Розель не понимала, что она делает здесь и зачем ожидает появления королевы, но когда заметила, как окошко кареты немного приспустилось, в её голову забралась мысль, масштаб которой пугал даже саму тёмную волшебницу.
Конвой гордо парил впереди и по бокам от воздушной брички Её Величества; маги земли и молнии продолжали без устали следить за толпой, что едва ли не проламывала ограждения в бурном потоке эмоций. Из окошка кареты показалась женская рука с горстью золотых монет и с лёгкостью выбросила их, словно отпустив птицу и тотчас скрылась, чтобы набрать ещё из сундука рядом.
Незримая и неосязаемая, тонкая струйка тени дождалась, пока рука покажется вновь. Огибая мелкие камушки, крестьян и волшебников, змейка от своей хозяйки вонзилась в сверкающую от обилия золота ладонь. Тень перебиралась с пальца на палец, окутывала незримой магией часть тела подающего, пока не проникла под кожу. На несколько мгновений персона прекратила подачу золота: Розель очутилась в теле Тимины, видя и чувствуя всё то, что ощущает служанка.
– Что с тобой, дорогая? – Коснулась королева колена гувернантки; рядом с ней сидела взволнованная Каара, а по правую руку Тимины находились Ялфей и Катра.
Розель тотчас смекнула, что подставной член экипажа среди королевской семьи был лишь формой безопасности: ни один из членов королевской семьи не должен раскрывать себя на публике во время данной процессии. Розель повезло: коснись она кого-либо из королевской семьи в попытке завладеть их телом и волшебница была бы мгновенно раскрыта, – так работала мощнейшая защита монарха во время публичных мероприятий.
– Милая, что с тобой? Ты резко остановилась. – Произнесла королева своим мягким, обволакивающим тоном и прикоснулась рукой ко лбу Тимины. – Да ты, верно, больна!
Старик недовольно поглядывал на гувернантку, Катра закрыла глаза, пытаясь отдохнуть, и лишь одна Каара трепетно защебетала: – А если так, то давайте остановимся? Быть может ей плохо, а боится нас подвести!
– Милая, ну скажи же хоть что-нибудь! – Взмолилась Хельм.
– Н-нет, я в порядке, – смогла, наконец, выдавить Розель завладев телом служанки.
Рядом с тёмной волшебницей, впиваясь трепетным взглядом сидела королева, которая по-матерински справлялась о её самочувствии, а молодая особа напротив пыталась сделать всё для того, чтобы ей стало лучше, приоткрыв окошко, махая веером и подавая воду. Розель всматривалась в лицо Хельм: в её морщинки, в чувственные, понимающие глаза; наблюдала за её жестами и мимикой, постепенно проникаясь теплом и вниманием, которым Хельм окружала самозванку.
Когда девушка, в которую вселилась Розель, резко покраснела, а глаза её наполнились влагой, королева тотчас потребовала остановки в ближайшей гостинице. Каара помогла Тимине выйти из кареты и хлопотала о её удобстве. Старик Ялфей был ворчливым и упрямым, везде и всюду следовал за дочерью, беспокоясь о её безопасности, а когда родилась Каара, то решительно отказывался разъединять их в поездках, даже таких близких к королевской резиденции в Античной Цитадели. Он был могущественным волшебником стихии земли, а его жена Катра – одной из самых умелых волшебниц огня. Отец же юной принцессы был в постоянных путешествиях: король разъезжал из государства в государство, налаживал дипломатические связи и посещал разные планеты, с целью развития отношений между Землёй и другими небесными телами, годами не возвращаясь домой. Каара его почти не видела.
Когда королевская чета вошла в скромно убранную комнатку, владелица заведения долго суетилась вокруг высоких особ. На публике Хельм старалась вести себя сдержанно, а юная Каара напротив, отчаянно заботилась о поражённой недугом служанке.
– Дорогуша, присядь, не то тебя придётся уложить в постель! – Королева приобняла дочь.
Когда Розель увидела, как Хельм проявляет к дочери те же знаки внимания, что и к ней тогда, в карете, в её сердце вспыхнуло доселе неизвестное ей чувство – ревность. Но на ряду с чем-то незнакомым, девушка испытывала тихую ненависть к той, кто перетягивал внимание королевы на себя.
Служанка, которой ещё мгновение назад было дурно, резко вскочила на ноги и повелительным тоном произнесла:
– Мне уже лучше!
Все, кто были в комнате, остались в недоумении и только лишь старик громко ругаясь, спешно покинул заведение.
В Античной Цитадели шли приготовления к традиционному пиру, приуроченному к празднеству: на большой стол, что так же, как и центральная улица, тянулся спиралью от центра зала в выходу, расставляли блюда, подносили предметы декора, стулья, светильники и распределяли подарки для счастливчиков, которым удалось выиграть в лотерею, главным призом в которой был ужин с Её Величеством.
В центре спиралевидного стола восседала Хельм, по правую и левую руку от монарха находились принцесса, её гувернантка Тимина, Катра и Ямош. По близости к Её Величеству можно было легко определить чин государственного деятеля, тогда как у самых дальних частей спирали теснились крестьяне.
Ужин длился четыре часа, за которые королева и её семья отвечали на вопросы торинцев, обсуждали с ними повседневные дела и будущее государства. Остальные же часы традиционно отводились на беседу правителя с близкими родственниками.
Принцы и короли соседних государств-марионеток Торина собрались на ежегодное пиршество и шумно обсуждали династические браки рода.
– Это, знаешь, сестрица, другое. – Начал высокий седобородый мужчина, правитель одного из подконтрольных Торину царств. Он обращался к Хель свободно, иногда прижимая к себе могучей рукой. – Семья – семьёй, но власть, она была и будет всегда и переживёт и нас с тобой и детей наших. Приручить её можно лишь поставив превыше всего.
– А для чего же тогда жить, если я не считаю власть главной ценностью? – Противостояла мужчине королева чуть поодаль.
– Согласна, – говорила другая – отношения между людьми, радость от прикосновений, разговоров и ощущений – вот что такое смысл жизни. Ты можешь прожить хоть пять, хоть пятьсот лет, никто не знает, и получать удовольствие от всего на свете лишь наполовину? Увольте!
– Всё, или ничего! – Крикнула Каара с горящими глазами, плюхнув на стол стакан с виноградным соком на манер взрослых.
Зал взорвался хохотом, даже старики Катра и Ялфей размягчились, сухо улыбнувшись и одна лишь Тимина, с начала процессии, на себя непохожая, загадочно посматривала на королеву.
После громкого пиршества, когда все гости разъехались, а остальные ушли на покой, Тимина проскользнула мимо охраны на широкий каменный мост, соединявший две массивные башни Античной Цитадели. Обрамлённый с обеих сторон рядами массивных узорчатых окон, часто служил местом уединения королевы глубокой ночью. Тимине, в которую вселилась Розель, не спалось, она не могла понять, какие же эмоции испытывает и что делать теперь, попав в замок к одним из самых могущественных правителей Земли.
Девушка не заметила, как тёмная фигура бесшумно приблизилась сзади и прикоснулась к плечу женщины. От испуга Тимина отпряла, сжав кулаки, однако вскоре из темноты показалось лицо королевы.
– Что ты делаешь здесь в такой час? – Спросила Хельм своим привычным мягким, материнским голосом с ноткой волнения.
На пиру Розель слыша рассказы об уникальных растениях Торина, прозванных циделью и их невероятной красоте, что ценится далеко за пределами королевства.
– Сейчас особенно отчётливо ощущается запах цидели.
– Ты права, именно из-за них я сюда прихожу. Они пахнут круглый год. – Вдохнула полной грудью королева, восторженно всматриваясь в пространство. – Представляешь, ощущать сладостный аромат, этот чувственный, притягательный, манящий и будоражащий воображение запах, триста шестьдесят пять дней в году… Восхитительно. – Она задумалась. – Знаешь, иногда просто нужно остановиться и подумать. Просто… подумать. Мы часто не позволяем себе задуматься, а куда же мы всё-таки идём? А по той ли дороге? А с теми ли людьми? А для чего? – Пока королева, не отводя глаз от окна, говорила, казалось, никого не замечая, Розель восторженно осматривала всю эту величественную женщину, разгорячённую после выпитого алкоголя и сохраняющую строгость правителя, удивительным образом соединившуюся с образом матери.
– Ну а что до нас, – продолжала королева, слегка опустив уголки рта – мы слишком поздно приходим к тому, что больше не родимся, – Хельм неподвижно смотрела на звёзды, после чего резко повернула голову на свою визави – а может быть, перерождение существует? А может и правда есть жизнь после смерти? – Она засмеялась, смутившись собственной мечтательности. – Поговаривают же, что Матрок создал не только мир снов, но и мир мёртвых и все, кто покидают этот мир, оказываются где-то там, – Хельм оглядела небо и добавила тихим голосом – но вот только никто не возвращался оттуда, чтобы нам рассказать. – Королева повернулась к Розель, что покорно слушала всё, что вещала Хельм, однако в тусклом свете Луны было почти не разглядеть полных слёз глаз. – Ступай, отдохни, сегодня был очень насыщенный день! – Королева обошла Тимину, слегка коснувшись плеча последней. – Извини! – Послышался задорный звонкий смех.
Тимина не двигалась, она смотрела вслед королеве, не в состоянии оторвать глаз, тогда как Розель уже стремилась за ней тонкой полоской из тени.
Хельм устало прикрыла за собой дверь в усыпальницу. Сняв с себя верхний слой праздничной брони, как она её часто называла, королева совершила вечерний туалет и, расправив постель, уж было собралась ложиться, как лёгкий скрежет у двери обратил на себя внимание.
– Показалось. – Прошептала Хельм, зевнув. Внезапный грохот доспехов заставил королеву насторожиться; она неспешно приоткрыла дверь, окликая двух стражей, что были призваны охранять покои монарха, – никто не ответил. Хельм всматривалась в темноту, в ожидании обнаружить непутёвых стражников: лунный свет, потоками лившийся в это время ночи, исчез; не видно было даже пола под ногами, – королева столкнулась с непроглядный мраком, колючим, холодным. Хельм внезапно ощутила на душе кромешную безысходность и пустоту, словно лишилась вмиг всей радости и беззаботности опьяняющего торжества, погрузившись в пучину боли, которую распространяла Розель. Волшебница и была этим самым мраком, который обволок просторный коридор и мост меж двух башен.
Сделав шаг, королева пнула ногой шлем, что не издал ни звука, провалившись во тьму: то была бездна, в которой виднелся лишь один силуэт.
– Ты чувствуешь то же, что и я? Ведь так?
Хельм в ужасе поспешила закрыть дверь. Замкнувшись на три засова, королева стала судорожно искать какое-нибудь орудие, разбрасывая вещи из шкафов и переворачивая мелкие безделушки. Она схватила гребень, что вытащила накануне из волос и встала против двери, постепенно отходя к своему ложе.
– Кем бы ты ни был, отступи! Покуда у тебя есть такая возможность! – Хельм пятилась назад, пытаясь нащупать опору, пока не упёрлась в изножье кровати. Тем временем мрак просачивался сквозь щели в двери, и словно туман, ниспадал из отверстий, постепенно заполняя собой всё пространство .
Хельм обессиленно упала на край ложе, выпустив из рук импровизированное орудие. Она всматривалась во мрак, что окутывал стены и разливался водой по полу, подступая всё ближе к ногам монарха.
Дверь со скрежетом отворилась. Из тени показался тонкий силуэт, белая кожа которого отчётливо выделялась на фоне черноты.
Молчание сторон продлилось недолго, снова тёплый, ласковый голос Хельм вошёл в самое сердце Розель: – Ну же, дитя моё, иди ко мне!
Свинцовыми ногами Розель двинулась в объятия королевы. – Мама здесь, мама тебя никому не отдаст. – Девушка припала головой к коленям Хельм и горько заплакала.
– Мама? Что с тобой? – Тонкий голосок принцессы заставил Розель вздрогнуть от осознания того, что её план мог быть раскрыт. Нервным жестом волшебница захлопнула массивную дверь и вжалась в колени королевы, заставив Хельм прокричать:
– У меня разболелась голова, как всегда, после выпитого вина, ты ведь знаешь. Поговорим утром.
С тех пор в жизни двора был запущен необратимый процесс: словно раковая опухоль, занесённая в клетку, Розель подтачивала отношения между членами королевской семьи и стравливала их между собой. Розель старалась обособить Хельм от внешнего мира и минимизировать её контакты с окружающими, часто запираясь с ней в королевских покоях. Девушка покинула тело Тимины, которое на утро после празднества было обнаружено под стенами Цитадели, – гувернантка Каары и общая любимица двора выбросилась из окна, – такова была позиция расследовавших дело стражей, однако ни Ялфей, ни Катра, ни кто бы то ни было из приближённых трону не поверил в эту версию, хотя и не было никаких улик, указывающих на то, что Тимина была принуждена к подобному или объясняющих случайность падения.
Розель теперь скрывалась, никому не показывая свою наружность. Так продолжалось около двух месяцев, пока волшебнице не наскучила жизнь беглянки, боящейся дневного света. Будучи свидетелем встреч первых лиц земных государств, слушая их разговоры и впитывая мнения, Розель пришла к идее того, что она может быть такой же полноправной наследницей трона, как и Каара.
Через несколько недель состоялся грандиозный пир в честь переселения последних беженцев с Венеры, на котором присутствовал отец Каары, вернувшийся после долгого путешествия с Меркурия. В этот день семья узнала жуткую новость. В обеденный зал, спотыкаясь, вбегает посыльный.
– Ваше Величие, срочная новость! Ваш брат, благородный принц Артензии скончался несколько часов назад! – Все тотчас переполошились. Каара покраснела и забегала глазами, муж королевы Дельт взял жену за руку, а старики недоверчиво щурились. Слуга продолжал, держась за грудь: – Ворота замка целы, все двери в главный зал покоев были закрыты, следов взлома тоже нет, и на данный момент никто не может понять, как это произошло. Но важен ещё один момент, возможно, наиболее тяжелый, для вас…
– Какой же удар может ставиться по тяжести с ударом по сердцу?! – Взмолился Ялфей.
Невысокого роста, хрупкая черноволосая Розель потупила взор. Она появилась в дверях в сопровождении стражей Артензии и кротко приблизилась к столу.
– Садись, дорогуша, садись. – Протянула Хельм руки и мягко усадила девушку за стол. Дельт, муж королевы, видя всеобщее смятение, осведомился о происхождении незнакомки, но та, казалось, и вовсе нема, однако королева говорила за неё сполна.
– Я полагала, что так произойдёт, – заявила королева решительно – он был известным пьяницей, его борода всегда была в каком-нибудь супе или салате! – Хельм, сама на себя непохожая, говорила о родном брате с таким пренебрежительным тоном, будто судила заклятого врага.
– Как твоё имя, дитя? – Нависла над столом Катра.
– Её зовут Розель. – Не отпуская руки кроткой волшебницы, властно процедила Хельм. – По крови, она моя племянница, но эта девушка, претерпевшая такие лишения, достойна гораздо большего. – Хельм величественно возвысилась над остальными, грозным взглядом подняв тягостное молчание. – Отныне и вовек, я нарекаю эту бедную девушку, на чью долю выпало столь много тяжких испытаний, своей дочерью!
– Что-то я не припомню, – начала старуха, сморщившись – чтобы у Пармеза была родня.
– Вы плохо знаете свою родню, мама. – Королева была настроена решительно и, не встретив сопротивления, к которому была заведомо готова, неспешно присела на место, не отпуская руки кроткой девушки. – Будь как дома, ты теперь часть этой семьи. – Королева вновь окинула присутствующих властным взглядом. – И пусть кто-нибудь попробует вставить мне поперёк слово. – Она впилась глазами в старика и старуху, явно ожидая их ответа, которого не последовало.
Пока посланец оговаривал подробности, старуха внезапно проговорила: – А ведь ты молодой маг тьмы, не так ли? – Розель потупилась, она всё так же сидела с опущенным взглядом и чувствовала, как все взоры были обращены на неё. Старуха откинулась на спинку кресла, многозначительно взглянув на Ялфея.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Розель впервые оказалась во дворце. Слухи о том, что у королевы появилась вторая дочь, облетели весь Торин. К Кааре королева стала холодна и практически перестала общаться с родителями, от мужа же и вовсе отдалилась, предпочитая избегать супруга и тот, по своему обыкновению, вновь отправился на дипломатическую миссию.
Розель вальяжно распахнула двери центрального зала: он принадлежал ей, как и вся Античная Цитадель. Она вдыхала благоухание цветов, заботливо собранных для неё этим утром и расставленных на широких кадках вдоль всего золотистого ковра, ведущего к трону. Слуги тут и там сновали за ней, чтобы она ни в чём не знала нужды. Едва слово сойдет с тонкого рта, как желание принцессы должно было быть выполнено: таково было веление королевы, которая полностью ушла в заботу о новой дочери. Хельм проводила с Розель целые сутки напролёт, часто гуляя по улицам, которые зачищались теперь от людей по требованию тёмной волшебницы. Громадная, чёрная псина инопланетного происхождения так же плотно вошла в жизнь двора: дикое животное надлежало обслуживать лучше всякого придворного и исполнять все прихоти мрачного зверя, подчас ставя под угрозу жизни слуг.
Розель стала полноправной наследницей престола и всякий, кто смел противиться решению Хельм, жестоко расплачивался своей жизнью. Когда же правительнице пытались доказать, что вся семья её покойного брата, как и он сам пали в ту ночь, когда на пиру показалась Розель, Хельм приходила в бешенство, жестоко мстя за обиду, нанесённую её новой дочери.
Розель и Каара встретились в зале артефактов, который служил трофейной комнатой королевской семьи. Юная принцесса, мать которой внезапно превратилась в свой антипод, изучала страницы древних книг, пытаясь найти любую информацию о подобных случаях в литературе. Розель нарочно пробежала рядом с сестрой и зацепила её затылок рукой. Каара тотчас вспыхнула, но не подала виду, продолжая сжимать ветхие страницы. Волшебница тьмы томно наклонилась к уху Каары.
– Скоро королевой буду я. Ты уже нашла себе приличные кандалы?
– Ты не будешь править Торином. – Неожиданно для себя, Каара внезапно отбросила книгу, обеими руками упёрлась в пол и резко подняла голову на обидчицу. – Только если будешь править гильдией дурных причёсок! – Презрительно оглядев распущенные, запутавшиеся местами волосы своей визави, протараторила Каара.
Розель опешила от наглости той, в ком не видела даже намёка на соперницу. – Да кто ты вообще такая? Я могу прямо сейчас тебя… – Каара выставила ладонь в останавливающем знаке.
– Подожди еще четыре, три, два, – двери внезапно распахнулись, в зал неспешно вошли Ялфей и Катра. Каара сощурилась в язвительной усмешке. – Ну же, сестрица, нам всем будет очень интересно услышать, что же ты со мной сделаешь?
– Что здесь происходит? – Выдал Ялфей.
Каара залилась краской, она тяжело дышала. В ней пылала ненависть, злость и обида на самозванку, что постепенно крала её жизнь. Розель же, не сказав ни слова, стремглав вылетела из зала, опрокинув по дороге несколько стульев и сбив с ног лакея.
– Я чую в тебе перемену, дорогая – сказала Катра, всматриваясь в принцессу. Она была явно рада тому, что самодовольная Розель получила отпор. Ялфей помог внучке встать.
– Я… Я видела вас, как вы приходите, но… Это было в будущем.
– Значит в тебе, наконец, открылась магия – сказал Ялфей, когда уголки его рта поднялись.
– Так ты видишь будущее?
– Я… – Смутилась Каара – … не знаю, это было лишь на четыре секунды вперёд, я… Я знала, что вы придёте.
– Наверняка самозванка не подозревает о том, что Каара стала волшебницей, – шепнул Ялфей на ухо Катре.
– Я вижу, как ты взволнованная, дорогая, – произнёс Ялфей, похлопывая её по плечу – ведь твои силы, на которые ты можешь положиться, нарабатываются во множественных боях, поэтому не бойся схваток, бойся упустить шанс потренироваться.
На другой день королева ошеломила торинцев постулатом о смене правил передачи короны, благодаря которым Розель объявлялась первой и прямой наследницей трона Торина. Ранее королева распустила парламент, закрыла сенат и расформировала совет министров. Подчас действия Хельм были нелогичны, но никто не мог противиться воле самодержавной владыки.
Ялфей и Катра немедленно двинулись к ближайшим соратникам королевы, к тем, кто поддерживал и продвигал любой её приказ, но чиновники даже не впустили родителей монарха в тронный зал, захлопнув перед ними дверь. Обращаться к народу или лишний раз выносить скандал из Цитадели было нельзя, ведь торинцы сейчас активно бастовали против самозванки, останавливая производство жизненно важных продуктов и изделий. Народ закидывал представителей двора и министров камнями, требуя отсылки тёмной принцессы; королевские обозы осматривались в поисках Розель, а под стенами Античной Цитадели стали собираться палаточные лагеря, – всё это походило на осаду замка. Королевские маги едва справлялись с натиском горожан: когда Хельм приказала убивать каждого без разбора, чародеи сопротивлялись и часто пали жертвой своей добродетели.
Единственным выходом из сложившейся ситуации для торинцев было провозглашение Каары новой королевой и помещение принцессы-самозванки в темницу. Каара стала символом победы новой эпохи: её изображения рисовались на стенах домов, на флагах сопротивления, а её редкие появления на публике сопровождались оглушительным ликованием толпы.
Распустить клубок, что так долго и прочно сплетался, было суждено одной жаркой ночью, когда неизвестный в маске тайком пробрался в покои Каары. Неслышно вскрыв замок, убийца вошёл из густой темноты и так же беззвучно подкрался к спящей принцессе, достав припасённый на поясе кинжал. Незнакомец рывком прыгнул на ложе, придавив своим телом туловище принцессы и, сжав одной рукой оба запястья, постепенно раскрывал маску: слабый лунный свет обнажил торжествующее зло на лице Розель.
– Вот и пришёл твой час. – Скалилась волшебница.
Каара пыталась отбиваться, но вязкая тьма пригвоздила обе руки и ноги принцессы к постели.
Тонкое лезвие прошло под рёбрами и медленно двигалось к сердцу. Каара отчаянно боролась: выгибалась всем телом, вырывая корни мрака, впившиеся в основание кровати и срывала голос, в тщетных попытках позвать на помощь.
По клинку всё стремительней стекала кровь принцессы; из глаз брызнули слёзы, – сопротивляться становилось всё труднее. Когда боль стала невыносимой, принцесса на мгновение потеряла сознание.
– До чего же приятно смотреть в глаза, которые покидает жизнь! – Упиваясь мучением сестры, приговаривала тёмная волшебница.
Сквозь полузакрытые глаза Кааре показалось, словно дверь в её усыпальницу, замкнутая после входа Розель, засияла. Слабо тряхнув головой, принцесса поняла, что это не было галлюцинацией.
Дверь со свистом распахнулась под натиском пламени, когда змеевидная, огненная рука, ловко огибая домашнюю утварь, возникла над головой Розель. Волшебница сумела отбить атаку мощной волной тени и разбить сияющую ладонь, однако та, по хитрости Катры разлетелась на сотни частей и, словно ватага шершней, в едином порыве вонзилась в тело мага тьмы. На пороге возникла сама Катра.
Розель, чьё тело было набито до отвала огненной материей, едва повернула голову, как несколько лент, всё так же заряженных пламенем, окутали её всю. Верёвки вонзились в шею убийце, обхватили тело и руку за рукой, сжав с невероятной силой хрупкое тело. Мумия, покрытая пылающей тканью, волей Катры подверглась сверх-давлению и тотчас лопнула, окропив мелкими брызгами вновь потерявшую сознание Каару.
Ялфей и Катра вбежали в комнату, обернули принцессу обернули в своеобразный кокон из магии земли и двинулись к выходу.
Однако Розель не решилась бы действовать в одиночку: по всему периметру замка предварительно были расставлены подданные Её Величия. Беспрекословно следуя приказам околдованной королевы, атакуя, волшебники не щадили ни внутренностей Цитадели, ни её обитателей.
Пробив громадную дыру на месте каменной стены, Ялфей и Катра собирались спасти внучку, выбросив кокон за пределы поля боя, но тотчас были сбиты с ног атакой воздушных магов, которыми напрямую руководила Хельм.
Королева стояла в защитном квадрате из купола воздуха, окружённая верными чародеями. Потерявшая волю владыка приказала своим головорезам довершить начатое – убить свою дочь и родителей.
Ялфей отбросил кокон в сторону, Катра же, высвободила догорающее пламя из комнаты принцессы в свободный полёт: языки разрушительной стихии побежали по коврам и взбирались по стенам, охватывая хаосом всё, что было на пути. Искусная волшебница огня Катра умело руководила магией, комбинируя синее и зелёное пламя в своих атаках. Королева, не будучи волшебницей, полагаясь на своих стражей, которые сейчас по её приказу, исполинскими струями дикого ветра, сносили каменную плиту, установленную Ялфеем в качестве защиты; маги света сверкали тут и там, подвергая бомбардировке кокон Каары и пожилых волшебников; чародеи стихии молнии пронзали стены Цитадели оживляющими предметы разрядами и те, пробуждаясь, послушно двигались на цель; маги тьмы, те немногие, что были на службе Хельм, пытались просочиться сквозь стены земляного щита Ялфея по всему периметру каменной брони. Кокон принцессы уже начинал рушиться под натиском мага земли, что возник откуда-то из-за угла. Старик Ялфей, учуяв это, силой выдвинул огромный валун с принцессой за пределы замка и Каара кубарем полетела вниз, оберегаемая могущественной магией. Кокон, за мгновение до столкновения с поверхностью, внезапно застыл над землёй, после чего снова рухнул, после чего раненая принцесса вновь пробудилась.
Языки пламени Катры, что пожрали теперь всю башню главного замка, подтачивали ряды королевских магов, когда каменные стены и шипастые корни Ялфея давили врагов и душили их одного за другим.
Спустя минуты ожесточённых боёв, натиск противника значительно угас. Ялфей и Катра опустили щиты и ринулись на остатки королевской стражи. Пламя уже поглотило половину Античной Цитадели: каменные стены разрушались, падая вниз массивными плитами; пол и потолки залов сыпались тут и там.
Хельм совершенно обезумела: оттолкнув воздушных защитников, королева бросилась с кинжалом на Ялфея, вступив аккурат на место обрушения крыши.
Ни маги воздуха, ни Ялфей, ни Катра не сумели вытолкнуть королеву до падения груды камней, – Хельм оказалась под завалами. Когда же пожилые волшебники попытались высвободить дочь из плена земляной стихии, то обнаружили лишь проломленный череп правительницы, погребённый под толщей камней.
Каара выбралась из кокона и, придерживая кровоточащую рану, протёрла глаза от пыли. Античная Цитадель находилась на возвышении над остальным городом и потому то, что сейчас происходило в замке, было на обозрении едва ли не всего Торина. На улицах столпились миллионы торинцев; народ тянулся к центру, скандируя что-то невнятное, а одиночные смельцы даже пробирались к замку. Каара не сразу сумела разглядеть силуэт Розель, что стоял на расстоянии, ведь та слилась с ночной тьмой. Резким движением склизская рука выдвинулась вперёд на несколько метров и сжала горло принцессы.
– Теперь никто не помешает мне стать королевой. – Скалилась Розель, всё сильнее затягивая удавку на шее Каары и чеканя каждое слово, наслаждаясь моментом победы над соперницей.
В голову Розель со свистом врезался камень, после чего последовал град из булыжников; примитивные орудия не могли нанести тёмной волшебнице серьёзного урона, однако, отсрочили смерть принцессы: один из щебней попал в глаз Розель, другой раскроил ей череп, а дюжины последующих царапали кожу и окропляли её синяками. Крестьяне, пришедшие на помощь принцессе, вооружились подручными средствами и уже подступили к цитадели; от гула, издаваемого торинцами дрожала земля, – на защиту Каары пришла едва ли не вся столица Торина.
– Убирайся!
– Руки прочь от нашей принцессы!
– Самозванка!
– Долой эту тварь!
Каара, едва дыша, прошептала:
– Уходите, прошу вас… – Девушка знала, что её не услышат, и сердце принцессы сейчас было переполнено признательностью, – её жизнь не казалось ей равной всем этим людям, что пришли её спасти. Потому, когда из земли вырвались стройные ряды истинно чёрных игл, Каара забилась в тщетных попытках высвободиться, чтобы помочь своим подданным. Протыкая крестьян, незримые лезвия бросали тех с силой о поверхность и разбрасывали в разные стороны. Волшебница разрывала тела несчастных и соединяла магические клинки уже в других местах, защищаясь самой, не давая, таким образом бунтовщикам подступить близко. Крестьян было столь много, что Розель пришлось бы отвлечься от Каары и переключить внимание на истребление всех торинцев, что заняло бы немало времени. И потому, отгородившись исполинскими стенами из магии тьмы, Розель неспешно приближалась к обессилевшей, плавно уменьшая собственную руку, однако, не ослабляя удавку на шее соперницы.
– Какая же ты жалкая. Даже владея провидением ты не сумела одолеть меня. И поплатишься не только троном, но и жизнью!
Усилившийся свист заставил Розель поднять голову. В тот же миг на её место рухнула многотонная плита, вдавив с грохотом волшебницу в землю. Толпа ликовала.
Ялфей и Катра прыгнули с рушащейся башни на другую каменную плиту, что отбросила в сторону предыдущую, задавившую тёмную волшебницу.
– Девочка моя! – Бросился Ялфей к Кааре, приводя её в чувство. Он обнял внучку, прижав к груди дрожащими руками и, не в состоянии сдержаться, заплакал горькими слезами.
Катра окружила всех троих пламенным шаром. Горящая зелёным огнём сфера оторвалась от земли, однако, оторвав взгляд от шевеления под плитой, волшебники видели, как небо над ними постепенно теряет звёзды и Луну. Катра возвышалась над поверхностью, поднимая шар всё выше, – планировалось улететь подальше от Торина и прежде всего спасти истекающую кровью Каару, пока была ещё такая возможность, однако гнев Розель был сильнее. Словно электрический разряд, яростно бьющий в грозу, тонкой струёй волшебница тьмы, устремилась вверх по башне, с которой на неё была сброшена плита. За долю секунды Розель достигла самого верха и выпустила, что было сил, всю свою мощь стихии тьмы на парящий огненный шар. Почерневшее небо тотчас обратилось во мрак; цветущая поверхность днём ранее, ныне обернулась непроглядной тьмой. Словно молот и наковальня, тьма верха и низа соединилась в одной точке, сжав пламенеющую сферу, лишив огонь Карты доступа к кислороду: все четверо рухнули наземь, распавшись в разные стороны.