Кирилл и бит
Кирилл пришёл на вечернюю тренировку по рукопашке без опоздания. Он поужинал пельменями за полтора часа до того и сейчас ощущал себя вполне готовым к нагрузкам. Пробежка, разминка, разогрев, растяжка… Тренер Матвей Иваныч не щадил учеников – а они выкладывались на все сто процентов.
Кирилл же старался выдать сразу сто пятьдесят. Ну а на турнире он планировал выжать из себя и все двести. Тренер одобрительно поглядывал на него, один раз даже похвалил. Кириллу было приятно, хоть он и стеснялся это показать.
Когда они перешли к грушам, Кирилл привычным образом вызвал перед собой образ отца. Как он собирает вещи, как уходит от них… Как отказывается встретиться. Кирилла захлестнула злость, и он стал лупить неповинные мешки с удвоенной силой. Он давно уже осознал для себя эту хитрость – и применял постоянно.
Но применял лишь на мешках, а не на людях. Нельзя терять голову в бою. Кирилл оглянулся на ринг – там Вадик зарубился со своим спарринг-партнёром и с наслаждением гонял того по рингу. Только толстый защитный эквип и спасал несчастную жертву. Впрочем, сейчас они переоденут эквип и поменяются местами. Правда, Вадика вряд ли получится заставить так же отступать. Слишком он ловок, быстр и легко входит в раж, теряя осмотрительность. Подавляет малодушного противника градом резких, быстрых, мощных атак – но сам при этом раскрывается и становится уязвим. Берсеркер, как говорили викинги. Стеклянная пушка, как говорят геймеры.
Нет, нельзя терять голову в бою.
Вадик остановился, поймал взгляд Кирилла, осклабился и изобразил ему пистолет указательным пальцем. Кирилл отвернулся к груше и продолжил наносить удары руками и ногами.
– Кирюха, как насчёт спарринга? Посмотрим, кто круче? – раздался рядом голос Вадика.
Кирилл оглянулся и увидел, что Вадик подошёл и стоит за спиной. А также, к сожалению, увидел, что к их разговору с интересом прислушиваются все присутствующие. И даже тренер, стоящий в другом конце зала, заинтересовался неожиданной аномалией и направился к ним.
– Ну не знаю, – уклончиво сказал Кирилл. – У нас же разная весовая категория.
– Вот именно! – широко улыбнулся Вадик. – Ты больше весишь, так что можешь не бояться – считай, фору даю.
Раздались несколько смешков. Кирилл ощутил лёгкое раздражение. Тренер всегда учил их оценивать возможности соперника перед боем, просчитывать варианты. И Кириллу этот расклад не особо нравился. Нет, не потому, что Вадик был более хорошим бойцом. В принципе, по мастерству они были примерно равны. Даже можно сказать – что они были двумя лучшими бойцами в клубе.
И это означало, что шансы у обоих – пятьдесят на пятьдесят. Однако, тут как раз важна была весовая категория. Вадик был легче, и поэтому считался как бы менее опасным, чем Кирилл. В реальной драке Кирилл мог нанести более мощный удар и имел больше шансов победить нокаутом, вырубив соперника. Однако, на ринге у Вадика была возможность безопасно выиграть по очкам – то есть, нанести много быстрых слабых ударов, бесполезных в настоящей драке.
Поэтому, в случае победы Вадика, тот получал повод гордиться и насмехаться. Да и другие, даже проигрывая Кириллу, получали возможность подкалывать его, что, мол “тебя мухач уделал”. Если же Кирилл всё же достанет шустрого Муху, когда тот разозлится и забудет о защите – то может победить с одного удара, просто вырубив оппонента. Но хвалить и превозносить Кирилла за это не будут – подумаешь, мухача вырубил. Даже могут ляпнуть, что сам выбрал соперника послабее.
Таким образом, в этой ситуации Кирилл получал максимальные репутационные риски, а Вадик – наоборот. Но объяснить это всё подробно на пальцах Кирилл бы вряд ли смог. Причём, объяснять-то надо не Вадику, а окружающим. Вадик ведь, наверняка, всё отлично понимает…
И просто отказаться нельзя – те же репутационные риски. Дилемма…
А Вадик вдруг сделал шаг ближе и чуть наклонился.
– Кстати, видел твою сеструху – зачётная девка! – доверительно выдал он негромким голосом, чтобы услышал только Кирилл.
Тот не поверил своим ушам:
– Что? – Кирилл напрягся, его кулаки сжались.
– Я слышал, у них вечеринка сегодня. Как раз собирался зайти, потанцевать… Пьяных шалав помять… Они, когда мелкие – вообще ничего не соображают!
Кирилл ощутил нарастающее бешенство. Вадик с довольной улыбкой сделал шаг назад, потом ещё шаг – к рингу. У Кирилла выдуло из головы все рациональные соображения. Он сейчас хотел одного – стереть с лица Вадика эту гнусную ухмылочку. Но тут к ним подошёл Матвей Иваныч:
– Что за шум, а драки нет? Чего стоим? Груша сама себя не ударит!
Снова раздались смешки. Вадик заулыбался тренеру:
– Да я тут Кириллу предлагаю сразиться, а он боит… Сомневается чего-то, – и подмигнул Кириллу на слове “боится”.
Тренер оглядел расслабленного Вадика, напряженного Кирилла, хмыкнул и поглядел в окно. Подумал секунду и озвучил благодушно:
– Смотрите, робяты – у нас турнир через месяц. Если вы щас зарубитесь по-серьёзному – а вы оба парни сурьёзные, как я гляжу – то легко травму словить. И это будет означать год тренировок, выброшенный в унитаз. Поэтому мой вердикт такой – после золота на турнире – можете в хлам друг друга раздолбать! А сейчас – никаких дуэлей!
– Тренер, нам же нужно планку повышать к турниру. Там же будут лучшие! А мне тут и сразиться не с кем! – Вадик добродушно развёл руками.
Окружающие насупленно промолчали. Тренер хмыкнул, оглядел Вадика:
– И правда ведь… Истину глаголешь…
Кирилл снова напрягся, а тренер продолжил:
– Поэтому будем тренировать тебя по методу Рокки-четыре!
– Бой с огромным и тупым Драго? – подмигнул Вадик, осклабившись.
– Нет! Берёшь бревно и прыгаешь по сугробам! – радостно завершил тренер.
Соклубники захохотали. Вадик неприязненно огляделся. А тренер продолжил:
– Хватай гантельки – и по кругу бегом на четыре километра. А там видно будет, какая у тебя планка.
– Мне пораньше уйти надо, – буркнул Вадик и стрельнул глазами в Кирилла.
Тот уловил намёк и опять ощутил прилив злости. Да что ж это такое-то… Ну а тренер радостно хлопнул в ладоши:
– Значит, бери гантельки потяжелее, но километр, так уж и быть, можешь сбросить!
Вадик открыл рот, потом закрыл. Он сообразил, что спорить выходит себе дороже. И молча пошёл к гантелям, не глядя на Кирилла. Тот проводил его тяжёлым взглядом, и, наконец, выпрямился, разжав кулаки. Сердце всё ещё бухало часто, но пелена с глаз уже ушла. Тренер чуть наклонился в Кириллу:
– Вадик – адреналиновый наркоман. Он любит… – тренер пошевелил пальцами, подбирая мысль. – Дёргать смерть за усы, хе-хе.
Кирилл насуплено глядел на тренера. А тот вздохнул:
– Поэтому – не ведись на его подначки, ладно? Отшучивайся. Твоя цель – медаль, а не Вадик.
– А если нельзя не повестись? Если на кону… – Кирилл запнулся. – Мы же тут с ним не одни.
– Да уж, вы с ним не в вакууме. И уж точно не сферические кони, а скорее олени, и к сожалению, уже лоси.
Кирилл непонимающе смотрел на него, а тренер поулыбался сам себе и завершил мысль:
– Управляй поединком. Навязывай свою тактику боя. Вадик тебя подколол – а ты улыбнись как дурной и подколи его в ответ перпендикулярно. Так, чтобы его шутка против него же сработала.
– Я так не умею, – хмуро ответил Кирилл.
– Научишься. Мы все задним умом сильны. После каждой перепалки сотня умных ответов приходят – вот и запомни их. Главное – заставить мозг на тебя работать, а не против тебя.
– Хорошо, спасибо, – ответил Кирилл.
Он ничего не понял – но решил, что, если будет соглашаться и кивать – тренер расслабится и пойдет на встречную любезность:
– Можно мне сегодня тоже уйти пораньше?
Матвей Иваныч внимательно на него посмотрел:
– За Вадиком решил пойти? Что там у вас за дела? – он запнулся. – Хотя, дело не моё. Я тебе так скажу, Кирилл. Жизнь у тебя одна, не спусти её в унитаз по дурости. Но это уже твой путь и решать тебе. Моя задача – чтобы мы с тобой медаль на турнире взяли. Поэтому до турнира – береги здоровье и в драки не лезь, хорошо?
– Хорошо, – Кирилл и вправду был согласен.
Сам-то он точно не полезет…
– И ещё. Вадик парень хитрый. Если уж у вас случится серьёзная разборка – пиши заявление первым, понял? В нашей системе это очень важно.
– Понял, – Кирилл не собирался крысятничать, но для виду согласился.
– Понял он… – буркнул тренер и потёр лоб. – Короче! Если вдруг что серьёзное – сразу звони мне! Номер я тебе по СМС скину. Усёк?
– Эмм… Да, – неуверенно ответил Кирилл.
– Ну и ладно. Тогда – хватай гантельки – и дуй за Вадиком. А потом свободен. И надеюсь увидеть вас здесь послезавтра живыми и здоровыми.
Пахан и пахан
Мэр города Бурильска Василий Лисюков праздновал в ресторане “Круглый стол” в отдельной ложе на втором этаже. С ним была его новая жена – Кристина “Мисс-Бурильск-что-то-там” – высокая, загорелая блондинка с идеальными формами груди, ягодиц, губ и скул, которые можно создать лишь пластическим ножом. Впрочем, Лисюкова это не волновало. Смотрелась она шикарно, статус подчёркивала идеально, а детей с ней рожать он не собирался.
Кристина была не первой пассией мэра, с которой он отдыхал в свободное от работы и брака время. Однако, именно она вдруг закрутила и окрутила мэра, заставив его бросить прежнюю жену. Та бороться с амбициозной красоткой не смогла – была слишком зашугана, терпелива и добра. Бывшая даже не потребовала половину нефтяной собственности – лишь просила оставить сына с ней – чтобы дать ему материнскую заботу и любовь, которую не сможет обеспечить стервозная вертихвостка. Лисюков уже было согласился – и в самом деле, зачем ему под боком нервный юнец, когда намечается медовый месяц в шикарном особняке с шикарной красоткой?
Но Кристина вдруг проявила хватку и настояла, чтобы Паша оставался с ними. “И алименты большие сэкономим, и парень вырастет мужиком, а не мамкиным сыночком!”. Её-то как раз Паша не смущал – она свободно ходила по дому в коротеньком шелковом халатике и загорала топлесс у бассейна. И бодигарды её не смущали. В общем – Кристине нравилось мужское внимание, помноженное на королевскую недоступность. И она не планировала делиться ни копейкой нефтяных денег мэра.
Ну а Василий хотел крутой отдых, где ему бы ничто не мешало наслаждаться молодой невестой. Поэтому медовый месяц – а точнее, все три летних месяца – Лисюковы провели на разных курортах, меняя белоснежные склоны гор на не менее белоснежные пляжи. Ну а чего сидеть летом в лесном городе, где воняет нефтью, верно? Пусть экологи сидят! Тост, хе-хе.
Сыну Паше мэр от барских щедрот подарил мотоцикл и права на вождение. Хотелось, чтобы сын меньше дулся после развода… Надо было, конечно, заставить его изучить правила – но уж больно Лисюков торопился на отдых. И тупой сыночек, конечно же, воспользовался недосмотром отца – сразу попал в аварию, разбил дорогую игрушку, да ещё и человека зашиб. Слава Богу, хоть не до смерти. Но всё равно тупость сына обошлась в кругленькую сумму – и на лечение пострадавшему, и за молчание, и на ремонт… Сына мэр лично выпорол – а потом укатил на отдых, лечить стресс. И бодигарда оставил в доме, чтобы никаких летних вечеринок паршивцу!
А теперь вот Лисюков праздновал окончание отдыха и начало нового финансового года. Впереди – новые победы, новые высоты, новые бабки! А возможно – и новые бабы. Хотя, в браке с Кристиной Лисюкову уже не так хотелось доминировать в романтическо-половом смысле, регулярно меняя тёлок…
Мэр по-хозяйски огляделся. Сверху нижний зал смотрелся местом для бедноты. Эти прилично одетые чиновники, инженеры и мелкие предприниматели могут отдыхать здесь лишь потому, что он, Лисюков, крепкой рукой поддерживает здесь порядок!
К семейной паре внизу присоединилась хмурая красно-рыжая девчонка, нарушая чинный и благородный стиль заведения. Впрочем, истерик устраивать не стала – иначе бы погнали их всех троих сразу поганой метлой. Симпатичная девчонка, кстати. Но – не во вкусе Лисюкова. Слишком дерзкая и независимая. Слишком продвинутая. Слишком непокорная. Вон как зыркает по залу.
Мэр скривился. Ему захотелось снова доказать себе, что он – альфа-самец и может заполучить любую красотку. Может покорить и сломать любую неприступную и непокорную. Он перевёл взгляд на Кристину. Та призывно улыбнулась, тонко поймав сигнал, и облизнула полные розовые губы острым язычком.
– Поехали домой, – раздвинул губы в похотливой улыбке Лисюков.
***
Пахан вернулся домой в скверном настроении. Толстяк Лёшик ловко от них сбежал, несмотря на жирноту и общую толкиенутость. Себя Пахан жирным, кстати, не считал – он походил годик в качалку, и анаболики дали ему толстые крепкие руки, которые он красиво напрягал перед зеркалом, игнорируя пузо. Предостережения о том, что эти ненатуральные мышцы превратятся в нездоровые жировые прослойки, он тоже игнорировал.
Но сейчас его крепкие руки болели от столкновения с Лёшиком и падения. И ягодицы болели – по той же причине. Чёртов ботан!
Они отомстят.
Чтобы испортить вечер ещё сильнее, на входе в особняк его перехватил телохран папаши. Тот потребовал сына пред царски очи для воспитательной работы.
И вот грязный Паша с синяками на руках стоит в гостиной перед насмешливым отцом. Тот расслабленно развалился на кожаном диване в лёгком халате, со стаканом виски в руках. Рядом – новая жена-стерва в золотом халатике, небрежно завязанном так, что кажется – в любую секунду может раскрыться. Пахан мазнул взглядом по соблазнительному декольте, щедро приоткрывающему пышное содержимое, сглотнул и сразу отвёл взгляд. Отец бесился, когда кто-то посягал на его игрушки и сокровища. Кристина, впрочем, удовлетворённо улыбнулась.
– Ну что, Пашка, – весело начал Василий. – Ты, я вижу, в грязи ковырялся. Никак за ум взялся, в шахтёры решил пойти?
– Почему в шахтёры – это умно? – наморщила носик Кристина.
– Потому что с его оценками – это самое умное, что он может сделать! – заржал мэр.
Пахан лишь насупленно сопел, кидая взгляды исподлобья на длинные загорелые ноги мачехи. Мэр решил, что урок не урок без обратной связи:
– Чего молчишь? Колись, где хулиганил, кого закапывал? – продолжил он шутить.
– Никого. Мы в лесу гуляли, я в темноте упал, – пробурчал Пахан. – На холме.
Он решил держать всё в тайне, потому что уже обдумал, нужна ли ему помощь отца в расправе над Лёшиком и ботанами. По всему выходило – не нужна. Сплошной позор будет, если все услышат о трёх хулиганах, проигравших одному ботану. Бобик и Вадик так ещё и схлестнулись в полной темноте! Вадик в полной темноте мастерски поставил Бобику фингал на скуле, но Бобик смог ухватить Вадика в медвежьи обьятия, и у того, похоже, треснуло ребро. Не дай бог, если Лёшик растрезвонит об этом позоре на всю школу или родителям!
К счастью – дети не любят делиться с родителями, что их обижают в школе. Пока война между подростками остается тихой и нету явных травм – вряд ли кто начнёт крысятничать. Этот странный психологический механизм всегда играл на руку подлецам и гопникам.
– Не колется на допросе! Моя порода! – мэр радостно хлопнул рукой по креслу.
Кристина хихикнула и обвела Пашу оценивающим взглядом снизу вверх, от чего тот слегка покраснел. А расслабленный приятным вечером Василий шутил дальше:
– Главное, чтоб, когда с холма катился – никого в этот раз не сбил! – и мэр заржал.
Кристина хихикнула и повела ногами, чуть приоткрывая загадочную тень под коротким халатиком. Пахан вспотел. Казалось, его шею сейчас сведёт – так он старался не смотреть, куда не надо.
Ну а папаша решил закругляться:
– Смотри у меня, Пашка, – его лицо стало прицельно жёстким. – Если натворил чего – лучше сейчас выкладывай, чтобы порешать сразу. Тогда с мотоциклом я немало бабок угрохал, чтобы всё было шито-крыто и ни один блогер не прознал. Если от твоих новых проделок пойдут большие круги по воде – придётся тебя на радость общественности наказать, сечёшь?
– Да понял я, понял, – пробурчал Паша.
– Вижу, что нихера ты не понял, – чуть повысил голос Василий, заводясь. – Придётся тебя либо в военное училище отправить, либо к мамке твоей обратно, в конуре жить. И вместо красивой жизни – хер с маслом!
И мэр выставил вперед кукиш, демонстрируя альтернативу красивой жизни. Впрочем, на Пахана его речь вдруг произвела обратный желаемому эффект:
– А может, я бы лучше с матерью жил, чем с тобой и этой!.. – запнулся и сжал кулаки, посмотрев вдруг с ненавистью на отца и мачеху.
Кристина обиженно надула губки:
– Ууу....
– Ах ты сопляк неблагодарный! – вскочил отец, тоже сжимая кулаки. – Да я тебя!
Два толстяка сжимали кулаки, буравя друг друга взглядами и багровея на глазах. Телохранов рядом не было, а Пахан ощущал непривычное бешенство – вероятно, от унижения перед красивой девушкой. Сегодня он бы не стерпел порку – а попытался бы дать сдачи – и пострадал бы ещё сильнее. Но в ситуацию вмешалась Кристина. Она положила руку на грудь мужа, прижалась к нему горячей грудью и зашептала на ухо:
– Меня так заводит, когда ты дикий и яростный! Пойдём наверх?
И её ладошка скользнула в ворот халата, а потом ниже, на живот. Василий чуть расслабился, и махнул рукой на сына:
– Мамку новую благодари, что жопа цела!
Муж с женой развернулись и пошли по лестнице наверх в спальню. Паша провожал их напряженным взглядом, тяжело дыша. На лестнице Кристина вдруг бросила на него лукавый взгляд и что-то прошептала на ухо Василию. Тот обернулся:
– И чтобы с завтра называл её мамой, понял?
Погрозил сыну кулаком и пошёл наверх. Кристина подмигнула Пахану и пошла за мужем, широко виляя загорелыми бёдрами под коротким халатиком. Они скрылись наверху и Пахан, наконец, разжал кулаки и выматерился.
– Тварь! Шалава!
Он пнул мягкое кресло, но результат не вызвал ни боли, ни радости. В дурном настроении Пахан поплёлся на кухню. Экономка всегда готовила там еду про запас – оставалось просто взять на выбор и подогреть. Без аппетита пожевав картошку фри с молочным коктейлем, Пахан, наконец, решил идти в свою комнату на втором этаже особняка.
Спальня отца была дальше по коридору второго этажа и Паше даже не нужно было проходить мимо неё. Однако, поднявшись на этаж – Паша услышал из отцовской спальни вполне недвусмысленные звуки, разносящиеся по коридору.
Учитывая отличную звукоизоляцию стен, это означало, что дверь в спальню была не только не заперта – но и чуть приоткрыта. По забывчивости?… Или специально?
Краска бросилась в лицо Паше, сердце застучало часто-часто, ему стало жарко. Любопытство толкало его вперёд и он сделал пару шагов к чужой двери, но остановился и замер:
“Отец меня убьёт”.
Медленно и тихо, оглядываясь на каждом шагу – Паша пошёл в свою спальню. Включил свет. Разделся. Бухнулся на кровать, укрылся одеялом. В голове его неотвязно танцевал образ полуобнажённой Кристины, а в ушах до сих пор звучали её громкие несдерживаемые стоны.
Почему-то ему вспомнилась Изольда. Вспомнилось, как в прошлом году она кокетничала с ним, завлекала его, давала туманные намёки и обещания… Чтобы потом вдруг закрыться ледяной стеной и демонстрировать полное безразличие напополам с презрением.
Нет, Паша, конечно, слышал, что девушки “играют в недотрог”, и надо их уламывать. И у него был небольшой сексуальный опыт, полученный на чужих вечеринках. Но там девчонки интереса к толстенькому Паше особого не испытывали. Кроме совсем шалавистых, которые явно клеились к деньгами Пашиного папаши. Они западали не на Пахана, а на его пахана. Но так или иначе – показную холодность ему никто не демонстрировал. Он встречал либо вежливое равнодушие, либо показной жадный интерес.
Изольда изначально относилась к Паше с тем самым вежливым равнодушием. Затем, с какого-то момента, начала оказывать знаки внимания. Пахан проявил встречный грубоватый интерес с расчётом на скорый переход отношений в горизонтальную плоскость. Но Изольда ловко избегала такого финала, одновременно выказывая, что она от Паши без ума.
Пытаясь её уломать, Пахан прямо-таки вывернулся наизнанку. Он уже горел – но в итоге она окатила его льдом.
Если бы Паша увлекался рыбалкой, то он бы оценил, как ловко Изольда закинула наживку, а потом медленно и уверенно подсекала, вытаскивая толстого леща на воздух. А потом, когда жирный лещ был готов на всё, Изольда вдруг передумала и выбросила его на берег – задыхающегося, бьющегося в агонии.
Переживая эти воспоминания, Пахан скривился, его кулаки сжались.
– Твари! Шалавы!
Он пошарил рукой под матрасом и вытащил порножурнал.
Дверь скрипнула и в комнату вошла Кристина, одетая всё в тот же золотистый халатик. Паша испытал резкий приступ паники, стыда – а потом отвращения к самому себе. Он дёрнулся под одеялом, выронил журнал на пол – потом подхватил его и сунул под одеяло. Сел на кровати с независимым видом, натянув одеяло на ноги. Осознал, что под одеялом он в одних трусах и снова покраснел.
Кристина наблюдала за его движениями с лёгкой лукавой улыбкой. Точнее – она сразу отвернулась и нарочито медленно прикрыла дверь, а уже потом – обернулась к нему и понимающе заулыбалась.
– Чё надо? – это прозвучало сипло и жалко.
Пахан кашлянул и произнёс грубее:
– Чё надо?
– Можно войти? – спросила Кристина, скромно потупившись.
При этом она сложила руки вдоль тела буквой V, как это делают японки. Взгляд вниз, кисти соединяются в районе паха. Выглядит скромно – но при этом приподнимается грудь. Вкупе с коротким халатиком и загорелыми длинными ногами Кристины это смотрелось скорее вульгарно, чем скромно-сексуально – но Паша был недостаточно искушён в этих нюансах, поэтому впечатлился.
Он заметил на лбу Кристины бисеринки пота. В приглушенном свете ночной люстры ему показалось, что на её коже больше румянца, чем обычно. И дышала она чаще, словно запыхалась от бега. Или упражнений. Или от чего другого…
Пахан неопределённо мотнул головой. Кристина приняла его жест как приглашение, подошла – и села на кровать, прямо рядом с Пашей. Прямо на спрятанный журнал. Чуть поелозила, мельком улыбнулась. Её ягодица на миг коснулась его бедра и отодвинулась. Пахан ощутил, что её тело нагревает воздух вокруг – она была разгорячена. До него донесся слабый запах духов и пота. Сидя боком, Кристина повернула верхнюю часть тела – и тонкий халатик туго натянулся, четко обрисовав все соблазнительные округлости. Пахана бросило в жар от этой близости.
С одноклассницами он такого никогда не испытывал. Даже с Изольдой.
– Паша, я хочу извиниться, – скромно сказала Кристина, опять потупив глаза.
Это было что-то новенькое. У Пахана совсем в голове всё спуталось. Он лишь молча впитывал глазами её прекрасное тело, бывшее совсем рядом.
– Я и правда хотела бы стать для тебя близким, родным человеком. Понимаешь… Кроме вас двоих у меня в этом мире никого нет.
Она посмотрела вверх с мучительно-печальным видом. Ему показалось, что в уголке её глаза блеснула слезинка. А может и нет. Но она смахнула слезинку (или её отсутствие) и сказала:
– Нам с тобой нужно держаться вместе. Твой отец – прекрасный муж, но он уже пожилой человек с подорванным здоровьем.
Пахан внимал, даже не пытаясь понять смысл. Разум отключился, и он просто смотрел кино.
– Однажды может настать ужасный день, когда в этом большом жестоком мире останемся лишь мы с тобой.
Она посмотрела ему прямо в душу, глубоко и напряжённо, передавая неведомый сигнал. Её большие, чистые серые глаза превращали тело Паши в вибрирующую струну.
– И поэтому я хочу, чтобы мы с тобой очень-очень подружились.
Она положила горячую ладонь на бедро Паши под одеялом. Он дёрнулся.
– Очень близко подружились, – прошептала она, и её полные губы приоткрылись.
Она подалась к Паше и сердце того часто-часто забилось. А потом Кристина встала, и наклонилась к Пахану. Всё, что он видел сейчас в этом мире – это манящее декольте прямо под носом. Он даже не сразу осознал, что она поцеловала его в лоб и потрепала ладонью макушку:
– Сладких снов, милый.
А потом бросила невесть как оказавшийся в руке порножурнал ему на одеяло и снова улыбнулась:
– Не скучай! – и подмигнула.
И ушла из комнаты. Её ягодицы широко двигались под коротким халатиком.
Ошарашенный Пахан без сил рухнул на подушку. Издал невнятный звук.
И выключил свет.