Далеко на западе горизонт ещё светился красным, а вверху, над оставленным людьми Батайском, уже раскрылась звёздная бездна, перечёркнутая мутной дорожкой Млечного Пути. Луны не было, – она появится часа через два, – и заброшенные, захламленные, засыпанные степной пылью батайские улицы заливала густая чернота. Семь молчаливых пеших фигур бесшумно вошли в город с северо-востока и, сократив дистанцию, двинулись по улице Северной, между заросшим молодым лесом частным сектором и похожими на большие чёрные ульи одиннадцатиэтажками…

Прошло восемнадцать дней, как они вышли из Свободного. Последние пятнадцать суток отряд Андрея Молотова разведывал Ростов, а точнее, «Новый Город» и его окрестности. Не мёртвые, усыпанные человеческими костями и черепами, загромождённые ржавыми машинами улицы Ростова-на-Дону и его окраин, не сплошные руины вокруг километровой воронки в восточной части бывшего мегаполиса, а один единственный его район – Железнодорожный, переименованный лысыми долбоверами в «Новый Город», где сосредоточилось и укрепилось новоявленное квазигосударство с дебильным названием «Новый Славянский Рейх», а также его подсобные хозяйства в некогда Советском и Ленинском районах и за Доном интересовали искателей с Кубани.

Дорога до Ростова у велосипедизированного отряда заняла всего два дня, ещё день ушёл на оборудование базы в Батайске. Следующие две недели и ещё один день сверху искатели занимались тем, что в прежние времена называлось «разведывательно-диверсионной деятельностью». Разведывали поначалу тремя группами по три человека, оставляя на базе в Батайске одного, потом, когда двоих отправили в Свободный, работать стали двумя группами, а на тыловом обеспечении оставались двое.

Работы у разведчиков был непочатый край. Сначала точное картографирование с подробным описанием объектов инфраструктуры и наблюдение за вояками «Вермахта», как их метко окрестил Вечный Жид – искатель из Красного хутора по имени Иосиф, он же просто Ёся, получивший прозвище по причине своей исключительной живучести (Ёсе неоднократно доставалось от выродков и упырей; он трижды ловил пулю, и каждый раз выздоравливал и отправлялся в Пустошь, где смертельно карал обидчиков); а потом, когда от Комитета в Свободном поступили соответствующие указания вместе с необходимыми для выполнения этих указаний средствами, началась кропотливая работа по минированию… В общем, работы хватало.

Посмотреть здесь было на что. Такого количества людей никому из искателей видеть ещё не доводилось. Результаты разведки подтверждали показания допросов взятых в плен под Краснодаром фашистов: численность населения Рейха составляла от пятнадцати до семнадцати тысяч человек.

У Рейха была настоящая маленькая армия, состоявшая из примерно восьмисот человек пехотинцев, от полутора до двух сотен конников, именовавшихся «группой Молния», и трёх десятков боевых баб, называемых: «группа Валькирия». Множество гражданских специалистов от учителей и врачей до городовых и пожарных; некоторое число важных типов, перед которыми все заискивающе кланялись, и расфуфыренных надменных баб; множество разных рабочих – не меньше пяти тысяч! и множество людей в ошейниках – попросту говоря, рабов.

Примерно две трети населения «Нового Города» ходили в ошейниках. Причём у некоторых ошейники были из хорошо выделанной кожи и даже с украшениями, – эти рабы заметно важничали перед рабами попроще. Была у всех носивших рабский ошейник одна общая черта: все они имели отчётливо выраженную неславянскую внешность, в основном кавказцы – армяне, грузины, даги, азеры… но попадались и татары, и цыгане, и Ёсины соплеменники.

На северо-западе от «Нового Города», сразу за станцией Ростов-Западный разведчики обнаружили тот самый концентрационный лагерь, о котором уже знали от пленных фашистов. В лагере народу было ещё несколько тысяч человек (от трёх до пяти, точнее не скажешь). Лагерь был разделён на две части – мужскую и женскую – бетонным забором с колючей проволокой. Содержавшихся в этом двойном лагере рабов и рабынь (в отличие от городских, на этих рабах не было ошейников, – вместо них были нашивки в виде кружков, квадратиков и ромбиков из яркой ткани на рваных обносках) использовали для работ в поле и на фермах, а также на нерегулярных тяжёлых работах, вроде копания канав и разбора зданий. Большинство узников были, скорее всего, выродками; а кто-то, возможно, и вовсе из упырей, но, всё же, это были люди. Кто знает точно – откуда были все эти люди в лагере? И как определить, кто из них людоед, кто извращенец, а кто нормальный человек, честный труженик, дом которого захватили лысые «сверхчеловеки»? С упырями, на первый взгляд, проще: видишь мутанта или явного сумасшедшего, вот тебе и упырь… Или нет? Ну, с мутантом-то всё понятно… а вот если вон тот обросший колтунами, похожий на лешего мужик, или вон та косматая баба с безумными глазами – на самом деле никакие не упыри, а обезумевший отец и убитая горем мать, чьих детей перебили фашисты, когда захватывали их деревню? Дети-то фашистам не нужны: работники из детей никакие… Общим для всех узников концлагеря Ростов-Западный было то же, что и для рабов в «Новом Городе» – все они были не славянами.

Решение отправить в Ростов разведку было первым решением Комитета Безопасности Содружества, и принято оно было в первый день и в первый час работы Комитета на Сходе в Свободном. Вопрос: «кого отправить?» дискуссий не вызвал. Ясное дело, отправлять следовало товарища Молотова. Но после боя с фашистами под Краснодаром от его отряда из пятнадцати искателей в строю оставалось всего четверо бойцов, считая с самим Молотовым. В бою отряд потерял семерых убитыми, и пятеро были ранены. Отряд спешно доукомплектовали шестью искателями из числа наиболее опытных, вооружили и обеспечили всем лучшим, что имелось у Содружества, и уже через сутки обновлённый отряд выдвинулся в направлении Ростова.

При планировании разведвыхода в Комитете остро встал вопрос о связи с отрядом. Радиосвязь в содружестве была. В каждом хуторе имелось не менее двух радиостанций, преимущественно самодельных, но были и пять ранцевых армейских Р-159, и даже два легендарных «Северкá» 1943-го и 1945-го годов выпуска, добытые искателями в одной частной коллекции, хозяин которой умер от лучевой болезни в первые дни после Войны. Выдать отряду один «Север-бис» было совершенно не жалко, – эта мощная радиостанция, дальность действия которой достигает при благоприятной погоде четырёх сотен километров, гарантировала устойчивую связь на разделявшем Ростов и Свободный расстоянии, но одно обстоятельство заставляло Комитет усомниться в целесообразности такого решения. А именно то, что на паруснике фашистов тоже имелась радиостанция… После единовременного взрыва сразу нескольких осколочных гранат внутри «Сварога», от станции той остались одни обломки, но их осмотр соображающими в радиоделе товарищами показал, что станция была дальнего действия – километров на пятьсот, а то и на семьсот. Успел ли радист фашистов сообщить в Рейх о том, что они вступили в бой с силами Содружества до того, как его изорвало осколками – этого наверняка никто не знал. Все, кто были внутри парусника, когда внутри одновременно рванули несколько гранат, умерли, а пленные фашисты попросту не могли знать, была ли передача, поскольку воевали снаружи. Из их слов следовало, что в «Новом Городе» есть радиоузел, обеспечивающий связь с подразделениями НСР и другими парусниками, коих кроме «Сварога» в Рейхе было ещё три. Слушают ли фашисты эфир, и есть ли у них средства радиопеленга? – ответ на эти вопросы был слишком очевиден. Поэтому, решили, что разведгруппа будет действовать в режиме полного радиомолчания. Да и радиообмен между хуторами, на всякий случай, решили свести к минимуму. Со дня, когда отряд Молотова отправился в Ростов, связь в Содружестве держали через посыльных.

Понаблюдав за фашистами пару дней, Молотов отправил Шаву и Ёсю Вечного в Свободный с первым докладом. Путь обратно в Содружество по уже проверенному маршруту не отнял у посыльных много времени, и утром пятого дня один из двоих, Шава, вернулся вместе с новым напарником – Железным – товарищем из Махновки, направленным Комитетом Безопасности к Молотову в подчинение. С собой посыльные привезли по тридцать килограммов скального аммонала из неприкосновенных запасов Содружества, четыре бухты детонирующего шнура и указания Комитета – чтó следовало минировать. Гонцы отдохнули на базе день и ночь, а утром следующего дня выехали из Батайска с новыми разведсведениями для Комитета… Ещё через два дня прикатили Вечный с махновцем Серьгой. Эти двое привезли ещё тридцать кило аммонала и столько же тротила в шашках (причём, бо́льшую часть груза пёр на своём велосипеде здоровенный как лось Серьга, – Ёся хоть и был крепок, но в силе и выносливости с Серьгой тягаться не мог, как и, пожалуй, половина искателей Содружества); разгрузились, отдохнули и выехали обратно с очередным докладом Молотова. Шава с Железным должны были приехать 12-го, или 13-го числа, но они не приехали…

…Отряд миновал перекрёсток с улицей Ивана Ильина (бывшей когда-то Энгельса), на котором улица Северная, узенькая и извилистая, заканчивалась, и начиналась более широкая, подписанная на старых картах как Северный массив. Через триста метров от перекрёстка отряд свернул направо во дворы, густо заросшие берёзами и липами.

Поначалу здесь шастала довольно большая стая диких собак, которую искатели проредили в первый же день примерно наполовину, и оставшиеся в живых псины, признав поражение перед человеком, откочевали к улице Варлама Шаламова (бывшей Куйбышева). Теперь здесь было тихо. Ни одного упыря или выродка за две недели искатели ни в Батайске, ни в самом Ростове не встретили. Похоже, что их здесь попросту не было. Ещё бы, с такими-то соседями…

Пройдя дворами ещё триста пятьдесят метров, искатели вышли к выстроенному каскадом панельному десятиэтажному дому, на углу которого днём ещё можно было рассмотреть выгоревшую на солнце заветренную табличку с едва угадываемой надписью: «Северный массив, 15».

Три подъезда дома смотрели на дорожную развязку Северного и Западного шоссе, а с восьмого этажа здания, где был устроен наблюдательный пост, прекрасно просматривалась лежавшая в полутора километрах севернее другая развязка, между шоссе Западным и Восточным, тянувшимся мимо болота бывшего гребного канала к Ростову. Забазировались искатели в крайнем подъезде на втором этаже в трёхкомнатной квартире с крепкой железной дверью; окна квартиры выходили на три стороны дома.

Двое искателей поднялись на дорожную насыпь, осмотрели окрестности, другие в это время обошли стоящую рядом одноподъездную шестнадцатиэтажку и соседние подъезды дóма, где была база, после чего все семеро собрались вместе и поднялись в квартиру. Их перемещения не укрылись от находившихся на базе товарищей, поэтому дверь им открыли без промедления.

– Мужики! Командир! – за дверью их встретил Серьга – рослый, на вид сухощавый, но жилистый искатель сорокá с хвостиком лет, лысый, с чубом и вислыми усами; в левом ухе его болталось массивное кольцо из чистого золота. – А мы с Вечным пару часов как прикатили. Вас заждались…

Прихожую освещала свеча в консервной банке, подвешенная под потолком к обрезку электрического провода. Окна на базе на ночь тщательно завешивали старыми одеялами в целях светомаскировки.

– Здоров, тёзка! – Молотов пожал мосластую руку Серьги́. – А Вечный где?

– Дрыхнет, – Серьга махнул рукой на дверь в одну из комнат.

– Уже не дрыхнет! – глухо пробурчал сонный голос из-за двери. – Щас… – послышались звуки возни, и уже через несколько секунд дверь отворилась, и в тесной прихожей появился невысокий, но явно крепкий мужичок средних лет с аккуратной чёрной бородкой, длинным крючковатым носом и чуть округлыми, как на иконах, внимательными глазами. – Шалом, мужики! – он быстро пожал руку каждому. – Серьга, ты уже сказал товарищу Молотову?.. – спросил он напарника, над которым был старшим.

– Не успел. Ты чутко спишь, Вечный, – ответил Серьга.

– Ну, тогда не будем тянуть кота за хвост. Андрей, – Вечный перевёл выпуклый взгляд на Молотова, – в Комитете решили, что пора взрывать подарки и уходить.

– Давно пора, – согласился Молотов. – Мы уже достаточно знаем о Рейхе. Фашисты о нас пока не в курсе, но долго так продолжаться не может… Рано или поздно, всё равно спалимся, и тогда – пиздец нам.

– Именно, – кивнул Вечный. – Тем более что, возможно, лысые уже, – он надавил на это слово, – знают…

– Шава с Железным? – догадался Молотов.

– Так точно. Из Свободного они как выехали пятого числа, так больше туда не возвращались. Девятого мы с Серьгой ночевали на базе в Кущёвке. Там на контрольном листке есть отметка Шавы, что они с Железным останавливались в ночь с шестого на седьмое. Десятого мы были здесь, и в ночь на одиннадцатое снова там… Потом в Свободном, в Комитете нам приказали сменить маршрут… Хотя у нас с Шавой маршруты и без того разные были, только база промежуточная общая… Но мы ведь теперь люди служивые, комитетские… – Вечный усмехнулся. – Согласно приказу, мы и маршрут сменили и по дороге сюда на ночёвку в Кущёвку уже не заезжали… Заночевали в Заветах Ильича… Это километров десять на юго-запад от воронки… – пояснил Вечный, поймав вопросительный взгляд одного из товарищей. (Под «воронкой» Вечный имел в виду ударный кратер на месте военного аэродрома, что до Войны располагался на западной окраине станицы. Ударная волна от взрыва была такой силы, что бóльшая часть домов в Кущёвской – от аэродрома и до устья реки Ея – были превращены в кучи щебня, а те, что остались стоять за рекой, выгорели. Лишь дома вдоль федеральной трассы М-4 уцелели, но фон там долгое время стоял такой, что пережившие удар жители разбежались, и теперь станица заброшена. Даже выродки там не живут. В одном из таких домов и останавливались на ночлег искатели, сначала весь отряд, по пути в Ростов, а потом посыльные.) – Так что, – подытожил Вечный, – не исключено, что ребята уже где-нибудь на подвале у лысых…

– Хреново, – тихо высказался себе под нос один из пришедших с Молотовым – искатель из Варениковки по имени Михаил, которого в отряде прозвали Миша Пельмень.

– Именно, Миша, – Вечный коротко и часто покивал. – Именно!

– Вы с Андреем сегодня с грузом? – перешёл к делу Молотов.

– Да ещё с каким!

– Что на этот раз привезли?

– Пластит Пэ-Вэ-Вэ пять А, пятьдесят кэгэ! – показал из бороды лошадиные крупные зубы Вечный Жид Ёся. – Ещё взрыватели, шнуры влагостойкие, и другие полезные в хозяйстве мелочи…

– Что-то я не припоминаю, чтобы у нас такое добро имелось… – недоумённо посмотрел на довольного как конь еврея Молотов.

– Это раньше не было, а теперь есть… Михалыч таки вытащил из ноутбука точное местоположение Объекта, и Кувалда со своими ребятами бункер под Новороссийском вскрыл, к которому лысые «уберменши» на своём «летучем голландце» ехали, да не доехали, а та-ам… – Вечный закатил глаза.

– Ну?

– Давай, Вечный, рассказывай уже! – заторопили его искатели. – Что там-то?

– Склад оружия и командный пункт с ядрёной ракетой! – не дал Вечному мучить товарищей Серьга. – Там сейчас Кувалда окопался, и Дед Кондрат со своими архаровцами к нему в помощь пришёл. Перекрыли все входы в тоннели, патрулируют округу, упырей всех, кто плохо спрятался, постреляли да поразогнали…

– Дела-а… – протянул Миша Пельмень.

– Ага, – кивнул Серьга.

– И что ракета эта, рабочая? – спросил один из искателей.

– Это пока наверняка неизвестно, – ответил ему Вечный. – Но ракета точно есть.

– А что за тоннели?

– Да железнодорожные, в Верхнебаканском.

– Значит так! – объявил Молотов. – Сейчас собираем манатки, забираем велосипеды и уходим отсюда. Отдохнём потом. Давайте, мужики! Через пятнадцать минут выезжаем…

Искатели без суеты разошлись по квартире. Одни стали выкатывать в подъезд и спускать вниз велосипеды, другие сворачивали спальники и упаковывали харчи.

Молотов с Вечным прошли на кухню, чтобы не мешать процессу сборов.

– Что говорят в Комитете, Ёся?

– Что война точно будет, и что теперь, когда наши вскрыли бункер, шансы Содружества на победу сильно возросли. Вооружено Содружество теперь – будь здоров. Но эти «сверхчеловеки» один хрен на Кубань полезут… Если даже те лысые не успели радировать сюда, разведка Рейха один хрен разнюхает про то, что мы их побили… Нас меньше, а земли и скота у нас много… Мы для них – как какие-нибудь сербы или арабы для американцев… Слыхал про таких?

– Слыхал, – Молотов кивнул и добавил: – И про Израиль тоже слыхал, который у арабов землю отжал… – Он достал из нагрудного кармана камуфлированного армейского кителя папиросную машинку, бумагу и кисет с табаком, и принялся мастерить папиросу.

– И Израиль тоже такой же был, – сказал Вечный. – Не зря его «пятьдесят первым штатом США» называли… По сути – фашистское государство было. Надеюсь, Израилю тогда тоже прилетело… – он помолчал. – Ну, так вот… мы для Рейха – потенциальная жертва. Сколько нас? Восемь хуторов по тридцать дворов. Приходи и забирай всё, на что глаз упадёт… Нас с тобой перебьют, ну, и сыновей ещё наших, чтобы кровниками не выросли… а жён и дочерей – кого в рабство, кого куда… Мою Сару с девочками – так ясно куда… – Вечный снова помолчал. – В общем, от нашего отряда Комитет ждёт, что мы наебнём склады «сверхчеловеков» и, по возможности, «летучих голландцев», чтобы они, коли к нам на Кубань засобираются, пешочком да на лошадках двигали, а не на кораблях своих. С пехотой, да и с кавалерией нам воевать полегче будет. Тем более с арсеналом из Новороссийска… Как там кораблики их, оба на месте?

– Один остался. Второй ушёл десятого числа. «Степан Бандера» который, – произнёс Молотов, прикуривая папиросу от старинной зажигалки. – И назад пока не возвращался.

Вечный Жид, доставлявший в Комитет Безопасности первый и третий доклады Молотова, имел представление о том, что такое «Степан Бандера». Это был крытый железнодорожный вагон на шести колёсных парах от трактора К-700, передвигавшийся под парусами на двух мачтах, с бойницами и закреплёнными снаружи вдоль бортов площадками и мостками. Команда на этом «корабле», в отличие от захваченного кубанцами «Сварога», состояла не из одних лысых с молниями. Лысыми на «Бандере» были только командир и ещё пара человек, остальные носили короткие стрижки и бороды, форма их отличалась от формы лысых кроем и была не серая, а песочного цвета.

– У нас нигде не объявился? – пару раз затянувшись и выпустив дым, спросил Молотов.

Вечный отрицательно покачал головой:

– На двенадцатое число, когда мы вышли из Свободного, информации не было.

– Ребята проследили за этой коровой до Батайского кольца… В сторону Самарского поехала…

– По Темерницкому мосту «Бандера» выкатился?

Молотов молча кивнул, дымя папиросой.

– Рвануть бы мост этот… – мечтательно произнёс Вечный.

– Ага… – Молотов выпустил облако дыма в сторону от Вечного, но тот всё равно поморщился, он был некурящим. – А заодно и Западный, и Ворошиловский, и Аксайский… Всего-то, по тонне тротила на каждый заложить… – он снова затянулся с явным удовольствием. – Ну, ладно, на Западный, так и быть, полтонны хватит. А на остальные по тонне минимум.

– Эх, помечтать не даешь, Андрюха… – махнул рукой Вечный. – Кстати, а зачем тебе Западный взрывать? Он же у тебя отходной по плану…

– Мне незачем, – сказал Молотов. – Я вообще за более умное применение взрывчатых веществ… Вот, к примеру, взять и подорвать «Рейхстаг» ихний…

– Ну ты Ридус Вандерлюбер! – засмеялся Вечный.

– Чего?

– А… – Вечный махнул рукой, – не бери в голову, Андрей… Замечтался ты.

– Да уж как о таком не помечтать… – улыбнулся Молотов. – Ну да ладно, помечтали и хватит… Мечтать потом будем, когда этих славяноарийских пидорастов от Содружества отвадим, – Молотов бросил окурок на пол и раздавил ногой. Это была первая папироса, выкуренная на базе за те две недели, что отряд здесь квартировался. Все курильщики, включая командира, дымить поднимались на пятый этаж, в специально отведённую под курилку квартиру. – Вот ты говоришь, не видели «Бэндэру» эту у нас… А если проспали, и сейчас эта банда Вольный, или Махновку, или Красный твой громит?..

– Ну, если говорить теоретически, – Вечный поскрёб двумя пальцами бородку, – «сверхчеловеки» могли поехать не только к нам… Там развилок до чёрта. Могли в Пáвловской на Тихорецк свернуть. А там, хоть на Армавир, хоть на Ставрополь… К хуторáм нашим эта хуергá так не проедет, а в Краснодар – пожалуйста. Только хера им в том Краснодаре делать?..

– Те, которые на трамвае, приехали же…

– Так те за ключиком от ларчика приезжали. А ключик – всё, тю-тю! – Вечный театрально развёл руками.

– Могут пропавших искать…

– Могут, конечно, – согласился Вечный. – Но я бы на их месте, искал бы пешочком, а технику бы припрятал… Уверен, они так и делают. А «летучие голландцы» ихние – это транспорт для разведки. Посадили в вагон такой человек пятьдесят, отвезли до Кропоткина, и там высадили… А дальше те уже группками, человек по пять, к нам… Ну, как мы здесь делаем… Думаешь, они отряд в три десятка рыл потеряли и не заметили?

Молотов снова достал папиросную машинку, развязал кисет, понюхал табак, но папиросу крутить не стал.

– По словам пленных, выходит, что где-то должен быть ещё один парусник, – задумчиво произнёс Молотов. – Один у нас стои́т, один уехал, один здесь, в Ростове… Где четвёртый?

– Хуй его знает… – пожал плечами Вечный.

Молотов с досадой сплюнул.

– Ладно, жидовская морда, рассказывай, для чего конкретно пластит припёрли?!