Профессор осмотрел собеседников и продолжил:
– Наш мир суров. Уже десять лет мы живём в море, на таких станциях и небольших островах. Подавляющая часть материковой Земли не пригодна для жизни после войны, приведшей к ядерному апокалипсису. Ещё во время боевых действий наша корпорация, используя весь арсенал передовых разработок, начала строить морские и воздушные станции для эвакуации населения. Ну, а мы – учёные, ищем новый дом на другой чистой планете.
– У вас была ядерная война? – спросил Андрей. – Удивительно, война у нас закончилась десять лет назад, люди смогли договориться! До ядерных бомб и тотального уничтожения, слава богу, не дошло! Сергей, ты же воевал!
Гордеев молча кивнул, не отвлекаясь от рассказа Железнова.
– Мы считаем, что этот момент и стал отправной точкой для разделения миров. Итак, наш Андрей Николаевич осуществлял разработку телепортационной установки, но открыл дверь между мирами. Андрюша успел протестировать свою установку, но работу так и не завершил. Основная его задача так и не решена.
Андреем внезапно овладело чувство нереальности происходящего. Голос профессора стал отдаляться. Почему-то Железнов показался очень знакомым, таким, словно они уже давно работают вместе. Мысли смешались, сознание заволокло вязким туманом. Андрей постарался вспомнить, как он тут оказался, но память упорно показывала только последний час.
«Так, что происходило до сирены? Я спал в каюте. Почему в каюте? Я же работаю на морской станции! Почему морской?» В сознании отчётливо возникла картинка поросших сочной зеленью горных склонов, видимых из окна его комнаты, тёплое южное солнце, игривые лучи которого будят его, проникая в комнату через открытое окно.
– Андрей! Дыши, спокойно, я тут, – голос Гордеева вернул его в реальность. – Ну, ты даёшь, упал со стула!
Андрей лежал на спине рядом со стулом, жадно хватая ртом воздух. Над ним, протягивая руку и улыбаясь во весь рот, склонился Гордеев.
– Так вот к вам, господа, – продолжил профессор, когда они вернулись за стол. – Отправить вас домой мы не можем, пока установка не будет доведена до ума. К сожалению, ваш переход вывел её из строя. Мне бы хотелось попросить вас, Андрей Николаевич, оказать нам помощь в этом вопросе. Я предоставлю вам все имеющиеся записи, оставленные вашим предшественником. Это нужно для того, чтобы Вы вернулись домой.
Андрея будто током ударило при воспоминании о доме. Накатило чувство тепла и уюта и непреодолимое желание сделать всё для возвращения.
– Конечно, профессор, я готов!
***
Андрей сидел, откинувшись на стуле с закрытыми глазами. В его голове строились схемы и графики, а чертежи сменялись формулами и расчетами. Процессор ускорял работу мозга, позволяя производить сложнейшие вычисления в уме. Никакая информация не терялась и в любую секунду могла быть извлечена из своей ячейки памяти. Сейчас мозг Андрея был быстрее и эффективнее любого компьютера в этом мире. Он не любил распространяться об этом своём «улучшении», считая, что настоящий учёный должен сам совершать открытия, но в некоторых ситуациях этим принципом мог и пренебречь.
Железнов не переставал восхищаться удивительной технологией, всё расспрашивая о подробностях. Андрею пришлось отвлечься и рассказать ему об основных принципах работы процессора, конечно, тех, о которых он сам знал.
Последняя неделя стала очень продуктивной. Так усердно Соколовский не работал, наверное, с защиты кандидатской. Даже четырёхчасовой сон и еда в лаборатории не могли охладить овладевший им задор. Он физически ощущал, что находится на пороге открытия и отдыхать просто не мог. Конечно, такой темп давал и побочный эффект – участившиеся головные боли терзали ученого, но желание вернуться домой делало все проблемы незначительными.
Местный персонал не без ревности передал ему бразды правления лабораторией, но после наставлений профессора всячески помогал. Ученые этого мира оказались очень даже хорошими людьми, правда, какими-то безынициативными, что ли, способными только выполнять поручения.
Этих дней Андрею хватило, чтобы понять, как разительно отличаются их миры. Все разработки здесь велись в военных целях. В сторону соединения человеческого мозга с компьютерными мощностями даже не смотрели, про искусственный интеллект забыли как раз лет десять назад, а технологии, направленные на повышение бытового комфорта, тут никого не интересовали как направление исследований.
Вместе с тем многие достижения поразили Соколовского. Например, универсальный смарт-материал, из которого создавались боевые скафандры. Он оказался действительно уникальным, свойства брони менялись молниеносно, и не всей поверхности, а лишь необходимого участка. Такая защита была легка как шёлк, на лице принимала форму стекла, а на участках, куда осуществлялось воздействие, становилась прочнее титана.
Восхитил Андрея и реально действующий антигравитационной двигатель. Такими силовыми установками, здесь оснащались все летательные аппараты. Как заявил Железнов, один из соавторов данного изобретения: «Ничего такого, просто взяли и изменили вектор силы тяжести». Но действительно фундаментальным открытием стало их энергообеспечение.
Профессор смущённо улыбался, рассказывая о своём открытии, заявляя, что и антиграв он изобрёл, как второстепенный результат при этой работе. Тем не менее сейчас все станции обеспечивались свободной энергией, получаемой практически из воздуха. Исполинские морские установки генерировали электроэнергию за счёт конденсации магнитного поля Земли.
– Честно, Виктор Иванович, не пойму! Я просчитал всё на сто раз! Она не будет работать! Не может, если верить записям моего предшественника! – сказал Андрей, устало откинулся в кресле.
– Но она же работала, вы-то не будете с этим спорить? – улыбнулся профессор. – Возможно, в записи могла закрасться ошибка…
– А почему вы не скопировали установку, пока имели возможность?
– Устройство очень нежное, мы опасались, что потеряем единственный экземпляр.
Андрей в сто первый раз взял планшет, раньше принадлежавший его двойнику, и погрузился в чертежи. Он не мог понять, как он, такой педантичный и внимательный к деталям, мог наделать столько явных ошибок. Вряд ли в этом мире он по-другому относился к работе. Но либо ему достался черновой вариант набора схем и чертежей, либо…
– Профессор, а кто ещё имел доступ к планшету?
– Да никто. Он хранился у меня. А что?
– Такое впечатление, что кто-то специально внес изменения в записи, чтобы я не мог разобраться!
– Ну, скажешь тоже. Как это специально? Мы тут все ради одной цели стараемся! Кому это нужно-то?
– Не знаю. Ладно, буду пробовать дальше.
– Пробуй, Андрюша, пробуй! А я пойду кофейку принесу.
Андрей подскочил со стула и повернулся к не спеша удаляющемуся Железнову.
– Вы же сказали, что кофе у вас нет!
Профессор странно вздрогнул всем телом, повернулся к Соколовскому и с улыбкой заговорил.
– Так и есть. Выращивать кофе на станциях – пустая трата ресурсов.
– Но вы сказали, что принесёте кофе!
Андрею показалось, что профессор что-то не договаривает. Опять навалилось чувство нереальности. Мир дрогнул, звуки стали отдаляться.
Дверь за Железновым закрылась. Андрей остался один.
– Привет.
Тихий детский голос раздался сзади. Девочка лет четырёх стояла около незаконченной установки. Коротенькие светлые волосы, кое-как собранные в два забавно торчащих хвостика, лёгкое розовое платье, никак не вписывающееся в окружающую обстановку. Всё указывало на нереальность происходящего.