в раздражении фыркнул Захария.
– Ню-ню.
– Ты Аверьян не маши лисьим хвостом, а продолжай, – начал было закипать Захария.
– Хвост, между прочим, оказывается важнее, чем ноги и крылья! – заржал Аверьян, видимо вспомнив старый мультик.
– Давай-давай, не тяни, – морщась, словно от зубной боли просипел кандидат в преемники.
– Так вот. О чем бишь я? А-а, вспомнил. Заслуг немало, верно, но все они в прошлом. С чем идти? Чем козырять? Что предъявлять из ныне сделанного?! Вот он и роет под собой землю, аки пес алкающий, – неуместно ввернул он и после предостерегающего жеста Захарии продолжил. – А кроме тебя да еще нескольких таких же «стахановцев» и козырять-то по большому счету нечем. Статистика, я смотрел недавно, удручающая. За последние три десятка лет, количество новых ангелов сократилось больше чем на порядок! Это непорядок, прости за тафтологию. Что у них там происходит?!
– Что-что, да ничего, – бесцветным голосом проговорил полковник.
– В смысле, ничего? – недоумевающее спросил Аверьян.
И тут Захарию прорвало. Разом озлившись неизвестно за что на себя, на амбициозного шефа, на глупого болтуна, сидящего рядом, с трудом разжимая челюсти от внезапно накатившей ярости не произнес, а выдавил:
– Как тут, у нас, улицы еще не переименовывают?
– Н-нет, – озадаченно проблеял Аверьян.
– А там переименовывают! Причем, вовсю переименовывают! Города, улицы, предприятия. Историю!
– Историю?! Эт-то еще за-а-чем?! – округлив глаза и заикаясь от явного изумления, уставился на него Аверьян.
– Ну как же… В связи с новыми веяниями, «вскрывшимися историческими фактами», – скривился Захария, уже кляня себя за неконтролируемую вспышку гнева.
– Да нет, слава Богу! Всё, как и было. Я, признаться не сильно слежу за событиями. Ты же в курсе, наше дело маленькое – поступил приказ на внедрение, ищем подходящего реципиента, отрабатываем время и место, а дальше уже ваша епархия. За политической обстановкой не следим. Сразу готовим следующего. Правда, в последнее время работы поубавилось… А что, там кого-то не устраивают исторические факты и они решили заняться переписыванием истории?
Захария, уже начиная приходить в себя, нехотя кивнул:
– Да. И Матросов у них просто поскользнулся и упал на дзот, и самолет Гастелло сам свалился на вражескую колонну, а уж двадцати восьми панфиловцев так и вовсе не было. Миф видите ли. Я уж молчу о том, что у них Иван Сусанин никакой не герой, просто сам заблудился по пьяни, по их мнению.
– Да они что, ополоумели там все?! – неверяще воскликнул Аверьян. – Может еще скажут, что и Гагарин никуда не летал?!
– Не исключено, что в скором времени и скажут.
Полуобернувшись в возбуждении к собеседнику всем своим немалым телом, Аверьян буквально впился в собеседника своими глазами. Не отвлекаясь от дороги, Захария вновь кивнул. На несколько мгновений в салоне установилась абсолютная тишина. Потом Аверьян завозился на своем месте. Ему – одному из «райанцев» во втором поколении, рожденному от бравого гоплита войска Александра Македонского, с незапамятных времен перебравшегося в «русский» сектор и замученной в неволе золотоордынского плена рязанской крестьянки, офицеру ангельской службы, чем немало гордились его родители, было этого не понять. Немигающе уставившись в лобовое стекло, немного посопев, как бы самому себе вымолвил:
– Да-а-а. Теперь понятно, почему у нас стало меньше работы, – и немного помолчав, спросил. – И что же теперь с ними будет дальше?
Захария неопределенно пожал плечами:
– Даже не знаю.
– Ну, уж у нас- то такого точно никогда не будет, – и с внезапной яростью добавил. – Нет! Не допустим. И улица Героев-Панфиловцев останется и памятник Гастелло с Вечным огнем, и бульвар Матросова и подвиг Сусанина будем помнить вечно. Это они там забыли своих героев, а мы – нет, потому что наши герои живут с нами и среди нас. Это наши знамёна и мы их никому не отдадим на бесчестье и поруганье! – с пафосом, которого Захария от него никак не ожидал закончил он свою тираду.
– Не кипятись, Аверьян. Просто там сейчас смутное время настало. Впрочем, как и всегда было на Святой Руси, время от времени. Ничего. Устаканится как-нибудь.
После перекрестка, как и было велено, повернул направо.
– Куда сейчас?
– Прямо. До фонтана. А там, в переулок налево, и считай уже, что на месте.
Опять в салоне установилось обоюдное молчание, длившееся до самого конца поездки. Говорить не хотелось обоим. Да и разговоры сейчас были ни к чему. Приземистое и длинное здание автосервиса появилось как-то внезапно, словно вынырнуло из-за кустов акации, обильно росшей по обеим обочинам дороги. Движение тут было более чем оживленное.
– Давай я тебя тут высажу, не доезжая до входа? – предложил Захария. – А то боюсь, потом не развернусь на пятачке.
– Конечно-конечно. Спасибо тебе огромное, – рассеянно закивал Аверьян. Чувствовалось, что мыслями он был где-то далеко-далеко. Когда машина остановилась, тот потянул ручку замка на себя. Неловким медведем стал выбираться наружу.
Выйдя из машины, Аверьян, словно слепой нелепо потыкался в разные стороны, сделал несколько неуверенных шагов вперед, а потом резко обернулся к еще не успевшему отъехать приятелю. Подошел со стороны водителя, и неловко пригибаясь, быстро заговорил:
– Захария, друг, умоляю, скажи…, – запнулся, подбирая нужные слова, – Ведь есть хоть какая-то надежда, что это не навсегда, там у них?! Что времена мракобесия уйдут, и наши дети не будут плевать и испражняться на наши могилы, а? Иначе…, – опять запнулся он, сглатывая подступившую слюну.
– Что? Иначе что? – подтолкнул его Захария.
– Иначе нет смысла в нашем существовании! Да и в их тоже. Ведь всё! Всё пойдет прахом! И наши труды, и твои командировки. Они же погибнут! О чем там думают наверху? Неужели ничегошеньки не знают?
– Наверху-у? – протянул тот. – Наверху, как всегда – думают.
– И? – с надеждой в голосе спросил Аверьян.
Не желая окончательно портить настроение своему знакомому, Захария, старательно морща лоб, и делая паузы между словами, в нарочитом глубокомыслии произнес:
– Положение, конечно, серьезное… И кстати, не только в нашем секторе… Скажу даже больше… В нашем секторе дела обстоят куда лучше, нежели в других. А то, что я тебе сказал…гм… Там все общество находится на этапе ломки и больших перемен. Россия, по крайней мере, в пределах исторической обозримости, ведь и начиналась со смуты, когда по ее просторам волнами прокатывались дикие орды гуннов. И на моей памяти это уже не то седьмое, не то уже восьмое «смутное время». Иными словами, это ее перманентное, а проще говоря, привычное состояние, как бы дико это не звучало… В такие времена, ты сам знаешь, больше всего достается тем, кто не может ничего сделать в свою защиту. Ими становятся, как правило, невиновные, либо безответные, по причине своего умертвия, предки. Пережили семь раз, переживем и восьмой. Не впервой. Главное, – уже с уверенностью в голосе резюмировал он, – Они сами уже начали осознавать всю пагубность происходящего с ними. И здоровые силы, чтобы переломить ситуацию еще остались.
С последней произнесенной фразой с удовлетворением отметил, как по лицу Аверьяна скользнула робкая тень улыбки пополам с надеждой. И уже вконец почувствовавший себя пастором, читающим Катехизис нерадивым прихожанам, закончил:
– Силы эти пока еще немногочисленны и разрозненны, но думаю, со временем окрепнут и еще скажут свое веское слово. Поэтому расслабляться ни в коем случае нельзя, а продолжать бороться за каждого человека, за каждую душу.
– Спасибо, друг! – расчувствовался Аверьян и ничуть не стесняясь, смахнул нежданно набежавшую слезу. – Я знал, всегда верил, что этот наш труд не напрасен. Ладно, езжай. И спасибо еще раз, что подкинул.
Он в прощании махнул рукой, развернулся и уже более уверенной походкой зашагал по направлению к автосервису. Захария не стал отъезжать сразу, а еще немного постоял, глядя вслед удаляющемуся собеседнику. Ему и самому нужно было перевести дух и немного прийти в себя. «Уф-ф-ф, – отдуваясь, подумал он, – ну и напугал же я его». А еще немного погодя, произнес уже в полный голос: « А себя больше чем его». И с этими словами стал разворачивать машину. Надо было ехать домой. Теперь, когда он остался один и ему не надо было вести ни с кем беседы на актуальные темы, он решил получше рассмотреть Город, который он порядком подзабыл за время своего отсутствия.
VI
Тут необходимо сделать небольшое отступление. Оно может показаться несколько растянутым и довольно скучным, но вместе с тем очень информативным для лучшего понимания всего происходящего. Поэтому, на взгляд автора, следует немного подробнее остановиться на описании того места, которое всеми называлось Раем или Райскими Кущами. Рай или как многие называли его про себя «Земля-бис» был почти что копией своей сестры – Земли за некоторым исключением. Во-первых, он был во много раз больше своего земного аналога (в расчете на постоянное увеличение количества его обитателей и почти отсутствие естественной убыли по причине смерти). Во-вторых, в нем почти что не было зон непригодных к проживанию, за исключением небольших приполярных и полярных областей. В-третьих, несмотря на свои размеры, гравитационная составляющая искусственно созданного небесного тела была также искусственной, а посему ничем не отличалась от земной, и даже была чуточку меньше. В общем, Рай целиком и полностью отвечал своему предназначению.
Сообщество обитателей Райских Кущ, представители которого любили называть себя «райане» или «райанцы», являло собой некую сборную солянку. Коренными или как они сами себя порой прозывали «природными» были ангелы – нечто вроде военизированного подразделения, первыми из созданных Всевышним для контактов с землянами и переправке наиболее достойных из них в Рай с до сих пор до конца так и невыясненными целями. На весь Рай приходилось всего лишь несколько десятков тысяч «природных» во главе немногочисленной группы архангелов. Все они по праву пользовались неподдельным уважением среди всех обитателей. Процесс переправки и внедрения происходил путем сложного преобразования тела ангела в сгусток его сущности и внедрения ее в тела людей, называемых в обиходе «реципиентами», при достижении ими определенного возраста на Земле. Сливаясь с сознанием человека, ангел старался его склонить к «праведному» поведению, в соответствии со своими представлениями на данный счет. Далеко не всегда труды ангела венчались успехом, о чем и свидетельствовала сравнительная малочисленность райских жителей по сравнению ко всем жившим и умершим землянам.
Причем, если на ранних стадиях развития человечества, ангелы внедрялись поголовно во всех особей человечества в виду его малочисленности, то по прошествии времени, от подобной практики пришлось отказаться. Это произошло потому, что, во-первых, ангельских ресурсов явно стало не хватать, во-вторых, из-за их нерационального использования, ибо внедрение ангелов в первых попавшихся под руку отрицательно влияло на конечный результат. Эта проблема была решена сразу с двух сторон. Люди стали попадать в Рай помимо ангелов, так сказать, напрямую, а ангельская служба, после нескольких веков мучений с внедрением, наконец, нашла нужные алгоритмы для решения данной проблемы. Но об этом скажем чуть позже.
Ангел находился в контакте со своим человеком вплоть до кончины последнего. Если «темная» сущность человека одерживала победу над «светлой», то работа ангела признавалась неудовлетворительной и грозила ему неприятностями в виде переаттестации или в отказе, на какой либо срок в повышении очередного звания. Если же человек проживал отпущенную им жизнь в качестве ничем не примечательной личности «серого» обывателя, не совершая при этом крупных прегрешений, но и не отличаясь каким либо «подвижничеством», то работа ангела хоть и признавалась «неуспешной», никаких отрицательных последствий для него не несла. Человеку же давался следующий шанс проявить свои лучшие качества, в теле вновь рожденного, но уже самостоятельно, то есть при отсутствии персонального ангела-хранителя и так могло продолжаться до тех пор, пока не наступал какой либо из результатов. Чтобы избежать ненужных перекосов, которые обязательно бы проявились впоследствии, ангелов обоих полов было примерно одинаковое количество. Браки между ангелами и ангелицами случались, но дети от этих браков появлялись крайне редко. Ученые объясняли этот феномен, прежде всего тем, что Всевышний, искусственно создавая своих помощников, не посчитал функцию деторождения слишком уж важной чертой их предназначения. Из-за этого якобы у ангелов половое влечение и инстинкт продолжения рода не получили должного развития, несмотря на присутствие всех необходимых для этого дела атрибутов. И хотя в процессе длительного общения с людьми, ангелы сумели перенять от них многое из того, что не было в них заложено изначала, однако кардинально решить проблему размножения «природных» так и не удалось. Тут тоже не мешает внести несколько пояснений относительно райских жителей. Внешне они ничем не отличались от людей, живущих на планете Земля – столько же рук, ног и пальцев, те же самые половые признаки, то же внутреннее строение. Единственно, что отличало их от землян, так это биохимия. Если первые в основе своей состояли из органики на основе углеродистых соединений, то вторые были на основе кремния. В этом были свои плюсы и свои минусы. Несмотря на то, что химические соединения, в основе которых лежал углерод, были наиболее распространены во Вселенной и следовательно не без оснований могли похвастаться способностью формировать огромное число сложных, но стабильных молекул, а потому имели наиболее разнообразные свои проявления, формы жизни на их основе были легко уязвимы от постороннего вмешательства и агрессивной среды космоса, и что самое главное – не долговечны. Соединения же на основе кремния, который находился в одной группе элементов с углеродом и был по своим характеристикам наиболее близок нему, хоть и не были так распространены и не могли создавать с такой же легкостью сложные молекулы, были, однако, более жаропрочными и устойчивыми к кислотным средам. А главное они были на порядки долговечней, ибо человек умрет тысячу раз, прежде чем разрушится пирамида. Неспроста же люди придумали пословицу, которая гласит, что «время боится вечности, а вечность боится пирамид».
(Прим. автора. Некоторым умникам из числа «яйцеголовых» читателей не следует хватать автора за руку из-за якобы незнания им элементарных знаний по химическим реакциям, хихикая в кулачок по поводу того, что при окислении углерода образуется углекислый газ, а при окислении кремния образуется силикат, а проще говоря – песок, следовательно при дыхании ангела из него отовсюду сыпется, как из худого ведерка. Так вот, окисление кремния не дает такую сильную реакцию, как углерод, а потому одна-две микроскопических песчинки, невидимых простым глазом на сотню литров потребляемого окислителя, здесь погоды не делают, а посему песок не скрипит у ангелов на зубах. Уточнять особенности их пищеварительной системы, автор так же не имеет никакого желания, по причине некомпетентности, в чем и расписывается собственноручно-с ).
Возвращаясь к описанию «ангельского» сообщества следует еще раз подчеркнуть тот факт, что ангелы являли собой некое подобие служащих министерства по спасению, имея свой Устав и дисциплину, то вполне логичным стало иметь определенную военизированную форму и соответствующие воинские звания. Сперва никто этим не заморачивался и потому в ходу были простые звания: младший, старший и главный. Но со временем перешли на более сложную структуру, позаимствовав субординационную форму у Рима (который тогда еще не был древним). Так появились декурионы, центурионы, трибуны, легаты и проконсулы с консулами. Это продолжалось очень долго, пока в Русский Сектор не стали поступать в огромном количестве «обращенные» попавшие сюда в результате Гражданской и Великой Отечественной войны. И когда их количество стало более чем существенным, то неизбежно встал вопрос о целесообразности применения номенклатуры воинских званий никак не относившихся к месту пребывания бывших реципиентов. Недолго думая, взяли в употребление воинские звания, принятые Советской Армией в послевоенный период. Особенно всем понравилось слово «товарищ», которое символизировало собой демократизм и теплоту отношений райского сообщества. Против этого не возражали даже «обращенные» из состава бывших служащих «белой» армии. Правда, к вящему разочарованию подавляющего большинства служащих, форма одежды не претерпела, каких бы то ни было изменений. Но с этим приходилось мириться, как и с причудами шефа, отказавшегося наотрез пересаживаться из колесницы в автомобиль.