Хочу, чтобы меня слышали! Книга 1. Жизнь – это Любовь!

Глава 11. Батюшка об Антихристе

– Страшные вещи рассказываете, генерал – но я поведаю еще о более страшных! – помолчал немного и снова заговорил отец Михаил, когда молчание стало совсем тягостным.

– А ведь все это, други моя, похоже на пришествие антихриста!

– Не того с рогами, каким его многие представляют. А настоящего антихриста, целью прихода которого является полное переустройство мира.

– Я читал произведения многих авторов – классиков и современников и все они говорят примерно одно и то же. Описание времени и обстоятельств начала этого пришествия полностью совпадает с обстановкой сегодняшних дней.

– Крушение монархического строя с его православной церковностью ведет нас прямой дорогой к господству сатанинской стихии, предсказанной в Апокалипсисе.

– В 1900 году мне попалась книжка нашего известного философа Владимира Соловьева «Три разговора». В последней из частей этой книги автор, не принятый, кстати, нашей церковью, рассуждает и одновременно опасается появления антихриста, способного подменить христианскую идеологию некоей новой идеологией, которая будет выглядеть привлекательнее и даже справедливее, чем христианская.

– То, что Вы, Николай Николаевич – батюшка прикоснулся к руке Юденича, как бы приглашая того в союзники при разговоре – говорили о Ленине и идеологии его социал-демократической партии, точным образом сообразуется с привлекательной идеологией антихриста.

– И Ленин – безусловно, его слуга!

– Если я правильно понял Ваш рассказ о нем, из всех политиканов, выползших в наше смутное время из своих щелей, он единственный способен осветить неожиданным светом надежды этот клубок разных политических программ и противоречий. Потому что он предлагает толпе вещи привлекательные и понятные. И толпа может пойти за ним и пойдет, поскольку он освобождает ее от оков христианского добра. Не сегодня – завтра он объявит сегодняшнее добро злом, а свое зло обратит в головах черни в добро и всенепременно обратит его в сторону сегодняшней государственности, церкви и культуры.

– Сдается мне, что и сам он полон непримиримой ненависти к людям духовным, умным, преданным Родине и церкви, и будет к ним беспощаден.

– Люди благородные не будут востребованы в его мире ни при каких обстоятельствах, даже если по разным причинам предадут свои убеждения и решатся служить антихристу.

– Боюсь, именно России выпадет горькая доля явить этого антихриста ХХ века, первый образ которого был предсказан устами нашего соотечественника К. Н. Леонтьева еще в прошлом веке: «Подобно евреям, не ожидавшим, что из недр их выйдет Учитель Новой Веры, и мы, неожиданно, лет через 100 каких-нибудь, из наших государственных недр, сперва бессословных, а потом бесцерковных или уже слабо церковных – родим того самого антихриста…» – говорил он.

– Еще в Евангелии было сказано – продолжил батюшка: «Восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам…

Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие, и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих. Восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных».

И этих лжепророков будет немало, в истории еще никому не удалось найти или создать своего национального Христа, зато национальных антихристов было предостаточно, ибо антихрист многолик, как и порождающее его зло.

Добро не имеет национальных форм, зато злое начало нации выражает себя в разных, но всегда жесточайших формах».

– Отец, – впервые за время общения подала голос матушка – да надо ли столько говорить об антихристе? Притомил ты, небось, гостюшек наших? Давайте-ка чайку лучше попьем с баранками, вон и самовар готов.

– Нет-нет, благодарствуйте, матушка, я лично сыт. Мне очень интересна точка зрения штатского, тем более церковного человека, на наше сегодняшнее военное время и предсказания на ближайшее будущее – выразил мнение всех присутствующих генерал Юденич.

– Прошу Вас, отец Михаил, продолжайте – с нетерпением попросил Юденич.

– Ну, что же, генерал, я продолжу и попробую быть немногословным, хоть это и нелегко при обсуждении будущего нашей Родины – с готовностью согласился батюшка.

На улице потемнело, зажгли свечи. Их невнятное подрагивающее свечение придавало рассказу батюшки особую мистическую зловещность – если листать священные тексты и сочинения философов разных времен, то можно определить основные этапы деятельности антихристов: в стране осуществляется захват власти и установление деспотии. Уничтожается христианство, для чего создается идеология с использованием христианских понятий, наполненных противоположными смыслами.

– После укрепления власти деспот устремляется к мировому господству – батюшка в возбуждении перемещался по комнате, останавливаясь то у одного, то у другого слушателя.

– Почему надо захватывать власть, а не действовать, к примеру, тайным образом? – спросите вы.

– Отвечу: «Сдерживая внешние проявления зла, препятствуя аду овладеть вселенной, наше государство тем самым в настоящий, переходный момент, так, или иначе, служит делу Христову.

– Антихрист отрицает государство до тех пор, пока оно ценно для добра, и боготворит его с того момента, когда государство утрачивает эту ценность.

– Поэтому Ленину именно сейчас необходим переход от нынешней безгосударственности к империализму царства антихриста.

– Да, он нерукопожатен, его серьезно не воспринимают личности мыслящие и благородные.

– А это значит – захватить власть он может только посредством бунта самых низших и эксплуатируемых слоев общества.

Святой Ириней Лионский указывал еще во втором веке: «Антихрист представляет вид, будто бы мстит за угнетенных».

– Восстание масс предсказать в данной ситуации можно почти безусловно, иначе врагам России не устранить механизм, способный гуманизировать общество.

– Когда обрушится старый социальный фундамент и будут уничтожены сословные права, то воцарится хаос и всеобщее бесправие, так необходимые антихристу для получения всей полноты власти и установления новой вертикали всеобщего тоталитарного подчинения.

– Хочу заметить, что, если будет уничтожаться церковь, она будет уничтожаться не только в России, но и во всем мире, как хранительница буржуазных ценностей и понятий.

– Все, кроме самых угнетаемых сегодня, будут объявлены врагами, а себя они провозгласят носителями высшей истины и справедливости.

– И тут возникает следующее обстоятельство, которое должен преодолеть антихрист – его идеология и его образ должны выглядеть справедливее и привлекательнее, нежели христианские смыслы и образ Сына Божия и Самого Бога.

Тот же Святой Ириней писал: «Из того, что будет при антихристе, видно, что он, будучи отступник и разбойник, хочет, чтобы поклонялись ему как Богу, и, будучи раб, хочет, чтобы его провозглашали царем».

– Облик вождя в сознании масс в течение короткого времени должен стать равновеликим образу Христа.

– Из Вашего, генерал, рассказа о Ленине мы поняли, что подобными чертами Ленин обладает.

– В тюрьме сидел, и в ссылке в Сибири был, страдал за народ – почти Емельян Пугачев или Стенька Разин. Хоть дворянин, но бедный, брат повешен опять же по приказу царя.

– Ленин, как Христос во имя Отца Своего, пришел не во имя свое, а во имя Маркса.

– А дальше ему можно фантазировать…

– Всего-то, нужно к хорошим словам и понятиям добавлять понемногу и незаметно смысл изменится в сторону идеологии новых правителей.

– К примеру, идею гуманизма надо представить воинствующим гуманизмом, а идею демократии, как Вы там Николай Николаевич, сказали давеча, демократическим централизмом, если не ошибаюсь.

– Понятия вроде бы те же, а смысл противоположный.

– Далее представление о Царствие Небесном заменяется сказочкой о грядущем бесклассовом гармоничном обществе.

– Церковь заменяется социал-демократической партией. Свои пророки у них уже есть – Маркс и Энгельс, появятся вскоре и свои мученики, святыни, обряды и молитвы. И даже еретики, впрочем, Вы говорили, что они уже есть – я вспомнил про раскол в их партии.

– И, наконец, последнее – антихрист должен быть по сути своей националистом, но националистом, стремящимся к мировому господству не только с помощью силы оружия, но и с помощью силы обольщения.

– И именно здесь у большевиков должна появиться самая изощренная возможность манипулирования мировым мнением.

– И эта возможность у них безусловно будет, нищих и сирых во всем мире не меньше нашего!

– Разумеется, вы можете спорить со мной и говорить, что, де ни у кого этот Ленин, или другой ему подобный симпатии вызвать не может.

Что это немыслимо, ибо хам обольстить никого не может, а самое главное – хам и бандит не могут восприниматься как носители «добра и правды».

– Увы, нам, грешным! – многие умные люди, предчувствующие появление антихриста – и Ницше, и Соловьев, и Достоевский, да и многие другие говорят о неизбежности его появления.

– Есть это и в поэме «Петербург» Андрея Белого, и в трилогии Мережковского «Христос и Антихрист, и у Андрея Белого, и у Константина Бальмонта.

– Я сейчас зачитаю Вам для примера страшное, по моему разумению, поэтическое сочинение модного ныне поэта Александра Блока, помеченное мартом 1903 года, из его сборника «Распутья», где облик антихриста явлен поэтически весьма отчетливо.

– Мне показалось, что сей опус написан в русле наших общих тревог и предчувствий.

– Зачитаю стихотворение почти целиком, оно небольшое.

– Ванюша, подай, дружок, с полки маленькую зеленую книжицу из второго ряда.

Пошуршав страницами книжки батюшка прочитал:

 
Всё ли спокойно в народе?
Нет. Император убит.
Кто-то о новой свободе
На площадях говорит.
 
 
Кто же поставлен у власти?
Власти не хочет народ.
Дремлют гражданские страсти:
Слышно, что кто-то идет.
 
 
Кто ж он, народный смиритель?
Темен, и зол, и свиреп:
Инок у входа в обитель
Видел его – и ослеп.
 
 
Он к неизведанным безднам
Гонит людей, как стада…
Посохом гонит железным…
Боже! Бежим от Суда!
 

Александр Блок

– Вот на этой, как говорится, невеселой ноте я предлагаю закончить наши измышления о будущем царстве антихриста, не дай, Бог, нам всем этого несчастья, конечно.

– Будем молиться, чтобы не случилось этой катастрофы в стране нашей многострадальной.

– Будем уповать на единого Господа нашего и на вас – воинов христианских.

– Давайте, и, взаправду, господа, выпьем чайку, да поговорим о вещах более приятных. Меня эта тема, страшная по своей сути, несколько утомила.

– Варвара Яковлевна, голубушка, соблаговолите распорядиться начет самовара.

– Ванюша, а ты, сынок, помоги матушке, – все забегали, засуетились, но тщетно.

Выпить чайку в этот вечер не случилось. Встречу прервал вошедший ординарец.

Извинился, отозвал Юденича в сторону и о чем-то доложил.

Юденич, отпустив ординарца, подошел к столу, имея вид встревоженный и решительный.

Он внутренне подтянулся, как перед очередным сражением, лицо его стало каменным.

– Господа, прошу простить меня, обстоятельства требуют немедленного моего отсутствия. Правду молвят – не поминай черта всуе, стоило только поговорить о нем – и случается худшее.

– Мне сообщили – Временное правительство низложено и арестовано. Большевики во главе с Лениным взяли власть. Уже начался террор. Честных людей расстреливают без суда и следствия.

– Надо действовать, хотя, может быть, уже и поздно.

– Простите, отец Михаил, я должен на прощание сказать несколько приватных слов Андрею Михайловичу.

– Еще раз простите и прощайте.

– Молитесь, батюшка о нас и о нашем Отечестве.

– Честь имею!

– С Богом, генерал – напутствовал батюшка.

Глава 12. Антихрист начинает…

В комфортабельной обстановке пустого вагона «военно-передвижного фронтового литературного поезда имени Ленина» грезил в ночных кошмарах серый комок жалкого трясущегося человечишки. Колеса бронепоезда, размеренно отстукивая, отбрасывали в небытие маленькие кусочки отпущенного ему жизненного пути.

Один и тот же кошмар преследовал его каждую ночь. Нет, не картинами убиенных им людей, общий счет которых исчислялся уже миллионами.

Казни других стали не только привычны, но и доставляли некоторое удовольствие, как доставляет удовольствие хорошо выполненная работа на пути достижения к большой цели.

Люди были для него отбросами, безликими цифрами – единицами, десятками, тысячами, сотнями тысяч, посредством которых удовлетворялись его желания, без которых не добиться того, к чему стремился.

Массой, одним словом.

Массой, готовой в страхе подчиняться ему и над которой он возвышался уже сейчас, как повелитель – мог делать все, что хотел, не опасаясь наказания.

Но не повелителем желал он быть, а Мессией, Богом для всех живущих.

Вторым по счету еврейским Богом – место первого временно занято!

От прихода ночных кошмаров не удавалось избавиться никакими средствами. Ужас возвращался к нему каждую ночь!

Не важно – в каком состоянии накрывал его сон.

Алкоголь, наркотики, женщины, неимоверная усталость…

Все пробовал – бесполезно!

Кошмар приходил вначале тихой, а затем усиливающейся жуткой мелодией и уходил только после пробуждения.

Он слушал эту ужасную музыку, представляя себя десятилетним мальчиком.

Не Львом Давидовичем Троцким, как называли его сейчас, а собой маленьким еще, когда его звали Лейба Бронштейн.

По мере звучания мелодии мальчик Лейба уменьшался в размерах и превращался в куклу, которую в конце сна под финальный аккорд невидимого оркестра или ломало в своей огромной волосатой руке некое чудище, или затягивало в зловонное болото, или живым засыпало в яме, или некие чудища сбрасывали его с высокой скалы.

Случались и другие фатальные исходы, но мелодия была всегда одна и та же.

Днем он старался не думать о ночных видениях, но в последнее время мелодия преследовала его и в короткие минуты дневного покоя.

В наказании за сотворенное зло днем, ночи затягивали Троцкого в прижизненный ад.

В коротких перерывах звучания музыки неизвестный Голос призывал остановиться, изменить жизнь.

И мальчик Лейба соглашался и умолял неизвестного исполнителя музыки простить его, обещая забыть о своих устремлениях.

Днем же Лев Троцкий продолжал свои злодеяния на пути к уничтожению и порабощению Массы.

Цель он себе наметил неземную – роль правителя страны или даже мира его не устраивала.

Он никогда не стремился стать представителям Бога, он решил стать самим Богом!

Будучи в душе своей рабом, имея долгий опыт заискивания и приспособленчества, он уже достиг того, что ему подчинялись, как царю.

Будучи предателем и преступником с юношеского возраста, он хотел, чтобы ему поклонялись, как Богу!

Неважно, что в истории человечества никому пока не удалось создать своего национального Бога, помимо евангельского.

Он будет первым!

И пусть придется пройти первый этап и стать вначале хоть бы и национальным Антихристом!

Это удавалось некоторым даже в этой стране – Ивану Грозному, к примеру.

Пусть!

Но главным и единственным!

Для этого придется попотеть и «стереть в порошок» сегодняшних соратников – претендентов на звание «Национальный Антихрист».

Прежде всего – этого маразматика – Ленина, и, на всякий случай, этого зануду – Свердлова.

Других претендентов пока не видно.

– Появятся – будем решать проблемы по мере их наступления.

И, дел то…

Надо решить четыре задачи, три из которых уже решаются.

Захватить власть и установить деспотию, чтобы уничтожить всех противников – и белых, и красных… Для этого нужно развязать гражданскую войну на долгие годы, может быть и навсегда. Осуществлять перманентную революцию!

Ну, а с Лениным потом решить кардинально – сделать его святым, почившим внезапно в борьбе за счастье народа, добрым таким «дедушкой Лениным».

Дальше нужно продолжить уничтожение христиан и их религии.

Тем более, что Масса, на удивление с удовольствием уничтожает церковные ценности и служителей.

Верность идее хранят только оставшиеся в живых фанатики.

Их – уничтожить, не оставив даже намека памяти на Земле о них самих, их святых и святынях!

Главная задача для этого – укреплять в головах Массы новую религию.

Похожую на христианскую, и даже лучше христианской, пообещав Массе Рай в ее земной жизни.

Пусть не для ныне живущих, так хотя бы для их внуков.

Или правнуков.

За это каждый из них с радостью пойдет на эшафот.

А со временем Рай можно перенести на более поздний срок или превратить жизнь Массы в кромешный Ад, после чего любое действие или даже обещание действия, покажется Раем.

А вот четвертая задачка сложнее, но интересней – переход от победы «в отдельно взятой стране» к мировому господству, от звания национального Антихриста – к почетному на все времена званию земного Бога.

Нового!

Единого!

Справедливого!

Доброго!

Да, именно таким Богом он станет, поскольку ужасы содеянного забудутся быстро, и останется только внушать Массе понятия: «Что такое – хорошо, и что такое – плохо?»

И предстать во всем своем великолепии и блеске.

«Богом в обличье человека, одушевленного благороднейшими идеалами и умеющего проводить их в жизнь в заманчивых и этически безупречных формах»¹.

И тогда уж можно будет рассчитаться «по – полной» и с врагами, и с друзьями.

Впрочем, друзей в бизнесе и политике нет и быть не может, а с временными соратниками и с оставшимися в живых противниками разберемся легко!

Но, как говорится в этом народе: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги…».

На то, чтобы взять власть, ушли десятилетия лучших годов жизни, и задача до сих пор не решена полностью – безраздельной власти пока нет.

Годы уходят, а задача не решена.

Он иногда сожалел, что ввязался в эту авантюру.

Даже вспомнить не мог, когда было принято решение идти в революцию?

Почему он не ограничился свалившимся на него так внезапно, богатством?

Зачем нужна борьба, когда можно было прожить тихо и безбедно, наслаждаясь земными удовольствиями?

Зачем уничтожать людей? Разве его кто обидел? Да никто!

Детские годы прошли в сравнительном достатке, семья была не из бедных. Сын зажиточного землевладельца – Троцкий – Бронштейн принадлежал скорее к привилегированным, чем к угнетенным.

В Яновке Херсонской области, где он родился и вырос, жили только евреи, про гонения и погромы никто и «слыхом не слыхивал».

Школьные годы прошли тоже без бед. Существующая десятипроцентная норма для еврейских детей была преодолена легко, хотя на вступительных экзаменах Лейба получил трояк по русскому и четыре – по арифметике, чего было явно недостаточно.

Решено было поместить его в приготовительный класс, который состоял при казенном училище в качестве частной школы, а откуда уже евреев переводили в первый класс хоть и по «норме», но с преимуществом над экстернами.

Ну, и взятку пришлось дать, конечно, куда без этого.

«Религиозности в родительской семье не было. Отец не верил в бога с молодых лет и в более поздние годы говорил об этом открыто при матери и детях. Мать предпочитала обходить этот вопрос, а в подходящих случаях поднимала глаза к небесам.²

Но, даже, если бы религиозность и присутствовала…

Гонений на иудейскую веру не было. Преподавание «закона божьего» в реальном училище производилось по принадлежности: православным священником, протестантским пастором, католическим пастором и еврейским законоучителем.

В учебе Лева был первым, на большом расстоянии от второго, и именно тогда он понял, что может стать более других. Его верховенство признавали, и это сказалось на становлении характера.

Потребности иметь хоть какие-то политические взгляды в школьные годы не было, а вот восторженная идеализация заграницы – Западной Европы и Америки, присутствовала.

Воображение рисовало идеальную картину всеохватывающей мировой культуры. Казалось невероятным, чтобы в Европе могли существовать суеверия, что церковь играет там большую роль.

Может быть, решение было принято после смерти в 1894 году Александра III, когда в ответ на ожидание перемен новый молодой царь назвал конституционные надежды «бессмысленными мечтаниями»?

Когда надежды на постепенное приближение к передовой Европе рухнули?

Или, может быть, в результате юношеского восторга от прочитанной в «Русских ведомостях» фразы молодого галицийского революционера Дашинского, небрежно бросившего вошедшим в здание парламента полицейским: «Я представитель 30 000 рабочих и крестьян Галиции, кто смеет ко мне прикоснуться?»

От упоительной возможности повелевать судьбами многих людей и использовать их по своему усмотрению?

Нет, юношеские годы были только счастливыми годами наивного революционного романтизма, перемешанного с ненаказуемым авантюризмом! О какой-то борьбе с режимом и не думалось.

Так, баловство одно, ребячество…

Первая тюрьма в 19 лет, первая ссылка в 1900…

Романтика!

Река Лена была великим водным путем ссылки.

Великолепная природа, чистый воздух, отличное питание!

Связь между ссыльными не прерывалась – обменивались письмами, выраставшими в теоретические трактаты.

Переводы с места на место разрешались иркутским губернатором легко.

Личные драмы и даже самоубийства случались только на почве романических конфликтов.

Работали по желанию, он служил короткое время конторщиком у «мехового» купца-миллионера, от которого ушел, пойманный на воровстве, и после стал оплачиваемым корреспондентов в легальной иркутской газете «Восточное обозрение».

Так прошло два года беспечной жизни четы Троцких.

За это время родились две девочки, младшей шел только четвертый месяц.

Но тянуло в цивилизацию, в эмиграцию, в вожделенную просвещенную Европу!

Да вот беда – в среде ссыльных устанавливали очереди на побег!

Удалось договориться и найти устроивший всех вариант – он бежит вдвоем с одной ссыльной, без сожаления бросив в Сибири семью.

К ним он больше не вернется.

В течение долгого времени супруга будет успешно маскировать отсутствие мужа от полиции.

Для нее наступит время второй ссылки.

Такой вот революционный авантюризм…

А муженек без приключений сядет в вагон 1 класса, куда его иркутские друзья доставят чемодан с крахмальным бельем и галстуком. И томиком Гомера в русских гекзаметрах³ Гнедича, чтобы не скучно было ехать.

И паспорт на фамилию Троцкого.

Фамилию он выбирал сам – так звали одного из надзирателей в одесской тюрьме, способного держать в руках не только «всю тысячную толпу уголовников, не привыкших к подчинению и послушанию. Его боялся даже сам начальник тюрьмы…

Такая сильная авторитетная личность, несомненно, оказала глубокое подсознательное влияние на Лейбу Бронштейна»⁴.

Небольшая передышка в Самаре в местном отделении газеты «Искра», руководимой Кржижановским, который, снабдив деньгами на дорогу и необходимыми указаниями для перехода австрийской границы у Каменец-Подольска, благословит его на поездку к своему шефу – Ульянову-Ленину.

В Лондон – через Вену, Цюрих и Париж.

Такая вот революционная романтика…

Первая эмиграция, бесконечные дебаты, рефераты, политическая «мышиная» возня…

Это была не борьба, а только возможность закрепиться в среде, показать свою полезность, примкнуть к сильным мира сего, «продать» себя подороже.

И, главное – понравиться тем, которые финансируют этот процесс натаскивания «молодых бультерьеров», чтобы в нужный момент бросать их по своему усмотрению в бой.

А кому продаваться, знали все социалисты.

В Европе им охотно платили немцы, но истинной удачей считалось попасть под покровительство финансовых и деловых структур США, где доминировали два объединения: предприятие Рокфеллера «Стандарт Ойл» и промышленный комплекс Моргана.

Союзы трестов Рокфеллера и Моргана главенствовали не только на Уолл-стрит, но, и через взаимосвязанных директоров, почти во всей экономике мира.⁵

Рокфеллер монополизировал нефтяную и медную отрасли промышленности, имел трест плавильных предприятий и гигантский табачный трест, а также имел влияние в некоторых владениях Моргана, таких как корпорация «Ю. С. Стал».

В сотнях более мелких промышленных трестов, в общественных службах, на железных дорогах и в банковских учреждениях, к примеру «Нэшнл Сити Бэнк», «Юнайтед Стейтс Траст Компани», «Гановер Нэшнл Бэнк».

Морган главенствовал в сталелитейной, судоходной и электротехнической промышленности. Они включали в себя «Дженерал Электрик», резиновый трест и железные дороги.

Как и Рокфеллер, Морган контролировал финансовые корпорации: «Нэшнл Бэнк оф Коммерс» и «Чейз Нэшнл Бэнк», «Нью-Йорк Лайф Иншуренс» и «Гаранта Траст Компани».

Поначалу Лев Троцкий проигрывал бывалым социалистам, знаний было маловато.

И образования никакого, в отличие от Ленина, например.

Тот хоть в университете учился, пока не исключили.

Зато амбиций у него было – «выше крыши»! Он был не из тех, кто учится, а из тех, кто учит.

Он такой родился – это черта характера.

Чувства любви, симпатии, сочувствия к людям у него отсутствовали напрочь – это тоже черта характера!

И удача сопутствует ему – он получает ускорение по жизни – будучи женатым и имея двух дочерей, не разведясь с первой женой, он повторно в 1902 году удачно женится на родственнице банкира Абрама Животовского – Наталье Седовой.⁶

Наличие сразу двух жен его не смущало – такие люди, как он, не чтут и не соблюдают законов – они их пишут для других.

Они не читатели – они писатели!

И это тоже врожденная черта характера!

Через свою вторую жену он получает выход на банкирский дом Ротшильдов, и вот «в период своего пребывания в Вене он уже имеет обыкновение играть с бароном Ротшильдом в шахматы в «Cafe’ Central».⁷

В знаменитом кафе, где собираются представители политики, культуры и бизнеса Вены, и где он – постоянный клиент во время своей первой эмиграции с октября 1907 и до начала войны.

А значит он теперь уже не посторонний – не станет же барон Ротшильд играть с посторонним человеком в шахматы!

И сделала это для него Наталья Седова, благодаря которой его заметили и не оттолкнули.

И его заслуга, конечно, есть – ум, «легкое перо», мастерство оратора, этого не отнять!

Но таких в среде социалистов, «как собак нерезаных».

А выберут его! «Как не порадеть родному человечку…».⁸

И вот он наступил – этот долгожданный день, этот час «Х», ради которого стоило родиться на этом свете!

Этот день станет днем рождения нового русского Антихриста, скрывающегося за маской борца за свободу и справедливость простого русского народа, которая чуть позже в одночасье превратится в Массу.

С этого дня революционер Лейба Бронштейн – Троцкий станет вождем пролетариата, который Лейбу об этом не просил и пока об этом не знает.

В этот день, во время очередной шахматной партии, Джон Рокфеллер показал ему обложку книги с изображением бородатого счастливого Карла Маркса, который стоит на Уолл-стрит, украшенной красными знаменами, с книгой «Капитал» под мышкой и принимает поздравления от финансовых воротил – Дж. П. Моргана, его партнера Джорджа У. Перкинса, самого Джона Д. Рокфеллера, Джона Д. Райана из «Нэшнл Сити Бэнк» и Тедди Рузвельта.

Окружающая главных персонажей ликующая толпа и взлетающие в воздух шляпы показывают, что Карл Маркс – свой среди финансистов Нью-Йорка.

– Не удивляйтесь, Лейба – сказал тогда Рокфеллер – только так называемая общественность болтает о том, что между нами – финансистами Уолл-стрита, и вами – социалистами, неважно какими – национал-социалистами, или интернационал-социалистами, не может быть ничего общего. И что мы – непримиримые враги.

– Чушь!

– Но мы будем пока всячески поддерживать это заблуждение. Массы должны пока видеть в работодателе врага, а в революционере – избавителя от рабства – Рокфеллер взял с доски фигуру пешки, внимательно на нее посмотрел и поставил на место.

– Неинтересная партия, предлагаю ничью. Давайте сегодня просто побеседуем. Поверьте, вы не будете разочарованы – Рокфеллер не ожидал ответа – он привык, что с ним все и всегда соглашаются.

Троцкий молча кивнул в знак согласия и замер в ожидании долгожданного предложения от самого влиятельного в мире капиталиста.

– Вот он, этот звездный час! Сейчас или никогда! – внутренний восторг распирал грудь, и трудно было сохранить видимость хотя бы внешнего спокойствия.

Рокфеллер сделал вид, что не заметил перемены в поведении Троцкого и, невозмутимо отхлебнув кофе из маленькой чашки, продолжил: «У нас с вами очень много общего и цели наши совпадают» – движением указательного пальца правой руки он пресек попытки собеседника возразить.

– Во-первых – продолжил он – наши, якобы, крайние фланги традиционного политического спектра являются абсолютными коллективистами.

– Во-вторых, и мы, и вы стремимся к монополизму.

– Вы пытаетесь насаждать тоталитарные политико-экономические системы, основанные на неограниченной власти и принуждении индивидуума, и добиваетесь монопольного контроля над каждым членом общества.

– Наша цель такая же – во всяком случае, так считаем я и мой коллега Дж. П. Морган – коллективизм в жизни и монополизм в промышленности.

– Эту стратегию монополизма лучше остальных очень точно сформулировал в 1906 году некто Фредерик К. Хоув в своей книжке «Признания монополиста».

– Я помню цитату на память: «Существуют правила большого бизнеса. Они заменяют поучения наших родителей и сводятся к простой формуле: получи монополию, заставь общество работать на тебя и помни, что лучшим видом бизнеса является политика. Ибо законодательная дотация, франшиза, субсидия или освобождение от налогов стоят больше, чем месторождение в Кимберли или Комстоке, так как первые не требуют для своего использования ни умственного, ни физического труда».⁹

– Наша задача заключается в том, чтобы «пойти в политику» и заставить общество работать на нас – монополистов, под вывеской общественного блага и общественных ценностей.

– А понятия общественных благ и ценностей должны сформулировать вы – социалисты!

– В ваших руках – определение степени индивидуальной свободы и степени противостоящего ей централизованного политического контроля. При таком подходе капиталистическое государство всеобщего благосостояния, которое мы строим, и социализм, к которому стремитесь вы, находятся «по одну сторону баррикад».

– Мысли наши мы решили «положить на бумагу» и подготовили в начале этого столетия «План «Марбург».

– Правительства всех без исключения стран Земли по этому плану должны быть социализированы, тогда как конечная власть должна оставаться в руках международных финансистов для контроля за советами и принудительного установления мира, и, таким образом, создания специфического средства от всех политических болезней человечества.¹⁰

– Вот новая формула успеха! – Рокфеллер улыбнулся и, довольный собой откинулся на кресло в ожидании реакции собеседника.