– А что ты там говорил насчет ядра?! – нетерпеливо спросил Господь.
– Там все еще сложнее выглядит, – шмыгнув носом, заявил астроном. – Мы не знаем о ядре планеты ничего. Только луч, достигнув ее, сможет прощупать нутро и рассказать о нем. Может оно каменное, тогда ничего с ним не сделается, а может оно жидко-металлическое, обладающее электромагнитным полем, тогда есть опасение, что оно может изменить свою конфигурацию…
– И?!
– А значит и гравитационные параметры.
– Эх и ничего себе! – воскликнул Господь. – Да из-за этого может измениться вся суть эксперимента! Ты понимаешь, садовая твоя голова, что экспериментировать будет не с чем и не с кем?! Ты же всех там поубиваешь!
– Так-то уж и всех?! – попробовал обидеться он на друга, но по большому счету понимал, что это его собственный недогляд.
– Всё?!
– Что, всё?! – не понял его Один.
– Я имею в виду, что это всё, что ты хотел мне сказать?!
– Н-нет! – просипел устыженный астроном.
– А что еще? – чувствуя, как внутри него все ходит ходуном, воскликнул Господь.
– Ротонный луч, посланный нами к планете, достигнув ее, обязательно отразится, так как имеет слишком малую массу, чтобы пробить ее насквозь и продолжить дальше свой полет. Так вот, отразившись он уже потеряет первоначальные свойства и превратится в так называемый биротон. Таким образом, получатся уже два ротона с противоположно направленными импульсами, которые образуют связанное состояние с орбитальным моментом L=2, энергией связи 0,25 K.
– И что?! Не забивай мне голову своей тарабарщиной! Она и так у меня гудит.
– А то, что отразившись, этот луч захватит с собой все, что можно с ее верхних слоев атмосферы и понесет обратно к нам, как это и положено в соответствие с законом об углах отражения лучей. Правда, мы можем его отклонить в любую сторону, но куда?
– Подожди-подожди! – пробормотал, поморщившись, собеседник. – Ты говоришь, что он будет захватывать все, что попадет в зону его охвата?! Я правильно тебя понял?
– Ну да! – кивнул Один. – Правда, при этом его энергетика значительно ослабнет, но…
– Постой! – перебил его Господь. – А кварки?
– Что кварки?
– Кварки он будет с собой захватывать?!
– Будет конечно. Этих – в первую очередь. Но далеко не все, а только те, что будут витать в верхних слоях, и только их легкие фракции. Тяжелые частицы он не потянет.
– Одинушка, дорогой! Иди сюда! Дай я тебя расцелую, паршивца, эдакого! – закричал Господь, на обалдевшего от такой неожиданности астронома. И не дожидаясь того, сам кинулся к нему обниматься и целоваться.
– Что?! Что случилось-то?! Ты объяснишь или нет?! Сумасшедший! То чуть ли не с кулаками лезет драться, то бросается целоваться взасос! Жениться тебе надо, психопату, а то ты становишься уже опасным для окружающих! – проорал в свою очередь он, утираясь рукавом от слюней буйно помешанного друга.
– Ты не представляешь, – продолжал верещать тот, немного отступив, – как ты помог сейчас всем нам.
Чуя, что невольно реабилитировался в глазах Господя за несвоевременное предупреждение о побочных эффектах Луча, сделал заинтересованное лицо, ожидая более толкового объяснения своей вспыхнувшей радости.
– А я то все время гадал, как да как переправлять на Платформу, перескочивших с одной эволюционной ветви на другую, а оно вон как все просто решилось.
– И как же?! – все еще не успевая за мыслью приятеля, недоумевал завлаб.
– Элементарно! Поясняю на пальцах, тяжкодумам и дуботолкам! После завершения жизненного цикла, тело испытуемого, путем естественного разложения высвободит заключенные и связанные в нем антропоморфными связями кварки, которые под влиянием объективных физических процессов, естественно будут устремляться к верхним слоям атмосферы и там застревать в силу невозможности самостоятельно преодолеть гравитацию планеты.
– Подожди, торопыга! Ты хочешь сказать, что биротонный луч, отразившийся от верхних слоев атмосферы, невольно подхватит кварки сущности испытуемых и доставит их к нам сюда?!
– Не обязательно сюда. Скажу даже больше. Вообще не сюда! Зачем они нам тут будут нужны?! У нас для них слишком неподходящая агрессивная среда обитания. Ты же сказал, что луч можно отклонить в любую сторону! Так?!
– Ну да.
– Ну вот, ты его и отклонишь в сторону специально смонтированной Платформы, класса «люкс», как ты мне сам и подсказывал.
– Ну да, – опять, как попугай повторил Один. – Но что тебе это даст, не понимаю?! Ведь кремниевые кварки будут пребывать в мизерном количестве, неся в себе лишь сущность своего субъекта, душу, так сказать. А из одной души полноценное существо не слепишь – материала маловато будет.
– Пустяки! – отмахнулся Господь. – Был бы тоннель, а уж что по нему пустить – поезд, дрезину или струю воды, уже не так принципиально.
– То есть как это не принципиально?! – опять засомневался Один.
– А вот так! Когда отраженный ротонный луч, который ты называешь биротоном, достигнет Платформы, пока еще пустой, без наших преобразованных кварков, мы с той же Платформы, запустим ему навстречу нейтрально заряженные кварки кремния. И пусть они себе потихоньку ползут. А когда в следующий луч уже понесет в себе свою ценную добычу, то неизбежно будет сталкиваться со встречным потоком кварков. Помнишь, мы в детстве лепили снеговиков. Тот же самый принцип. Кварки сущности будут, как снежный ком обрастать нейтральными кварками пущенными им навстречу. В результате, на выходе, или на входе, это как тебе будет угодно назвать, получится точная копия испытуемого объекта, но воссозданная на другой элементной основе.
Вид у Одина был ошарашенный. Он только сейчас начал осознавать всю грандиозность задуманного Господем эксперимента. Сцепив на животе пальцы рук в замок, и при этом делая круговые вращательные движения большими пальцами, он что-то соображал. Наконец сообразив, что пауза слишком уж затянулась, изрек:
– Да. Конечно. На Платформе этого кремния хоть жопой ешь. Организовать луч, внутри другого с зарядом противоположным по знаку, тоже не ахти какая, проблема. Вроде все сходится.
С интересом всмотрелся в знакомые с детства черты лица друга. Потом расцвел улыбкой и с еще большим прищуром добавил, склонив по-собачьи голову набок:
– Слушай! А ведь ты у нас гений! Непременно надо будет сообщить твоей маменьке, то-то она обрадуется!
– Опоздал, дружище! – без тени юмора в голосе ответил тот. – Она знает об этом с самого моего рождения. Ладно. Давай, не тяни. Чего уж там? Включай свой рубильник.
– А ты не боишься? Последствия могут быть фатальными для животного мира планеты.
– Да знаю. А куда деваться?! Не все же, надеюсь, погибнут. На оставшихся в живых особях и будем делать ставку.
– Ну как скажешь. Мое дело предупредить. Не я отвечаю за проект, – пожал плечами Один и подойдя к пульту начал понемногу двигать рычажок реостата, поднимая напряжение в цепи.
– Да, – чуть слышно отозвался Господь, – кто-то должен будет ответить за все перебитые горшки. И этим кто-то, конечно же, окажусь я.
Через несколько дней Большой Ротонный Энерго-Информационный Луч достиг своей конечной цели и после непродолжительной серии «прощупываний» наконец сфокусировался и зафиксировал свое состояние. Все было готово к телепортации первой партии добровольцев-исследователей, которым вменялось в обязанность провести исследования животного мира с целью выявления наиболее пригодного класса особей для дальнейших экспериментов. Господь сам хотел участвовать в первой экспедиции, но все окружавшие не поддержали его энтузиазма, упирая на то, что руководителю, а это право никто у него не собирался оспаривать, не следует очертя голову лезть в дела подобного рода, и что для этого хватает безумцев помимо его скромной, но очень важной персоны. В экспедицию отобрали девятерых аспирантов с кафедры Саваофа. Молодые сиренианцы, которым до тошноты надоело копаться в музейных экспонатах и без конца вносить поправки, в никого не интересующие каталоги, с восторгом восприняли идею эксперимента и с еще большим энтузиазмом засобирались в трудный и опасный путь. Один со своими ребятами все это время почти не вылезали из подвала института, порой даже ночуя возле мерно гудящих установок по излучению. Старик Саваоф проводил один из своих последних инструктажей, когда в подвал спустился Господь, поэтому не обратил на него внимания, а тот, в свою очередь воспользовавшись невниманием шефа подошел к астроному. Поздоровавшись с Одином, спросил:
– Ну как там наш лучик, много беды натворил?!
– Да не то чтобы уж очень, – вдумчиво начал Один и это почему-то сразу не понравилось вошедшему. – Как я и предсказывал, пока он фокусировался и находил себе место, пожег маленько атмосферу. Уровень кислорода снизился с 27% до примерно 22%. Увеличилось количество углекислого газа, тоже примерно на эти проценты. Я думаю, что это не фатально. Во всяком случае, это положительно сказалось на местной растительности, активно поглощающей его.
– А что не так?! – сразу раскусил недоговоренность друга Господь.
– С ядром планеты дела обстоят куда серьезнее, чем я мог предположить.
– Что с ним?! – нетерпеливо спросил Господь.
– Как я и предполагал, ядро состоит из тяжелых металлов, находящихся в сильно разогретом состоянии. Почти жидком. Когда мы начали стегать лучами планету, ядро, что естественно для любой жидкости пришло в возбужденное состояние, изменив электромагнитную конфигурацию поля. А вместе с ним и гравитацию.
– Ну, так ты уже предупреждал меня об этом накануне.
– Все так, да не так. На этом мои пророчества и закончились. По моим подсчетам ядро должно было успокоиться еще два дня тому назад.
– А оно что?!
– А оно как взбесилось. Тут видимо сыграл фактор случайности. Частота нашего луча каким-то образом вошла в резонанс с частотой колебательных процессов самого ядра. Учитывая разницу во времени, планету «колбасит» не по-детски уже приличное время. Если по нашему времени прошло пять суток, то там, – он ткнул палец обзорный экран, который пока ничего не транслировал, – прошло без малого пять лет.
– Я в вашей физике ничего не понимаю. Ты мне на пальцах объясни, как это сказывается на окружающей среде!
– Если на пальцах, то гравитационная постоянная сошла с ума. А значит на поверхности планеты, сила тяжести то увеличивается внезапно, то так же внезапно уменьшается. И мы пока никак не можем вычислить закономерности этого процесса.
– И чем это может грозить живым организмам планеты?!
– Я то почем знаю! – внезапно окрысился Один на вопрошающего. – Кто из нас биолог?! Ты или я?! Вон пойди, спроси у своего наставника, тем более он сам кажется уже идет сюда.
И действительно, окончив один из своих бесконечных инструктажей, профессор заметил присутствие нового лица в подвале и заспешил к нему, чуть согнувшись и широко размахивая руками за спиной, как это всегда делают старики. Поздоровавшись с Господем и кивнув Одину, которого уже видел сегодня, без подготовки начал метать громы и молнии в пространство:
– Безобразие! Творится не поймешь что! Приходится заниматься самодеятельностью и откровенной отсебятиной! Единого плана экспедиции нет! Подготовка участников экспедиции, даже теоретическая – ни к черту! Новое снаряжение и экипировка не опробована в полигонных условиях! Все делается в спешке! Когда я подавал список участников на утверждение в деканат, мне стыдно было смотреть декану в глаза! А когда он стал допытываться у меня о конкретных целях экспедиции, мне пришлось лгать и изворачиваться, невнятно бормоча о настоятельной необходимости пополнить экспонатами фонды музея Космопалеонтологии! Последний раз я так лгал, когда воровал рафинад из материной сахарницы!
– Профессор, ну право же, что вы так разволновались?! – начал успокаивать его любимый ученик. Видимо это был их далеко не первый разговор по данной тематике, поэтому голос у Господя был скучным, как у актера, играющего одну и ту же роль на протяжении десяти лет. Наблюдая эту сцену, Один ехидно ухмылялся. – Не так уж все и страшно, как вам представляется. От того, что мы нигде не фиксировали наши планы по предстоящей экспедиции, вовсе не значит, что их не существует, тем более, мы с вами, и так каждый день обсуждаем ее детали. Шесть из девяти участников занимаются активным экстремальным туризмом и даже имеют какие-то спортивные разряды. При приобретении снаряжения мы с вами активно консультировались у специалистов в этой области. Все вопросы по безопасности я лично урегулировал с Космической Службой Безопасности. Все разрешения получены. Оборудование сертифицировано. Да и Один, в случае возникновения нештатной ситуации обещает вытащить ребят немедленно. Один, скажи же?!
Один ничего не сказал, а только лишь коротко кивнул своей львиной гривой.
– Хорошо-хорошо! Ты уже в который раз меня почти что убедил, – замахал руками на ученика старик. – Кстати, ты приготовил вольеры для животных, которых все-таки придется доставить сюда ради заявленных целей и на случай проверки?!
– Обижаете, учитель! Все уже давно готово, – нисколько при этом не обижаясь, заявил Господь.
– Извините, профессор, – встрял в разговор Один, – а по каким критериям вы собираетесь определять класс живых организмов, пригодных по вашему мнению к эксперименту?! Спрашиваю из чистого любопытства, – пояснил тут же он.
– По принципу приспособляемости к условиям окружающей среды, – выскочил со своим мнением Господь, опасаясь, что профессор оседлает своего любимого конька и лекция затянется до морковкиного заговенья. Старик кивком подтвердил слова ученика.
– Ага! Понятно, – не унимался лохматый пират. – Это, стало быть, у кого зубы острее, когти длиннее, глаз зорче и башка побольше, чтоб значит, мозгов было воробью не на один поклев?!
– Зачем же так примитивно?! – всплеснул ручками, как тот самый воробей крылышками, воскликнул уязвленный профессор. – Мы, конечно, обязаны учитывать в полной мере столь немаловажные факторы, но поверьте, голубчик, они являются для нас отнюдь не определяющими, хотя по поводу головы вы эээ… скажем так, в некоторой степени и правы. Так как соотношение объема головного мозга ко всей остальной части тела играет свою определенную роль.
Но Господь и тут не преминул вставить свои пять копеек:
– Тут дело даже не в размере головы, а в одновременно задействованных нейронных связях в коре головного мозга. Это является для нас решающим фактором.
Профессор важно кивнул головой. Соглашаясь с мнением ученика. Их оживленную беседу прервал загоревшийся транспарант о предстартовой готовности. Все находившиеся в зале мигом засуетились, занимая места у пультов управления, а виновники этой суеты, облаченные в скафандры высшей защиты, шагнули в шлюзовую камеру, помахав на прощанье руками оставшимся. Зашипела, продуваемая аргоном шлюзовая камера. Загудели на высокой ноте трансформаторы напряжения, подавая его в основание луча дальнодействия, для придачи объектам нужного ускорения. Все это дойдя, казалось до высшей точки, разом смолкло. Все. Объекты телепортированы и уже находятся на планете, которой вскоре вместо цифрового шифра будет присвоено имя. Имя, кстати, дали в честь единственной женщины участницы экспедиции. Имя всем понравилось. Гея. Но это уже было потом. После возвращения.
Все интересное закончилось как-то до обиды буднично. Шурх! И все! Никаких тебе торжественно медленных взлетов гигантских звездолетов, ни грохота пламени, с ревом вырывающихся из дюз, ни торжественных речей и плача провожающих. Как будто группа товарищей просто пошла в магазин, стоящий напротив. Это были не совсем приятные издержки высокоразвитой цивилизации, и с этим приходилось мириться всем окружающим. Всем, кроме пары дежурных операторов можно было расходиться. Первый плановый видео сеанс был назначен на завтрашнее утро.
Утро принесло довольно противоречивые вести. Планета представляла собой почти правильной формы шар, вращающийся на боку вокруг своего светила и слегка приплюснутый к полюсам. Более двух третей его поверхности занимал океан, богатый разнообразием животного и растительного миров. На всех широтах планеты климат был практически одинаковый – тропический. Богатая кислородом атмосфера придавала растительности расположенной на суше, преимущественно сине-зеленую цветовую гамму и способствовала ее гигантизму. Деревья, кустарники, да и просто трава были поистине гомерических размеров. Не отставали от них в размерах и подавляющее количество животных. Однако наблюдатели доносили, что являются свидетелями необъяснимого массового вымирания крупных и сверхкрупных животных представителей животного мира. Причем, как казалось членам экспедиции, эти животные наиболее подходили по всем критериям приспособляемости к окружающей среде и обладали
достаточно развитым головным мозгом. Прежде всего, это касалось хищников. Но вымирали не только они, но и все травоядные. Буквально на глазах у опешивших от такой неожиданности исследователей. Экспресс-анализ, проведенный на месте, не установил в организмах умерших никаких аномалий. Они не были отравлены или заражены, в их организмах не нашлось избыточной доли радиации. В общем, ничто не указывало на причину столь массового падежа наиболее перспективных с точки зрения экспериментаторов, особей. Вся планета была насыщена очагами разлагающихся туш животных. Ясно было. Что экспедиция явилась свидетелем планетарной катастрофы или на худой конец радикальной смены доминирующего типа живых организмов. Не справившись на месте с выяснением причин массовой гибели основных типов и видов животных, члены экспедиции решили переправить на Сирению несколько особей из недавно умерших. Два дня все сотрудники кафедры, как один засучив рукава трудились в институтской секционной, облепив очередную тушу, словно муравьи гусеницу. Результатом самоотверженного труда стало заключение о причинах массового падежа животных. Как и предполагалось ранее, ею стали спонтанные и скачкообразные изменения гравитации планеты. На это указывали сильно стершиеся кости в суставах даже у молодых особей и изменение формы внутренних органов. Животные, элементарно, умерли от голода, не сумев быстро приспособиться к изменению силы тяжести. Умерли практически мгновенно, ибо, что такое два года для хода эволюции? Планета сменила свою биологическую направленность. Теперь по ней бегали и над ней летали сравнительно мелкие, но от того более шустрые особи, гораздо лучше приспособленные к смене тяжести. Пригодного материала для продолжения эксперимента все никак не находилось. Гравитационные колебания, так потрясшие планету в самом начале, понемногу утихли. Однако ядро все еще оставалось в нестабильном состоянии. Для того чтобы оно находилось в относительном спокойствии, отныне требовалось поддерживать его температуру в определенных рамках, что накладывало некоторые неудобства. Ротонный луч, некогда разогревший ядро планеты теперь нельзя было отключать во избежание повторения катаклизма. Пришлось держать луч в работоспособном состоянии на постоянной основе. Обо всем этом Один проинформировал Господя перед тем как отозвать своих ребят домой и передать все бразды правления в не совсем умелые, но порядком натасканные за эти месяцы руки его помощников.
Следующую экспедицию на Гею Господь решил возглавить лично. Этой экспедиции, во чтобы это ни стало, нужно было найти тот вид животных, который мог бы впоследствии стать прародителем цивилизации. Блуждая в тропических лесах, Господь с членами возглавляемой им экспедиции не раз встречал мелковатых, с точки зрения сиренианцев, существ отдаленно похожих на себя. Те же руки с пятью пальцами, те же ноги, та же голова не слишком подвижной шее, детородной орган. Смущал, правда, длинный хвост, служащий этим существам в качестве дополнительного хватательно-держательного приспособления, но по большому счету, не мешающего экспериментаторам. Главное, что подкупало в них, так это соотношение размера головы к остальному туловищу, коллективный образ существования и умение пользоваться передними или если хотите верхними лапами для первичной обработки плодов, в большом количестве произрастающих тут же. Решили отловить несколько для более подробного изучения. После некоторого изучения, пришлось забраковать выбранных особей. Обучение простейшим навыкам не пошло дальше развития их естественных инстинктов, а нервная система не отличалась стабильностью. Нужно было искать кого-то похожего, но с более устойчивой психикой и способного к обучению. И такой случай вскоре представился. Однажды, оторвавшись от основной группы исследователей, Господь забрел в самую чащу широколиственного леса. Тут вдруг на небе собрались темные тучи, и начался дождь, который уже через минуту превратился в ливень. Лес хоть и был густой, но вода, стекая с его широких листьев, хлестала нещадно застигнутого врасплох путника. Он юркнул под мощную крону одного из таких деревьев, наивно надеясь переждать там потоки, струящиеся с небес, поэтому не сразу заметил, что с противоположной стороны дерева на куче перепрелых листьев уже кто-то сидел. Природное любопытство исследователя не дало Господю тихо и мирно переждать непогоду, оставаясь на своем месте, и он решил узнать кто же этот сосед невольно разделивший с ним одно убежище. Он без страха обошел дерево. Каково же было его удивление, когда он нос к носу встретился с существом, еще более схожим с типичным сиренианцем чем те, что встречались ему доселе. Существо, ростом примерно с него самого, покрытое рыжей шерстью, с крупной головой, высоким, чистым от волосяного покрова лбом, сидело на корточках и с видом покорной обреченности философа-стоика, держало в одной из своих передних лап огромный лист с черенком в качестве импровизированного зонтика. Самым удивительным было то, что существо, не только не испугалось чужака, но похоже даже не удивилось его неожиданному появлению. Ни вид, ни одежда, ни темные очки на глазах, казалось бы ничто не могло его смутить. Окинув печальным взглядом необычайно умных глаз, никем непрошеного гостя, оно так же печально и глубоко вздохнуло и немного подумав, решило подвинуться, освобождая тому нагретое местечко. Господь был не из тех, кого надо было уговаривать, поэтому немедля присоединился к печальному доброхоту. Сел рядом вплотную к нему, вытянув порядком уставшие от многочасовой ходьбы ноги. Плотная и непромокаемая ткань комбинезона уберегала пятую точку исследователя от влаги, которая тут же натекла со всех сторон в образовавшееся углубление от недавнего сидения на этом месте загадочного существа. Чудеса на этом не закончились. Пошарив возле себя другой свободной конечностью, существо нащупало еще один довольно широкий лист, и отряхнув его от капель влаги протянуло Господю, чтобы тот тоже смог им хоть как-то накрыться. Растроганный до глубины души этой непосредственностью и добротой, экспериментатор пошарил у себя в кармане, извлекая на свет банан, который сорвал не так давно. Предложил спутнику отведать лакомство. Тот, не чинясь и с достоинством природного аристократа, принял подношение. При помощи крепких белых зубов и одной руки, а это была, несомненно, рука, в чем убедился Господь, отмечая противоположно расположенный большой палец, существо быстро очистило банан до половины. Осторожно поднеся ко рту, откусило очищенную часть. Затем немного задумалось, и протянуло, оставшуюся часть, изумленному таким поступком, Господю.
– Я назову тебя Лесной Житель, – вслух негромко произнес он.
– Ы-уыхх, – представился тот, ударяя себя в грудь кулаком и складывая губы в смешную трубочку.
– Очень приятно, Господь, – в свою очередь отрекомендовался путешественник, обоими руками осторожно пожимая лапу нового знакомого. – Я буду звать тебя и твоих соплеменников Лесными Жителями, не возражаешь?
Рыжий не стал с ним спорить. В голове тут же раздались настроенные на его волну встревоженные мыслеголоса членов группы, интересующиеся, с кем он там так любезно разговаривает. Еле сдерживая свои восторженные чувства, он вкратце поведал своей команде о неожиданном знакомстве и попросил до особого распоряжения не приближаться к нему, чтобы не спугнуть долгожданный контакт. Члены экспедиции согласились с ним, предупреждая, что разобьют лагерь неподалеку от него. Так они и просидели бок о бок, до самого вечера. Начальник экспедиции рассказывал о трудностях эксперимента, о грандиозности планов на будущее и о надеждах, связанных с их неожиданной встречей. Собеседник был очень внимателен и галантен, ни разу не перебив оратора. Чаще соглашался, кивая головой и ухая, явно одобряя сказанное. Иногда недоумевал, стукая себя по коленкам и заглядывая в глаза Господю, как бы ища в них подтверждение сказанному. И уж совсем редко не соглашался, стукая себя в грудь и хмуря брови. Вечером Лесной Житель или как его назвал Господь Ыуыхх, встал и куда-то засобирался. Господь встал вслед за ним. Слегка переваливаясь с боку на бок, Ыуыхх доковылял на двух ногах до соседнего дерева. Подойдя к нему, сделал приглашающий жест гостю. Тот подошел. Ыуыхх стал карабкаться вверх, держась за низко наклоненные к земле ветви. Взобравшись немного и увидев, что гость стоит в нерешительности внизу, протянул ему свою крепкую руку. При помощи лесного Жителя Господь взобрался с ним едва ли не до середины ствола, где находился незаметный снизу широкий и крепкий гамак, сплетенный из ветвей и листьев умелой в этом деле рукой. И Господь уже не сомневался, чьей именно рукой он был сплетен. Так они и скоротали ночь, качаясь в гамаке между ветвей дерева и согревая друг друга теплом своих тел. Ыуыхх мирно спал, изредка всхрапывая и толкаясь несильно локтями, а Господь не сомкнул глаз, но не потому что с детства боялся высоты, а потому, что думал о том, как же удачно сложился этот дождливый день на чужой планете. И еще о том, как хорошо, что, наконец, нашлось существо, которое было, несомненно, достойно того, чтобы цивилизоваться самому, цивилизовать эту планету, а затем, презрев все прежние законы эволюции, вовремя перескочить на ее другую ветвь и не дать угаснуть жизни во Вселенной, на своем примере доказывая правильность выбранного пути. А заодно и помочь одному скромному доценту в защите докторской диссертации, радуя тем самым любимую матушку. Дело оставалось за малым. Необходимо было снять биоэнергетические параметры излучения Лесного Жителя и использовав их в качестве маркера попытаться найти как можно больше особей именно этого вида животных на всей поверхности планеты.
Утром, чуть свет, Ыуыхх повел нового друга знакомиться со своей многочисленной родней.
Результатом работы этой экспедиции стало обнаружение в разных уголках Геи представителей данного гоминоидного типа полуразумных животных.
XIX
Настало время обращаться за помощью к генетику Яхве. Как и Господь с Одином он принадлежал к тому поколению молодых ученых, которым решение любых проблем всегда кажется задачей более простой, чем переход проезжей части в неположенном месте. Генетик был примерно одного роста с Господем, но несмотря на молодость, слегка тучноватым, что, впрочем, нисколько не мешало ему быстро передвигаться по своему кабинету, встречая своего гостя. Хитренькие глазки его, смотрели весело и в тоже время проницательно.
– Помнится мне, – начал Господь без лишних вступлений, – ты как-то хвастался, что запросто сможешь вживить искусственный ген в структуру любого живого организма.
– А что? – спросил Яхве. – Разве ты не знаешь, что в нашем институте уже давно расшифровали геномы наиболее распространенных живых организмов, обитающих в нашем рукаве Галактики?
– Я знаю, что у вас велись в этом направлении интенсивные исследования. А среди них есть расшифрованные геномы биологических организмов на углеродистой основе?
– А почему бы и нет, если это самый распространенный тип живых организмов?
– Ну что у тебя за манера такая, отвечать вопросом на вопрос? – поморщился Господь.
– И что в этом такого, хочу я знать?! – опять спросил Яхве с лукавинкой в голосе. – Ты врываешься к бедному Яхве, хватаешь его за тока что отутюженные заботливой мамочкой лацканы еще почти нового пиджака. Затем брызжа на меня слюной, устраиваешь форменный допрос с пристрастием, а я при этом не имею права даже ни о чем спросить?!
– Ладно, – отмахнулся от него Господь, – кончай свой словесный понос. Ты лучше скажи, возьметесь сконструировать и внедрить ген с заданными параметрами в организм предоставленный мной?
– Господь, ты меня знаешь не первое столетие, – произнес он уже серьезным голосом и дождавшись утвердительного кивка головы, продолжил, – разве я похож на того с кем можно играть в темную?! Или ты мне объясняешь подлинную суть твоей просьбы, или мы с тобой не встречались!
Господь тяжко вздохнул. Опять приходилось объяснять суть и мотивы своего неординарного поступка. Со всеми предисловиями и отступлениями рассказ занял почти целый час. На протяжении всего этого времени, собеседник ни разу не перебил рассказчика, чинно сидя и сложа руки на коленях. После изложения, Яхве помолчал еще минутку, а затем скорчил непонимающее лицо:
– Таки я не понял, ты, что же решил вывести новую цивилизацию при помощи изменения его генотипа?
– Нет. Не новую цивилизацию, а дать шанс всем цивилизациям, основанным на отличной от нашей молекулярной структуры, выжить. Причем, выжить путем переформатирования их собственной структуры, заодно «почистив» эти предцивилизации от накопившегося негатива.
– То есть от негатива?! Что ты подразумеваешь под этим? – не понял генетик.
– Объясняю еще раз, тем до кого не дошло с первого раза, – глубоко вздохнув, начал гость. – Ты знаешь, что жизнь в Галактике, а значит, путем экстраполирования умозаключений, и во всей Вселенной, в большинстве своем представлена живыми организмами, основанными на углеродной основе. Так? Так! Ты признаешь, что углеродистые соединения на порядки превосходят по своему разнообразию наши, основанные на радиоактивном нуклоне кремния. Мы, если хочешь знать, уникумы во Вселенной, скажу больше, ее болезнь. В этом наша слабость и одновременно сила. Слабость заключается в ограниченном спектре распространения, а сила отсутствии внутривидовой конкуренции. Мы существуем в тепличных условиях, если можно так сказать. В то время как многообразие углеродных форм развития, обрекает их, априори, на бесконечную конкуренцию этих видов между собой. Эта конкуренция закрепляется на генетическом уровне. А в конкуренции, как ты догадываешься, все методы хороши. Отсюда все их пороки: воинственность, зависть, ложь, клептомания и прочие грехи, которых мы даже и представить себе не можем, потому что у нас нет для них никакой основы. Вот поэтому, ни одна из подобных цивилизаций, подойдя к определенному порогу развития, не может его переступить, ибо внутренняя борьба захлестывает их. Прибавь сюда краткость жизненного цикла углеродных существ, что тоже отражается на них пагубным образом, так как требует от них агрессивного экспансионизма. Иными словами, они стараются уничтожить всех конкурентов до момента своей естественной гибели. Они, по сути, обречены убивать себя, не подойдя, даже близко к следующему витку развития. Понял? – выдохнул он после произнесения столь продолжительной речи.