***
– Заходи, Михаил. Не стой на пороге.
Алексей Андреевич, проректор по научной работе проекта БИОМ института Кибернетики и Космической Экспансии, позвал Мишу из-за приоткрытой двери в кабинет. Афанасьев вошёл и встал за креслом для посетителей.
– Пожалуйста, закрой дверь, – попросил проректор и с нажимом добавил. – И садись, пожалуйста.
Миша плотно закрыл дверь, вернулся к креслу, немного постоял и только после этого сел.
– Слушаю.
– Есть проблема. – Алексей Андреевич вытащил из стопки бумаг одну папку, достал листик. Изучил несколько строк. – Да, у нас проблема.
Миша откинулся на спинку и сцепил руки на животе. Всё-таки выяснили.
– Прошу простить, что сделал это без вашего ведома, – сухо сказал Афанасьев.
Проректор положил листик на стол и внимательно посмотрел на Мишу.
– Продолжай.
– Нам нужны были точные данные для модели, поэтому я без разрешения расконсервировал один из испытательных БИОМов первого поколения. Результаты предоставлю завтра, а ответственность беру полностью на себя.
Миша выдохнул – в груди стало легче. Теперь он с детским задором смотрел на собеседника, ожидая наказания.
– Так, – проректор вытащил из-под другой груды уже пожелтевших бумажек телефон. – Пётр Васильевич? Да, вы правы, ещё рано, но я по делу. Проверьте, пожалуйста, лаборатории семнадцать и двадцать три. Да, где стенды. И доложите о том, что увидите.
Он положил трубку на стол, достал из кармана платок, вытер лоб.
– Что же ты делаешь, Миш.
– Алексей Андре…
– Помолчи. Это же административка. С риском отчуждения тебя от научной работы! А с твоим профилем – это недопустимо! Ставишь под удар не только себя, но и весь институт! А ведь на нас…
–…возложена большая миссия, – закончил за проректора Миша. – Знаю я. Но согласование занимает до двух месяцев. А данные нужны были вчера.
– Ох, Миша, ты даже не представляешь, как ты прав.
Алексей Андреевич снова взял листик, который изучал вначале, заглянул в него и… усмехнулся.
– Что ж, значит, будет тебе наказание. Чтобы неповадно было.
Миша насторожился: слишком весёлым стал голос проректора.
– Готовься, Миша, к командировке.
– Опять в степь? – кисло спросил Афанасьев.
– Нет, – засмеялся Алексей Андреевич. – Полетишь в космос. Продолжишь свои исследования. Понял, Ботаник?
– Понял, дедушка.
***
Миша проглядывал старые документы и с удивлением, даже некоторым умилением, разбирал сканы первых набросков от руки. Он прямо видел, как шла мысль деда и его команды, как они разрабатывали тот самый первый БИОМ, какие решения уже были, а какие пришлось выдумывать с нуля. Как обходить ограничения на поставки ламп, как изолировать стенки, снижать вес конструкции, повышать внутренний объём.
В итоге вышла та самая «Большая Искусственная Оранжерея Межпланетная» – платформа, заточенная на выращивание культур в космосе в отдельных боксах и целых оранжереях внутри модулей «Энергии».
Тогда ещё было не до межпланетных полётов, Луну только-только планировали освоить, но некоторые, такие как дед, смотрели в будущее. И что? Спустя всего несколько десятилетий технология не просто пригодилась. Она стала неотъемлемой частью космического научного, технологического и инженерного комплекса.
И первыми в БИОМ поселили именно грибы.
– Ненавижу грибы – тоскливо протянул Миша за час до старта. – Почему не креветки?
Потому что белок. Сейчас было даже любопытно читать, что изначально разработчики планировали поселить в БИОМе креветок и только предварительные расчёты показали, что там получается целый букет венерических, простите, прагматических слабостей. Поэтому было решено взять растения и грибы, желательно – максимально неприхотливые виды: шпинат, цикорий, шампиньоны. Со временем удалось вырастить и более привычные картошку и даже помидоры, но это оставалось невыгодно. Лучше уж заморозку и кетчуп загрузить на станцию…
– Готов, Афанасьев? – к нему подошёл Танатов. – Вот самая свежая сводка. Стыковочный шлюз свободен, а значит, без проблем подсоединишься. Хотя бы пути отхода штатские сохраняют в порядке. Слава богу, что данные не нужно у них вручную запрашивать – иначе совсем бы погрязли в бюрократии… Первое окно назад через сутки, второе – примерно через трое. Запас еды и воды берёшь с собой, но если приспичит – можешь продегустировать плоды ваших трудов и на орбите. Да и ждут тебя.
Он пошёл отдавать последние приказания, а Миша посмотрел на планшет:
– Вот такая вот утечка.
В космосе его ждал БИОМ, полностью захваченный грибами.
***
Ускорение вжало в кресло, дыхание спёрло, тело, вместе с корпусом ракеты, дрожало то ли от страха, то ли от возбуждения. Моргнуло синим, белым. Миша закрыл глаза – слишком давило. А потом резкое «ха» и тело вслед за ракетой расслабилось, освободилось от лишнего – автоматика отчиталась об отходе ступени.
После очередной разгон и выход на траекторию стыковки. Космический корабль замедлился, закружился и, как пушинка на космическом ветру, полетел по орбите. Раздался щелчок, и человека выпустили из кресла. Он оттолкнулся ногами и первым делом подлетел к иллюминатору. Невесомость всегда была испытанием для организма, но даже полная дезориентация не мешала стремлению выглянуть за окошко.
Там же зависла Земля: всё ещё большая, но уже на уважительном отдалении; покрытая периной облаков и вихрей, она плыла в бескрайней темноте. Голова у Миши кружилась от перегрузок, от невесомости и, конечно, от вида. Есть вещи, которые приводят в восторг и заставляют сердце биться быстрее всегда. Вид на планету – одна из этих неизменно прекрасных вещей.