– А немецкие могилы позабыты-позаброшены… Как сказал один полунемец-полуфранцуз, называвший себя последним солдатом Третьего рейха, в России над ними нет надгробий. В один прекрасный день придет мужик с сохой, запашет останки погибших и засеет пашню подсолнухами. А ведь мы честно выполняли свой долг и храбро отстаивали это проклятое Urotschischtschje. Никто из нас не жевал русскую «махорку», чтобы имитировать порок сердца и не слизывал крем «Нивея», чтобы вызвать симптомы желтухи. Мы не устраивали самострелов через сапог, чтобы вернуться в фатерлянд, а стояли насмерть. И не ушли, пока не получили приказ. Многие здесь и остались. Наша судьба, как и судьба всего германского народа, всегда находилась на острие меча. И что? Никто из нас не был удостоен даже хвалебного некролога. Обо мне вспомнил только наш гауптфельдфебель, который напротив моей фамилии в списке личного состава написал: «пропал без вести». Радует только одно – высота осталась за нами. Это я могу с уверенностью заявить.
–
Нет, за нами. Ведь мы выиграли войну, а значит и тот бой за высоту, под которой ютилась деревенька.
– Нет, бой за деревню вы проиграли. Ведь мы ушли непобежденными. А войну, пожалуй, выиграли. Что, между прочим, тоже спорно. В исторической перспективе.
– В нашем случае победитель тот, чей труп сверху.
– Мне нравится твой черный юмор. Но правильнее будет сказать – скелет. От меня не осталось ничего, даже татуировки группы крови на правом плече… Да и ты… Груда костей с православным крестиком на шейном позвонке…
– Так и лежим напару.
– Но был еще и третий, кто трупом стать не собирался…
– Кто?
– Теперь говорят, что победителями стали США и Англия. А вы просто участвовали. Как это у вас говорят – погулять вышли.
– Говорить можно все что угодно. Но от фактов никуда не деться. Что бы там ни было, история нас рассудит и все расставит по своим местам.
– Рассудит не история, а историки. Вопрос даже не в этом, а в том, с чьего голоса они будут петь и кто будет заказывать музыку. Прошлое создается так же, как и будущее теми, кто имеет силу и дерзость эту силу применить, кто не страшится насилия. Победитель тот, кто пишет историю, а не тот, кто ее творит. Разве не так? Если предоставить западным историографам право на создание окончательной версии Второй мировой войны, то окажется, что под Сталинградом были окружены три немецких танковых корпуса, то есть пара-тройка подбитых танков, пригодных только для сдачи на металлолом, и замерзли несколько румынских лошадей, бесчеловечно замученных русскими. А на самом деле судьбы мира решались не там, а на просторах Атлантики и в пустынях Африки, где гордо реяли отважные летчики Великобритании и США, бороздили океанские просторы непотопляемые крейсера союзников, отчаянно дралась их неустрашимая пехота, о которую вдребезги разбился бронированный кулак Panzerwaffe.
– Но ведь даже Гудериан признавал, что после катастрофы под Сталинградом положение стало в достаточной степени угрожающим и без выступления западных держав. И сделался больным, когда увидел, как его любимое детище – танковые войска вермахта – были наголову разгромлены в Курской битве. Наконец, куда девать Красную Армию, взявшую Берлин?
– А кто сказал, что Берлин взяла Красная Армия? Державы-победительницы просто любезно предоставили ей возможность посетить столицу Германии с дружественным визитом. Визит несколько затянулся, но все стало на свои места после разрушения Берлинской стены, когда силы демократии осознали, как жестоко были обмануты коварными большевиками… История по-американски выглядит так: это они, американцы, выиграли Вторую мировую войну и все остальные войны XX и XXI столетий. Они всегда одерживали верх там и тогда, где и когда ступала нога американского солдата, а ступала она везде и всюду. Вспомни, как это было. Вместе со своим главным союзником – Англией, они оставили Германию и Советы один на один и два тирана, два главных злодея человечества, Гитлер и Сталин, перегрызли друг другу глотки. Но один (это, конечно, был хитрый деспот Сталин) все же выжил и его страна, истекая кровью, еще некоторое время билась в агонии. Но не прошло и полвека, как «империя зла» под ударами Великой и Свободной Америки пала. Большая война завершилась полной победой звезднополосатого флага. И попробуй возрази мне. Скажи, что это не так. Какая страна поднялась на двух мировых войнах? Кто выгодоприобретатель? Вот и весь секрет американской исключительности. Как сказал в одном из голливудских фильмов герой Брэда Питта, по сюжету, кстати, киллер, Америка – это не страна, это бизнес-проект. Следовательно, как только он станет убыточным, нерентабельным она развалится. И помяни мое слово: если их экономика зашатается и доллар перестанет быть единственной резервной валютой они сделают все для того, чтобы устроить Третью мировую войну и как следует заработать на ней.
– Опасная иллюзия. Отсидеться не удастся никому. Последняя война – это война, о которой помнят выжившие. Если погибнут все – это будет война, уничтожающая войну как явление. Для истории это будет война, которой не было, потому что не будет самой истории.
– Они уверены, что им это удастся. За счет высоких технологий и превентивного удара, за счет капитана Америка, Халка, Годзиллы или человека-паука, кого или чего угодно. За счет стравливания всех со всеми. Старая, веками испытанная политика – разделяй и властвуй. Помнишь, что сказал Трумэн в 1941 году, сидя в сенаторском кресле? «Когда будут побеждать немцы, мы должны помогать русским, а когда будут побеждать русские, нам следует помогать немцам». А потом, как известно, он стал президентом США, кошмаром Японии и инициатором «холодной войны». И это никуда не делось. Ровно то же самое мы видим и сегодня.
– С этим трудно не согласиться, хотя соглашаться нельзя. В чем они действительно проявили исключительность, так это в умении переворачивать все с ног на голову и убеждать других в том, что иначе и быть не может. США стали первыми, кто додумался выстроить страны свободного мира по ранжиру, сделать демократию инструментом разбоя и продвижения своих национальных интересов. Да… Теперь только они являются носителями идеального устройства общества, обязательного для всех. Ну, кроме «своих негодяев». А все, что не вписывается в их представление о современном мироустройстве должно быть уничтожено. Способов много – разложить изнутри, снести «цветными революциями», попросту стереть с лица земли…
– А знаешь, что я тебе скажу? Если так пойдет дальше Европа, признавшая Наполеона великим и почитающая его в таком качестве, с молчаливого согласия Штатов признает в конце концов и Гитлера. Она уже делает это, закрывая глаза на неофашизм. Величие фигуры Бонапарта уже ни у кого не вызывает сомнений. Что же касается фюрера… Можно называть его монстром, исчадием ада, военным преступником, но это личность, изменившая ход истории. Осталось только вытравить из памяти потомков его злодеяния – забыть холокост, назвать концлагеря трудовыми колониями, а во всех бедах обвинить Советский Союз. Вот просто взять и объявить его истинным виновником развязывания Второй мировой войны. Ты спросишь, в чем тут интерес США?
– Снова столкнуть Европу с Россией, в чем же еще.
– Браво, Иван! А в чем интерес Европы?
– Так она сможет отмыться от греха умиротворения агрессора и пособничества нацистам. Не тем ли сейчас занимаются наши заокеанские друзья, пестуя их украинских последователей? Чем их добробаты отличаются от зондеркоманд СС? Но черного кобеля не отмоешь добела. Есть архивы, кино- и фотодокументы, свидетельства живых участников тех событий…
– Живые участники тех событий рано или поздно уйдут в мир иной, архивы и документы будут уничтожены, а их место займут фальшивки. Современные технологи позволяют сделать это. Да никто и не будет разбираться, где первоисточник, а где подделка. Ты скажешь – это верх цинизма? Конечно! Но кому нужна правда? Ваша правда? Вы, русские, во всем ищете справедливости, мы, немцы, подлинности. Но есть ли в нашем мире справедливость? Много ли в нем подлинности? Поэтому мы всегда на грани поражения. Искать надо выгоду и только, как это делают американцы. У вас была победа, был Гагарин, атомный ледокол «Ленин» и первая в мире АЭС, у них гамбургеры, фьючерсы, биржевые пузыри и Голливуд. Ну, бомба. Но о ней им лучше не напоминать. Не слишком убедительно для сверхдержавы, не так ли? Вот поэтому они и украли у вас победу. Но на этом американцы не остановятся. Следом за ней они попытаются предать забвению Гагарина и все остальное. Не удивлюсь, если первым космонавтом планеты, по версии США, окажется Армстронг. А Гагарин выдумкой агитпропа. Но чтобы все у них получилось им надо, чтобы не было вас. Это самое главное. В открытую им сопротивляетесь только вы и за это они вас ненавидят. И боятся…
– Для нас опасность в другом. Американцы поверили, что могут перекодировать любую нацию. Они заставили забыть японцев про атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, перековали украинцев и прибалтов – как же, Советский Союз и фашистская Германия близнецы-братья! И теперь нисколько не сомневаются в том, что могут стереть историческую память любого народа. Сейчас они пытаются проделать это с нами. Но больше всего удивляет, что они надеются извлечь из этого дивиденды. Им мало приписать себе ведущую роль в разгроме Германии и назначить себя победителем в «холодной войне». Важно сделать так, чтобы осознав собственное ничтожество перед величием Америки Россия наконец-то наложила на себя руки, перестала существовать как страна.
– Кстати, вы уже были на грани этого. А может еще и будете…
– Исторический опыт России свидетельствует, что нам следует опасаться картавых, меченых и говорящих с грузинским акцентом.
– Но больше всего вам следует опасаться дураков!
– Тут ты, пожалуй, прав. Дураков и идеалистов. Что в политике часто одно и то же. А у нас в них никогда недостатка не было. Мы не раз спасали от истребления целые народы и страны, спасали бескорыстно, а в ответ получали только черную неблагодарность. Нам надо было учиться у татаро-монголов. Они завоевывали не подчиняя, а только взимая дань. Мы плохо усвоили этот урок. Вместо того чтобы брать мзду с народов, мы сами платили им – завоеванным, присоединенным, вставшим под защиту двуглавого орла или серпа и молота. Таких оккупантов мир еще не видывал!
– В политике, Ваня, нет такого понятия, как благодарность. Вспомни Польшу. Вы положили шестьсот тысяч солдат, чтобы освободить ее от Гитлера. И чем она вам отплатила? Сегодня нет у вас злейшего врага, чем эта средняя по европейским меркам, но крайне амбициозная страна. Она уже забыла, как с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства. Это Черчилль сказал, не я. Горделивая шляхта не прощает ни преступлений, ни благодеяний. Ей претит мысль, что великой стала Россия, а не Польска, которая ще не сгинела только благодаря вам. Вот и получается, что в политике есть лишь выгода текущего момента и целесообразность, которую вы, русские, исповедующие благотворительность в международных делах, наивно называете предательством. Вы просто романтики. Они – прагматики. Поэтому вы всегда в проигрыше.
– В долгосрочной перспективе в выигрыше мы. Потому что будущее именно за такой политикой. Если оно, будущее, когда-нибудь наступит…
– Сомневаюсь. Вся Восточная Европа отвернулась от вас. Страны Прибалтики, витрина Советского Союза, после его развала добровольно стали задворками Евросоюза и казармой НАТО. Даже маленькая Грузия, которая обязана вам самим своим существованием, отреклась от вас. О Болгарии и говорить нечего… А Украина? Теперь она заря нового мира и колыбель человечества. Это древние укры изобрели колесо и выкопали Черное море. А вы – колорады и ватники, несмотря на то, что Украиной Украину сделали русские цари и советские вожди. Кстати, называть вас колорадами из-за георгиевской ленточки они могут, а вот американцев из-за их флага – нет. Неполиткорректно…
– Да уж. Этого им не позволит их гидность. Такое вот избирательное достоинство. Зал стоит. Оплески… За что, спрашивается, воевали? За то, чтобы прогнившая советская элита развалила страну, а всякая бандеровская сволочь плевала на наши братские могилы?
– Не стоит огорчаться, майн либер Иванушка. Мы тоже когда-то были романтиками. Вместе с нашим фюрером. Если для Гитлера и Сталина человекоубийство было способом служения идее и средством достижения великой цели – один строил Третий рейх, другой коммунизм, то американцы научились извлекать из него прибыль. И в этом их ноу-хау. Только и всего. Вечный спор романтиков и прагматиков. Для нас увечный. Для них медово-млечный.
– И ты, Брут. Я уже говорил тебе, что между сталинизмом и фашизмом нет и не может быть знака равенства.
– Разница относительна. Сталинизм – это некий половинчатый фашизм, это недофашизм, фашизм минус теория расового превосходства и холокост. Это фашизм, направленный на самое себя, а не вовне. Теперь они на одной чаше весов. На другой – так называемый свободный мир. Как думаешь, кто победит? Молчишь… Но главная подмена в другом, мой ненавистный друг, мой излюбленный враг. Вы утверждаете, что сокрушили фашизм. Но страны, которая освободила мир от так называемой коричневой чумы больше нет, тогда как фашизм – вот он, никуда не делся. Даже у вас, в России! Посмотри на черных копателей, которые пришли в Пустыню. Они с гордостью носят нарукавные знаки и эмблемы СС. Я уж не говорю о странах, где нам сочувствовали и где нас принимали с распростертыми объятиями. А что делается в самой Германии? Мы каемся на каждом углу за совершенные преступления, а между тем позаимствовали свой гимн у Третьего рейха. С той только разницей, что тогда исполнялась первая строфа «Das Lied der Deutschen», а теперь третья. Ур-фашизм неистребим, неуничтожим, неискореним. Он мутирует, как вирус и всякий раз меняет свой окрас, мимикрируя под изменившиеся обстоятельства, запросы общества, менталитет нации. Однако суть его остается неизменной. Это форма государственного устройства, при которой исключительность наций, религий или элит утверждается радикальными методами. Под удар попадают все расово неполноценные, инакомыслящие, инородцы и иноверцы, а в более широком смысле – толпа, плебс, электорат, участь которого безропотно подчиняться избранным или погибнуть. Отказавшись от теории расового превосходства, которая прочно ассоциируется с нацизмом, фашизм может взять на вооружение любое другое отличие, превозносящее одну группу людей над другой. Внешне он может изменяться до неузнаваемости, но содержательно все тот же. Вспомни, что писал о его признаках прозорливец Умберто Эко. А теперь посмотри вокруг. Вольф стал вервольфом, волк превратился в оборотня. Но технологии захвата и удержания власти, выработанные фюрером и дуче, остались и продолжают совершенствоваться. Неофашизм – это уже прошлый век. На глазах нынешнего поколения поднялся религиозный фашизм исламского толка. Параллельно ему буйным цветом цветет ультралиберальный фашизм. Это фашизм наоборот, который делает нормой антинорму. Он действует тоньше, гораздо тоньше, чем откровенно человеконенавистнические идеологии. Но бьет безошибочно, бьет по базовым основам общества – полу, семье, традиционным ценностям в интересах сексуальных и иных меньшинств. Та же тирания под предлогом борьбы с расизмом, ксенофобией и шовинизмом – за свободу личности, даже если эта личность ущербна. Они уже готовы договориться до оправдания педофилии. Как же! Ущемляются права насильников! Традиционный фашизм устанавливает приоритет коллективного права, совокупную волю народа над индивидуальным правом. Ультралиберальный на первое место ставит право индивидуума. И недалек тот день, поверь мне, когда он камня на камне не оставит от религии. Но впереди самое интересное, друг мой, – эра высокотехнологичного фашизма, рядом с которым все это покажется детскими игрушками. Он станет абсолютной вершиной ур-фашизма. Сейчас американская элита практикуется на других народах, но что мешает им зомбировать собственных граждан, сделав их послушным орудием в своих руках? Пресса, телевидение, интернет, искусство – все работает на это. Тотальная слежка за каждым сверху донизу уже никого не удивляет. Следующий этап – массовое чипирование, коррекция мозга или генная инженерия, неважно что. Цель – управление людьми как послушным стадом. Они последовательно строят общество, которое при всех видимых признаках демократии будет тираническим и бесчеловечным по сути. Так-то… Гитлер жалкий помастерье по сравнению с ними. Между тем, его цели и устремления были понятны простым немцам. Он дал нам надежду на реванш! И я, как и миллионы моих соотечественников до самого конца сохранил непоколебимую веру в историческую миссию немецкого народа и нашу конечную победу. Но фюрер совершил непростительную ошибку, затеяв войну на два фронта. К тому же проявил непростительное в тотальной войне великодушие. Он легко мог намотать англичан и французов на гусеницы танков, но дал им уйти из Дюнкерка. Уверен, что его поражение началось именно с берегов Ла-Манша…
– Ты, как Манштейн… На ящиках с песком он все сражения, конечно, выиграл. И в мемуарах тоже, назначив виновными в поражениях всех, кроме себя. Но с ним все ясно. Как и с Гитлером. Скажи мне лучше, зачем жизненное пространство мертвым – им достаточно аршина земли. Во имя чего вы дрались не на жизнь, а на смерть? Чтобы дядя Сэм имел удовольствие сделать из немецкого орла чучело? Теперь одна-единственная страна, а в ней кучка избранных может диктовать свою волю большинству. В том числе и вам. И плевали они на международное право. Вот и все, чего вы добились.
– А знаешь, Иван, в чем ирония судьбы? В том, что уничтожив гитлеровскую Германию, вы не устранили причину возникновения фашизма. Я снова и снова возвращаюсь все к той же мысли: так или иначе он будет существовать вечно. Фюрер освободил немцев от морали по отношению к евреям и славянам. Американцы сделали то же самое по отношению ко всем, кто не имеет их гражданства. Они оставили мораль только для внутреннего пользования и частично – для своих сателлитов. Ультралиберальный фашизм в действии. Это дамоклов меч для бледнолицых европейских братьев и гильотина для прочих краснокожих, к которым американцы относят и вас. При этом, заметь, западный мир, якобы осуждающий фашистскую идеологию, по-прежнему стремится к уничтожению России как государства. А значит, дело Гитлера живет и побеждает. У меня, как и у моих боевых товарищей еще есть шанс войти в пантеон героев. Зиг хайль!
– Сейчас, как я понимаю, ты пытаешься изобразить нацистское приветствие и щелкнуть каблуками…
– Да, der deutsche GruB – «немецкий салют»!
– Ладно, ты не на параде. Но скажи мне честно, Фриц: тебе лично не все равно, кто вас победил? Тебя самого-то греет мысль, что вас одолели янки, высадившиеся на пляжах Нормандии, а не Россия и ее великий народ? Нужна тебе такая перевранная история? Англосаксы всегда были отделены морем, как щитом от всех напастей. Всегда старались воевать чужими руками. И только немцы и русские – всегда лицом к лицу, глаза в глаза, кость в кость.
– Я вижу тема ур-фашизма и его метаморфоз интересует тебя меньше, чем метафизика нашей извечной войны. Хорошо, давай поговорим об этом. О том, что нас действительно связывает, связывает прочнее уз смерти. Что тут скажешь? Лучше честный враг, каким всегда или почти всегда была Россия для Германии, чем лукавый, как двуликий Янус, корыстолюбивый друг, каким стала Америка. Я так считаю. Помнишь, как люто мы дрались? Как сшибались, как безбожно кромсали друг друга? В истории мира не было второй такой яростной, кровавой схватки, такого массового побоища. И ни один народ – бывший, существующий или еще не народившийся – не может посмотреть на нас теперь презрительно или свысока, поскольку никому не было дано такое испытание и вряд ли кто-то еще смог бы его выдержать. И только за одно это мы достойны взаимного уважения, а может быть даже и чего-то большего. Ведь эта великая война стала откровением и для вас, и для нас. Германия, возможно, пострадала даже больше, если говорить о последствиях. Немцы пережили настоящий апокалипсис!
– В этом мы действительно похожи. Как писал Ницше, немцы испробуют все, чтобы из чудовищной судьбы родить мышь. Что-то подобное говорил о России наш Чаадаев. Он считал, что мы жили и сейчас живем для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам. Конечно, это страшный урок… И мы его уже преподали…
– Ах, если бы фюрер знал, если бы вермахт мог!
– Ты все о том же. Носишься со своим фюрером, как дурак с писаной торбой. Давай-ка я лучше расскажу тебе что-то вроде анекдота. Про русского, немца и американца…
– Вот уж не думал, что на том свете мне будут рассказывать анекдоты. В этом есть что-то забавное. Само по себе. Но почему американец? Хотя… Пусть будет еще и американец. Он ведь тоже достоин места в анекдотической саге, не говоря уже об историческом эпосе.
– Но начну с китайцев.
– Куда ж теперь без них…
– Так вот… Если надо что-то сделать – зовите китайцев. Если надо сделать хорошо – зовите немцев. Если надо сделать что-то невозможное – зовите русских. А как насчет американцев? Тут все просто. Американцев звать не надо – они сами придут…
– Что верно то верно. Мы хоть и редко совпадаем во мнениях, но тут я с тобой соглашусь. Вы из Восточной Германии ушли сами. Они уходить не собираются. Пекутся о нашей безопасности, хотя Варшавского Договора давно уже нет и нападать на нас никто не собирается.
– А войска НАТО, между прочим, находятся на тех же рубежах, где стоял вермахт 22 июня 1941 года. И долго еще будут стоять. Столько, сколько вы, немцы, им позволите. Ведь американский солдат в Европе не охранник, а надзиратель. Германия, по сути, продолжает оставаться оккупированной страной. Ну да, конечно, это совершенно необходимо. Ведь ей угрожает ужасная Россия, которая сделала Германию единой и протянула газопроводы, чтобы вы не мерзли. Чтобы ваша экономика была конкурентоспособной, а социальная система – одной из лучших в Европе. Чем же вы ответили? Ввели санкции и отказались признать Крым российским. Это к вопросу о благодарности в политике… Даже к мигрантам вы относитесь лучше. Но почему-то не хотите видеть, что это люди чуждой вам культуры. И их много, слишком много, потому что размножение в мусульманских странах происходит роями. А затем эти самые рои перелетают в Европу. Ты как-то сказал про меня: грубый неотесанный мужлан с большим фаустпатроном… Портрет сегодняшнего мигранта.
– И мечта немецкой женщины, ха-ха… Не потому ли наша канцлерин так гостеприимна?
– Как непочтительно ты о руководителе своего государства.
– Они додумались сделать фрау даже министром обороны. Куда катится бундесвер! То ли дело у вас. Армия как армия. Чувствуется мужское начало.
– Мы могли бы иметь единую армию. И даже стать союзным государством.
– Майн гот! Думал ли я, что буду обсуждать с моим врагом возможность объединения наших стран!
– Однако вы не захотели этого. Не стали прислушиваться к своему великому пророку, который видел будущее мира в сращении немецкой и славянской расы. Кстати, он предупреждал, что ХХ век будет эпохой варварства и чудовищных войн, временем борьбы за господство над земным шаром. И считал евреев и русских наиболее надежными и вероятными факторами в великой игре и борьбе сил. Но вы не слышали никого, кроме своего фюрера. И не нашли ничего более уместного, чем сделать Ницше идеологом фашизма, тогда как он был первым и единственным для своего времени подлинным антифашистом.
– Забавно. Фашизма еще не было, но антифашист уже был.
– И это был Ницше.
– А как же право сильного, взятое нами на вооружение?
– Это то, что лежит на поверхности, как красный буй, всплывающий из пучин его философии. За него-то вы и ухватились со своим сверхчеловеком, которому все дозволено. Нацист понял Ницше в меру своей собственной ограниченности – узколобо, лоботомийно, в духе теории расового превосходства. Для него сверхчеловек оказался равен немцу, создателю нового шума, а не аристократу духа, создателю новых ценностей.
– Ладно, опустим это. Единая армия и государство, говоришь? Ты это серьезно? Мне кажется, нет большей утопии. Даже Кампанелла до такого не додумался бы.
– По-твоему, Шарль де Голль был мечтателем?
– Не буду отрицать. Великий человек.
– Так вот он утверждал, что именно Европа от Атлантики до Урала будет решать судьбы мира. И что НАТО является не столько защитой от «красной угрозы», сколько инструментом доминирования США в Европе. Где теперь эта «красная угроза»? А НАТО и ныне там. И вот что еще интересно: де Голль высказывался за союз Франции и Германии, злейшего врага Пятой республики в двух мировых войнах и называл Россию третьим неотъемлемым гарантом европейской безопасности. Так что идея «Большой Европы» от Лиссабона до Владивостока принадлежит не нам. И потом – мы же не всегда с вами воевали. Бывали времена, когда нам приходилось сражаться вместе. Сейчас уже почти никто не вспоминает про битву под Москвой при Иване Грозном, когда русские стрельцы, стоя плечом к плечу с немецкими наемниками, разгромили армию крымского хана Девлет-Гирея и обратили в бегство янычар Османской империи. Блистательная Порта была тогда в шаге от завоевания Европы, и если бы не это сражение, пили бы вы сейчас айран, а не баварское пиво.
– Возможно, нам еще придется пить айран. Если наша миграционная политика не изменится. Потомки османов – и не только они – уже чувствуют себя в Германии как дома. Немцы перестали быть немцами. Фатерлянд превратился в большой дом терпимости. Доннерветтер! Нас уже называют толерастами! Но извини, я перебил тебя…
– Вспомни про времена Петра Первого, когда немец был самым уважаемым человеком в Российской империи. Я уже не говорю про наполеоновские войны. В двух коалициях Россия и Пруссия были союзниками…
– Но воевали мы все-таки больше. Можно сказать – всегда. С перерывом на пятьсот лет – после Танненберга. И это никак не прекратится. И никогда не закончится. И пусть сегодня мы не являемся врагами – друзьями мы, как видишь, тоже не стали.
– Ладно, не грусти, дорогой ты мой немецко-фашистский друг. Чего грустить понапрасну? Радуйся, что для тебя все уже позади. Теперь тебе все нипочем. Ты не человек, а явление природы. Ныне ты во всем и все в тебе – дыхание ветра, земная твердь и капля утренней росы. Лежи себе и тихо удивляйся, как необъятно небо над Россией…
– И все равно вы, русские, при всех ваших невероятных победах уступаете нам. Уступаете в чем-то главном. Не могу избавиться от ощущения, что вы – недоцивилизованная, дикая, варварская нация.
– Это мы-то, с нашей загадочной душой и злым похмельем, в котором без следа утонет вся немецкая философия? Неспроста, ох, неспроста тот же Ницше сказал: «Я обменял бы счастье всего Запада на русский лад быть печальным». Что-то он такое чувствовал. Что-то такое, что не в состоянии объять ни сумрачный германский гений, ни прусский капрал с его палочной дисциплиной…
– Да уж, Kadavergehorsam – это про нас… Но в остальном вы гораздо примитивнее.
– Как сказать… Немцу важно что? Построить домик, разбить палисадник, настругать ребятишек и укорениться в этом славном колбасно-сосисочном раю с кружкой пива в руке… Этого ему вполне достаточно. Русский, конечно, ропщет, завидует благополучию немца, ругает себя за криворукость, но как только добивается желаемого – душа его начинает рваться на части и требовать чего-то иного. Он смутно начинает сознавать, что предназначение его – не в этом.
– Вы все почти поголовно – патологические лентяи и пьяницы…
– Русский человек пьет по двум причинам: когда все очень плохо или когда все очень хорошо. В первом случае от безнадеги, во втором от того, что чувствует себя обманутым. Вечная дилемма – пить от радости, благодаря Бога за каждый прожитый день, или безысходности, проклиная судьбу… Вот сейчас, словно с цепи сорвавшись, государство российское взялось повышать качество и уровень жизни людей. Как оно умеет это делать: ночь кормить к утру зарезать. Не забывая при этом подворовывать. У нас ведь как? Если власть задумает сделать своих граждан счастливыми, то как бы они ни сопротивлялись – своего непременно добьется. Даже если ей придется опустошить для этого полстраны. Но предположим – удалось. Это ли главное для русского человека? Ну выйдет он во двор своего коттеджа – а там аккуратно подстриженный газон, заглянет холодильник – а он ломится от яств и деликатесов, откроет мини-бар, а в нем батарея элитного алкоголя. «И это все?» – спросит он. Тоска! И сразу сложится в уме русского человека – выпивка, закуска, трава-мурава. Позовет он друзей, сходит в баньку, попарится, напьется от души и упадет на газон. И будет дурным голосом орать песни, с которыми его прадеды ходили в бой… А протрезвев – воскликнет: «Да гори оно все синим пламенем!» И тогда уж точно войдет в крутое пике – запьет от безнадеги и потеряет все, что имел. Нет, что-то сломалось в нашей мотивации, что-то сбилось в целеполагании. Работать на желудок и жить единственно ради комфорта… Как-то унизительно это. Павлины, говоришь… Каждое поколение должно совершить что-то великое, иначе зачем все было? Одно поколение изгнало поляков из Кремля, другое победило Наполеона, третье расширило пределы России до Тихого океана, четвертое освободило славян от османского ига, пятое совершило великую революцию, шестое сокрушило фашизм, седьмое обуздало атом и проложило дорогу в космос… И только нынешнее все развалило, развеяло по ветру. И теперь живет былой славой предков. Увы… А нам – рост благосостояния… Наш народ – это изобретатель-самоучка, разведотряд человечества, призванный изменить мир, раздвинуть его горизонты. Но и этого мало. Все это должно быть освящено верой, стремлением к горнему, к святой правде. Только тогда измененный мир будет благом для всех. А без этого только дров наломаем…
– Вы и так наломаете дров. Все у вас, как это говорится, через пень-колоду. Через одно место. Не будем конкретизировать. Ни жить, ни работать вы толком не умеете…
– Русскому человеку необходимо дать полежать на печи. Тогда справедливости ради он слезет с нее и наворочает столько дел, сколько прилежному немцу и не снилось. Мы постоянно выступаем в роли запрягающего, который мечтает о быстрой езде. Что же запрягает он? Что выдумывает? Сани, которые несут себя сами? Ковер-самолет? Скатерть-самобранку? Что-то подсказывает мне – все это мы когда-нибудь действительно изобретем.